Уже безумие крылом Души накрыло половину, И поит огненным вином И манит в черную долину. 1940
***
В темноте блеснул нож, и Ойкава тут же зашептал заклинание, чтобы скрыть любое присутствие — запах, свет, звук, — поэтому был горд собой, ведь никакого свиста не прозвучало в воздухе. Главной проблемой Ива-чана являлось то, что он был такой доблестный и правильный. Он верил в них, верил в себя, верил в их неправильные узы, толком не смотря вокруг. Но Тоору был другим. Он мог здраво оценивать ситуацию и имел право пытаться обезопасить их будущее. Он считал себя правым. Этот же мальчишка, который имел куда больший потенциал в магии, умел улучшать своё тело до невероятной выносливости, выше демонической. Ойкава помнил его (То-чана сложно забыть с этими щенячьими глазами, умоляющей интонацией и бесящей аурой), постоянно приходил к Хаджиме и просил его подучить, ведь наставник не был достаточно компетентен. Он довольно сладко спал, подпихнул сгиб локтя левой руки под подушку, даже не морщась от горящей лучинки. Как это мило, о боги, бояться темноты с таким большим внутренним источником света. У человеческих северян совсем нет чуйки — даже ведь не шевельнулся. Кажется, даже улыбнулся? Ойкава улыбнулся в ответ, поднося нож к правому запястью. Личный страж нужен из-за физической причины, не из-за магической. Страж нужен там, где магия бессильна, ведь с ней могли справиться и сам Тоору, и его отец. Они были практически лучшими на континенте. Физическая сила или проворность нужны для случаев, когда действуют антимагические барьеры или аномальные зоны. Магия Тобио каждый раз стреляла оглушающим хлопком на всю улицу, будя родителей Иваизуми. Но когда мальчишка хотел, то мог быть абсолютно бесшумным — Ива-чан практически гордился своим протеже, даже взял с собой. Ойкава же боялся. Боялся, что он заявится на место Ива-чана, что выкинет нечто ненормальное, вставая вровень с самим Ойкавой. Если он примет неверную сторону? Или захочет пробраться выше, чем уготовила ему судьба (ведь он мог)? Это было неправильно. Сейчас он мог его обезвредить. Под покровом ночи, среди таких же мелких вояк, которые собрались в один лагерь на лужайке, чтобы выбрать лучшего среди сброда. Он стал бы навсегда прикрывать силу. Этот лучший — Иваизуми Хаджиме. И Ойкава Тоору не потерпит реальных претендентов на это место (тем более на своё). Он на пару секунд заставил застыть во времени тело мальчика. Кровь остановлена, все остальные функции тоже. Тоору поднёс самый конец ножа к запястью, боясь, что не сможет точно всё сделать с помощью магии. Нож — это так топорно и по-человечески, что демон практически не верил в вес в собственной руке. Вздохнул и надавил. Разрезать сухожилия — та ещё задача, он задел вену, в которой была остановленная временем кровь. Тобио не ощущал боли, его кровь не выливалась из вен, у него будет минимум, который необходим для неучастия в этом глупом соревновании — это было очень гуманно. Ойкава удовлетворённо кивнул, превращая пальцы в огонь и поднося их к ране, освещая работу. Это была хорошая операция. Затем он вновь соединил вены, соединил повреждённую мышечную ткань, вытащил то малое количество инфекции из кожи, соединил верхний покров. Отлично. Никто не поймёт, что не так с Тобио. Ни крови, ни синяков, порезанные сухожилия внутри без других признаков повреждения — даже маг не сразу сообразит, что не в порядке. Точнее, никто не сообразит. Мальчишка, как и все северяне, склонен к магии жизни, поэкспериментирует на себе, уберёт боль, может, что ещё срастит, но, конечно же, неправильно. Этого будет достаточно. Ойкава снова криво улыбнулся, затушил лучинку — этому человеку давно пора учиться спать в темноте и не тратить нужные в походах предметы, — и вышел из палатки, задёрнув полог. Ему ни капли не было жаль. Среди глупых вояк посреди ночи было так легко красться, что Тоору расстроился — как эти идиоты вообще смогли подать заявку на этот турнир, если были так глупы. Но в то же время он улавливал внутри себя некоторые отголоски радости, видя человеческие лица в свете костра. Он также поймал взглядом два слишком длинных уха, что немало удивило, ведь эльфы, хоть и близки к границе, всё же нечастые гости. Удивительно, как воины находили общий язык. Никакой дискриминации, никакого лукизма, никакого расизма. Исключительно разговоры о самых лучших проститутках столицы, красотах города, у кого член больше да почему они сражаются у чёрта на телеге. Ойкава прислонился к одной из палаток, пряча в тени лицо, и смотрел, впитывал. Конечно, это была идиллия, наведённая куполом отца. Но разве нельзя было помечать о таком же утопическом обществе вне его? Тем более магия подавляла только самые резкие и большие всплески агрессии, так что можно было заявлять, что они были на правильном пути. Наверняка Ива-чан в палатке стоял спиной ко входу, шепчась со своим верным мечом, который в детстве причинял столько боли своему владельцу. Этот заговор приносил