Что суждено

На обратном пути в замок Мерлин в буквальном смысле тащит Мордреда на себе. В обычном своём состоянии друид ни за что бы на такое не согласился: Эмрис не тот, кто должен играть роль его вьючной лошади - но сейчас он еле может идти, измотанный ослепляющей болью своего сознания, запертого в тесной черепной коробке, и отчаянной всепоглощающей жаждой сдаться, выбраться наружу, завладеть миром и уничтожить каждого, кто попробует его остановить. Поэтому Мордред лишь с трудом идёт, будучи не в состоянии сформировать ни единого слова, тем более просьбы отпустить его. - Прости меня, - произносит Мерлин, и Мордред вдруг понимает, что они уже никуда не идут и вместо этого он сидит на чём-то тёплом и мягком, а Мерлин рядом. Лицо мага бледное и взволнованное. Он выглядит так же плохо, как Мордред чувствует себя, и друид не может смотреть на него дольше краткого мгновения. Не может взглянуть ему в глаза, опасаясь снова потеряться в них. - Если бы я только знал, чего именно прошу у тебя... Прости меня, Мордред. Друид удивлённо мигает, почти уверенный, что ослышался. В его дрожащие руки утыкается чашка с каким-то тёплым напитком. Мерлин накрывает его руки своими и помогает отпить. Чем бы ни был этот напиток, он сладкий, насыщенный и согревает Мордреда до кончиков пальцев. Он позволяет Мерлину забрать кружку только тогда, когда осушает её до дна. Мерлин сидит подле него, тихий и замерший. Мордред осмеливается бросить на него быстрый взгляд, но не поднимает его выше скул мага, после чего тут же вновь отводит глаза. Ему больно, болит буквально всё, и один-единственный взгляд в глаза может помочь это исправить. Может помочь сознанию Мордреда снова вырваться на свободу. - Ты должен уйти, - дрожащим голосом произносит друид. Он не знает, как быть с этой жаждой, не знает, как избежать искушения, а значит, искушение должно сбежать от него. - Эмрис... Мерлин, пожалуйста. Тебе небезопасно здесь находится. Я небезопасен... - Мордред, - прерывает его Мерлин, каким-то образом умудряясь звучать одновременно ласково и строго, мягко и непреклонно. - Посмотри на меня. Мордред мотает головой, запрещая себе даже думать о этом. Он не может. Не станет. Только не Эмрис. Не Мерлин. - Посмотри на меня, - мягко повторяет маг чуть громче, после чего вздыхает: - Хорошо. Матрас, на котором сидит Мордред - возможно, его собственный - перестаёт прогибаться, потому что Мерлин поднимается на ноги. Впервые с того момента, как Мордред запер своё сознание, он чувствует ещё что-то кроме боли и жгучей потребности вырваться на свободу. Он чувствует разочарование. Мордред знает, что не должен, ведь он знает: Мерлину и правда лучше уйти. Ему необходимо уйти, пока Мордред не уничтожил его, но осознание этого ничего не меняет. Мордред хочет, чтобы Мерлин остался, хотя и знает, что не должен. - Хорошо, - повторяет Мерлин, и Мордред чувствует, как чужая рука касается его волос - прикосновение такое лёгкое, что кажется нереальным. А потом, прежде чем он успевает что-либо понять, прежде чем успевает закрыть глаза и защитить их обоих, Мерлин опускается перед ним на холодный каменный пол, накрывает его руки своими и заполняет его мир взглядом своих необычайно синих глаз. В этот момент Мордред думает, что утонуть и потеряться в них - это лучшее, что он может сейчас сделать. - Я верю тебе, - не мигая, твёрдо говорит Мерлин, и у Мордреда нет ни тени сомнения в том, что это правда. - Ты в любой момент мог проникнуть в моё сознание и завладеть им. Теперь, зная, что ты при этом чувствуешь, я даже не могу тебя за это винить. И всё же ты не стал этого делать. Мордред кивает, всё ещё завороженный океанами глаз прямо напротив, но тут же берёт себя в руки и мотает головой. - Я хотел, - выдыхает он. - И хочу до сих пор. - Но ты не стал. И это единственное, что имеет значение. "Нет, - думает Мордред. - Ты ошибаешься". Все, кто видел, что он способен сделать - а главное что он хочет сделать - говорили ему обратное, потому что знали, каким чудовищем он является. Они никогда не лгали ему насчёт его сущности, и Мордред тоже предпочитал не лгать себе. Он может притворяться человеком, притворяться так искусно, что те, кто не знает его истинной сущности, поверят. Но только не он сам. Поэтому в лучшем случае Мерлин обманывает себя. В худшем - он просто лжец. Но Мордред предпочитает не спорить. Жажда менять, исправлять, улучшать... Она утихает, но ему всё ещё больно. - Я устал, - произносит Мордред. - Хочу спать. Мерлин всё так же смотрит ему в глаза. Кажется, что их молчание длится уже несколько дней, пока маг наконец не соглашается: - Хорошо. Тогда будем спать. Но, Мордред, ты должен знать. Ты на миллион процентов являешься именно таким, каким я тебя считаю.

