Что суждено

Мерлин поражённо выдыхает и отшатывается от Мордреда, тут же жалея об этом. Конечно, он может убить друида и на расстоянии, но гораздо быстрее и проще сделать это вблизи. Желательно голыми руками, потому что это принесёт ему удовлетворение и заглушит злость. - Твою мать, да что с тобой не так, Мордред?! - По-моему ты принимаешь всё чересчур близко к сердцу, Эмрис, - тянет Мордред, усмехаясь. Он ведёт себя так, словно и правда хочет быть убитым, думает Мерлин. Однако несмотря на то, что друид говорит спокойно, почти с вожделением, в его глазах заметно напряжение. Словно он ждёт расплаты. - Да, конечно, многие думают, что ты никогда бы не лёг с мужчиной, но мне ведь доподлинно известно, что это не так. Растеряв все слова, Мерлин просто смотрит на Мордреда. Он чувствует себя сбитым с толку, униженным. Его коробят слова друида, потому что тот сравнивает себя с Артуром (его единственным мужчиной, о которому Мордреду "доподлинно известно"). Как можно сравнивать то, что было у них с Артуром, и вмешательство в чьи-то сны, в чью-то голову? Боже, да если бы у него, Мерлина, было бы хоть малейшее подозрение, хоть малейший намёк на то, что в его сознании находится кто-то ещё, всё сложилось бы совсем по-другому. - Я досчитаю до десяти, - произносит маг. - За это время ты должен назвать мне хоть одну причину не убивать тебя. И поверь, больше всего я желаю, чтобы ты её не нашёл. Один, дв... - Артур хочет встретиться с тобой. Что, ж. Мерлин определённо не расстроен. - Четыре, пять, ше... - Не с Мерлином. С Эмрисом. Он хочет встречи с Эмрисом и приказал мне её устроить. Мерлин опускает руки и делает ещё шаг назад. Это ничего не меняет. Он всё ещё чувствует себя поруганным, из-за того, что Мордред вмешался в его сознание, чувствует ярость, потому что ещё больше друид надругался над разумом Гвейна. Но всё же... Да, он всё ещё хочет разорвать Мордреда на кусочки, но он хочет выслушать его. Потому что это важно. Возможно, желание Артура встретиться с ним - это знак, того, что однажды король сможет примириться с магией. Возможно, это даже случиться очень скоро. И если Артур поручил устроить эту встречу Мордреду, то убивать его магией (физически Мерлин сильнее, чем кажется, однако то, что ему хотелось бы сделать с друидом, без помощи магии не под силу никому) - не лучшая идея. - Рассказывай. - Может, присядешь? - без всяких эмоций предлагает Мордред и соскальзывает вниз по стене, садясь на пол и ничуть не заботясь о том, что камень холодный, а сам он в данную минуту одет не теплее слуги. - Я постою. Мордред смотрит на мага снизу вверх. В его глазах нет недовольства или злости, и это придаёт взгляду ещё больше выразительности, выводит на поверхность ещё больше эмоций. - Как хочешь, - Мордред качает головой. На краткий миг его губы расцветают улыбкой. - Сэр Гвейн и я, мы вместе следили за тобой, - начинает Мордред. Это не то объяснение, которого ожидает Мерлин, но несомненно то самое, которое он хочет услышать больше всего. Именно это объяснение решит, можно ли позволить Мордреду и дальше дышать внутри камелотских стен. - Я вышел из твоей комнаты и спрятался в шкафу, чтобы выяснить, куда ты отправишься. Сэр Гвейн был уже там, и мы стали дожидаться тебя вместе. Впоследствии для меня не составило труда догадаться, куда и зачем ты идешь, но сэр Гвейн стал рассуждать, нет ли у тебя романа с королём, с королевой или с ними обоими. В этот момент ты остановился неподалёку от королевских покоев и стал устраиваться на ночлег прямо в коридоре. Гвейн стал размышлять вслух о том, зачем тебе это, - Мордред делает паузу и пристально смотрит на Мерлина. - Ты понимаешь, почему я не стал развивать с Гвейном эту тему, но он... - Гвейн чертовски любит до всего допытываться, - заканчивает Мерлин и запоздало понимает, что тем самым только что принял сторону Мордреда. - Но это не даёт тебе права менять его воспоминания, - гневно возражает маг. - Ты не можешь вот так просто вторгаться в чью-то голову и заставлять помнить вещи, которых никогда не было. - Что бы ты хотел, чтобы я сделал? - безразлично спрашивает Мордред. - Отпустил его со знанием, что ты проводишь ночи у дверей королевской спальни? Чтобы я позволил ему задавать вопросы, из-за которых он мог бы догадаться о нас? Чтобы я отпустил его, и он пошёл к королю с рассказом об увиденном? Чтобы это привело к вопросам, на которые тебе не хотелось бы отвечать? - Нет, - отвечает Мерлин. Ему бы такого не хотелось, но всё же Мордреда это не оправдывает. Потому что он сам виноват в возникновении этих сложностей. - Нет, потому что прежде всего ты не должен был следить за мной! И ты не должен был брать с собой Гвейна! - В теперешних воспоминаниях Гвейна я этого и не делал.

