Fate/Re

— Конечная. — Уверенно потрепал меня по плечу кто-то. С тихим стоном открываю слезящиеся от бьющего сквозь полураспахнутые веки света глаза, медленно фокусируя взгляд на водителя. — Конечная? — Хриплым от недолгого сна голосом тупо повторил я. — Ага. — Кивнул он, заразительно зевая. — Боже, неужели проспал… — Простонал я, оглядываясь вокруг. Никаких признаков солнца — или даже заката. За окном — чернильная тьма, небольшой парк по правую сторону пустынной в этот час дороги, освещённой разве что парочкой фонарей. Ну, по крайней мере, фонари испра… А нет, показалось. Стоило мне подумать, что фонари работают, как один из них предательски замигал, и погас. Идеально. — Сочувствую. — Фыркнул водитель — парень лет двадцати, что с интересом оглядывал меня. — Крутая краска! — Натуральные. — Мрачно буркнул я, приглаживая синие космы, которые стоило бы давно помыть — кажется, от них уже пахло. Со стоном подобрал лежащий рядом тяжеленный чемодан, закинул за спину рюкзак и пошёл по пустому салону. В череду фееричных провалов, в которую уже входили проведение древнего ритуала и тот чёртов похититель из аэропорта, добавилось и это. — Мы хоть всё ещё в Фуюки? — Пробурчал я. — Ага. — Повторил кивок тот. — На карте — улица Хиори, девяносто три. — Спасибо, это помогло. — Сказал я. На самом деле это не очень помогло. Начать стоило с того, что я понятия не имел о существовании этой улицы не то что в Фуюки, а вообще. И, даже если бы я был знатоком улиц Хиори, то в темноте за окном это бы мне слабо помогло. Ладно, попробуем иначе… Выволочив чемодан из салона, я, примостив его к бордюру, мрачно огляделся. Темнота. Для начала — вопрос номер один. Сколько времени? Ответ обнаружился быстро, когда я вертел головой — на столбе рядом был плакат, возвещающий, что движение по моему маршруту прекращается ровно в полночь. Ну, делая поправку на то, что меня надо ещё и разбудить… Десять минут первого. Семилетний ребёнок. Темнота. Маньяк, похищающий детей. — Прошу прощения… — Начал я, повернувшись к водителю, но обнаружил лишь закрытый автобус и треск удаляющегося куда-то вверх по склону холма мопеда. — Да иди ты к чёрту! — Крикнул я, зло пиная чемодан, попав прямо по ручке. Нога выдержала — пусть и отозвалась болью. А вот чемодан, уже не раз и не два подвергаемый избиениям от нервного Бьякуи, всё же сдался, и с тихим стоном разломился. Ручка, за которую его, по идее, надо было тащить, с унылым треском развалилась. Отчаянно стараясь подавить желание очень громко и очень долго ругаться, ограничился просто тихим «ксо». Не стоило привлекать к себе внимание. Осознание того, что я оказался один в темноте, подействовало отрезвляюще. Ещё раз тихо ругнувшись, схватил чемодан за остатки ручки и поволок его подальше от автобусной стоянки. Для начала — найти цивилизацию. Нужен ли мне для этого чемодан?.. С улыбкой я бросил неудобный чемодан на обочину, поудобнее ухватив рюкзак. Чемодан всё равно принадлежал не мне — а всё ценное, например документы, я предусмотрительно достал заранее. Так что сейчас неудачливый грабитель мог бы поживиться неприлично малым количеством одежды, и столь же неприличным, но уже большим количеством бутылок спиртного. Кстати, весьма неплохим. Поддавшись внезапному порыву и воровато оглянувшись, я достал выглядящую ну просто очень дорого распечатанную бутылку, название которой я не смог бы прочитать и до амнезии, и понюхал. Может попробовать?.. Воровато оглянувшись — что было глупо, никого вокруг не было и быть не могло, я сделал маленький глоток, тут же закашлявшись. Странно знакомый вкус обжёг вкусовые рецепторы. Боже, какая мерзость… Как они это пьют?! Разочаровавшись в лучших чувствах, я бросил бутылку обратно в чемодан, не без мстительного удовольствия услышав звон бьющегося стекла. Надеюсь, это был очень дорогой алкоголь… Все ещё похихикивая, я натянул рюкзак и посмотрел на вершину холма. До него было метров четыреста вверх по асфальтированной дороге, так что, думаю, доберусь быстро. Насвистывая какую-то заразительную мелодию, я пошёл наверх. Прошёл пару сотен метров… И буквально заорал на себя. Да что я делаю?! Вино? Серьёзно?! Специально разбить бутылку? Зачем, боже, что я творю?! Внезапно стало стыдно за самого себя. Оглянувшись в прошлое буквально на пару минут, я понял, насколько иррациональными и глупыми были буквально всем мои действия. Добираться по темноте