реальные плоды в виде защиты, но Ойкава никому не скажет. И уж лучше заговор меча, чем постоянное бурчание по поводу рабов у некоторых воинов-демонов. Ойкава хмыкнул — те были одеты, обуты, сидели рядом и даже иногда смеялись. Да, подносили еду; да, терпели шлепки по заднице. Но разве они были настолько угнетёнными? Нет, определённо. Тоору очень хотел увидеть Хаджиме, при этом не имея возможности даже сделать шаг к этой палатке. Узы приняли обещание увидеться на арене в новом статусе как клятву, теперь не пуская двух парней слишком близко друг к другу. При этом возвращалась детская боль, когда заклятие брака только вступило в силу и скручивало без физического контакта. Эта боль пульсировала из груди, из сердца, немного треская рёбра ударными волнами. Отец знал. Ойкава увидел это сразу на следующий день после приобретения браслета. До браслета он ничего не знал, но только увидев дешёвый лоскут кожи, обделанный с душой и частичкой магии, сразу же понял. И сын понял по одному взгляду, пойманному на запястье. Он до последнего надеялся, что «засранец» относится к его пропажам ночью, он надеялся целых несколько месяцев, игнорируя все знаки до этого ради собственного спокойствия. Но теперь это было хорошо. Тоору мог указать на Ива-чана в самом конце, чтобы показать, что его... жизненный партнёр много стоил, и сказать: «Я выбираю его, потому что он мой, а я его». Пусть мать ничего не знала, они об этом позаботились, но теперь, когда Кагеяма выведен из рядов возможных победителей, эта картина стала практически их будущей реальностью. — Хэй, малец, ты чего там застыл? Сомневаюсь, что такой смазливенький не дорос, чтобы обсуждать местных шлюх! — один из демонов-воинов внезапно поднял чашу эля в его сторону, подзывая к себе. Все возле небольшого сборища засвистели и заулюлюкали, тут же освобождая место. Ойкава чертыхнулся про себя, нацепил приличную для такой компании улыбку и слишком большим шагом пошёл к костру. Конечно, разрешалось участвовать всем, но в предпочтениях короля ясно было сказано «очень молодой», поэтому этот лагерь буквально мельтешил малолетками от двенадцати лет. И чем моложе внешний возраст, тем, считалось, больше шанс получить себе столь почётную должность. Ойкаве на вид лет пятнадцать, а рога до сих пор из волос не торчали. — Куда мне забирать победы у таких мужей, как вы? — он самоиронично улыбнулся, незаметным жестом стряхивая землю с бревна, и сел. Воины рядом засмеялись совсем похабным смехом, и Тоору в который раз отметил, насколько его Ива-чан отличался от остальных подобных людей. Пусть он не был рыцарем, но он никогда не уподоблялся до подобных сборищ с друзьями, он был предводителем более развивающих мероприятий, ему не нужны были похождения по борделям. Ойкава хотел бы надеяться, что лидерские качества Иваизуми и достаточно высокое культурное образование были его заслугами, но это не так. Наверное, это было к лучшему. В такие моменты он как никогда осознавал, что не ошибся с выбором. И никогда не ошибётся. — Не смущай мажка, не видишь, что ли, он уже занят, — эльф по другую сторону пламени хмыкнул и поднял кружку. — За женатых магов! Чтобы нам больше доставалось! Ойкава пожал плечами, мол, что тут поделать, и мысленно заставил дорогущий плащ длинноухого подпалиться. Ненатуральная ткань у сына леса, как не стыдно. Такая, к сожалению, только плавилась, но не испортить настроение подобной выходкой зазнавшемуся мечнику было бы преступлением. Сидящий рядом с Ойкавой вояка не поднял кружку, а лишь задумчиво в неё посмотрел. Тоору мысленно фыркнул, глядя на дурацкую причёску, которую только ободок и сдерживал — неудобно и непрактично, а обеляющая краска ещё и хорошо огонь поедала. — Эх, ребят, обесценились сейчас узы. Всё только о магии и говорите, будто ни на что другое они не пригодны, — мужчина с печалью в голосе выпил кружку до дна. Кто-то сидящий напротив саркастично хмыкнул, и, судя по звуку, шлёпнул по заднице раба. Так, Тоору не мог быть мелочным и мстительным «мажком», как его окрестил подпаленный длинноухий, поэтому он никак не стал реагировать на это. Точно. Это не его дело. — С помощью уз можно освободить от рабства, — словно в никуда подметил Ойкава, глядя на огонь. Плазма по своей сути, она завораживала его. Если в детстве он мог баловаться с сутью всего живого, то останавливая процессы до замерзания, то испепеляя, то сейчас лёд вызывал лютую неприязнь. Его руки всё чаще стали замерзать и оказываться в цепких ладонях Иваизуми (последнее было вполне хорошей компенсацией), поэтому огонь стал самой привлекательной простой магией из всех возможных. Мужчины рядом засмеялись, чуть ли не обливаясь вновь подлитым в кружки элем. — Паренёк, боги, сколько тебе лет? Будто не знаешь, что нелегальная работорговля процветает в столице демонов. И кто-то спешит освободить их? — эльф дёрнул проходящего рядом человека за подол рубахи, и тот упал к ногам на грязную закопчённую землю, недовольно поджимая