Проклятые

9:31 Дракона, 18 фервентиса. Когда-то. Где-то       Причудливые тени устилали территорию крепости на фоне заходящего солнца, однако Андерс совсем не замечал коричневатых пейзажей: всё его внимание было занято пострадавшими. К тому же, Амелл попросил Андерса дать ему взглянуть на то, как он работает вместе с Милосердием.       Одной женщине требовалась особая помощь: после стычки с порождением на её руках остались ожоги третьей степени. Андерс исцелял её, в то время как Амелл сидел рядом и наблюдал. От женщины несло жжённой плотью и гнилью, однако после заклинания Андерса запах, к счастью, ушёл.       Процесс исцеления далеко не из приятных, но для многих неприкрашенная его сторона так и остаётся неизведанной. Например, мало кто знает, что открытые раны и ожоги на человеке, который долгое время пролежал в таком состоянии, пахнут отнюдь не розами. В процессе исцеления твои руки всегда перепачканы в крови, волосах и дерьме. И о чём это говорит? Больше всего крови на руках целителей? Интересно, как бы на месте Андерса почувствовал себя маг крови. Посмеялся бы от такой иронии?       Андерс посмотрел в сторону. Где-то вдалеке в воздухе парила часть внутреннего двора. Там были храмовники; они трясли оружием в сторону Андерса не в состоянии дотянуться до него сквозь бездну.       — Я скажу им, что ты мёртв, — пообещал ему Амелл. — Ты можешь идти.       Андерс покачал головой:       — Я должен помочь.       — Знаю, — ответил Амелл, и в его голосе Андерс услышал гордость.       Вдруг глаза Амелла потеряли обычный янтарный оттенок и теперь были нежно-золотистыми.       — Милосердие, — осознал Андерс.       Лазарет перед ним растворился и исчез. Женщина в его руках обратилась в дым, храмовники — в демонов, и вся крепость вокруг него рассыпалась прахом. Он оказался не во дворе Башни, а на земле, окруженный скоплениями причудливых зарослей.       Он оказался в Тени. Должно быть, он уснул.       — Что ты делаешь?       Амелл встряхнулся, и его форма начала преображаться: чёрные волосы превратились в золотистые, кожа засияла белым светом, доспехи сменились на платье, и Амелл исчез. На его месте сидела Милосердие, по обыкновению отдалённо напоминающая Андерсу о матери. Милосердие уже давным-давно стёрла из его памяти воспоминание о сходстве, но Андерс был не против время от времени ловить себя на мысли о том, что, так или иначе, оно всё же присутствует. Его мать была очаровательной женщиной. Её образ шёл Милосердию.       — Он мне нравится, — пояснила Милосердие. — Он был к тебе так добр. Ещё со времён знакомства с Ферренли ты и мечтать о таком не мог, однако даже тот не проявил к тебе истинного Милосердия.       — Нехорошо так говорить, Милосердие. После того, как я бежал из Башни, Ферренли стал мне первым другом. Помнишь, он даже подарил мне амулет? За то, что я спас ему жизнь.       Андерс вытащил из-под робы Лисью подвеску и показал её Милосердию. Здесь, в Тени, это было не настоящее украшение, но с помощью силы воли Андерс был способен представить обратное. В конце концов, в реальном мире он по-прежнему её носил.       — До сих пор её ношу.       — Но не в качестве символа, — протестовала Милосердие. — Для тебя это предупреждение, напоминание о том, как опасно доверять другим. Ведь даже после всего, что ты для него сделал, он всё равно передал тебя храмовникам. Человек в твоём сне тебя от них спас. Он дал тебе возможность уйти.       — Его зовут Амелл.       — Он мне нравится, — повторила Милосердие.       — Мне начинать ревновать? А то такое чувство, что уже пора. Ты же не променяешь меня на другого мага?       — Покуда ты сам не променяешь меня на другого духа, — шутливо ответила Милосердие.       Андерс сам научил её шутить, и он чертовски этим гордился, хоть на это и ушли многие годы.       — Мы сегодня многих исцелили. Я счастлива, что они и дальше смогут возвращаться в Тень в своих снах.       — И я, — Андерс улыбнулся.— Скажи, я тебя не слишком обременяю? Амелл вручил мне целый ящик с лириумными зельями, и, чувствую, меня от них скоро стошнит. Честно говоря, я представить не могу, как тяжело тебе приходиться. Ты помогаешь мне часами без остановки.       — Милосердие не знает границ.       — Почему-то мне тяжело в это поверить, — признался Андерс, вспоминая весь предыдущий день. — Большинство людей о милосердии знать не знают.       — Ты знаешь меня, — ответила Милосердия. — А я — тебя. Вместе мы безграничны.       Она наклонилась к нему и заботливо поцеловала Андерса в лоб, точно так же, как на протяжении двенадцати лет это делала его мать. Она улыбнулась, и лицо её растворилось, и вся Тень исчезла вместе с ней.       — Вставай, маг, — слова неприятно прошлись Андерсу по ушам, прежде чем он смог их разобрать. Его грубо потрясли за плечо, и Андерс резко вскочил, прикрывая лицо руками.       Удара не последовало. Кандалов на руках не было. Андерс по-прежнему находился у внешних стен крепости, прислонившись спиной к перилам. Он уснул рядом с одним из пациентов. Он поднял глаза и увидел крепостного лекаря с вечно недовольным лицом. Не лучшее зрелище при пробуждении, но хотя бы перед ним не храмовник, что уже хорошо.       — И вам доброе утро, — судя по длинным теням, раскиданным по территории крепости, Андерс предположил, что было утро. С другой стороны, он всегда плохо ориентировался во времени суток, однако на улице всё ещё было прохладно, а значит, сейчас точно не полдень.       — Ничего хорошего в нём нет, — пробормотал лекарь, протягивая ему миску.       Овсяная каша.       Упаси его Создатель.       Ненавидя всё и вся, Андерс взял миску в руки.       — Ночью умерло шестеро. У двоих рецидив. Ешь скорее, мне нужна твоя помощь.       По крайней мере, никто не стал швырять в него посудой. Андерс принялся за кашу, стараясь одновременно управиться быстро и при этом не расстроить желудок. Ему даже дали ложку, и отправив её в рот, Андерс распробовал в каше вкус ванили. Похоже, на сытости Стражей-новобранцев в Ордене не экономили; Андерс жил как король.       Закончив, он оставил миску у перил и пошёл отлить. Пристроившись у одной из стен, он поймал себя на мысли о том, что находится в более-менее трезвом состоянии для размышлений.       Что он будет делать дальше?       Намайя по-прежнему где-то в Амарантайне с его филактерией. Он в последнюю очередь рассчитывал на то, что его сделают Серым Стражем и отправят убивать монстров, но что если найти филактерию Намайе так и не удалось? Что если он уйдёт прямо сейчас, что если его поймает Рилок, чтобы тут же передать в петлю или — хуже того — в Эонар?       Отряхнувшись, Андерс решил не искушать судьбу. В принципе, пока что всё складывалось очень даже неплохо. Вопреки предрассудкам о магах крови, Амелл оказался отличным парнем. И Милосердию он понравился. Андерсу ничего не мешало остаться, убить пару-тройку тварей и подумать о том, что будет потом... как-нибудь потом.       Чувствуя себя гораздо лучше, Андерс отыскал на стене лекаря и излечил по его просьбе двух пациентов. После этого он приступил к куда более неприятным задачам. Разумеется, в Круге целителям всегда все завидовали, ведь к тем постоянно бегали красавицы лечить свои пальчики в порезах от бумаги. Но стоило выйти на улицу? Никому в голову не приходило завидовать целителям, которые днями напролёт меняют бинты, горшки с дерьмом, купают раненых или переворачивают их в постели, дабы избежать пролежней. После такого совсем неудивительно, что духовных целителей осталось так мало.       В околообеденное время Андерс сделал перерыв. Спустя три дня без купания он пах не лучше своих пациентов, а роба его окончательно испортилась, насквозь пропитавшись кровью и потом. А руки? Сколько бы раз он ни пытался их отмыть, грязь отказывалась сходить с кожи, скапливалась под ногтями; когда Андерс подносил руку к лицу, чтобы почесать щетину, ему по носу бил жуткий запах.       Когда к нему подошёл Амелл, Андерс далеко не ощущал себя первой красавицей Башни. Доспехи Стража-командора сменились на бело-синий дублет Стражей и чёрные брюки. На фоне Амелла Андерс чувствовал себя как минимум неопрятным. Похоже, выглядел он действительно неважно, поскольку Амелл сразу же спросил:       — Ты спал здесь?       — Виноват, признаюсь.       Наверное, могло быть и хуже, а так у него хотя бы была возможность собрать волосы в резинку.       — Кажется, я в последнее время частенько прогуливаю дневной сон.       — Тебе выделили комнату, — сказал Амелл. — Ты не в курсе? Вчера вечером я отправил к тебе гонца.       — Боюсь, он ко мне не дошёл, — пожал плечами Андерс.       — В таком случае, пойдём. Я тебя отведу, — Амелл указал Андерсу следовать за ним. — Скоро начнётся обряд Посвящения, и, полагаю, сперва тебе захочется принять ванну и переодеться.       Андерс засмеялся:       — Во что, интересно? В моё исподнее?       На нём и так была вся его одежда.       — Так вот что у вас за посвящения. Всё с вами ясно.       Амелл ухмыльнулся.       — Возможно, тебе подойдёт что-нибудь из вещей орлейских Стражей. Или моих. По крайней мере, у меня точно есть бритва.       — Хочешь сказать, грязный отступник — не твой типаж? — поддразнил Андерс, как будто в последнее время его внешний вид хоть как-то от него зависел.       — Я такого не говорил, — лукаво ответил Амелл. — И всё же я подумал, что ты не станешь отказываться от возможности привести себя в порядок перед Посвящением в случае... Просто на всякий случай.       — В случае чего? — спросил Андерс. — Что мне ещё нужно знать о Посвящении? Может, нужно как-нибудь по-особому уложить волосы?       — Нет, — пробормотал в ответ Амелл. К величайшему разочарованию Андерса, тот разом стал каким-то отчуждённым. А ведь всё так хорошо начиналось. — Не нужно.       Казармы Стражей находились во внутренней части крепости, справа от тронного зала, и мимолётом напомнили Андерсу о Круге и спальнях учеников.       Внутри стояли три ряда коек, около которых находилось по сундуку и стойке с оружием и доспехами. У стен расположились несколько письменных столов, и ещё один стол стоял по центру комнаты. Не лучший вариант для любителей уединиться, но, в целом, могло быть и хуже. Например, здесь могли быть храмовники. Амелл указал на дверь в дальней части комнаты:       — Душевая там. Я принесу тебе лезвие и что-нибудь надеть.       — Попробуй найти что-нибудь зелёное. Цвет морской волны мне очень к лицу.       — Я постараюсь, — плечи Амелла едва заметно дёрнулись, и Андерс был крайне разочарован, когда тот покинул комнату, так и не засмеявшись.       Душевая была выполнена в стиле типичной бани: в центре находилось каменное углубление, в котором спокойно могли поместиться четыре человека. Андерс понадеялся, что ему не придётся испытывать теорию на практике. У стены стояли шкафчик с мылом и полотенцами, несколько лавок и туалетный столик. В общей сложности, зрелище довольно приятное, особенно после деревянного ведра, которое было у него в Круге. Андерсу в последнюю очередь хотелось когда-либо снова делить одну лавку с пятью другими учениками в общей душевой Круга.       Воды в бане не было, и Андерс без лишних усилий исправил положение с помощью магии. Благодаря всё той же магии, он нагрел воду до комфортной температуры. Скинув с себя испорченную робу, Андерс развязал волосы, снял с шеи подвеску, вытащил из уха серьгу и потянулся за бруском мыла.       От сытной еды он готов был заплакать. От полноценной ванны ему хотелось застонать. Он застонал. Достаточно громко. Тёплая вода творила чудеса с его натруженными мышцами и перепачканной кожей. В данный момент он готов был утонуть и был бы при этом счастлив.       Когда Амелл вернулся, Андерс вымывал волосы. В одной руке Амелл держал стопку одежды, а в другой у него было лезвие.       — У меня нет слов, чтобы выразить, насколько это лучше старого деревянного ведра, — обратился к нему Андерс. — Скажи, тебя они тоже бесили?       Амелл посмотрел на него таким курьёзным взглядом, что Андерс тут же засомневался, не наступил ли где на больное место.       — Я оставлю это здесь. Когда закончишь, тебя будут ждать в тронном зале, — Амелл положил одежду на лавку и буквально выбежал из комнаты.       — И тебе до скорого, — сказал Андерс сам себе.       