Одною кровью, одною тайной

      Вверх, вниз и снова вверх. Темные пустые коридоры, в которых для пущего эффекта не хватало только призрака отца Гамлета вместе со всем семейством датского принца; тяжеленные даже для Хэнка стальные двери, открывавшиеся с таким скрипом, словно это было их профессиональной обязанностью; ступени, всего лишь по несколько подряд, не больше десятка, уводившие то круто вглубь нацистских катакомб, то поднимавшие практически к самому свету.       Чарльза уже тошнило от этих переходов туда-сюда, напоминающих замедленную качку корабля во время шторма. Его тошнило от дергающейся спины Эрика перед глазами и неизвестности, в которой ему пришлось оставить Шона и Алекса и в которую канули немногим позже Рейвен и Хэнк. Чертов Азазель, и как только они его не заметили?..       – Куда теперь? – приглушенно вопросил Алан, оттирая со лба пот.       – А что, вариантов так много? – хмыкнул Эрик.       Старший Ксавьер устало привалился к грязной стене и выдохнул. Коридорам и их беготне, казалось, не было конца.       – Пошли, дохляк.       – А сам-то, сам-то!       – Что? – Леншерр приподнял бровь.       – От тебя за версту несет страхом.       – Нет.       – Нет! – Чарльз втянут воздух. – Эрик, он прав.       – Профессор, и как давно ты спятил? – тихо, еще не за, но уже на грани угрозы.       – Стойте… погодите.       Телепат прижал пальцы к вискам и заставил себя сосредоточиться. Брат был, казалось, прав – в этом месте страх, пропитавший стены и пол подземелья, ощущался особенно остро. Слишком, на взгляд Чарльза, остро для отголосков двадцатилетней давности. А значит…       – Боже мой, неужели?..       – Чарльз, нам надо идти, – Эрик несильно и ненастойчиво тронул его за плечо, но Ксавьер едва ли заметил. Догадка, предчувствие, медленно выплавлявшееся в уверенность, на несколько ударов сердца словно выбросили профессора куда-то, куда не пробивались ни голос, ни горячая решимость Леншерра.       Он вдохнул сырой воздух и вместе с ним – смесь страха, отчаяния, обреченности. Где-то близко, где-то совсем рядом, не дальше пары шагов… Одна дверь справа, одна дверь слева, опять справа…       – Здесь, – удерживать наплыв чужих эмоций стало трудно, и Чарльз разорвал ментальный контакт.       – Что здесь? – Алан закатил глаза. – Чарли, пойми меня правильно, не то чтобы я жажду сложить голову в ближайшем будущем, но не пора ли нам?..       – Эрик, открой камеру.       – А надо?       «Эрик, я когда-нибудь просил тебя о чем-то лишнем?»       «Чарльз, ты когда-нибудь вылезешь из моей головы?»       Магнито прижал ладонь к двери, сделал едва уловимое движение, словно собирался, но так и не закончил щелчок пальцами, и массивная створка оторвалась от косяка на десяток сантиметров.       – Ну и за каким демоном…       – Алан, заткнись.       Самостоятельно сдвинуть тяжеленную литую плиту оказалось несколько труднее, чем рассчитывал Ксавьер, но он справился, и взглядам мутантов предстала картина, вполне уместная для черно-белой военной хроники. Вот только в царившем на дворе шестьдесят втором она казалась до ужаса нелепой и оттого еще более ужасающей.       На полу, на рваных тряпках сидела девочка.       – П-привет, – решительность профессора несколько пошатнулась, когда ребенок – не старше пятнадцати лет, точно – поднял голову с колен и сощурил на свет раскосые глаза. Китаянка. Или японка. Он никогда не умел их различать.       «Чарльз, клянусь Богом, ты самой большой придурок, какого я встречал»       И сейчас Ксавьер с ним был абсолютно согласен, а потому молча уступил место в проеме другу. Эрик, несмотря на все свои отрицательные черты, коих набиралось достаточно для целой нацистской армии (о чем Чарльз, конечно, благоразумно молчал), обладал одним поистине уникальным качеством – он нравился детям. Хотя сам вряд ли это осознавал.       Эрик присел на колени рядом с девочкой, сделав вид, что не заметил, как она отшатнулась, и несколько секунд просто смотрел ей в лицо.       – Ты меня понимаешь?       Заторможенный кивок.       – Меня зовут Эрик. Тебя посадил сюда Шмидт?       Молчание.       – Шоу?       Еще один кивок, на этот раз энергичнее. Опасливый взгляд за спину Леншерра.       – Его там нет. И не будет. Все в порядке. Мы против него.       «Эрик, не перегибай палку. Ты ее напугаешь»       «Куда больше… Чарльз, сделай одолжение»       «Да?»       «Засунь свою психологию подальше»       – Ты что-то умеешь? – лишний, в общем-то, вопрос, но для очистки совести Магнито должен был его задать.       – Да, умею.       Она говорила с сильным акцентом, но все-таки понятно.       – Чарльз, – Алан в коридоре заметно нервничал. – Нам пора убираться, если хотим остаться в живых.       – Он прав. Эрик?       Леншерр закусил губу, и профессор и без телепатии понял, о чем тот думал. Варианта оставить девочку здесь на милость Шоу Эрик даже не рассматривал. Можно было, конечно, забрать ее на обратном пути, но никто не мог гарантировать, что он будет – это обратный путь. Оставался третий вариант.       – Ты выведешь ее, – Магнито ткнул в старшего из братьев и легко вздернул девочку на ноги. Немного грубовато, но Чарльз предпочел промолчать.       – Чего? – от неожиданности Алан, сам всех убеждавший говорить исключительно шепотом, заорал на весь комплекс. И только в этот момент профессор понял, насколько у него напряжены нервы.       – Ты выведешь ее, – раздельно, внятно, как для слабоумного, повторил Эрик, подталкивая девочку в руки Алана. – Больше некому.       – Чарльз.       – Чарльз мне нужен. А ты нет.       – И чтобы я отпустил его с тобой? – Алан мотнул головой, отодвинул пленницу от себя и сощурил глаза. – Ну нет, Магнито, нет уж.       Младший Ксавьер сглотнул. Обычно железная воля вдруг отказала, и вместо того чтобы прекратить эту позорную и неуместную сцену, он был в состоянии только молча смотреть на двух дорогих ему людей на тропе войны. Чарльз прекрасно понимал, что Алан пытался собраться с силами и выплеснуть на Леншерра не просто свой протест, но вполне материальную злость. Что Эрик, в свою очередь, спешно осматривал старшего из братьев на предмет чего-нибудь железного, с помощью чего можно было бы его заткнуть. Чарльз это все видел и понимал, но сделать ничего не мог.       Или не хотел. Он сам себе боялся признаться в том, что ужасно не хотел дожить до того дня, когда эти двое поставят его перед выбором. Он просто не знал, кого выбрать.       – Можно… пож-жалуйста… можно, мы уйдем? – девочка, отвергнутая двумя спасителями, тем временем перебралась к третьему и теперь сжимала руку профессора. – Пожалуйста?..       Чарльз вздохнул и кивнул.       – Да, конечно. Хватит вам. Послушайте меня.       К счастью, умения Алана оставляли желать лучшего, и он не сумел применить свой дар осознанно. К счастью, в форме Людей Икс Хэнк использовал какую-то дикую смесь, за которую не смог зацепиться Эрик. К счастью, они оба все еще признавали его лидером.       – Алан, ты выведешь девочку наружу. И не надо спорить, – Чарльз вскинул ладонь. – Это правильно. Скажем честно, ты здесь больше обуза, чем помощник. Поэтому будет логично, если дальше пойдем мы. А вы выйдете и по возможности перехватите по дороге остальных.       – Но, Чарльз…       – Нет. Так будет лучше. Я решил. Уходите.       И не дожидаясь продолжения возмущений, телепат потянул Эрика вперед. Он знал, что брат выполнит просьбу, больше похожую на приказ, даже если смертельно обидится.       И теперь он знал еще кое-что: они близко…              Их ждали. Для профессора это не стало неожиданностью, для Магнито – вполне возможно, но виду Эрик не подал.       Клаус Шмидт, он же Себастьян Шоу (Чарльз иногда спрашивал себя, сколько еще масок имел этот чудовищный человек) сидел за импровизированным столом, состоящим из двух пустых контейнеров, и внимательно смотрел на них в упор. Белая Королева, закинув ногу на ногу, примостилась на краю конструкции. Азазель и Риптайд отсутствовали, и это радовало.       – А, добрый день, – Шоу улыбнулся. – Или уже добрый вечер? Признаться, я даже не знаю: я редко выхожу отсюда после памятных событий. Лишнее внимание стало опасным, знаете ли.       – Рад, что теперь ты в полной мере ощущаешь, что такое – быть здешним узником.       – Ну что ты, Эрик. Я могу выйти. Чего нельзя было сказать о тебе или о той чудной девочке, которую вы так некстати нашли. Жаль, жаль. Намико могла бы стать прекрасным дополнением к нашей команде…       – Да пошел ты!       – …но следить еще и за ней Эмме было бы трудновато, так что пришлось пожертвовать ценным элементом, – Шоу словно не слышал и не видел теперь Эрика. – Всегда приходится кем-нибудь жертвовать, не так ли?       Тихий хлопок за спиной известил о пришествии демона. Чарльз обернулся. Неизменная белая рубашка Азазеля пропиталась кровью.       – О, какая неприятность, – Фрост грациозно спрыгнула на пол, склонила голову и коснулась пальцами плеча Себастьяна. Профессор подумал, что так змея касается кролика в первый раз. – Похоже, попутный ветер покинул нас.       