самому, находясь в, фактически, незнакомом городе? Даже не попытаться связаться с цивилизацией? Хмуро поправляю лямки рюкзака. Мои постоянные странные действия, когда я веду себя не как адекватный человек, а как какой-то тупой ребёнок, начинали серьёзно напрягать. Я имею ввиду, я ведь уже не… Ребёнок? Останавливаюсь на месте. Ощущения были — непередаваемые. Будто бы внутри боролись два начала — и пусть взрослое побеждало, иногда внутренний ребёнок вырывался наружу, решая, что было бы неплохо попробовать вино. Интересно же! Придурок… Как и Бьякуя. Пьёт всякую дрянь, которая на вкус как… Даже не знаю, как что. Слишком крепкая газировка, наверное. Как можно добровольно вливать такое в себя? Бурча про себя и так отвлекаясь от страха, я медленно добрёл до вершины холма… И весь страх, все мысли о Бьякуе, мире вокруг и будущем, куда-то исчезли. Испарились, унесённые прохладным потоком ветра. Потому что передо мной предстало зрелище, равного которому я не видел никогда — и, казалось, не только сейчас, после амнезии, но даже и до. Всего в паре сотен метров от него словно бы бог создал рассыпь небольшим, сверкающих звездным светом драгоценных камней, что разгоняли мрак ночи. Мягкий свет желтый фонарей перемежался с холодным неоном вдали, в центре города. Редкие машины, проезжающие по пустынным улицам, добавляли к происходящему часть своего очарования. Дул несильный ветерок — и гнал по небу тучи, что скрывали небо и делали его лишь темнее. Но какое это имело значение, когда люди своими силами разогнали природную тьму? Разогнали — и сделали даже больше. Мой взгляд остановился на высоком холме всего в километре от меня, где огней было меньше всего в городе. Я улыбнулся и кивнул самому себе. Да. Определённо. Туда мне и надо. Вновь поправив съезжаю лямку, я легко ступая по земле, пошёл вперёд. Как можно описать это тому, кто никогда не шёл ночью по окраинам Фуюки? Не знаю. Но тихий стрекот цикад — первых в этом году, что проснулись лишь пару дней назад, тихие порывы ветра, создающие загадочный шёпот деревьев, далёкий гул делового квартала, не спящего даже поздно ночью — всё это вместе формировало нечто особенное. Наверное — атмосферу. Атмосферу ночного Фуюки. И я мог признаться самому себе — это очаровывало. Была бы рада, если бы ты сопроводил нас в прогулке по этому чудесному городу! В памяти всплыли слова Айрисфиль. Мягко улыбнувшись, я кивнул самому себе. Как только разберусь со всем — встретимся тут с ней. Сначала пройдёмся по городу, а потом — втроём посмотрим отсюда на город. И, если повезёт, на звёзды. Мечтательно улыбнувшись, я сделал шаг вперёд… И с криком полетел вниз по склону, собирая, казалось, все маленькие камешки, что были тут. В итоге, спустя десятку секунд безостановочного скатывания вниз, я почувствовал миг свободного падения, а потом впечатался в асфальт. Матеря все, что только есть в этом мире, я медленно поднялся… И снова упал, когда меня догнал выроненный во время падения рюкзак. — Какой позор… — Простонал я, даже не стараясь подняться с такого удобного асфальта, стараясь унять вертящийся мир. Получалось слабо — но через пару минут (не)удобного отдыха, потеряв любой лиричный настрой, поднимаюсь с земли и осматриваюсь. Судя по всему мир, решив действовать по принципу ложки мёда в бочке дёгтя, смилостивился и по крайней мере упал я в правильном направлении. Сейчас я находился в самом начале достаточно крутого подъёма, на полпути к вершине которого располагался нужный мне дом. Резиденция Мато. Я уже говорил, что не очень хотел идти туда? Могу, наверное, и повторить. Идти туда не было никакого желания. Но тот инцидент в аэропорту повлиял на меня отрезвляюще — да, в доме у меня есть неизвестная величина в виде Мато Зокена — одно имя которого вызывало у меня нечто вроде трепета, но какая альтернатива? В отель без родственников меня никто не пустит, да и долго жить там будет нереально без бесконечного (или близкого к этому) запаса денег, которых мне хватит сейчас на… Может пару недель. Ночевать на улице? Даже если отбросить абсурдность этой идеи с опорой лишь на мои смутные предчувствия, это просто-напросто небезопасно. Мы находимся в городе с населением менее ста тысяч человек. В этом городе орудует похититель. И я меньше всего в жизни хотел вновь встречаться с ним. По крайней мере, без пары десятков полицейских за спиной. Или Артурии. Последнее, честно