Одною кровью, одною тайной

      В горле пересохло, и Чарльз смог сглотнуть только с третьего раза. Голова раскалывалась, в затылке и висках засела игла, ввинчивающаяся в мозг, не позволяющая ни думать, ни даже просто существовать. Пульс грохотал в абсолютной тишине. Нет. Нет. Нет. Чарльз и сам не мог понять, что пугало его больше: то, что Эрик кого-то убил, или то, что это произошло вне его поля зрения. Страх заполз в сознание, отключая от жизни. Страх...       – Алан, хватит! – профессор тряхнул головой, ментальным усилием выбрасывая из себя эмоции брата.       – Прости, – Алан честно пытался себя контролировать, но получалось пока плохо. – Прости.       – Ладно, ничего, – по сравнению со всем остальным чужое вмешательство действительно было мелочью.       – Ты ничего не хочешь рассказать? – брат, наверно, очень хотел бы узнать ответы на свои вопросы, но Чарльз не был в настроении их давать.       – Не сегодня, – он с трудом поднялся, немного жалея, что ему предстоит сейчас подъем по лестнице. – Потом, Алан, потом я расскажу все, что ты захочешь.       Старший кивнул, провожая младшего глазами до двери. Профессор ощутил его взгляд между лопаток и непроизвольно напряг спину, словно это был не взгляд, а нож. Хотя по остроте так и выходило.       В спальне было душно. Чарльз отдернул занавеску, настежь распахнул обе оконные створки и наполовину перегнулся через подоконник. Мелькнула шальная мыслишка, что, наверно, было бы свинством разбудить Хэнка и потребовать с него работающий Церебро. Но теперь ждать становилось и вовсе невыносимо.       Профессор, буквально переламывая себя, разделся, расстелил кровать и лег, вытягиваясь на спине. Спать-спать-спать. Утро вечера мудренее. Он все равно не представлял, где и чем занимался Эрик. Может, на него просто напали в какой-нибудь подворотне, и ему пришлось защищать себя. Может, он нашел Шоу и застрелил кого-то из его приспешников. А может, конечно, такое тоже может быть, что Эрик сделал это по приказу Шмидта...       Чарльз перевернулся на бок и натянул одеяло до плеч. Спать. Спать...              Еще с лестницы он слышал, как гремели ложками на кухне и Шон опять препирался с Алексом. Профессор был рад уловить там и голос брата. Значит, Алан потихоньку вливается в команду.       – Доброе утро, Чарльз, – Рейвен, заметив его, поставила на стол еще одну чашку.       – Доброе утро, профессор, – ребята отвлеклись от спора. Впрочем, как и ожидалось, лишь на секунду.       – Доброе, – он улыбнулся мысли о том, как это ужасно здорово – иметь большую семью, пусть и в таком странном варианте.       – Как спал?       – Хорошо.       – Это хорошо, – глаза выдали Алана: он не поверил младшему брату. – Какие планы на сегодня?       – Я собирался в ЦРУ, – помешивая крепкий кофе, Чарльз мысленно подсчитывал шансы на положительные новости.       – После университета, я надеюсь, – Мистик села напротив и склонила голову к плечу, – иначе тебя оттуда просто выгонят за неявки.       – Конечно, Рейвен, конечно, – университет в личной иерархии важных дел Ксавьера удивительно быстро летел к черту. Но сестре сообщать об этом он не собирался.       – Профессор, – Алекс сел слева от него, незаметно оттерев настроившегося на это место Алана. Тот не обратил внимания и сел справа. Чарльз нахмурился.       – Да, Алекс? В чем дело? – он надеялся, Хавок поймет, что вопрос был не только и не столько к его обращению. Судя по отведенному взгляду, понял. Но ответом удостаивать не стал, а телепат лезть в мысли парня себе не позволил.       – Профессор, Хэнк просил вас к нему зайти.       – Он в лаборатории?       – Да, – Рейвен то ли почувствовала возникшую неловкость, то ли просто вклинилась в самый подходящий момент со своим женским чутьем. – Зверь работает, как может. В первую очередь на Церебро... Ну, ты понимаешь.       – А...       «Потом»       «Когда потом?»       «После завтрака»       «Ладно»       – Что, Алан?       – Да нет, ничего, – он махнул рукой. – Всем приятного аппетита.       Завтрак пролетел удивительно быстро, после чего Рейвен и ребята ушли наверх, а Алан затащил-таки брата в гостиную. Взяв за плечо, усадил на диван лицом к себе, сел сам и уставился на него, словно ожидая откровения свыше.       – Ну.       – Что?       – Я тебя внимательно слушаю, – терпения на деликатный разговор Алану явно не хватало. – Кто тот человек, которого я нашел вчера вечером?       