губы и скрипя зубами. Ойкава присмотрелся повнимательнее; ну точно, искра, причём такая сильная, практически такая же, как у Хаджиме. — Никто не спешит освобождать их, потому что безвольные люди никому в супруги... даром не сдались. Нелегальная работорговля — три раза ха. Если бы эта отрасль не приносила столько прибыли, они бы давно от неё избавились, но слишком непросто изничтожить целую кость в руке. Вот только маги не могли стать рабами, не такие сильные. Мальчишка ещё наверняка своего дара не знает. Эльф отпустил его, но рыжий раб лишь отошёл в сторону, упрямо продолжая пялиться на обидчика. Рыжие — нонсенс, исключения из правил, ошибка природы и магии. Наделённые большим талантом, как правило, или магией, они рождались и на севере, и на юге, и везде нелюбимые. — Надо быть осторожнее в своих жестах, — весело предупредил Ойкава, замечая боковым зрением осматривающий взгляд романтичного вояки. — Укай-сан? — кто-то потормошил вояку за плечо, и тот отвёл взгляд от рыжего, будто говоря «всё в порядке». Теперь уже Ойкава не удержался от подозрительного прищура, просматривая практически каждого на предмет искры внутри. У эльфа, как и ожидалось, была самая яркая, но у человека рядом тоже был порядочный свет. Подул холодный ветер, зашелестев травой и пеплом. Метку под браслетом закололо недовольством, практически раздражённостью — взгляд Иваизуми упирался в лопатки, но поворачиваться в ответ было нельзя. — Куда уж осторожнее? — эльф пожал плечами и слишком самодовольно взъерошил белобрысые волосы на затылке. — Моего лучшего друга забрали в рабы за неуплату долга родителей, хотя он был магом. Тут, мальчик, каким местом к тебе жизнь повернётся, так и жить будешь. — Что, помышляешь убить наследника в отместку всему демонскому роду? Говорят, там ещё старшенькая с такими формами... — кто-то рядом подхватил смех, и вот вновь все они смеялись вокруг костра под так себе пойло. Ойкава обнял колени, ощущая изнутри, как Иваизуми подкрадывался ближе, услышав разговор. Это дарило странное чувство защищённости, в котором, по сути, демон не нуждался, но которое отлично грело, гораздо лучше костра и всякого эля. — Может, втёрся бы в доверие, а потом попросил бы освободить друга, — фыркнул эльф, уже не так весело глядя в кружку. — А что бы вы делали дальше? — внезапно спросил Ойкава, подаваясь чуть вперёд, практически в огонь. — Ну вот освободят вашего друга, а как же остальные рабы, которые тоже незаконно схвачены? Или вам на них плевать? Вас ведь вновь могут схватить, несмотря на магию, ведь, как вы сказали, работорговля расцвела здесь пышным цветом. Эльф прищурился — этот прищур был слишком злой и подозрительный, который проникал сквозь защитный огонь, — прикусил губу клыком и сказал: — У меня есть среди демонов друг. Мы бы спрятались. Мы умеем прятаться. Тоору ухмыльнулся, глядя на неуместный жест эльфа возле переносицы и недовольное цыканье. — Друга легко поймать, только если он не в личной свите принца. Ваш план — полное дерьмо, честно говоря. Принц может оказаться каким угодно, вдруг он любитель трахнуть несколько рабов за ночь, а потом их разодрать на кусочки и кинуть церберам? И наденьте, наконец, очки, всем здесь плевать, кто как выглядит. Эльф молча поднялся, поставил кружку на своё место и с очень странным звуком раздражения пошёл в свою палатку. — Зря ты так, парень. Этот Тсукишима довольно порядочный эльф, просто слишком много выпил, — сказал рядом сидящий Укай, неодобрительно, словно личный учитель, смотря Ойкаве в глаза. Ойкаву давно подобное не пробирало, но говорить он этого не стал. Лишь безразлично отвернулся. — Вот как вы планируете победить? Наверняка кто-то из вас будет жульничать, даже те, кому это в принципе не нужно, — Тоору ни к кому не обратился лично, но все разом переглянулись, будто ощущая за собой какую-то невероятную вину. — Возьму на себя роль противного эльфа и скажу, что абсолютно каждый собирается там жульничать, иначе не выиграть. Слишком лакомый кусочек подобное место, — мужчина ласково сжал под рубахой магические амулеты на крови, наверняка сделанные близким и любимым человеком. Скоро все они наденут доспехи и будут звякать противным железом, но пока они могли позволить себе пачкать брюки и сминать ткань рукавов. Общая бойня, а потом жребий и бои один на один, в финале — объединение в команды по трое. И из оставшихся трёх нужно будет выбрать того-самого, который достоин защищать жизнь наследника. Как глупо полагать, что будут проверять лишь физическую подготовку. — Я не буду жульничать, — внезапно сказал Укай рядом, опрокидывая кружку на землю, — какой в этом смысл, если в итоге не смогу защитить принца? Наверное, если бы Ойкава нуждался в жизненном наставнике, он бы смог оставить при себе Укая. Тот был честным и добрым, а также моралистом, что в последнее время очень приветствовалось. Но этот мужчина был нужен в другом месте, и у Тоору уже был небольшой план, как всё обставить в свою