говоря, желательнее. Да, она обычный человек, и вроде не носит с собой оружие, но то ощущение уверенности, что исходило от неё, аура власти, были бы неоценимы в борьбе с противником, что, кажется, так или иначе способен манипулировать чужим восприятием мира. Урю Рюноске… Так его звали. Это — и ещё то, что он некий Мастер. Кто такие Мастера? Возможно, иное название мага? Или обладатель способностей, которые позволяют ему контролировать людей? Или нечто совершенно иное? Гадать не имело особого смысла — но это успешно занимало время, пока я медленно брёл вверх по дороге. Мимо один раз проехала машина — но вовсе не серебристая хонда — хотя я всё равно успел скрыться в тени растущего около обочины дерева. По правую руку от меня шла дорога и, за ней — стоящие в отдалении друг от друга огромные особняки. По левую — обрыв, откуда открывался чудесный вид на город. Мой город. Мой Фуюки. Время шло — а я всё брёл вперёд, погрузившись в свои мысли. Пора было сформировать что-то вроде плана. Я не мог вечно бегать от своих страхов — их следовало встретить лицом к лицу. Ровно то же самое — и с проблемами. А первый шаг к решению проблемы это, как говорила мне Рин, подумать головой и прикинуть, что именно я могу сделать. Да, Рубин всегда давала дельные… Секунду. Я замер, склонив голову. Рубин. Нет. Я назвал её по другому. Не так. Не Рубин. Неужели… Как? Как её звали?! Память, словно рыба, ускользающая из рук — я мог лишь бессильно чувствовать, как что-то почти воскрешённое из забвения скрывается обратно во тьме. Но… Усталая улыбка искривила мои губы. Выдвинутая не так давно гипотеза подтверждалась. Память медленно восстанавливалась. И, что немаловажно… Даже перед тем, как составлять планы, стоило обдумать ещё одну вещь. Итак, моя память. Абсолютно точно с ней что-то не так. И я даже имею ввиду не её отсутствие, а… Некоторые возникающие противоречия. Мне было семь лет. А я уверен — что даже близко действовал не как семилетний ребёнок. Самое близкое к этому из произошедшего — тот странный момент с алкоголем и мелкой пакостью Бьякуе. Это было так по-детски, что самому было неприятно. Не из-за сделанного, конечно, а из-за абсолютной мелочности и несерьёзности. Итак, я до потери памяти был ребёнком со странностями. Это было вполне вероятно. Но что-то говорило мне, что особых социальных связей у меня не было. Замкнутый книжный червь — нисколько этого не стыжусь, но… Откуда у меня могли появиться пять человек, столь важных для меня? Готовых, я уверен, отдать за меня жизнь. И, кажется, я был готов ответить тем же. Я! Человек, который ставит во главе угла самого себя! Точно ли это так? Вспомнив аэропорт, я нахмурился ещё сильнее. Неопределённость раздражала. Нет, я был уверен в том, что я — Мато Синдзи. Но я — Мато Синдзи, который имел привычку курить от стресса, знал вкус алкоголя, имел пять близких друзей, близких настолько — что они единственное, что осталось от моей памяти. Откуда у меня эта память? Невероятно странный побочный эффект ритуала? Если и так, то эффект слишком уж невероятный. Ложные воспоминания? Возможно, стоит принять за гипотезу. Но могли ли ложные воспоминания создать настолько отличающийся от старого характер? Идея ложных воспоминаний мне не нравилась. Даже если предположить, что она логична (хотя в моём нынешнем состоянии я не мог это определить от усталости и недосыпа), просто сама мысль о том, что Пятеро были нереальны — ярила, заставляя скрипеть зубами. Так, погрузившись в мысли, я и добрался до дома. Как я понял без памяти, что это наша резиденция? Очень просто. Вселенная имела весьма мерзкое чувство юмора. За прошедшие полчаса я прошел не меньше пяти особняков — и этот из всех них выглядел самым мрачным и неприветливым. Честно говоря, не зная я, что тут живут люди — в жизни бы так не подумал. Подъезд к дому зарос так, что я бы не удивился, если бы узнал, что садовников тут не было не из-за, скажем, отсутствия денег, а просто из экзистенциальной ненависти ко всем, кто хотя бы просто приемлет порядок. Деревья, скрюченные и почерневшие неведомо отчего, нависали над гравийной дорожкой к дому. Буйная растительность оккупировала некогда красивый сад — или, правильнее сказать, я думаю, что он был красив. Не уверен. Одинокий фонарь мрачно освещал дорожку, но в условиях отсутствия любых иных источников света — даже окна в доме не горели, он выглядел в лучшем случае оригинальным