Время цветения

Оставшееся праздничное время пролетело и закончилось незаметно. Первый день после праздников для Мито, проводившей Мадару рано утром, начался с того, что она продолжила начатый пейзаж их цветущего сада, держа при этом в сознании образы мужа: вот он дремлет в источнике, откинул на полотенце голову, вот виднеются его широкие обнажённые плечи и расслабленно лежащие на камнях разведённые в стороны руки. Затем она видит Мадару, весело смеющегося. Хаши, сидящего в кресле, закинувшего ногу на ногу и наблюдающего за тем, как она рисует. Гуляющего с ней. Улыбающегося. И спящего рядом. Мадару, обнимающего ее и пристроившего голову у нее на коленях… Кажется, за те выходные памятных картинок в её голове стало значительно больше. Это и вправду походило на медовый месяц. С работой всё вышло очень хорошо : Мито позвонила в художественную студию, и перед ней извинялись и просили подождать ещё буквально пару месяцев — до того, как уволится предыдущий сотрудник: какие-то семейные проблемы. Мито подождать согласилась, испытывая ощущение, что участвует в неподвластном ей сценарии, но действующем почему-то строго в её интересах. Да что скрывать, оказавшись в старой части Канадзавы и поселившись в старинном, очень красивом и уютном отеле, который совершенно не был похож на поместье Учиха, но почему-то смутно Мито напоминал именно его, ей захотелось остаться здесь на подольше. Она и сама не могла себе этого объяснить, мысли про прошлую жизнь теперь пресекала, стремясь ради мужа не растравливать свои и его душевные раны и быть благодарной за то, что у неё уже есть. В этом плане Канадзава стал для неё отдушиной - казалось, что здесь принимать и следовать решениям легче всего. В старой части Канадзавы было тихо, умиротворенно и уютно. Город расположился на побережье Японского моря и для него был характерен именно морской пейзаж с прекрасными рассветами и закатами, захватывающими дух. Эти виды дарили вдохновение, восхищение природой, поддерживали удивительное чувство спокойствия. Наверное потому, что последние годы она никуда не выезжала за пределы Киото. А ещё потому, что здесь Мадара чувствовал и вёл себя по-другому, гораздо свободней и непринуждённей. Только ради этого Мито готова была оставаться здесь сколько угодно. Жизнь в отеле потекла вольно и легко. И дальше – от выходных до выходных — Мито жила думами и подготовкой к предстоящей выставке. И воспоминаниями: о прошедших летних праздниках, о субботних и воскресных днях, — ярких, замечательных, но пролетающих слишком быстро. В отеле её старались особо не беспокоить, работать никто не мешал и чаще заходила даже не Азуми-чан, а сама Акео - сан – позвать на завтрак, обед или ужин, спросить, не нужно ли чего привезти, поинтересоваться, всего ли хватает Мито? Но в город она ездила сама, а обо всём нужном, включая краски, мольберт и другие необходимые вещи из квартиры в Киото, заботился Мадара. Большинство гостей из отеля разъехались после праздников, новые постояльцы появлялись, но буквально на пару-тройку дней. Для Мито, проживающей в самой удалённой части отеля, это осталось незаметным. Когда она не гуляла по городу и не рисовала на природе в хорошую погоду, то продолжала работу над картинами и набросками в своей комнате. И даже начала вести дневник с описанием их встречи с Мадарой, когда вспомнила, что обещала Токе когда-нибудь всё рассказать. Мито не хотелось с кем-то общаться, и она так и продолжала ужинать в номере и благодарить Акео-сан за заботу, — время обедов стараясь потратить на прогулки и поиски вдохновения. Хотя у неё складывалось ощущение, что хозяйке приказано было следить за тем, хорошо ли она, Мито, питается. Кажется, и здесь без участия Мадары не обошлось. Конечно, несмотря на все старания, вести обычную жизнь было непросто: ей не хватало его улыбок, внимательного взгляда черных глаз, не говоря уже об объятиях сильных рук и ласковых прикосновениях, да и просто самого ощущения присутствия рядом. Парк, Старый Город стал источником вдохновения, да и сам отель был настолько живописен, что можно было, не выходя из него, написать очень много работ, были бы время, силы и желание. А как раз всего этого у Мито было в достатке. Но мысли — вот от них избавиться было сложно. Ей всё чаще размышлялось о том, как непохожа была её прошлая жизнь на нынешнюю. И как трудно будет когда-нибудь устранить эту разницу между жизнью свободной художницы и чуть не по минутам расписанной жизнью хозяйки большого Дома. В той жизни ей, происходящей из не самого знатного клана, было непросто