пользу. — Принцу нужен не только друг, но и товарищ. Именно поэтому возраст так занижен. Вы же не думаете, что будут проверять лишь физические навыки? — несколько человек внезапно закивали; их теням вдруг внезапно будто отрезало головы. — Да и маги тоже не нужны, ведь принц очень сильный маг. — Но у него не тёмные волосы! — Ошибка генетики. Да и кто-нибудь его видел вживую? Нет. Значит, это тоже могут быть слухи. В любом случае, факт очевиден — среди нас точно есть какие-то люди, которые сидят и проверяют на те качества, которые нельзя проявить в бою. Парень, взявший на себя роль эльфа, внезапно спросил, пряча амулеты в сумку: — И на какие же? Ойкава на секунду призадумался. Это мероприятие было данью традициям и способом представить Иваизуми родителям — не более этого. Однако проверяющие маги действительно ходили (все они были доверенными лицами принца) и подсаживались в компании, выясняли настрой вояк и их взгляды на нынешнюю ситуацию. Демон с горечью осознал, что он до сих пор не мог сосредоточиться на одной цели — только и смог, что отвратить от себя эльфа и узнать, что все жульничают. Будто это и так не было очевидно. Он ведь сам сжульничал. — Доблесть. Честь. Расизм, — все на него уставились в неверии, но он лишь мог пожать плечами, — ибо Аобаджосай многонациональная страна, пусть и считается страной демонов. Терпимость. Уровень культуры. Душа. Магическая искра, слишком яркая не нужна. — Эка, так ты пролетаешь, пацан. Сам же маг магом! — Так я и не собирался участвовать, — Ойкава улыбнулся, склонил голову и пригладил топорщащиеся от натурального тепла волосы, показывая рога. Один из воинов присвистнул, рассматривая искры вокруг самых кончиков. — В любом случае, удачи вам всем! — он взмахнул ладонью в прощальном жесте, а затем резко наклонился, сверкнув глазами, к уху Укая: — А вам бы посоветовал взять под опеку чернявого северного мальчика и выкупить рыженького, из вас хороший учитель, а они ещё пригодятся, — он так же резко отпрянул назад и сразу же отступил на два шага, опасаясь инстинктивных поступков воина. — Но это просто совет, конечно же. Через три палатки он дёрнул одного из демонов-смотрителей и приказал ему подстроить незаметно пару встреч того воина со странной причёской и двух мальчиков. Кагеяме будет нужна забота после турнира, а сильному магу грех пропадать в рабстве. Взгляд Иваизуми с лопаток так и не исчез, но Тоору твёрдо решил не поворачиваться, даже когда получил смятым пергаментом в затылок. «Ты ведь знаешь, что ты самый сильный маг? Ты гораздо лучше всех остальных.» Тоору счастливо улыбнулся, и, точно копируя сестру в лучшие годы юности, приложил записку к груди, посылая по их связи тепло и преданность. В ответ получил лишь напускное раздражение, но глубже — заботу. Он губами зашептал заклинание, выводя ферменты для чернил из ближайшего куста с ягодой, потом подул на записку и оставил на земле, придавив камнем. Наверняка Ива-чан потом обидится, скажет, что не нужны ему никакие предупреждения, и вообще, он сам победит всех, но не предупредить об опасности амулетов — грех. Воздушный, барьер, укрепляющий, огненный. Довольно опасно, если сталкиваться один на один. Следующий день будет знаменательным.***
Он увидел его на арене. Среди юношей, девушек, демонов и людей. Иваизуми отличался своей подготовкой, слишком лёгкой экипировкой и цепким взглядом. Он знал, с чем ему придётся столкнуться на первом побоище, и хотел просто спрятаться подальше от магии и общей резни, не ввязываясь в потасовку среди «первых». Это было разумно, и Ойкава был рад, что Иваизуми решил сделать именно так. Трибуны Колизея были небольшие, но каменные, с рунами от магического вмешательства и даже физическим барьером. Толпа вокруг собралась гораздо дальше сидячих мест; казалось, демоны были готовы просто послушать, как сражались за место личного гвардейца наследника. За славу, деньги и почёт. По настоянию матери Тоору не показывал своего лица, продолжая дальше наводить интригу на окружающих. — Все слишком поразятся твоему возрасту. Рост ещё можно простить, но не внешние данные. Ты слишком быстро вырос, дорогой. Нам не нужны скандалы, — говорила она, натягивая капюшон магической мантии практически на нос. Отец рядом смеялся. — Это для твоей безопасности, — добавляла мама, и тогда не выдерживал уже сын, позволяя себе смех. Он сидел справа от матери, которая не подпустила к себе никаких слуг, но приближённые Тоору не могли пропустить это событие. Куроо сзади стоял, весело ухмыляясь, пока Сугавара пытался придать лицу выражение неземной доброты. Их лица-то не скрывали капюшоны-артефакты, и это был их первый официальный выход в свет как приближённых наследника. — И как? Присмотрел уже своего? — Куроо наклонился, тут же сдувая надоедливую чёрную прядь прямо в глаз принцу. Ойкава прошептал короткое заклинание, и причёска на голове надоедливого кошака стала каменной. Чтобы точно не растрепалась. — Эй, да ладно тебе, не будь стервой. Ойкава