Чтобы понять смысл, понадобилось ровно два удара взбесившегося сердца, но вот странно: то ли за последние пару часов мораль Ксавьера резко упала куда-то в сторону отпетого негодяя, то ли он просто устал до отупения, но смерть Риптайда его не взволновала. Ничуть.       Азазель молча прошествовал к остальным, и Эрик сжал кулаки. Чарльзу очень хотелось знать, что творилось в его голове, но читать мысли он не решился. И внезапно понял, что понятия не имеет, что ему тут делать. Ну, нейтрализовать Эмму, это еще понятно. А дальше? Азазеля его телепатия может и не взять…       – Давай закончим это здесь и сейчас, – голос Эрика оставался удивительно ровен, – раз и навсегда. И убери их. Ты же знаешь, что это бесполезно.       – Хорошо, – Шоу поднялся и галантно поцеловал руку Белой Королевы. – Но будет нечестно, если не уйдет он, – недвусмысленный тычок в сторону Ксавьера.       – Он не выйдет отсюда хотя бы потому, что тогда я не смогу ручаться за его безопасность, – непререкаемо, поистине железно. – Но он не будет мешать, даю слово.       – Хорошо, – спокойно-насмешливо, с осознанием абсолютного превосходства. – Оставьте нас.       Телепат оторопело проводил взглядом испаряющихся в красной вспышке равнодушного демона и почему-то довольно улыбающуюся Эмму Фрост.       – Чарльз, будь другом, посиди где-нибудь, пока я не закончу, – дернул плечом Эрик и тут же выбросил профессора из головы.       Огромная балка не менее тонны весом оторвалась от крепления и полетела в Шмидта. Ксавьер прикрыл голову, падая на колени, и зажал уши, когда две равные железные половинки, пролетев в сантиметрах от Шоу, оставили вмятины в противоположной стене. А потом полетело что-то еще и еще, а потом такое же «что-то» или часть этого «чего-то» задела его плечо. Руку словно оторвало, такой ослепляющей была боль, и пытавшийся подняться Чарльз воочию увидел, как это, когда пол летит тебе навстречу. Кажется, потом он потерял сознание…       Эрик плюнул на все. На этику, на мораль, на всеобщее благоденствие и сострадание. И даже собственная месть, которую он так долго и почти успешно лелеял, тоже куда-то подевалась. Вокруг дрожал металл, внутри отзывались дрожью вены, и все, что осталось – это звериная жажда уничтожить того человека, который превратил доброго, послушного и чуть стеснительного мальчика в меченого убийцу. Это стало целью, а он – способом достижения этой цели, вот и все.       Шмидт был силен как никогда, хотя, может, он просто раньше и не показывал никогда своей полной силы. Все, что мог придумать Леншерр, он разрывал, иногда буквально, одним движением кисти. Впрочем, добраться до самого Эрика ему тоже не удавалось.       – Ну что, – хмыкнул Себастьян, в сотый раз уклоняясь от плиты. – Все? Пат?       – Я ненавижу пат, – выдохнул Магнито. – Шах.       Обитая железными пластинами стена приняла в себя фигуру Шоу, надежно зафиксировав запястья, лодыжки и шею, будто ненормальный скульптор решил потешить публику и слепил страшную пародию на распятие. Шмидт барахтался, пытаясь расплавить держащие его оковы, и Леншерр победно ухмыльнулся. У него это, конечно, получится. Когда закончится металл, который Магнито ежесекундно заменял. А металла оставалось много. Достаточно, чтобы…        Эрик поднял руки, и тысячи мелких стружек и деталей взвились в воздух.       – И мат.       Теперь его ничто не остановит…       Он видел все, от начала и до конца, за исключением нескольких мгновений краткого беспамятства. Но это уже ничего не значило. Это было неважно. Неважно, потому что он был каким-никаким, но все-таки врачом и точно не худшим в этом мире телепатом, и первое позволяло увидеть помутнение рассудка, а второе – чье-то чужое вмешательство. Хотя как это «чье-то»? Фрост, будь она неладна, похоже, окончательно разочаровалась в бывшем шефе и решила убрать его весьма изощренным способом. Конечно, тупая жажда расправы сделала Эрика сильнее. Но цена? Позволить другу заплатить ее Чарльз не мог. Профессор поднялся на колени…       Взмах – и металлический мусор ринулся вперед…       Завопил, впервые осознавая неизбежное, Себастьян Шоу…       Чарльзу вдруг показалось, что он уже это видел. Видел вот так же застывшего Эрика и себя у стены напротив него. Только, кажется, тогда что-то было иначе…       Смерть летела…       Терял остатки рассудка Клаус Шмидт…       Точно, он тогда был в рубашке, а все это было сном. Просто сном, вдруг ставшим явью…       Работала подлая фишка Фрост…       Серо-голубые глаза смотрели без жалости и даже узнавания…       Смерть летела…       И Чарльз Ксавьер закричал. Потому что надежды на то, что друг остановится, не оставалось…       И потому что ему стало очень, очень страшно умирать.