соответствовать своему высокому статусу. Мито успокаивала себя тем, что пока эта проблема слишком далека от неё, и напоминала себе, что даже подумать страшно о том, как сложилась бы её жизнь без Мадары. Вся эта напряжённая внутренняя борьба со своими мыслями выматывала её, но ближе к выходным все размышления и сомнения перекрывались радостным волнением. Мадара, как и обещал, приходил на субботу и воскресенье. Иногда пораньше, в пятницу вечером, изредка чуть позже — в субботу днём. После дежурства, кучи бумажных дел или неприятностей на работе и в Доме. Он смягчался, успокаивался и расслаблялся под ненавязчивую заботу Мито : из взгляда уходил холод, из движений — сдержанность, в голос возвращалась мягкость. Мито, замечая эти перемены, чувствовала себя счастливой. Всё становилось просто хорошо, их обоих всё устраивало и это было похоже на обычную семейную жизнь. Но если бы... Дальнейшие мысли Мито сразу же обрывала. Нужно жить тем, что происходит сегодня, и оставлять завтрашние заботы на завтра, а вчерашние – вчерашнему дню. А хорошие светлые моменты, сохранённые в душе, помогут ей – потом, когда станет труднее. В начале сентября Мито и Мадара все-таки поехали в приморский парк Хитачи, куда их пригласила Тока. Парк предстал пред парой в самом лучшем свете и самых ярких красках. Мито и Мадара прогулялись и полюбовались на шары кохии - причудливого, мягкого на ощупь растения. Расцветки кохии были под стать осени - красные, оранжевые, зелёные. Потом Мито потянула мужа на широкие поля, покрытые космеей - скромным, но тем не менее красивым цветком. Лиловые, фиолетовые, белые, розовые... У Мито аж голова закружилась от аромата и яркости цветов. Сделав кучу фотографий, молодые люди отправились в лунапарк неподалёку, где их уже ждала Тока с мужем. Подруги договорились заранее, что встретятся около колеса обозрения. Сэтоши Ямада тоже был с ними, в сопровождении девушки, чем-то похожей на Мито внешне, но весело смеющейся над его шутками и явно пребывающей в уверенности своей власти над Сэтоши. Впрочем, тот не сопротивлялся. Мито это порадовало. Как и то, что он, дружески с ней поздоровавшись, больше не посмотрел на нее. Мужчины были представлены друг другу. Мадара повел себя как обычно сдержанно, и с видимым внешним спокойствием отпустив жену к подруге. Тока тут же отвела её «в сторону» от спокойно беседующих мужчин, чтобы пошептаться «о своём, о девичьем». - Ну, я вижу, тебе все лучше и лучше. Так и не скажешь, кто он? – снова попыталась насесть на неё Тока, краем глаза наблюдая, как спокойно Мадара отвечает на какой-то заданный её мужем вопрос. Впрочем, обычной железной хватки в её вопросе не почувствовалось, что дало Мито повод расслабиться. - Я думаю, ты уже перерыла уже весь интернет в поисках правды, - улыбнулась она. Официальная версия для бланка заполнения регистрации брака, полученная с помощью Изуны, упоминала мужчин из рода Учиха до седьмого колена, местом проживания обозначала один из старейших районов Киото и звучала примерно так: «Учиха – род самураев, ведущий свою историю от императора Камму». Пока что она могла рассказать подруге только эту версию, поклявшись себе обязательно когда-нибудь объясниться. – Его семья древнего рода, живёт закрыто и не любит вторжения. Он – самурай и наследник клана Учиха. Я ему никак не подхожу, но его это не останавливает. Большего пока рассказать не могу. - Мито улыбнулась и тоже перевела взгляд на мужчин. На этот раз она даже не стала переживать, как воспримет Тока этот обрывок информации. Может потому, что Тока была как-то слишком расслаблена и спокойна? И причин этому могло быть несколько, но Мито, перебрав в голове возможные и важные - от повышения у мужа на работе до удачно завершённой картины, и пришла к выводу, что… А не в скором ли прибавлении в семействе дело? Мито, чисто по-женски ухватив пока ещё незаметные глазу изменения во внешности подруги, сделала правильные выводы. Но расспрашивать ее не решилась – если она захочет, то расскажет сама. Да и вдруг пока ещё это тайна?.. Но подруга быстро вернула Мито в русло нужных именно ей размышлений. - Да, не густо, госпожа Учиха. - Тока усмехнулась, но взгляда от мужчин так и не оторвала. - Хотя, подозреваю, что если разобраться, то про вас можно романтическую балладу, что-то вроде Ромео и Джульетты, написать, - покивала, с любовью глянула на своего мужа и перевела взгляд на Мадару, который не принимал почти никакого участия в разговоре, но вёл себя нейтрально. Тока слишком хорошо помнила их первую встречу, чтобы отказать себе в удовольствии