обиженно склонил голову, наблюдая, как воины выстраивались в линию. Кагеяма тоже был здесь, держал меч в левой руке, постоянно смотря на правое опухшее запястье. Внезапно обзор загородили кошачьи глаза Куроо, который был в шаге от того, чтобы улететь на арену к воинам или остаться с каменной головой на век. Игнорируя друга всеми силами (серьёзно, Тоору кожей ощущал, что этому пройдохе от него нужно что-то очень важное), принц обратился к матери: — Там есть больной ребёнок. Его надо исключить, — он на секунду замолк, давая королеве осознать беспокойство сына, и только потом его обосновал: — Он будет прекрасным магом, а не воином. Королева прошлась взглядом по всем присутствующим, тут же заметила Тобио и подозвала слугу. Люди на трибунах зашевелились, ощутив неладное; тут же стало тяжело дышать от духоты. Погода стояла относительно прекрасная для столицы — солнце светило, облаков не было, подувал лёгкий прохладный ветерок. Вот только из-за большой толпы даже на открытой местности рядом с лесом было достаточно душно, что вызывало раздражение и нетерпение у народа. Королева махнула рукой, подзывая одного из слуг, и, прикрыв рот красным веером, прошептала приказ. За несколько минут были осмотрены абсолютно все воины, и четверых, включая Кагеяму, пришлось исключить из рядов бойцов. Иваизуми тут же в упор посмотрел в королевскую ложу, ни капли не стесняясь, и послал волну негодования с помощью уз. Рука тут же противно зачесалась, призывая объясниться, и кожа под браслетом болезненно вспотела. — Есть кто-то, кто тебе приглянулся, дорогой? — вновь спросила королева, заглядывая под капюшон прямо в глаза. — Мы доверяем твоему мнению. — На самом деле твоя мать рада, что ты тут же не закатил истерику по поводу всей этой идеи, — прошептал рядом король, даже не поворачивая головы. — Ты же знаешь, как она ненавидит, когда ты излишне эмоционален. Тоору обиженно фыркнул и вздёрнул подбородок, на что мать немного нервно рассмеялась: — Это вовсе не так. Он просто посчитал, что сможет потом давить на меня своим послушанием. Ты ведь уже год никуда не сбегаешь, — обратилась она к сыну, который уже шептал очередное заклинание по отвлечению внимания. Куроо сзади слишком сильно смеялся. — Я уже практически выбрал, — просто ответил принц, рассматривая оружие каждого. — У нас есть какие-то барьеры против яда? — Ох, вот оно как, — ответила королева, поправляя складки на штанах. Сегодня был особенный день, но в этой местности она не могла позволить себе пышные платья, к тому же сын должен был отличаться от всей королевской ложи. Пришлось сцепить зубы и надеть штаны, с чем она достаточно быстро примирилась, глядя, как муж надевал вопреки привычкам очень простой наряд. Зато сына разодели по всем традициям, рога украсили вязью рун, а на руках красовались фамильные драгоценности. Первый выход в свет. Первый показ силы. Олицетворение нового поколения, которое одевается не так, которое носит украшения не так, которое говорит не так. Обещание перемен к лучшему. — Барьер есть, но только против смертельных, — подсказал сзади Сугавара, сканируя взглядом вслед за принцем оружия всех. Тоору удовлетворённо кивнул, указывая пальцем на несколько мужчин сразу. Один из них пил вместе с ним вчера, и его амулеты слишком виднелись на шее. — Суга, давай ты. Сверкни первым, тебе ведь даются речи, — дал отмашку Тоору, и королева довольно улыбнулась. Тайное влияние становилось явным во благо всего королевства. Так было приятно, что через другую сотню лет ей не надо будет думать, как скрыть свою заботу о сыне и дочери, а лишь лежать в кровати, пить чай и требовать от детей внуков. Возможно, можно будет заняться дворцовыми интригами и разоблачать всякие грязные тайны. Эх, мечты-мечты. — Мама, спрячь улыбку, — беззлобно поддел Тоору, и она чуть не улыбнулась ещё шире. Вот тот час, когда сын говорит ей скрыть собственные эмоции. Королева покачала головой и спрятала улыбку за веером. — Итак, мы рады приветствовать вас здесь, в Колизее, где один из счастливчиков станет избранным для нашего принца и удостоится чести защищать его жизнь! — начал Сугавара вдохновлёно, выходя из тени занавеса королевского ложа. Повсюду слышались вздохи и радостные кличи, но более внимательные и сидящие к ложе ближе, вздыхали вовсе не из-за начала турнира. "Белые волосы", "Слабый демон", "Южанин" и "Полукровка" звучали на трибунах, передавались дальше и дальше, доходя до народа вне этого буйного представления. Сугавара Коуши всегда улыбался так, что вводил иногда этим в ступор самого Ойкаву. Несмотря на слова, несмотря на сплетни, несмотря на красные глаза и белые волосы — он имел свой статус за внимательность и выдержку, которые всегда использовал вовремя. — Королевская семья была обеспокоена видом некоторых воинов, ведь никто не хочет видеть нечестный бой. В связи с этим некоторые бойцы были удалены из-за своего здоровья. Мы рады, что они решили сражаться, и окажем им всю медицинскую