Fate/Re

Ретроградная амнезия. Состояние, при котором человек, в данном случае я, теряет часть памяти, предшествующий чему-либо. Это не заболевание — а, скорее, симптом, который может сопровождать множество болезней и травм. Инсульт в том числе. А что такое инсульт? Кровоизлияние в мозг. У меня был инсульт. По крайней мере, именно так утверждал мужчина в белом халате, сидящий напротив меня. Это была не первая наша встреча — и, как я полгал, далеко не последняя. Цель наших встреч? Определение границ потери памяти, которая оказалась крайне обширной. Например, своё имя я узнал только сегодня. Синдзи. Мато Синдзи. Мне нравится. Звучит очень красиво. Очень по-японски. Япония. Страна Восходящего Солнца. Моя родина. Там, где я родился. А вот то, что я делаю тут… — Память о том, как ты оказался тут, так и не восстановилась? — Участливо спросил немолодой мужчина, доверительно наклонившись вперёд. — Нет. — Коротко ответил я, проверяя, точно ли это так. Но тут ничего не изменилось. Как я, японец, оказался посреди Лондона, лежащий на земле, скрючившись и сжимая голову, всё также было неясно. Говорят, я очень напугал проходящую мимо парочку, увидевшую, что из моих глаз и ушей течёт кровь. Не совсем характерно для инсульта, верно? Вот и врач так думал. Поэтому старался выяснить, что именно произошло со мной. Но — безуспешно. — Понимаешь, Синдзи… — Он чуть запнулся на неизвестном ему имени. — Я должен был обсуждать это с твоим отцом, но… Скажу тебе. Не стоит уезжать сейчас. Твой случай — уникален! Я никогда не видел таких клинических симптомов, понимаешь? Посоветовавшись с коллегами из Берлина, я узнал, что и они не знают о таком. Такая обширная потеря памяти редка, но не уникальна. Но в результате инсульта? Вместе с кровотечениями? Это нечто необычное. И сейчас, пока мы не выяснили, в чём была причина, просто небезопасно уезжать! — Доктор Морган… — Начинаю, сдерживая вздох. Это не первый наш разговор на эту тему. Когда неделю назад стало понятно, что мой отец, Мато Бьякуя, намерен как можно быстрее забрать меня из больницы и отвести домой, врач передо мной упёрся рогом, либо отказываясь упускать такого интересного пациента, либо действительно беспокоясь обо мне. Возможно — всё вместе. — Я согласен с вами. Но, к сожалению… Это решение моего отца. Не моё. И не уверен, что я могу на него повлиять. Мы на удивление синхронно нахмурились, переглянувшись. На удивление общее чувство, учитывая разницу в нашем возрасте и положении. Но отношение к… отцу, объединяло нас. Удивительно, насколько отталкивающим может быть вроде бы родной человек. Казалось, что буквально всё в нём было не так. Начиная от внешности — очень неопрятной, заканчивая поведением. Дёрганный, повышающий голос, нервный — всё неплохо объяснялось крепким духом спирта, разящим от него. Это понимал я — и это же понимал Морган, который за прошедшую неделю стал для меня… весьма близким человеком. Не поймите неправильно, я понимал что это была его работа — вести себя корректно и правильно с детьми (что, кстати, как он пояснил мне — было нетипично для моего семилетнего возраста), но в целом было в нём что-то, говорящее — мне не всё равно. Ты можешь открыться мне. Можешь сказать правду. Я помогу! Врач. Хороший, правильный детский врач, который пусть и немного увлекался своими исследованиями, но явно горел профессией. Почему-то я был уверен, что таких людей в мире не так много. — Ладно… — Наконец вздохнул Морган, складывая документы в толстую папочку, содержащую моё имя. Как я понял — это моя медицинская карта, содержащая всю информацию об этой новой странной болезни. Впрочем, несмотря на всё усердие врача, я очень сомневался, что это будет так уж полезно. Потому что я врал. Врал не во всём — но и понимал, что в моей ситуации говорить правду означало бы, что меня никто и никуда отсюда не отпустит. Потому что правда, стоящая за произошедшим, была даже более невероятна нового уникального заболевания, поразившего меня из-за резкого изменения климата. Видите ли, Мато