понаблюдать за ним со стороны. - А он совсем не изменился, - констатировала она, когда Мадара кивнул на вопрос и тут же задал свой, переводя тему, и кинул на жену спокойный и внимательный взгляд. – Иди к мужу, а то, если он посмотрит на меня, чувствую, я под землю провалюсь. – И Тока, поцеловав Мито, легонько подтолкнула её в сторону Мадары. – Я скоро приеду к тебе по поводу картин. Заодно и на Парк гляну, устроишь мне экскурсию, ладно? - Хорошо. У меня почти всё готово, я буду тебя ждать. – Прощаясь, Мито сделала шаг обратно к подруге, поцеловала в щеку, не нарадуясь на умиротворение и легкий свет в глазах той, и подошла к мужу. «Будет мальчик, определённо. Но Токе об этом пока не стоит говорить». Они с Мадарой ушли, вежливо отказавшись от совместного ужина, вдоволь нагулялись по городу. И Мито искренне удивлялась тому, что буквально через месяц клены здесь денутся во все оттенки красного и будут пылать как костры, ведь это сезон момиджи. Даже возвращаться в отель не очень хотелось, но пришлось, а праздник ярким пятном надолго осел в памяти. Почему-то именно после визита в Парк у Мито появилась навязчивая мысль, как же тяжело Мадаре в мире живых. И как он делает всё возможное, чтобы она об этом не думала… Она решила больше не пересекаться с Токой без необходимости, чтобы не доставлять мужу неудобств, и не так часто вытаскивать его в места, где ему нужно будет общаться — он и так привлекает много внимания. А она может потерпеть, ведь не ездила никуда столько лет, да и сейчас для неё это неважно, а выбирать интересные, но малолюдные места для экскурсий она сможет. Но вот одинокими вечерами и ночами, перед тем как уснуть, в тишине и покое решимость Мито давала сбой, и она, лежа на спине и глядя в потолок, признавалась себе, что чем дальше, тем больше надоедает ей такая жизнь. Ей все сильнее хочется быть с ним рядом,– так, чтобы можно было всю ночь греться в его объятиях и самой обнимать его; чтобы даже вещи напоминали о его присутствии в ее жизни и скором возвращении домой; чтобы можно было проснуться рано утром и поцеловать его; среди сна или белого дня прикоснуться и почувствовать его тепло. Она корила себя за эгоизм, но сделать с этим ничего не могла. И уже казалось неважным, где это будет. По сути, успокаивала она себя, всё уже так и есть. Поэтому ответ на вопрос «где мой дом?» не изменился, а только утвердился окончательно: там, где есть Мадара. Можно жить и сделать уютным любое место, но настоящим домом его сделает только присутствие мужа. Только рядом, вместе с ним, она сможет создать то, что называют «мой дом». В глубине души Мито уже понимала, что подстроится и перестроится под любой ритм жизни, найдёт выход и не потеряет себя, но сможет, как любая любящая женщина, влиться в жизнь любимого мужчины, если на то есть его пожелание и воля. Мадара ни разу не дал ей усомниться в том, что его воля на это есть. Да, сейчас он слишком редко бывает рядом. Но ведь многие современные жены видят своих мужей исключительно по выходным, да и то не всегда. Но, по крайней мере, у её мужа есть такое желание – видеть её рядом с собой. А что может быть важнее взаимно совпадающих желаний? Ими можно сдвинуть горы. Особенно если помнить, каков её муж. Но мысль о том, что «когда-нибудь», может быть, через много лет ей предстоит возвращение назад, её очень пугала и напрягала. Беспокойство приносили и думы, как ее возвращение примут в Доме и чем все это обернется для Мадары, но больше всего: что случится, когда она встретится с Сэкерой. И Мито вынуждена была признаться себе, что встреча с дочерью — самый сильный её страх. Сможет ли она вспомнить ее, принять? А если дочка отвергнет ее, не полюбит? Эти вопросы больше всего мучили молодую женщину. Мито ворочалась с боку на бок на футоне, а затем, не выдержав, всё-таки встала, накинула тёплое хаори поверх ночнушки, надела носки, помня о наставлениях Мадары насчет ее здоровья, и вышла на крыльцо, закрыв сёдзи. На небе, удивительно чистом и почти чёрном, сияла круглая луна. Ночная тишина завораживала. Россыпь удивительно далёких и холодных звёзд в безоблачном небе, замершее в лунном свете пространство создавали иллюзию застывшего мгновения, отрезанности от всего мира и сопричастности со всей этой темной, загадочной ночной красотой. Вот сейчас Мито была уверена, что именно из таких ночей великий Куинджи и черпал свое вдохновение. Чем больше она смотрела на сияющий диск луны, серебром окрасивший уголок сада в снегу, энгаву и её саму, тем быстрее улетучивались, словно слетала ненужная шелуха, любые