поддержку, на которую способны. Однако первое испытание уже было, — демон театрально покачал головой и прикрыл глаза, словно не веря, что это произошло на самом деле. — И не все его прошли. Честность! — он театрально возвёл руку к небу, призвав тем самым к тишине. — Мы, демоны, часто пренебрегаем этим словом, но умные демоны знают, когда нужно быть честным. Особенно если дело касается нашей горячо любимой королевской семьи. Кому будет лучше, если вы солжёте? Ведь в реальных боевых условиях в итоге вы провалитесь без своих амулетов, заговоров и поддержки с трибун. Воины, которые не прошли первое испытание, оказались нечестны перед нами и королевской семьёй, и за это будут наказаны. Ведь врать правящей династии - это преступление. Ойкава удовлетворённо окинул взглядом заметно поредевшую толпу, но с удивлением обнаружил противного эльфа в рядах стоящих. Приподнял бровь и повернулся к Куроо лицом, требуя объяснений. Тот лишь пожал плечами, поправил свой красный плащ, одёрнул ворот рубахи в цвет своим волосам и произнёс с немного нервной улыбкой: — Хитрость мы ценим гораздо больше, не так ли? Тоору закатил глаза и приглушённо процедил сквозь зубы: — Предатель. И знаешь ведь, что он не пройдёт дальше, но всё равно притащил, — Ойкава старался не смотреть на Куроо, но получалось плохо. Этот кошачий демон всегда был себе на уме, и то, что он снизошёл до помощи такому надменному эльфу, немного выводило из себя, однако в то же время заставляло задумываться. — Почему? — Мой будущий протеже. Ты просто не видел его в деле, — надменно сказал в ответ Куроо. По отмашке Суги бой начался. Лязг мечей, кинжалов, ржавой стали и первоклассных металлов, запах пота — всё это мгновенно наполнило арену. На самом деле, с тех безопасных мест, где они сидели, мало что было видно. — Почему мы вообще сидим здесь? — спросил Тоору у родителей, но ему лишь утешающе улыбнулись. Ведь смотреть на бои с близкого расстояния было не безопасно, да и вообще плебейское дело. — Они сплелись в кучу тел, но нам ведь нужны лишь победители. Ничего страшного. Учись выжидать, сын, — снизошёл до ответа король. — И будь уверен в своём решении. Тоору так и видел, как отцу хотелось выпить чашку крепкого чая, оттопырив мизинчик, но он быстро прогнал эту картину из головы. — Тогда передай Куроо, что я с ним больше не разговариваю. И что я не буду давать разрешение на освобождение одного-единственного раба. Король вопросительно посмотрел на друга сына, но тот лишь возвёл глаза к потолку. — Можете передать вашему сыну, что, если он будет припоминать каждую шутку в свою сторону в течение десятилетий, то только и будет, что обижаться. — Мальчики, не ссорьтесь, — Суга подошёл к ним и легко потрепал Куроо по голове, тут же рассеивая заклинание принца. — Куроо, Ой-чан прав, мы не можем делать исключений для каждого знакомого. — Отец, передай Куроо, что ему давно пора смотреть шире. — Куроо-кун, тебе давно пора смотреть шире. — Боги, какой балаган ты каждый раз устраиваешь, дорогой, — королева покачала головой, когда к ней внезапно прилетел кусок клинка прямо на колени, не сумев разрубить кожаные брюки. Она мысленно порадовалась отсутствию платья (ведь на них никто не накладывал заклинания защиты) и укоризненно посмотрела на сына. — Лучше бы заклинание барьера обновил, раз заняться нечем. — Да, мама. Королева с безразличным лицом подняла окровавленный кусок стали и кинула обратно в середину арены прицельным броском. Толпа загудела ещё больше, обсуждая смертоносность королевы. Барьер сверкнул голубым на свету и исчез для глаз. — Что ты имеешь в виду под своими фразами? — Куроо облокотился на кресло, добавляя парочку спецэффектов для пущей зрелищности. Поднялся столб пыли, скрывая половину воинов, и лязг оружия увеличился вдвое. — Если твой Тсукишима так хочет освободить своего друга раньше всех, то пусть использует узы, — лишь ответил Ойкава. Лицо Сугавары, казалось, осветилось лучами солнца. — Я не верю тебе, — прошептал он, сжимая плечо Куроо и наклоняясь ближе к принцу. — Скажи, что не шутишь. — А Бокуто будет их связывать, ага. Я бы посмотрел на эту свадьбу, — Тоору хмыкнул, возвращая своё внимание к арене. — Не зазнавайся, сын, ты всё ещё не коронован, — проворчал нынешний король под общий беззлобный смех, заглушённый куполом от всех остальных. Внезапно запястье прошибло болью, и Ойкава практически дёрнулся — Иваизуми на арене ранили, несильно, но ощутимо. Кажется, осколком в ногу. И это его Ива-чан, который уклонялся от абсолютно всех атак? Одним взмахом принц рассеял дым и стал внимательно всматриваться в толпу. Некоторые уже полегли, другие не могли встать, третьи лежали, думая, что так останется меньше травм. Хаджиме стоял чуть поодаль, отбивая редкие удары, и сжимал правую ногу, тут же вытаскивая осколок. Тот самый, который бросила мать в середину. Судя по всему, кто-то в толпе решил перебрасывать его, пока наконец лезвие не попадёт очередному воину в голову, сразив