Х

Мерлин не знает, что ещё сказать, потому что ничто не перевесит те оскорбления, которые он успел подсмотреть в воспоминаниях Мордреда. Бесконечное отвержение и полное недоверие. Всё, что Мерлин может, это в открытую смотреть в глаза, быть рядом и всеми силами и действиями доказывать Мордреду, что он того стоит. Сидя на полу Мерлин развязывает шнурки на ботинках друида, стягивает их один за другим и ставит под кровать. Для более комфортного сна ему бы стоило помочь Мордреду снять и броню, но несмотря на то, что он тысячи раз делал подобное для Артура, сейчас это кажется непосильной задачей, ведь единственная помощь бледного, осунувшегося Мордреда состоит лишь в том, что он не сопротивляется ему слишком сильно. Поэтому Мерлин ограничивается тем, что расстёгивает на рыцаре плащ и откидывает заправленное покрывало. Он обходит постель с другой стороны, сбрасывает свои ботинки, роняет на пол куртку, ложится и мягко тянет Мордреда за руку, чтобы тот последовал его примеру. Друид подчиняется, опускается на постель, медленно, словно ожидая, что в любую секунду его могут оттолкнуть, и устраивается рядом с Мерлином. Засыпают они лишь спустя несколько часов.

Х

И сон, который они видят, снится им один на двоих.

Х

Над горизонтом висит страшное красное солнце. Поле сплошь усеяно пятнами красных плащей и реками крови. Повсюду, словно детские игрушки, разбросаны вырванные сердца воинов. Такое царство разрушения и смерти ужасно, непростительно. Это за гранью всего, что они видели в реальности, и даже за гранью всех предыдущих снов об этом дне. - Я не хочу этого, - произносит Мордред, стоя бок о бок с Мерлином, и хотя бы уже поэтому этот сон лучше остальных. Пусть этот день всё так же холоден и мрачен, и они смотрят на мёртвые изломанные тела тех, кого Мерлин когда-то любил, но маг впервые чувствует, что они с Мордредом наконец-то на одной стороне. - Я знаю, - отвечает Мерлин, и поскольку этот сон в равной степени принадлежит им обоим, ему не нужно даже поворачивать голову, чтобы найти руку Мордреда. - Я никогда не понимал, как ты мог этого хотеть. Пальцы друида напряжены, он пытается избежать прикосновения, но Мерлин всё равно сплетает их пальцы и - благодаря слиянию их сознаний в этом сне - чувствует неловкость Мордреда. - Я хотел, - признаётся Мордред, когда становится очевидно, что Мерлин его не отпустит. - Когда умер мой отец, когда его погубил Камелот, и ещё тогда, когда ты привёл их к нашему лагерю, чтобы вернуть Моргану. Всю свою жизнь я слышал истории о том, как ты необыкновенен и чудесен, а ты предал нас, и я тебя возненавидел. Ты даже не представляешь, как я ненавидел тебя. Ты стоял и смотрел, как нас забивают, как скот, и всё равно был их героем. А когда я попытался защитить свой народ, они лишь уверились в том, что я чудовище. - Нет, - отвечает Мерлин. Он знает, что Мордред ждёт, когда он в отвращении и ужасе отбросит его руку, но не собирается этого делать. Он не станет. - Неважно, что ты когда-то, в прошлом, хотел этого. Ты был одинок, напуган, но всё это давно прошло. А это? - Мерлин поворачивается к Мордреду и свободной рукой указывает на простёршийся перед ними ужас. Ужас, родившийся из их страха за будущее и их кошмаров о прошлом. - Этого не случится никогда. - Ты никогда этого не допустишь, я знаю. - Мордред поворачивает голову к Мерлину, и хрупкость в его взгляде, его серьёзность заставляют сердце мага болезненно сжаться. - Нет, - уверенно отвечает Мерлин. Так же уверенно, как держит руку Мордреда в своей. - Мы не допустим.