суетные мысли, оставляя самые-самые важные: «Что же ты скажешь мне, Сэкера?.. Как ты там, Мадара?» Она простояла так довольно долго, пока не почувствовала, что ступни на деревянном настиле уже замёрзли. Подумалось, не пора ли уже и в постель? - когда за задвинутыми сёдзи, из комнаты раздался голос мужа: - Мито?.. Так и думал, что ты не спишь. - Мадара! - Мито ахнула и обернулась, и Учиха проступил сквозь сёдзи - в домашнем кимоно, с распущенными волосами и без меча. Она радостно кинулась было к нему, но остановилась. - Почему ты здесь?.. Что-то случилось? Мадара, улыбнувшись, покачал головой: - Все в порядке. Просто заработался. - Взгляд его упал на её ноги в тонких носках, и мужчина нахмурился. – Заходи в комнату, простынешь. Мито послушно кивнула, отодвинула сёдзи и вернулась внутрь - такой строгой интонации именно сейчас от мужа слышать не хотелось. Испытавшая от его неожиданного появления вспышку удивления и радости, она попыталась незаметно смахнуть предательски выступившие слёзы - слишком резкая и сильная смена эмоций для неё. Ночная тишина только усиливала нереальность происходящего, но муж здесь – и это не иллюзия. Не могла же она знать, что ночные прогулки в Шигоу Мадара теперь перенёс в Мир Живых, и регулярные ночные посещения отеля стали теперь неотъемлемой частью его жизни. Если ей было плохо без него здесь, то ему было плохо без нее там — и сильный мужчина поддавался слабости, приходил в Мир живых и присматривал за своей спящей женой. Он поправлял ей одеяло, кончиками пальцев касался завитков алых волос на подушке и таял от своей любви к ней. Замирая, почти не дыша от мысли, что одно ее присутствие наполняет его жизнь смыслом. Её желание - обнять и прижаться - никуда не делось, и она, как только муж повернулся к ней, прижалась к его груди. - А что случилось у тебя? - Он обнял в ответ, улыбнулся и поцеловал ее в макушку, но голос остался серьёзен: – Опять переработала? - Он мягко, но настойчиво развернул жену к футону: - Иди спать. Мадара окинул взглядом комнату: снова расстелены оба. Наверное, подумалось ему, Мито всё же подозревает, что в особо бессонные ночи он приходит проведать ее и убедиться, всё ли в порядке. Не догадывалась она, видимо, только о том, как тяжело ему в такие моменты сопротивляться желанию лечь на подготовленную для него постель, и притянуть её к себе, обнимая... Он опустился на футон и поправил одеяло на жене. – О чем таком ты думала, что вышла на улицу ночью? «Хочу спросить о том же», - Мито не сказала это вслух только потому, что ещё не отошла ни от внезапного его появления, ни от мыслей о дочери. Принимая его заботу, женщина послушно забралась на футон, накрылась одеялом и легла так, чтобы видеть его лицо. - О Сэкере. - О Сэкере? - Он прилег рядом и теперь вглядывался ей в глаза, даже в темноте Мито увидела его внимательный и вопросительный взгляд и не смогла уйти от ответа. - О том, что очень боюсь встречи с ней. Мадара молчал, явно ожидая продолжения, и Мито, стараясь правильно донести до мужа свои мысли, произнесла: - Не знаю, как точно описать… Я… боюсь. Что… она не примет… не полюбит меня… Прозвучало бестолково и невнятно. Но сейчас по-другому она не смогла. Она с отчаяньем посмотрела на мужа – в темноте можно было позволить себе не скрывать растерянность и горечь, берущие верх каждый раз, когда она думала насчет этого. Мадара поднял руку, коснулся ладонью ее щеки и погладил кожу большим пальцем. - Понятно. – мужчина помолчал немного, что-то обдумывая. – Когда ты захочешь, я могу привести ее сюда. - Что?! - от неожиданности Мито подскочила и резко села на футоне. - Тише, не переживай так. - Мадара придвинулся и притянул её к себе. Мито замерла, прижавшись к его груди и выдохнув. Пару секунд спустя у неё появились силы внимательно слушать дальше. - Если для тебя это настолько важно, а ожидание очень тяжелое, то я организую вам встречу. Но прямо сейчас не стоит пытаться просчитать то, что от тебя не зависит – Сэкера может сделать и сказать то, чего ты от неё не ожидаешь. Так что не мучай себя сомнениями и раздумьями над тем, что даже не случилось. Пообещай, что подумаешь над всем этим утром, на свежую голову. Хорошо? - Он гладил её по волосам и слегка убаюкивал. Дождался кивка, чуть отодвинулся и погладил её по щеке. А она, не выдержав, снова уткнулась носом ему в грудь и затихла. Он, крепко обняв в ответ, подумал, что ему давно пора объясниться с Сэкерой, ведь она тоже мучается. Мадара осторожно отодвинулся, уложил Мито на футон и прилег рядом. - Ты останешься? - Спи, родная.