наповал. Ойкава покачал головой — он так и думал, что сначала лучше было провести беседу со всеми претендентами, отсеяв большую часть, и лишь потом устраивать бои один на один и трое на трое. Но всем так хотелось встряски, что они решили устроить зрелище. — Воняет кровью, — недовольно сказал он. — Они могут друг друга там просто перерезать. Из чего потом выбирать? Взгляд Сугавары тут же устремился в центр арены, пересчитывая, сколько воинов дотянет, сколько нужно уносить уже сейчас, а каких надо было просто гнать взашей. — Ваше величество? — спросил Коуши короля, но тот с лёгкой улыбкой на лице кивнул, разрешая прекращение первого испытания. Внезапно все воины замерли на месте. — Итак, второе испытание прошли все те, кто сейчас стоит на своих собственных двух ногах! Проигравшим будет оказана немедленная медицинская помощь! Через час начнётся третье испытание, сетку боёв выведут над ареной через полчаса. Всем спасибо, вы были отважными воинами! В этой речи не было запала первой, и Ойкава с недовольством отметил, как Суга рассматривал Иваизуми. — Оказать ему помощь? — спросил он шёпотом, но принц отмахнулся. Конечно, так легко. Рана свежая, одна единственная, Ива-чан справится сам. Никто не должен прикасаться к нему. — Он хорош. Если бы не страх заражения крови, которое Иваизуми уже не мог подлечить сам, то Ойкава бы продолжал сидеть до того момента, пока матери не надоест эта бессмысленная потасовка. Но осколок был грязный, и Ива-чан был упрямым ослом, так и не признающим магию. В своё время Ойкава еле-еле впихнул в него основы лечебной магии из анализирующих и поисковых заклинаний с восстанавливающими. — Просто смотри, — прошептал Тоору, ощущая, как рана за секунду затягивается, вытягивая все полезные элементы из тел других. — Ты уже выбрал окончательно, — немного обижено прошептала королева, рассматривая мальчишку. — Главное, чтобы было за что, — поддакнул король. Куроо сзади вновь затравленно засмеялся, и Тоору практически покраснел (практически — не в счёт), тут же послав волну обожания по узам, проводя пальцем под браслетом. Это было почти великолепно, он уверен. Потом можно было залезть в воспоминания Ива-чана и разобрать некоторые мелкие ошибки, но получить лишь одну рану в этом побоище достойно восхищения. — Кстати, а где девочки? — внезапно встрепенулся Куроо, не находя обожаемую Ячи возле выхода. — Смотрят бой с близкого расстояния, профессиональный интерес, — ответил Суга. — Простите, король и королева, но мы ведь так и не обсудили поощрительные призы. Наша казна, насколько мне известно... — На вашу фантазию, мальчики, — отмахнулась королева, — желательно что-нибудь неожиданное и интересное. Сугавара мило улыбнулся, чуть склонив голову, и Тоору зашептал: — Сахарок, не ожидал я от тебя подобного. — Даже сахар может растаять, — поучительно поддел Куроо, за что тут же получил выбивающий воздух удар в бок. — Ох, молодость, — вздохнула королева с такой же вежливой улыбкой, какая у неё была всё время на лице, но её глаза блестели, выдавая веселье. — Всё бы вам веселье да в постель кого затащить. — Эй, мама! — сын обиженно отвернулся от матери, не принимая её слов. Над куполом показался огромный лист, высвечивающий очерёдность бойцов. Ива-чан шёл чуть ли не последний как самый здоровый, попадал в бой с несколькими проходными воинами с непримечательной внешностью, в конце не сталкиваясь ни с кем по-настоящему сильным. Какая прелесть. Скучные бои текли один за другим, иногда давая возможность подметить странные приёмы иностранных школ (использовать скрип металла как оглушение — довольно круто), но в основном была скука. Когда прошёл десятый короткий бой, единственное, чего хотел принц на самом деле — это спать. Тсукишима в самом деле оказался довольно хорошим бойцом, и Ойкава в который раз напомнил себе, что нужно отодвигать расовые стереотипы куда подальше. Куроо так и светился гордостью (известная гибкость и изворотливость, уход от атак с прогибом спины, использование пыли — это то, что выдавало кошачью школу), будто хотел похвалить эльфа прямо из королевской ложи. Иваизуми легко прошёл два боя, заканчивая их меньше, чем за минуту. Это было красиво и даже изящно, если бы не та сила, с которой каждый раз бил Ива-чан. Он не оставлял ни малейшего шанса, не любил играть и не ставил во что-либо зрелищность боя. Иногда топорно, он мог просто ломать оружие двумя ударами или ударить кулаком в грудную клетку, сломав пару рёбер. Куроо восхищённо присвистнул на предпоследнем бое. — Его учителем был Танджи Вашиджо. Ушиваке не стоило выбрасывать его из страны, если он думал, что уже всему научился, — полушёпотом ответил он, пытаясь несколькими лёгкими барьерами скрыть звук от матери. Бои продолжались, пока в таблице не осталось шесть целых изображений воинов. Остальные были перечёркнуты красными линиями. — Мне уже надоело здесь сидеть, время близится к закату. Зачем помпезность? — спросила королева, вновь прикрывая рот