дизайнерским ходом. В худшем — издёвкой над теми, кто не обладает ночным видением. — Надо проверить, не является ли способность видеть в темноте фамильной чертой Мато… — Пробормотал я, продолжая осматриваться. Главным номинантом в премии «мрачная достопримечательность» был, естественно, сам особняк. Как бы вам его описать… Представьте, что русский архитектор эпохи классицизма, ничем непримечательный японский строитель и любитель готических соборов из Германии собрались, выпили и решили, что было бы неплохо скрестить три строения, воплощающих их самые смелые фантазии в одно. А потом их убили. И скормили этим цикадам, что издавали тут просто неприлично громкие звуки. Но главное — что эти бедные архитекторы так и не успели придумать, как совместить это в нечто хоть отдалённо гармоничное. Особняк состоял из трёх крыльев. Центральное — выполнено в классическом стиле. Минимум деталей, максимум практичности. Пара колонн на входе, вот и всё, что привносило хоть какое-то разнообразие в этот суровый минимализм. Второй крыло особняка — будто бы вливающееся в первое, было построено уже совсем по иному. Словно бы даже само здание стало элегантнее — если это вообще возможно, когда мы говорим о каменном строении. Коридоры сменялись маленькими башенками с фигурной резьбой, едва видимой отсюда, и вновь перетекали в башенки. Которых было даже слишком много. Серьёзно, зачем нам восемь… Прошу прощения, девять башен? Эстетически они даже не выглядели красиво — просто… Ну, башенки. Может там находятся запасы на чёрный день? Бьякуя хранит алкоголь на случай конца света? Поняв, что опять начинаю очень плохо шутить от нервов, я решительно покачал головой, сделав шаг вперёд. Всё равно описывать японское крыло было бесполезно — память подсказала, что оно стояло заброшенным, и почти не использовалось. Стоило идти внутрь. Сделав глубокий вдох, я решительно направился вперёд. Ну дом. Ну страшный. Ну насекомые — которых я, к слову, не очень любил. Какая разница? Если я просто буду медленно идти вперёд, то всё будет хорошо. Я тут вырос. Ничего со мной не случится. Статистически говоря, я вероятнее буду атакован в городе, где орудует маньяк, чем у себя дома. Вряд ли тут будет что-то столь страшное, что может меня убииииИИИ! Я отпрыгнул от рванувшегося ко мне из темноты чудовища, что с угрожающим стоном нависло надо мной, и… И ничего не сделало, с таким же стоном согнувшись в другую сторону. На голову упала пара веточек. У меня дёрнулся глаз. Конечно. Дерево. Почему бы меня не испугать дереву. К чёрту. Вскочив на ноги, я просто пошёл вперёд. Игнорируя насекомых, вившихся вокруг меня, не обращая внимания на очень страшные деревья, которые при сильном ветре и плохом освещении правда казались монстрами, я прошёл к тяжёлым дверям и, напрягшись, распахнул их. В ноздри ударил странный запах чего-то старого и пыльного. Ничего страшного. Мои шаги — ровные, спокойные, эхом отдавались в пустом холле. Около входа — места для обуви и вешалки для одежды, которыми я с удовольствием и воспользовался. Потом прошёл вперед, ориентируясь скорее на возвращающуюся память. В доме было очень тихо — но словно бы уютно тихо. Знаете это ощущение, когда после долгого отсутствия вернулись в очень хорошо знакомое место? Оно было и у меня. На лицо сама собой наползла улыбка. Внутри было мрачно, но очень привычно мрачно. Так привычно, что даже спокойно. И даже эта мрачность теперь воспринималось несколько по-другому — не как что-то пугающее, а скорее как особый механизм — призванный защитить обитателей от внешнего мира. Кажется, впервые с моего пробуждения я чувствовал себя защищённым. С улыбкой я прошёл по второму этаже поместья, проводя рукой по знакомым стенам, дойдя до своей комнаты. И пусть она выглядела незнакомо - память говорила, что это оно. Место, в котором я вырос. Чуть напрягшись, толкнул дверь. Та тихо скрипнула, растворяясь. Внутри было достаточно прохладно - окно до сих пор было открыто, впуская внутрь треск цикад и сквозняк. Даже не раздеваясь, опустился на застеленную кровать. Плевать. Завтра разберусь. На сегодня главное то, что я, наконец, дома. В моей крепости. И теперь всё точно будет лучше. На следующее утро я понял, что очень опрометчиво было говорить такое. Почему? Да потому что моя жизнь после возвращения в родной дом началась с того, что я случайно наступил на сапфир. Нет. Не так. На Сапфир.