Синдзи… Не так. Видите ли, я, кажется, был человеком не слишком большого ума. Многое — очень многое, я забыл. Но главное — то, из-за чего я оказался тут, осталось в памяти. Чтобы понять всю глубину моей ошибки, следовало неплохо знать теорию магии. А точнее — то, как маги, действительно существующие в этом мире, эту магию творили. Как гласят предания — в стародавние времена (судя по всему — до нашей эры), на дворе стоял золотой век магии. Эпоха Богов. Тогда, для создания заклинания и сотворения чуда, необходимо было лишь обратиться к миру, используя правильные комбинации слов — и всё. Ты мог сделать почти всё, что угодно. Да, я утрировал, но суть была в этом. Позже произошло что-то — не уверен, что, и Эпоха Богов закончилась. Началась людская эпоха. И магия начала исчезать. Люди приспособились, создавая магические гербы — состоящие из магических цепей, этаких концентрированных каналов, позволяющих как использовать, так и генерировать магию. Сложно? Мне тоже. И это я ещё упростил — и скомпилировал из того, что помнил из книг и фолиантов. Как вы понимаете, я был не совсем обычным ребёнком. Почему-то слова «ребёнок» и «фолиант» в моём сознании сочетались весьма слабо. Я решил проверить это эмпирически — попросил принести мне что-нибудь прочитать. Мне принесли. Книжку с картинками. Но не только странными знаниями о магии и чтением фолиантов на старояпонском я отличался от обычных детей. Меня немало смущала очень слабая эмоциональная реакция на многие вещи вокруг. Я не плакал — хотя, по общему мнению, подобный стресс мог довести до слёз и взрослого. Стресс… Я его не испытывал. Точнее — вероятнее всего испытывал, но не чувствовал этого. Даже сейчас мне очень хотелось испугаться этого, но мой эмоциональный спектр ограничивался кивком. Ну — не помню я большей части жизни. Ну и что? Бывает. Живой же. Это очень напрягало Моргана. Почему-то из всех симптомов именно эта потеря эмоций напрягала его сильнее всего. Но это менялось. Если неделю назад, проснувшись, я просто молча смотрел на собеседника, словно ожившая статуя, то сейчас мне стало немного лучше. Иногда даже получалось шутить. Шутка, не получалось. Интересно, это было смешно? Наверное. Доктор ушёл. Я откинулся на спинку кровати, размышляя. Итак, магический герб. У меня его точно не было. Магических цепей моё тело не содержало. Вообще. И это злило. Точнее — злило меня до потери памяти. Эту эмоцию я ощущал значительно, даже в таком состоянии. Ощущение неполноценности, страха, что от меня откажутся — и почти первобытного ужаса перед кем-то, кто ощущался главой Семьи. Не от Бьякуи — тот вызывал лишь чуть ощутимое беспокойство, как неизвестный фактор, то эмоции прежнего меня, касающиеся таинственного Главы, были столь сильны, что пробирало даже сейчас. Нет. Нельзя отвлекаться. Я почти полностью восстановил свою последовательность действий. Мне нужен был магический герб. Как я мог его получить? Книги говорили о трёх путях, двух глобальных и одном сложном, рискованном… И применённом мною в итоге. Простые два варианта — либо полностью, либо частично пересадить себе магический герб иного мага. Полностью можно было сделать это хирургическим способом — де факто, вживляя в себя магическую метку чужого мага. Частичный же способ был… Странным. Речь шла о какой-то телесной связи, когда в результате слияния двух человек они разделяли… Оу. Внезапно я покраснел. Чёрт! Схватившись за голову, я легонько помотал головой. Дьявол. Кажется, теперь я уже достаточно взрослый, чтобы понимать, что именно имелось ввиду под «телесной связью» и «слиянием». Маги — грёбаные извращенцы! Я покраснел! Мне было неловко! От новых ощущений я хихикнул. И замер, поняв, что происходило. Кажется, эмоции продолжали возвращаться. Ура! Воодушевившись, я стал с утроенной силой вспоминать. Третий вариант. Использование старого ритуала, для… Боже, какой я идиот. Зачем?! Зачем, Синдзи-из-прошлого? Создание магических цепей из нервов?! Ритуал, который необходимо проводить только и исключительно под