веером, практически кривясь от духоты. — Помни, ради чего мы тут собрались на самом деле, — тут же холодно отозвался король. Женщина даже бровью не повела, продолжая всматриваться в закат. Некий Даичи Савамура объяснял будущий план нападения, постоянно спрашивая что-то у Ива-чана и, как ни странно, Тсукишимы. Ойкава понятливо вздохнул, глядя на военную стрижку, неровный загар от солнца и широкие плечи. На другой стороне собралась компания из менее удачливых, но тем не менее дошедших до финала соперников, которые не представляли интерес. Они не обсуждали план атаки и вообще не говорили друг с другом, не признавая возможность скооперироваться и атаковать вместе. Больше было похоже, что они пытались отдышаться и не упасть. — Сугуру не так плох, на самом деле, как кажется, — внезапно прокомментировал Куроо, смотря на змеиного парня. Никто вокруг не изменился в лице, понимая, что как бы этот парень не был связан с Тетсуро, ему ничего не перепадёт в итоге. — Иногда мне кажется, что у тебя есть знакомые с разных концов света, — как-то умилительно проговорил Суга, на что Куроо по-кошачьи фыркнул. — Потому что так и есть. — Пора заканчивать, — утвердительно сказал Тоору. Сугавара с просьбой разрешить взглянул на короля; тот немного нахмурился, но кивнул. — По крайней мере, он из тех, кто поможет тебе избежать лишних проблем и не завраться, — произнёс король с бесстрастным лицом, и заострённые кончики ушей Ойкавы чуть-чуть покраснели. — Что же, вот и подошёл к концу этот трудный выбор. Королевская семья благодарит всех тех, кто сегодня рисковал жизнью в попытках доказать свою силу! Хочется отметить, что никто не умер, — по трибунам прокатился слабый смех. Сугавара тоже улыбнулся, набирая в грудь воздуха. — Мы решили наградить тех, кто был ближе всего к почётному месту, но по тем или иным причинам не прошёл дальше. Даичи Савамура! Выйди вперёд. Человек озирался по сторонам, и Иваизуми его подтолкнул в спину, чтобы тот наконец сделал пару шагов ближе к королевскому ложе. Твёрдый подбородок, развитая мускулатура и действительно тихая искра, способная лишь на мелкие заклинания. Ойкава мысленно одобрил выбор. Это поможет укорениться мысли, что Аобаджосай не дискриминирует людей, а также подарит надежду, что можно пробиться с самых низов. — Ты назначаешься... — Коуши на секунду замолк, выдерживая незначительную трагическую паузу. — Капитан нового подразделения личной гвардии, — прошептал рядом Тетсуро, заговорщически улыбаясь. — Капитаном нового подразделения королевской гвардии! — крикнул Сугавара, и толпа зааплодировала. Стоящий рядом демон приподнял вопросительно бровь, но Коуши лишь смущённо улыбнулся. — Мы увидели вашу хитрость, честность, силу и ум, а также возможность работать в команде или подчиняться, что может спасти вам жизнь, — вступил Куроо, и ближе сидящие вне ложи демоны стали напряжённо шептаться. Знавшие этого демона как сына давно почившего казначея, дворцовые демоны толком не знали, почему он до сих пор жил в замке. — Тсукишима Кей. Ты назначаешься моим помощником. Посмотрим, что из этого выйдет. Лицо в этот раз трезвого эльфа скривилось в отвращении, и Тоору, смотря на него теперь гораздо ближе, чем до этого, понял, что из него мог получиться толк, если бы не дырки в защите, на которую тот ставил слишком многое. И тут поднялся король, беря первый раз слово себе. Шум затих, и все на трибунах и даже за ними благоговейно замерли, ожидая финального решения. Казалось, горячий воздух задрожал в ожидании финальных слов. — Сегодня мы увидели множество достойных сынов нашей страны. Однако лучшим был только один. Он был выбран благодаря своей чести, своему уму и всей технике. Конечно, мы отметили всех, кто был достоин. Для кого-то этот день стал новым путём в жизнь, и мы рады, что смогли предоставить эту возможность. Однако мой сын... ваш принц сделал свой выбор. Тоору ухмыльнулся, развеивая иллюзию рядом с родителями, и королева обречённо простонала нечто про непослушных детей и потакающих королей. Он чувствовал сердцем, как Хаджиме в предвкушении дрожал, как жаждал наконец прикоснуться к лучшему другу, как устал и как хотел вдохнуть свежего воздуха. Как он уверенно стоял на земле и ожидал этого прыжка из-за спины, покрепче сжимая свой меч. Узы не дадут причинить им друг другу вред, но они могут помочь обменяться опытом. Над головой Иваизуми Хаджиме появилась надпись на древнем магическом языке, крутясь вокруг своей оси и пропуская сквозь себя лучи, окрашивая в лиственный цвет. «Winner» — гласила она. Ойкава прицельно в спину кинул только что отнятое у Киёко копьё, которое тут же было отбито. У Иваизуми была счастливая улыбка от уха до уха (возможно, она стала такой сумасшедшей лишь тогда, когда он увидел Дурокаву совсем близко), а по связи передавались волны обожания и счастья, отражаясь и приумножаясь каждую секунду. Толпа взревела, увидев первый раз так близко принца. Тот же громогласно произнёс: — Я выбираю тебя!