Впервые Мито увидела его, когда вместе с Токой пошла на Хина Мацури. Любимый с детства праздник приходился на самое начало марта и всегда удивлял Мито своей нежностью и красотой.
В этот раз Тока заставила Мито принарядиться: сделала ей сложную причёску и приказала надеть праздничное хикифурисодэ — темно-зеленое в крупных белых пионах, белым нагадзюбаном и широким светло-зеленым оби. Цвет кимоно замечательным образом сочетался с цветом волос Мито. Тока хлопала в ладоши от восторга и щебетала о том, что теперь она точно познакомит Мито с каким-нибудь красавцем, способным оценить ее должным образом.
Мито идти на праздник в этом году, как и в прошлом, не хотела, а комплиментам никогда не верила. Но Тока сказала, что хватит сидеть дома, ведь и темы для картин пора где-то искать. Это стало главным аргументом — последний год Мито находилась в творческом тупике, почти не пытаясь браться за кисти. Так что сейчас, слушая уговоры и доводы, в который раз подавив мрачные раздумья и очередной тяжелый вздох, она, улыбнувшись, согласилась.
Шумящую толпу и праздничную суету Мито разлюбила давно, она и не помнила когда и почему. В толпе ей казалось, что она будто находится в банке или в аквариуме — все ее видят, а она не может поучаствовать в действии. Это ощущение терзало Мито, она думала, что без возможности быть незаметной, наблюдать со стороны, она не сможет увидеть что-то ценное для нее.
Но, несмотря на все тревоги, этот вечер проходил великолепно — они с Токой посидели в кафе, накупили по дороге всяких вкусностей, прошлись по рынку и накупили множество девичьих мелочей, посетили аттракционы, полюбовались фонтанами. Тока уговорила Мито купить амулет — камушек с выбитым на нем кандзи, обозначающий «Счастье».
С ними пытались несколько раз познакомиться вполне симпатичные парни, но у Токи был весьма строгий отбор, и если молодые люди обращали внимание только на неё, игнорируя спокойную и молчаливую подругу, то они тут же отметались. Мито с благодарностью и истинным облегчением вздыхала и старалась успокаивала Току: всё-таки подруга была у неё заботливая и просто замечательная, хоть и одержимая идеей вытащить Мито из добровольного заточения, которое началось после смерти их общего близкого друга.
Они втроём — Тока Сенджу, Акихиро Тамура и Мито — дружили ещё с младшей школы, вместе поступили в художественное училище, нашли работу. И Тока была уверена, что рано или поздно Акихиро и Мито полностью сблизятся, создадут семью и будут счастливы. Но этого не случилось.
Отношения между Мито и Акихиро были близкими и весьма хорошими, но не выходящими за рамки дружбы, как Тока ни старалась. А через пару месяцев после окончания училища Акихиро, уехав в поисках работы, однажды просто не вернулся. Уехал и исчез. А спустя месяц стало известно, что он погиб — несчастный случай. Даже на его похороны подруги не смогли попасть, потому что поздно обо всём узнали. После этого Тока не выдержала и рассказала, что всё это время Акихиро был влюблён в Мито, только боялся признаться из страха разрушить их дружбу и лишиться возможности общения.
Для Мито это стало таким же страшным ударом, как и новость о его смерти. Узумаки решила, что во всем виновата лишь она сама. Девушка замкнулась в себе и перестала рисовать, вскоре потеряв работу. Тока, при всём том, что её личная жизнь быстро наладилась — через полгода после окончания училища она вышла замуж, — после всего произошедшего не оставляла Мито надолго одну и, по мере возможностей, вытаскивала ее то на выставки, то на прогулки, то на фестивали.
Этот праздник абсолютно точно Токе удался: Мито улыбалась, по-настоящему радовалась отличной погоде, веселым шуткам подруги и выглядела прекрасно, хоть и немного отстранённо.
— Эй, мать! Ну и где ты? Вечно в облаках летаешь! — журила ее Тока, но продолжала радовать и от души радоваться сама.
Впрочем, звание «не от мира сего» закрепилось за Мито ещё с учёбы. Она любила тишину и уединение. Умела, мысленно отстранившись от окружающих ее лишних шумов, замечать мелочи, детали, чтобы потом показать их на картине в причудливых сочетаниях. Преподаватель училища говорил, что её дар заключается в том, что она умеет подмечать малое во многом, выделять и показывать в картинах другим — это и есть её путь в искусстве.
Умение Мито писать портреты, совмещая в них незначительные детали, нечто, что подчёркивает характер человека и его внутренний мир, достаточно быстро сделали её популярной. Но даже это не уберегло её от депрессии и безработицы — после смерти Акихиро кисти буквально из рук валились, карандаш не слушался. Мито перебивалась редкими подработками, не в силах измениться и сдвинуться с места.
Невозможность рисовать убивала её, но рисуя, она чувствовала страшную вину в смерти близкого друга, почти брата. Ведь она могла остановить его, отговорить от этого глупого риска, ведь она чувствовала: случится что-то ужасное. Мито терзала мысль, что если бы не она, не его любовь к ней, он, возможно, и не поехал бы никуда, и мучительное чувство вины за то, что они так и не смогли поговорить. Это был замкнутый круг: Мито наказывала себя за смерть Акихиро, убивая в себе художника, от этого ещё больше увядая.