Х

Когда Мерлин просыпается, Мордред всё ещё спит. Его дыхание ровное и спокойное, а лицо такое умиротворённое, что Мерлин прилагает все силы, чтобы не разбудить друида. Как можно тише он встаёт с кровати (пока ещё не осмеливаясь назвать её общей, но в то же время Мордред спал в ней не больше Мерлина, поэтому и личной кроватью друида её тоже не назовёшь), находит ногами ботинки и надевает куртку. Уже выходя из комнаты, Мерлин не выдерживает и оборачивается. Мордред сонно моргает, глядя на него, и маг уже готов послать всех к чёрту на сегодня и просто остаться здесь. - Ты уходишь? - спрашивает Мордред, приподнимаясь на локте. - Мне нужно собрать завтрак для Артура и Гвен, - поясняет Мерлин. - Не вставай, я скоро вернусь. - Ясно. - Поспи ещё, - мягко предлагает Мерлин. - Я быстро. Мордред устало улыбается одними губами, потом зевает, а Мерлин еле находит силы уйти.

Х

- Привет, - говорит Мерлин, прикрывая за собой дверь. Он вернулся гораздо быстрее, чем ожидал Мордред. - Я думал, ты поспишь. Мордред пожимает плечами и чуть улыбается. "Завтрак, - отвечает он, хотя у него всё ещё раскалывается голова и скручивается желудок, поэтому голода он не чувствует. - К тому же скоро настанет мой черёд патрулировать коридоры, - добавляет друид, гадая, чувствует ли Мерлин в его мысленном голосе нежелание куда-либо идти и подавляющую усталость, которую он никак не может с себя стряхнуть. Мерлин качает головой, пересекая комнату в три быстрых шага. - Я сказал Гвен, что сегодня ты себя плохо чувствуешь, - поясняет он и дёргает уголком рта, когда до него долетает мысль Мордреда: "Это ещё мягко сказано". - Она думает, что я специально привираю, чтобы мы могли... ты понял что. Но сказала, что уговорит Артура дать нам выходной. Поэтому, если тебя не волнует, что при следующей встрече начнёт болтать Гвейн, мы можем просто... Мерлин переводит взгляд на кровать за спиной Мордреда и, похоже, не собирается заканчивать предложение вовсе. Если бы не ужасная усталость, Мордред бы снова поддался этому покалывающему нетерпеливому желанию, которое в общем-то и привело его к нынешнему состоянию. "В таком случае, - мысленно произносит он, садясь на кровать и глядя на свои ботинки, которые ему с таким трудом удалось надеть. Будет наглостью просить Эмриса помочь ему с ними снова? Но этого и не требуется. Мордред даже не успевает закончить эту мысль, а Мерлин уже сидит перед ним на коленях и снимает с него обувь так же бережно, как и вчера. После этого маг поднимается и тянет Мордреда за руки, призывая встать с кровати. - Давай, - тихо произносит он. Пальцы расстёгивают ремень на поясе друида. - Поднимай руки, - говорит Мерлин и, замечая непонимание Мордреда, поясняет: - Тебе может и не доставляет проблем сон в броне, но мне не особо удобно. Она холодная и жёсткая. К тому же мне хватает того, что по утрам я хожу по замку с отпечатками складок подушки на лице. Не хватало, чтобы на нём отпечаталась ещё и чья-то кольчуга. Несмотря на физическое состояние Мордред сдавленно смеётся. Он подчиняется, позволяя Мерлину стянуть с себя кольчугу и поддоспешник, оставаясь лишь в штанах и тонкой тунике. После этого маг, как обычно, снимает уже собственную обувь, сбрасывает куртку и шейный платок. - Ложись, - зовёт Мерлин отворачивая одеяла и садясь на постель. - Всего несколько часов сна, а потом нас ждут великие планы. "Планы?" - Мы собираемся изменить будущее, Мордред, - отвечает Мерлин, обвивая рукой друида за талию. Лёгкий ветерок от произносимых слов ласкает кожу. - Нам нужен какой-то план. "Да", - соглашается Мордред, хотя сам считает, что ему достаточно одного лишь доверия Мерлина. Его глубокой убеждённости в том, что ему, Мордреду, можно верить, которую маг показал в их сне прошлой ночью - вот и весь план, который ему нужен. "Спокойной ночи, Эмрис". "Спи крепко, Мордред. Скоро увидимся".