Чарльз отвернулся, складывая на груди руки и едва-едва морщась. Его бывший преподаватель психологии, старый согбенный дед лет под девяносто, бойко бегавший по этажам университета на зависть всем студентам и замечавший шпаргалки даже через фальшивый гипс, сказал бы сейчас, что «вы видите типичную позу человека, стремящегося закрыться от внешнего мира». Сам Ксавьер, бывший прилежным учеником на сем скучном до считания квадратиков на потолке предмете, добавил бы еще, что «данный индивидуум определенно находится в расстройстве с окружающими людьми». А дышащий в спину Алан высказался короче, но гораздо более емко.       – Чарльз, хватит ломаться. Я ведь все равно узнаю.       – Что тебе рассказать? – ему было бы легче ответить на конкретные вопросы, чем написать сочинение.       – Все, – брат не был намерен облегчать профессору работу.       – Все... – все – это факты? Или все – это еще и его знания, полученные с помощью телепатии? – Ладно. Его зовут Эрик Леншерр...       Его зовут Эрик Леншерр. Ему тридцать один год. Он твой ровесник, Алан, но чертовски старше тебя. И меня. И многих. Потому что ему пришлось слишком рано и слишком быстро повзрослеть.       В сорок четвертом, когда ему было тринадцать, в его дом пришли фашистские солдаты и вывели вместе с родителями на улицу. Эрик попал в лагерь. Там проявились его способности. Знаешь, Алан, они у него огромные. Он мог бы делать такое, что не под силу никому. Но... Всех надо учить. А его научили убивать. В первый раз тогда, когда на его глазах убили мать. Эрик отмстил. И месть стала смыслом его жизни. Месть тем, кто сделал все это...       Я вытащил его, когда он пытался убить Шоу. Себастьян Шоу, он же Клаус Шмидт... Человек, на чьих руках вся вина за тот кошмар, который выпал на жизнь Эрика. Страшный человек со страшными способностями и гораздо более страшными целями. Целями межвидовой войны.       Эрик хочет его убить. Но так нельзя. Нельзя, понимаешь? Нельзя убивать людей, неважно, мутантов или нет. Мир, в котором один человек может убить другого, обречен на войну, на смерть. Это непреложное правило. Но Эрик этого не понимает. Не хочет понимать...       Кризис на Кубе – дело рук Шмидта и его людей. Мы хотели его остановить. Мы остановили. Пока. Но Эрик... Он пропал. Я не знаю, где он. Что с ним. Я не знаю. И мне страшно...       Часы на каминной полке невыносимо громко отсчитывали минуты молчания. Чарльз смотрел на стену, брат сверлил взглядом пол. Им обоим было неловко. Алану оттого, что спросил; профессору оттого, что рассказал. Он чувствовал, что его все-таки снесло, и все окрасилось в ненужные сейчас тона эмоций, но держать в себе боязнь за судьбу друга он больше не мог. Чарльз хотел, чтобы еще хоть кто-нибудь понял его в этом. Хотел, чтобы...       – Ты не думал, что это напрасно? – голос Алана, низкий и чуть хрипловатый, заставил повернуть голову.       – Что именно?       – Твои попытки удержать его. Ты не думал, что это напрасно?       – Нет, – он, и правда, никогда не допускал такой мысли.       – Чарльз, послушай, – брат явно старался смягчить свои слова тоном. – Он убийца. Такие люди не меняются.       – Меняются, – профессор мотнул головой. – Надо только дать им условия для перемен.       – Ты дал, – Алан бил по живому. – И что? Он ушел.       – Его забрали.       – Хотел бы – вернулся.       – Может, не может, – мозг лихорадочно придумывал причины для того, чтобы не анализировать факты.       – Чарльз, послушай... – он опустил глаза, но говорил уверенно. – Такому человеку не место здесь. Такому человеку не место рядом с тобой.       Они снова замолчали. Чарльз отвернулся до хруста в шее. Пощечина вышла донельзя хлесткой и болезненной. И, что самое ужасное, он не мог ее опровергнуть. Все, что могло бы быть сказано, имело значение и смысл для него одного, но не для брата.       Профессор поднялся с дивана и одернул рубашку:       – Рейвен права, мне надо в университет. Возможно, задержусь: там надо решить кое-какие вопросы. До вечера.       – До вечера, – эхом отозвался Алан.       Чарльз вышел, не оглядываясь, поднялся, как в тумане, в свою комнату, на ходу ответив на какой-то вопрос Шона. Пиджак, портфель, куртка... Вниз, к машине. Заводя мотор, он подумал, что с его стороны неправильно вот так уходить. А выезжая за ворота, пришел к решению, что со стороны Алана неправильно было так говорить.       