Х

"Присядь, пожалуйста", - хочется попросить Мордреду. Разговор был бы более комфортным, если бы их глаза находились на одном уровне. Однако Мордред этого не произносит. Он также не просит Эмриса поскорее перейти к теме, которая беспокоит его гораздо сильнее - приказ Артура устроить встречу с магом. Мордред знает, что сначала он расскажет Мерлину всё, что должен. - Я постарался внести как можно меньше изменений, - терпеливо объясняет Мордред. - Внушил Гвейну воспоминание того, что он изначально ожидал увидеть, последовав за тобой, и позволил рассказать об этом ложном воспоминании тебе. Если бы я хотел причинить какой-то вред, это не составило бы труда. Но я этого не сделал. - Но это не извиняет твоих действий. Не делает их правильными, - говорит Эмрис, и не нужно быть гением, чтобы догадаться: эти слова дались ему нелегко. Чтобы произнести их, Эмрису приходится силой возвращать свой первоначальный гнев. - Необходимое - не всегда правильное, Эмрис. И ты это знаешь. Во время их уроков, когда между ними стало закладываться некое подобие дружбы, Мордред узнал от Эмриса многое. В том числе о том, что тот делал плохие вещи ради высшего блага, ради блага Артура. Мордред знает, как работает разум Эмриса. Они во многом похожи, за исключением склонности мага чрезмерно переживать за друзей и даже незнакомцев. Мордред находит это сложным для понимания. Он не лишён чувств, вовсе нет. Тот, самый первый разговор с Эмрисом был нечто большим, чем просто словами. Но чувствовать так много по отношению к кому-то, с кем у тебя нет абсолютно никаких связей... Такое Мордреду не под силу. - Да, - мягко произносит Эмрис. - Да, но... Он мотает головой и в итоге быстро и совершенно неэлегантно плюхается на пол. Кладёт локти на свои согнутые колени, опираясь спиной о стену напротив Мордреда. По крайней мере, вся его злость и враждебность уже выветрились. - Поклянись мне, - говорит Эмрис, и в каждом его слове слышна обречённость, - всем, что тебе дорого, поклянись, что больше никогда не сделаешь ничего подобного. Мордред отводит глаза, будучи не в силах выдержать взгляд Эмриса. Потому что тот просит того, чего Мордред сделать не в силах. Он желает дать этот обет всей душой, но жажда контролирует его сильнее, чем он её. Она течёт у него под кожей и шепчет ему продолжать и продолжать. Брать, брать, брать, брать, брать. Потому что никто не в силах остановить его. - Это не так просто. - Я делаю это простым для тебя, - отвечает Эмрис, и Мордред чувствует, как невидимая рука магии приподнимает его подбородок. Мордреду хочется зажмурится, но он знает, что даже тогда Эмрис сможет найти способ встретиться с ним взглядом. - Если хочешь выйти из этой комнаты живым, поклянись. - Я не могу, - отвечает Мордред. Да что Эмрис знает о его жажде? С его королём, с тем, как все его принимают... Что он знает о голоде? О том, как расти сиротой среди народа, который терпит тебя лишь из уважения к погибшим родителям? О том, как всю жизнь быть отверженным одиночкой из-за будущего, которого ты даже не хочешь? Неужели Эмрис в самом деле считает, что его гнев такой праведный, правильный? Ведь Мордред знает, как мало они с Эмрисом отличаются друг от друга и что тот вряд ли имеет право осуждать его. - Если бы я знал наверняка, что смогу сдержать клятву, я бы поклялся. Невидимая рука перемещается с подбородка ниже. Невидимые пальцы касаются шеи Мордреда, нежно и будто извиняясь, и друид вовсе не удивляется, когда они крепко сжимаются на его горле. Он лишь хранит надежду, что Эмрис всё же не убьёт его сейчас, когда Камелот, возможно, совсем близок к принятию магии. Мордред огорчён, но не удивлён. К сожалению, воздух вдыхать всё труднее, и друид инстинктивно обращается к своему дару. Если он не может уговорить Эмриса сменить гнев на милость, то хотя бы попытается вырубить его. Мордред тянется сознанием вперёд, проходит сквозь возведённые Эмрисом барьеры, словно они не прочнее мыльного пузыря. Отчаяние придаёт Мордреду дополнительную силы, хотя он в этом и не нуждается. "Неужели, Эмрис, ты думаешь, что магия, применённая к чьему-либо сознанию, не оставляет следов? - спрашивает друид, и невидимая рука на мгновение ослабляет хватку - этого достаточно, чтобы он успел вдохнуть немного воздуха. - Неужели ты думаешь, лицемер, что я не знаю о заклинании, которое много лет назад ты применил к нашему королю, чтобы сделать его послушным, покорным... зависимым от тебя?" Мордред старается вложить в безмолвные слова как можно больше своих эмоций, подавляя лишь колючую ревность, и для ещё большей убедительности добавляет к ним воспоминание, увиденное им на первом уроке с Эмрисом. Да, это воспоминание старше, чем само заклинание, брошенное на Артура, и в нём нет чувства вины и угрызений совести, которые могли бы иметь место, будь ситуация несколько иной. Но всё же оно подтверждает его слова и даёт дополнительную возможность вдохнуть воздух, пока Эмрис колеблется. "Ты ничем не лучше меня". - Я спасал Артуру жизнь, - рычит Эмрис, но протянутая в сторону Мордреда и сжатая в кулак рука дрожит. "А я хотел спасти твою", - конечно это небольшое преувеличение, однако подбирать точные слова нет времени. Мир в глазах уже начал темнеть, и в этой темноте то и дело вспыхивают цветные искры. Боль в груди, боль в голове. А сердце стучит всё сильнее и сильнее, только вот без толку, потому что воздуха всё равно нет. - Гвейн не причинил бы мне вреда, - говорит Эмрис. На его лице читается явная неуверенность, но мысли Мордреда уже теряют связность. - Он мой друг, и я доверяю ему свою жизнь. "Ты можешь позволить себе такой риск, - мысленно шепчет Мордред и радуется, что говорит именно эти слова. Потому что для последних слов они кажутся такими правильными. Возможно, это нелогично, но он не собирается тратить последние секунды своей жизни на мольбы о пощаде. - Но я так рисковать не могу, Эмрис". Воздуха не остаётся совсем. Он не успевает объяснить, что для друидов "Эмрис" - нечто большее, чем просто имя. Не успевает рассказать, что значит само понятие "Эмрис" для народа, годами подвергавшегося гонениям, жившего в страхе. Что это ни больше ни меньше, чем обещание будущего спасения и избавления от кошмаров. Мордред не успевает объяснить, что "Эмрис" - это история, которую родители рассказывают детям, едва те осознают, насколько отличаются от остальных, осознают, что никогда не смогут дружить с ребятишками из городов и деревень. С теми, у кого нет ни магии, ни религии, ни чёрной отметки, как у родителей. Отметки, несущей смерть, стоит кому-то из внешнего мира её увидеть. Мордред не успевает объяснить, что среди его бывшего народа он, Эмрис, ассоциируется с надеждой, является живым обещанием будущих перемен к лучшему. И что для Мордреда он - самое ближайшее существо к богу. Мордред предпочёл не объяснять этого в прошлом, а теперь у него просто нет времени. Давление на горло усиливается. Всего на мгновение. А затем исчезает. Мордред падает на пол, по-прежнему видя перед глазами лишь тьму. Последнее, что он чувствует, перед тем как потерять сознание - холодные пальцы Эмриса на своей шее. Касающиеся его так нежно, как он и представить не мог.