— Пойдём, скоро начнется представление! — Тока потянула её за рукав в шумную толпу, а Мито начала оглядываться в поисках тихого и уединенного места. И тут она увидела его.
Тропинка, проходящая вдоль деревьев, забегала вглубь, образуя большую круглую площадку, в центре которой располагался высокий, подсвеченный белыми и желтыми фонарями фонтан. Вокруг фонтана стояло множество лавочек, где обычно сидели влюбленные пары, но сейчас они пустовали: совсем скоро должно было начаться представление в виде танцев, и все тянулись ближе к ограде, оставив места под деревьями.
Сначала Мито подумала, что ей показалось: в тусклой подсветке фонтана быстро мелькнули две тени — высокая, мощная, но бесформенная и стройная мужская. Мито замерла не месте, широко раскрыв глаза, и увидела тени ещё раз: мужской силуэт парил в воздухе высоко над землёй, отрубив двуручным мечом подобие головы этой чёрной субстанции.
Тока нетерпеливо дёрнула её за рукав, Мито пришлось отвернуться, но любопытство, а также смутное ощущение знакомого, кольнувшее внутри, заставили её снова посмотреть туда, хотя подруга и тянула её дальше.
Мито увидела, как над фонтаном стоит тот самый воин в темно-красных доспехах с мечом в опущенной руке. Он стоял, полуобернувшись в их сторону. Черные длинные волосы спадали на красивое, с правильными чертами лицо, которое выражало сначала равнодушие, а затем в его черных глазах отразилось сильное удивление, широко раскрытые глаза смотрели прямо на Мито. Под этим взглядом она не могла пошевелиться. Пронизывающий и оглушающий. Время для неё остановилось, Мито забыла, кто она и где находится — не осталось ничего, кроме этих глаз.
Но Тока потянула её сильнее, притягивая ближе, туда, где было свободное место, Мито опять пришлось отвернуться и сделать пару шагов. Когда она, ничего не понимающая, оглянулась во второй раз, над фонтаном уже никого не было. И тут заиграла музыка, обволакивающая и размеренная.
— Что с тобой? Тебе нехорошо? — обеспокоенно спросила Тока. Мито только покачала головой и сделала вид, что любуется танцем. Но перед глазами стояло лишь удивленное лицо незнакомого воина в красных доспехах.
***
-Что-то случилось? Ты слишком много улыбаешься, — допрашивала её Тока по дороге домой, когда Мито всячески старалась отвлечься, но никак не могла убрать увиденное из головы.
— Для меня это ненормально? Знаешь, мне, наконец-то, захотелось рисовать, — ушла от прямого ответа Мито, не желая слишком волновать Току рассказом о необычном видении. Ещё подумает, что Мито с ума сошла из-за постоянного сидения дома, напридумывает себе проблем. А заодно и ей тоже.
А ведь Мито уже не была уверена, что этот мужчина не привиделся ей. Вот только удивление на его лице было настолько настоящим, словно он был реальным, живым человеком; словно вспомнил её и был поражён встречей… Но только вот живые не способны парить над землёй, они не умеют пропадать из поля зрения за секунду, они не носят доспехи и у них нет двуручного меча.
Мито крепко обняла Току на прощание, чем вызвала подозревающий взгляд, радостную улыбку и поцелуйчик, пообещала позвонить на неделе и обязательно побывать на выставку Токи в конце месяца. В который раз услышала, что выставку они могли бы провести вместе, но даже не отреагировала на это, ставшее уже обыденным за последнее время, замечание от подруги.
Войдя в квартиру, Мито почему-то решила не включать свет и сразу подошла к мольберту, который давно стоял возле окна. Круглая луна светила прямо на чистый лист. Рука потянулась за карандашом, и Мито, отрешённо глядя на бумагу, начала набрасывать портрет увиденного незнакомца.
Линии ложились чётко и быстро. Накинув овал лица, шею и плечи, легкими штрихами обозначив длинные растрепанные волосы, Мито стала прорисовывать глаза. Увиденные всего лишь на мгновение, они получились удивительно точно и так выразительно, словно Мито рисовала их уже много раз. Она остановилась и отошла назад.
С листа на неё глядел молодой красивый мужчина, с правильными, почти аристократическими чертами лица, которое выражало сильное удивление, почти потрясение. «Может, он меня с кем-то спутал?» женщина была уверена, что ни разу не видела этого мужчину — такое лицо она бы не забыла. Немного подумав, она уверенно набросала рядом букетик фиалок и двуручный меч. Почему-то именно эти образы у неё напрашивались сами собой при взгляде на незнакомца.
— Мда, у тебя, похоже, уже начались глюки, мать моя, — подражая Токе, поиронизировала над собой Мито.
