Burn

Шун был сильным. Шун был непобедимым. Шун был признан одним из самых лучших игроков. По крайней мере, так считали. До некоторого момента. *** До некоторого момента Шун считал, что Дэн — его самый опасный противник. И самый лучший друг. — Так ты и есть Шун Казами? Странно, я представляла тебя более… угрожающим. Девчонка легкомысленно рассмеялась. На первый взгляд — надменная дурочка. Но Шун не привык обманываться. За маской невинной, ничего не понимающей овечки мог скрываться кто-то, способный в одну секунду перегрызть тебе глотку. Шун знал одно: недооценивать противника — первый путь к поражению. — Что ж, может, начнём наш поединок? Здесь становится невероятно скучно. Девчонка вынула карту ворот и бросила её на поле. Её бакуган напоминал сошедшего со страниц древних легенд монстра, гидру, которую когда-то одолел Геракл. Шун не привык отступать и не собирался. Он желал заткнуть девчонку и отправить восвояси. Возможно, она и занимала одну из лидирующих позиций в рейтингах, но это не давало ей права насмехаться над ним и полагать, что она лучше. Это будет её первой ошибкой, подумал он. И ошибся. Потому что надменность девчонки была равна её умениям. Потому что под маской овечки скрывался хищник, способный в одну секунду перегрызть глотку. В эту ночь Шун в первый раз проиграл поединок. В эту ночь Шун понял, что его главным противником являлся не Дэн. Его главным противником оказалась рыжая. *** Он встретил её в торговом центре. Рыжая стояла к нему спиной и задумчиво глядела на огромный аквариум с причудливыми золотыми рыбками. — Что ты здесь делаешь? — спросил он. Девчонка усмехнулась. — Что за грозный тон? Хочешь сказать, мне запрещено появляться там, где гуляет его королевское высочество? Шун нахмурился. Рыжая была… раздражающей. Он понимал, что злился на себя за свою слабость. За неспособность победить противника. Он понимал, что она — достойный оппонент, и признавал её умения. Но не мог не злиться, когда видел её. — Сильно же я задела твоё ранимое мужское эго, — весело произнесла она. Самовлюблённая и наглая. Совершенно не знала, как следить за своим языком. В какой-то степени это даже притягательно, с ужасом подумал он. В какой-то степени он понимал, что в рыжей было своё очарование. И в первую очередь, очаровывала её сила. *** — Любишь виниловые пластинки? В ней было что-то притягательное. В ней было то, к чему его тянуло. И все это обернулось тем, что она стояла у маленькой тумбочки с виниловым проигрывателем в его квартире и вертела в руках последний альбом популярной рок-группы. — Не я. — Мама? Шун не ответил, но Элис в нем не нуждалась, она всегда была чересчур догадливой, иногда даже надоедливо-догадливой. Люди не любили её за это. Шун — тоже не особо. Элис не сказала бы, что это её задевает. Но ей хотелось, чтобы Шун относился к ней лучше. — Потанцуем? Заиграла музыка. Рыжая склонилась в шутливом поклоне и протянула ему руку. Шун усмехнулся и подался вперёд, потянул её на себя, их тела оказались очень близко, и её волосы скользнули по его плечу. Она пахла персиками и мятой. Она смотрела на него насмешливо-восхищенно. Она нравилась ему. Рыжая оказалась его самым достойным противником. *** Закатные лучи скользили по её открытому плечу. Шун целовал её ключицы. Из открытого окна к ним дул свежий вечерний воздух Токио.