Х

Мерлин склоняется над Мордредом, который лежит на холодном каменном полу, и мягко касается пальцами его шеи, чувствуя, как стучит пульс. Слишком быстро и рвано, и Мерлину бы лучше покончить с этим. Убить Мордреда сейчас, спасти Артура от угрозы, о которой его предупреждали годами. Сделать так, чтобы Мордред никогда не смог причинить вреда дорогим ему, Мерлину, людям. И распрощаться с будущим, в котором Артур знает его секрет и принимает его таким, какой он есть. "Я не твой бог, - думает Мерлин и надеется, что даже в бессознательном состоянии Мордред каким-то образом его услышит. - Не возлагай на меня надежды. Я лишь разочарую тебя". Он произнёс бы это вслух и несколькими мгновениями раньше, если бы только Мордред не смотрел на него так.

Х

Очнувшись, Мордред с удивлением понимает, что лежит в своей постели, одетый только в штаны. Он медленно садится и потирает горло, вспоминая, что не ожидал проснуться вовсе. Небольшой столик, который обычно находится на другом конце комнаты, теперь стоит у кровати с кувшином и небольшой кружкой на нём. Мордред жадно пьёт, вздрагивая каждый раз, когда приходится глотать, и ложится обратно, слыша над ухом какой-то шелест. У его подушки оставлена записка: "Скажи Артуру, что я встречусь с ним, - написано рукой Эмриса. - И держись подальше от моих снов". Друид тихо смеётся и от этого снова вздрагивает. Теперь, когда Эмрис знает, что он, Мордред, не плод воображения, а реальный человек, надеяться на очередное свидание во сне было бы глупо. И тем не менее, каким бы невероятным это не казалось, он всё ещё дышит. А потому нет никаких причин не надеяться на нечто большее. Когда-нибудь...