надзором магов-целителей высшей квалификации?! Да при том, что даже так им не пользуются, ввиду высочайшего риска умереть и отсутствия возможного результата?! Идиот. Боже, какой же я придурок. И зачем?! Для… магии?.. Магия. Что-то внутри меня поднялось детским восторгом. Это же магия! Возможность изменять мир по своему желанию, подчинять законы реальности своей воле, встать выше остальных!.. Что было абсолютно бесполезно. Нет, будь я тем-же самым Мато Синдзи, что и раньше, пусть и потерявшим память, я бы зубами вцепился в этот шанс. Шанс добиться признания. Шанс стать Наследником Мато. Получить всё, что я потерял в своё время. Но я не был им. Что-то внутри очень сильно изменилось. Иногда самые обычные вещи вызывали странные ассоциации — и это не говоря уже про то, что я стал куда взрослее. Ментально, понятное дело. И всё — начиная от странных появляющихся иногда ассоциаций, до чего-то, что лежало внутри моей утерянной памяти, говорило одно. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Ни за какие деньги или блага я не должен даже думать о том, что я способен творить магию. Потому что тогда у меня не будет пути назад. Но это было не только иррационально, но и абсолютно осознанно. Меня, теперь уже полноценно, очень пугали маги. И, в первую очередь — я сам. Да, я был необычен и до странной амнезии, но кажется, ничем значительно не отличался от сверстников. Сверстников, на которых я насмотрелся за время пребывания тут. Семилетние дети, разглядывающие книжки с картинками и весело играющими в догонялки, не должны были думать о том, как, рискнув своей жизнью, получить мизерный шанс творить магию. Я его получил. Но теперь прекрасно понимал, какая это ловушка. Из памяти всплыла фраза — «быть магом, значит ходить под руку со смертью». Нет. Да, определённое желание изменять мир по своему желанию, во мне присутствовало. Но нельзя объяснить тот ужас, который я испытал. Поглощающая меня тьма, и я — в центре бесконечной пустоты. Ёжусь. Нет. Ни за что. Оно того не стоит. Если магия ведёт к такому исходу — к дьяволу такую магию. У меня есть и более важные цели. К слову о них… Со вздохом откидываюсь на кровать. Это, наверное, сейчас было главным. В произошедшем было много вопросов. Ладно. Я мог принять то, что был необычным ребёнком — это даже весьма тешило себялюбие. Я мог предположить, что ритуал пошёл абсолютно не так — и пусть я добился успеха, пока правда не уверен, насколько серьёзного, но при этом заплатил амнезией. Это было возможно. Но некоторые вещи объяснить было нельзя. И даже игнорируя возникающие ассоциации между вещами, о которых я не должен был и догадываться — например глядя на телефоны, у меня в голове всплывало слово «Nokia», которое явно обозначало какой-то брэнд, были и куда более странные, необъяснимые никакой логикой, вещи. Пять… Даже не имён, а прозвищ. Каждое несёт в себе огромную нагрузку из сотен ассоциаций, желаний… Воспоминаний. Смутных. Несуществующих. Но маячащих в уголках памяти. Рубин. Аметист. Бронза. Сапфир. Изумруд. В таком порядке. Рассортированы по важности для меня. Кто они? Не знаю. Но что-то внутри говорило — эти пятеро важны для меня. Важны куда больше, чем все остальные. Всем можно пожертвовать — ради них. И это было страшно. Я не знал их. Даже не догадывался как они выглядят. Где находятся. И почему они так важны для меня. И это, повторюсь, пугало. Такое слепое желание найти, помочь — и даже защитить этих пятерых. Последнее — особенно абсурдно, потому что все пятеро вызывали ощущение того, что меня превосходят. Кто-то несильно — как от Сапфир, кто-то — абсолютно, как Изумруд. Но все они превосходили меня. Как им помочь? Не знаю. Но надо. Обязательно. Откуда я их знал? Не думаю, что до амнезии они были в моей памяти. Иначе бы я помнил хоть что-то, как такое было в случае с Бьякуей или Фуюки - городом, в котором я родился. Что это может значить? В моей памяти есть пять человек, что были мне роднее и важнее семьи. И, вместе с этим, я даже не знаю, как они выглядят. Это