Дорога до здания ЦРУ заняла больше двух часов с учетом остановок для выпускания пара, когда Чарльз ловил себя на мысли, что, пожалуй, еще несколько секунд, и жизнь окружающих станет смертельно опасной. Он и сам не понимал до конца, на кого злился больше. На себя самого, который скатился до излишних подробностей и чужих тайн? Поганое чувство того, что ты рассказываешь по сути не слишком знакомому, брат он или нет, человеку то, что урвал в голове другого, доверившего тебе самое сокровенное. На Алана, который так категорично расчертил мир на две половины, даже не зная Леншерра? Или на Эрика, которого не было рядом и который не подавал о себе никаких признаков?..       В очередной раз выворачивая руль, дабы припарковаться на обочине и выдохнуть, Чарльз с удивлением заметил, что практически достиг пункта назначения. Сзади стоянка для машин и главный корпус ЦРУ, вот поворот налево ко второму зданию. Там, скорее всего, и сидит сейчас агент Мактаггерт...       Визг тормозов пришел словно из параллельной Вселенной, и Ксавьер не сразу осознал, что сам же и вдавил педаль в пол. Тело, подстегнутое телепатическим импульсом, сработало быстрее, чем мозг, и застывшей с распахнутыми глазами Мойре осталось только упереться руками в капот остановившейся перед ней машины.       – Добрый день, профессор.       – Мойра? – он вылетел из машины. – Господи, прости. Как ты?       – Нормально, – девушка отряхнула ладони и насмешливо посмотрела на Чарльза. – А я как раз о тебе вспоминала. Собственно, я к тебе собиралась.       – Да? Тогда садись.       Забравшись на сидение рядом с откровенно перетрухнувшим водителем, Мойра пристроила на коленях небольшую тонкую папку и поправила волосы, глядя в зеркало заднего вида.       – А ты меня удивляешь. Я думала, профессор должен ездить исключительно аккуратно.       – Сегодня как раз исключительный случай, прости, – Чарльз понимал, что если он сорвется еще и на ней, то это будет слишком.       – Ну, все живы, в конце концов.       – Ты собиралась к нам?       – Да, – агент Мактаггерт приоткрыла и закрыла папку.       – Зачем? Есть новости?       – Да. Есть.       Мойра открыла-таки папку и достала три скрепленных листа, отпечатанных мелким шрифтом. Выправила и протянула профессору. Чарльз впился взглядом в текст, и брови медленно поползли на середину лба.       – Что это?       – То, что там и написано, – она явно готовилась к этому разговору.       – «Список добровольцев армии Великобритании в Африке»? – он перечитал выделенный заголовок и посмотрел на девушку. – Ты издеваешься?       – Нисколько. Второй лист. Просто отдельно распечатать не получилось.       Чарльз перелистнул на вторую страницу, где продолжался бесконечный алфавитный список фамилий и имен сумасшедших, отправившихся удерживать колонии Британии в богом забытые земли во славу Королевы. Кендал, Кеннеди, Кинг, Лэйн, Ламберте... Леншерр. Эрик Леншерр.       Дрожащими руками вернув Мойре листы, Чарльз потер лоб. Вот значит как. Армия. Вот откуда то, что видел Алан. Но почему, ради всех святых, почему?!       – По нашим предположениям, он где-то в восточной Африке, – Мактаггерт старательно избегала смотреть в сторону профессора, сосредоточившись на молнии на папке. – Танзания или Кения, или где-то рядом.       – Спасибо.       – Не за что.       Мойра вышла по-английски – не прощаясь, оставив Ксавьера. Чарльз на автомате завел мотор и вырулил на основную дорогу. Теперь он примерно знал, где Эрик, а найти точно можно, только увидев списки распределения в каком-нибудь штабе. Но чтобы их увидеть, надо оказаться в этом штабе, который вряд ли расположен в баре за углом. Значит, надо лететь в Африку...       А надо ли? Мысли Чарльза споткнулись об этот вопрос. Эрик жив, относительно здоров, как он надеялся, и свободен от влияния Шоу. Но не спешит возвращаться. Так надо ли возвращать насильно? И зачем? Чтобы опять уговаривать, как маленького, что убивать – это плохо, что так делать нельзя? Но ведь Эрик не маленький, он решает сам. И сам решил не возвращаться. И убивать. Так надо ли?..       Чарльз снова выжал тормоз, пристроился на обочине и опустил голову на скрещенные на руле руки. Может, Леншерр был прав, когда говорил, что ему не нужна ничья помощь? Может, прав был Алан, который настоятельно советовал подумать о целесообразности удерживать рядом с собой – а если честно, то на привязи – хладнокровного убийцу с манией мести? Может, просто стоит жить дальше по правилам самому, не заставляя тех, кто этого не желает?