Женщина положила карандаш на место и отправилась приводить себя в порядок: она сняла праздничное кимоно — единственное, что осталось на память от матери, умершей очень рано, разобрала причёску, приняла душ и легла спать. Праздничные вечера тем и отличаются, что устаешь от них гораздо сильнее.
Но ночь, не желая давать блаженного отдыха, внезапно преподнесла сюрприз: сон женщины заполонили непонятные образы. Но отнюдь не увиденного на празднике: Мито очутилась в старинном богатом особняке, одетая, как хозяйка. Она стояла под раскидистым дубом и с нетерпением ждала кого-то важного, близкого и любимого. И он явился ей: крепко обнял ее, а затем принялся что-то спрашивать и внимательно слушать ответы, но она не могла рассмотреть его лица. Невероятная радость от встречи не говорила Мито, кто же это. Но при том, что в жизни Мито предпочитала держаться от мужчин подальше, не подпуская к себе даже Акихиро, во сне близость незнакомца не вызывала неприязни, прикосновения не страшили, а голос успокаивал. Они говорили о чём-то важном для них обоих, но о чём именно, Мито не смогла запомнить, и больше всего в разговоре её изумило то, как он обращался с ней. Она наслаждалась спокойными, но очень мягкими интонациями и безусловно доверяла ему. Кажется, под конец разговора, уже осознав, что это сон, она спросила, как его зовут, и он ответил ей, улыбнувшись и дотронувшись прохладной шершавой ладонью до ее щеки. От этого жеста у Мито до боли застучало сердце… и она тут же проснулась.
Открыв глаза, она долго лежала с чувством того, что продолжает находиться в своём сне, её окружали тепло и упоение, таявшие постепенно, неохотно, как исчезают звезды с небосвода. Ни одного слова из разговора у нее не получилось вспомнить. Как и имя, которое она накрепко запомнила во сне.
***
В это раннее утро Мито впервые за долгое время, одев легкое широкое пальто и взяв этюдник, поехала в так понравившийся ей ещё во времена учёбы парк Маруяма. Её любимое время года — сезон ханами — входил в силу, и жажда до рисования, появившаяся поутру, перекрыла все тревоги. Необычный сон казался лишь сном. Мито уже не была уверена, что приснившийся незнакомец был именно тем самым незнакомцем, появившимся на празднике: чётко его лица во сне она так и не увидела, его черты были размыты. И всё, что осталось от сна, — это ощущения радости и тепла.
«Ты начинаешь сходить с ума от одиночества», — вынесла себе приговор Мито, снова вспомнив слова подруги.
Найдя в парке более-менее уединенное и тихое место, Мито решила написать пейзаж: пышно цветущие деревья сакуры и умэ, кусочек яркого голубого неба, беседка и виднеющиеся вдали небоскрёбы. День выдался теплый, ясный, и Мито радовалась этому.
Она быстро сделала набросок, взялась за краски и вдруг осознала, что перед глазами у неё стоит совсем другая картина: на фоне деревьев и чистого весеннего неба портрет незнакомца с праздника. Это было уже не изумленное или шокированное нежданной встречей лицо, а спокойный, в пол-оборота профиль с печальным взглядом.
Мито представила его так ясно, будто видела много раз до этого. Молодая женщина быстро сменила лист и накидала представшую в мыслях картину. Делая набросок, Узумаки поняла, что акварели здесь будет недостаточно, чтобы в полной мере выразить то, что она видит, и решила попробовать дома другие краски, но сначала ей хотелось завершить пейзаж.
Она уже потянулась к нему, но внутри что-то воспротивилось этому и накрыло понимание, что сейчас вернуться к пейзажу она не сможет, поскольку незнакомец неустанно находился перед ее глазами. Мито принялась заканчивать портрет, добавляя всё больше мелких и не очень деталей, старательно подбирая цвета, неожиданно для себя осознав, что больше всего подходят для передачи ощущений от видения именно холодные темные оттенки. В очередной раз Мито поразилась сама себе и происходящим с ней переменам.
Когда она оторвала глаза от бумаги, солнце было в зените, и было довольно жарко. «Пожалуй, на сегодня хватит», — подумала Мито и начала собираться домой. И неожиданно ощутила на себе пристальный взгляд. Она быстро подняла голову, осмотрела пустую беседку и её резную крышу, немного задержалась на её нижней части, а затем тряхнула головой — на мгновение ей почудилось, что она заметила рядом с беседкой фигуру в красных доспехах.
«Покажется же с усталости. Зря я так долго сидела на солнце! Вон уже и голова нагрелась. Всё-всё, на сегодня достаточно».
***
По дороге домой Мито позвонила Токе. Послушала, улыбнулась, покачала головой на восторженные крики из трубки о том, какая она, Мито, молодец, и если она успеет сделать много набросков, а из них несколько картин, то работы непременно попадут на выставку в конце месяца, уж Тока об этом позаботится; рассмеялась на замечание и похвалу подруги: «Ай, какая я всё-таки умница, что вытащила тебя вчера!» и пообещала стараться «держаться молодцом».
Вчерашняя полувстреча-полувидение определённо разбудила Мито и теперь она считала, что это, определенно, к лучшему.