было страшно. Но в первую очередь потому, что я боялся их найти. А если они меня ненавидят? Или, того хуже, просто безразлично мазнут взглядом при встрече, демонстрируя полное пренебрежение мною. Это были плохие мысли, но у меня никак не получилось избавиться от них. Но даже это не шло ни в какое сравнение с самой главной проблемой. Помимо памяти об этих пятерых у меня было две цели. Которые, казалось, перекрывали в своей значимости даже желания найти Пятерых. Найти Лилию. Предотвратить Пятую Войну. Обе - равнозначно важны. Разница лишь в том, что вторая была важна как мне, так и всем вокруг - в первую очередь, Пятерым. При мыслях об этой Пятой Войне все Пятеро отзывались в моём сознании одинаково - ощущением злобы, отрицания, иногда страха. Я не был уверен, что такое Пятая Война. Не знал, между кем она будет проведена - но я точно выясню. Выясню и сделаю, что должен. Почему-то это казалось константой - абсолютной истинной, которую я даже не пытался ставить под сомнения. А вот вторая цель... Была сложнее. Найти Лилию. Почему-то эта задача казалась тесно связанной с Изумрудом. Они резонировали в унисон - но всё же отличались. Совсем немного, крохотными деталями - но отличались. Изумруд - ключ к этой задаче. И если Пятеро были уверенны в том, что я должен предотвратить Пятую Войну, то по поводу этой цели ничего подобного не было. Почему-то это казалось важным мне. Но важным настолько, что даже от одной мысли об этом сбивалось дыхание. Не знаю, можно ли назвать это целью... Скорее мечта. Может быть немного наивная - но мечта. И это было странно. Был бы я тем самым Мато Синдзи, что отчаянно желал лишь одного - быть магом, достойным Семьи, не думаю, что мною бы столь безраздельно владели желания помочь кому-то, кого я даже не встречал. Вывод? Либо мне пришлось забыть что-то очень важное о самом себе, либо я не был... собою. Последняя мысль поднимала целый ряд вопросов, но, несмотря на первоначальную абсурдность, на самом деле не была настолько глупой, как могло показаться. Мысли, ассоциации, цели - всё это не принадлежало Наследнику Семьи Мато, семилетнему мальчику, что в погоне за магией глупо убил себя болью. Да, я буду вести себя - и считать себя, что даже более важно, именно им. Но на самом деле... Кто я? И ответ был прост. Я - Мато Синдзи. Но не семилетний мальчик. Не знаю, как это возможно. Путешествия во времени? Параллельный мир? Шизофрения? Определённо, что-то из этого. Кстати, я только что пошутил. Смешно? Нет? Мне тоже нет. Надо больше тренироваться. Дверь открылась. На пороге, чуть покачнувшись, появился Бьякуя. - Отец. - Приветствовал я его, поднимаясь с кровати. Он выглядел даже хуже, чем обычно. Глаза бегали туда-сюда, лицо было бледным, как смерть. И разило от него ещё сильнее, чем раньше. Достижение. - Собирайся. - Прохрипел он, смотря на меня. В его дрожащем голосе я отчётливо слышал страх. - Зокен-сама сказал торопиться. От одного его имени меня пробрал страх. Тот самый, что юный Мато испытывал при взгляде на Главу Семьи. И пугало в первую очередь ощущение неправильности, исходящее от него. От одного звука имени словно слышался шорох, потрескивание, хруст... Я вздрогнул. Бьякуя, увидев это, невесело усмехнулся. - Надеюсь хоть там ты сдохнешь... - Пробормотал он, развернувшись в дверях и чуть запнувшись в проходе, добавил. - Такси через час. - И тебе хорошего дня. - С иронией ответил я. Веселье, лишь только появившееся после того, как упорядочил свои чувства и эмоции, мгновенно исчезло. Мы возвращаемся в Японию. И перед тем, как это сделать, мне нужно сделать очень многое. Да, можно просто плыть по течению и ждать, куда меня выведет жизнь - но никто из Пятерых не отзывался одобрением на эту мысль. Значит - надо действовать. Понятия не имею, что будет ждать меня в будущем... Но если я хочу помочь Пятерым - иметь контакты действующего детского врача, заинтересованного в моём случае, было бы неплохим началом. Не лучшим, но и определённо неплохим. Моё имя Мато Синдзи, и у меня есть мечта.