Burn

Вообще, они быстро сошлись. Очень-очень быстро, Фабия даже удивилась — как так, чтобы мгновение, а человек уже словно твой? Понимает тебя, как никто. И поддерживает, как никто. Фабии, девочке, выросшей на войне, это чуждо. Элис — девочка мирная, совсем не такая, как она, Фабия, в пылу, в пепле закаленная, видавшая и смерть, и кровь, и гибель товарищей, гибельлюбимогоматьегочеловека, никогда не сможет так жить. В мире. Без битв. Без сражений. Элис жила. Лишь со временем Фабия поняла, что она притворяется. Нет, нет, нетнетнет, мне совсем не интересны битвы, я не хочу участвовать, я хочу забыть, а у самой — огонь в глазах и азарт, и видно, как она по этому скучала. Как хотела вернуться. И Фабия её понимала. *** После войны жить было тяжело, особенно на новом месте, особенно среди людей. Нормальных людей, землян, не таких, как нифианцы, среди таких, которым не приходилось видеть, как военные корабли Ганделии сжигают твоих друзей заживо. Она — нормальная, черт подери, нормальная, нормальная. Подумать только. Глупость все это. Но люди не обращали на неё внимания, она была такой же, как и они, она была обычной. Мирной девочкой. Как Элис. Элис улыбалась, хватала её за руку и вела за собой. В свой мир. И Фабии это нравилось. *** Они любовались фресками на стенах в церквах Италии, гуляли по площади Пуэрта-дель-Соль в Испании, фотографировались на фоне панорамы Лондона с высоты знаменитого колеса обозрения в Британии и посещали старинные замки Германии. Они надевали шапки ушанки и ели мороженое на Красной площади, поражались количеству туристов у Великой Китайской стены и ходили в юкатах во время экскурсии по храмам Киото. Они исследовали мир, мир Элис, который был так незнаком Фабии, но к которому она так привязалась. На Нифии такого нет — Земля удивительна, прекрасна, великолепна в своём разнообразии, и Фабия непременно хотела узнать больше. Они смеялись, когда попали под дождь в Портленде, и бежали к отелю, прикрываясь сумками и папками. Они наслаждались временем, которое проводили вместе. *** Они завели щенка. Фабия не предполагала об этом. На тот момент они осели во Флориде, Элис поступила в университет, Фабия подрабатывала в кафетерии. Поздним вечером Элис принесла с собой комок шерсти, мокрый, грязный, черный, с маленькими добрыми глазами. Фабия предлагала назвать его Гиллом или Стоикой, но — нет, серьезно, — он не заслужил таких оскорблений. Назвали Шариком — предложила Элис. Было… спокойно. Уже привычно, после стольких месяцев на Земле, все также интересно, легко, немного страшно — война просто так из памяти не уходит, Фабия продолжала просыпаться по ночам от кошмаров, Элис вбегала к ней в комнату, успокаивала, заваривала травяной чай, а Шарик укладывался под боком. Фабия гладила его, пила травяной чай и рассказывала Элис о тех годах, в которые Ганделия и Нифия вела боевые действия. Элис слушала. И ужасалась. Это месиво, кровь, геноцид, Элис мутило, как она представляла себе жертвы, как она представляла, сколько всего повидала Фабия. Ребёнок. Они же одного возраста. Элис повезло больше — она не была вынуждена жить в подобных условиях. Она не была принцессой, на которую все возлагали ответственность. Неудивительно, что после окончания войны Фабия решила сбежать. Хотя бы на время. Отдохнуть от всего этого. От битв. От крови. От Нифии. А после вернуться к своей жизни. Нормальной жизни. А пока она продолжала пить травяной чай по ночам, водить каждый день на прогулку Шарика и готовить самый вкусный кофе в восточных окрестностях Майями. Они с Элис продолжали ходить в кино по субботним вечерам и тренироваться по воскресеньям за городом. Они жили мирной жизнью, пока была возможность. И Фабии это нравилось.