Всласть поотмокав и оттеревшись, он почувствовал себя человеком. В туалетном столике он нашёл расчёску и, наконец, как следует причесался, побрился и, в целом, больше не походил на дикаря. Одежда, которую принёс ему Амелл, выглядела вполне прилично, за исключением штанов, носить которые Андерс ненавидел. В его представлении не маги крови и не магистры, и даже не порождения тьмы были главным вселенским злом. По мнению Андерса, это были штаны. Нет ничего хуже чувства, когда твоё достоинство впихивают в узкие брюки, когда оно прилипает к бедру, когда ткань сжимает то, о чём не принято говорить, каждый раз, когда пытаешься сесть или наклониться. Андерс предпочитал носить робу, но раз уж выбор стоял между штанами и исподним, он выбрал штаны. По крайней мере, выглядели они вполне элегантно. В сочетании с зелёным дублетом, который принёс ему Амелл, чёрные шерстяные штаны смотрелись очень даже неплохо.       И всё-таки Амелл был к нему слишком добр. На секунду Андерс подумал, что, если на него хорошенько надавить, Амелл действительно пойдёт и приведёт ему пони.       Завязав волосы и надев украшения, Андерс ненадолго задержался у зеркала, после чего отправился в тронный зал. Кроме Амелла, Огрена и Мхаири там никого не было. Те собрались вокруг небольшого столика, на котором стояли серебряный кубок и несколько флаконов. После слов Амелла о том, что перед обрядом Андерсу стоит хорошенько выкупаться и выбриться, Андерс ожидал чего-то попомпезней. Возможно, всему своё время, подумал он, занимая место рядом с остальными. Амелл улыбнулся ему и затем обратился ко всем присутствующим.       — То, что сейчас произойдёт, не должно выходить за пределы ведения Серых Стражей. Это одна из многих наших тайн. У вас не будет права никому об этом рассказывать.       Это вызвало у Андерса небольшое дежа-вю.       Амелл откупорил один из флаконов и вылил содержимое в кубок. В воздухе запахло кровью и гнилью.       — Это...       Дверь в тронный зал заскрипела, и из-за неё показалась голова сенешаля.       — Прошу прощения, командор.       — Я же просил нас не беспокоить.       — Я понимаю, командор. Простите. Я понадеялся, что вы ещё не начали.       Амелл сделал глубокий выдох и, казалось, немного помрачнел.       — Ничего не трогайте, — обратился он к послушникам и направился к сенешалю. — В чём дело, Вэрел?       — Хоу вернулся, — объяснил ему Вэрел. — Я бы сказал ему уйти, однако он желает вас видеть. По его словам, он хочет стать Серым Стражем. Я подумал, что если вас это заинтересует, то можно принять его прямо сейчас и избежать повторного обряда.       — Кто-кто? — переспросил Андерс.       — Пусть входит, — сказал Амелл.       — Хоу, — повторил Огрен. — Младшенький паршивец Рэндона Хоу. Пока ты там вчера отыгрывал медсестричку, мы с боссом спустились в подземелья — других магов поискать. Вместо этого обнаружили там эту красотулю. Сидел такой у себя в камере, пока мы тут с монстрами воевали. Как оказалось, засранец собирался прихлопнуть нашего командора, и, ты думаешь, как в итоге поступил командор? — Огрен послал Амеллу недовольный взгляд. — А командор тут же его отпустил, и иди куда хочешь, называется. Вот увидишь, босс, стоит тебе расслабиться, и этот парень окажется похлеще Зеврана.       — Думаешь? — украдкой спросил Амелл. — Как по мне, он не такой человек. Возможно, мне просто стоит его правильно попросить.       — Постой-ка, ты о чё... А-а! Эхе-хе! Не-ет! Я о его позывах тебя прикончить, а не... А, забудь! — Огрен согнулся пополам от смеха.       Андерс был полностью растерян и не понимал ни слова. К счастью, в скором времени в тронный зал вошёл младшенький паршивец Рэндона Хоу, остроплечий и мрачный, с орлиным носом и небольшой бородкой под нижней губой. Он был облачён в кожаные доспехи, и хотя оружия при нём не было, Андерсу не составляло труда рассмотреть в нём убийцу.       — Натаниэль, — поприветствовал его Амелл, ни капли укоризны в голосе. — Мне сообщили, ты желаешь к нам присоединиться. Могу ли я спросить почему?       — Позволь сперва мне задать вопрос, — бархатным голосом произнёс Натаниэль.       Андерс никак не мог сложить о нём своего мнения.       — Ты позволил мне уйти, зная, что я готов тебя убить. Я хочу знать причину, по которой ты так поступил.       — Ты не отец, Натаниэль, — ответил Амелл. — Ответственность за свои действия будешь нести ты сам.       — В том-то и дело. Когда ты дал мне уйти, я не знал, что делать дальше. Я был готов здесь умереть. Возможно, даже желал этого. Но ты прав. Я должен сделать то, чего не сделал мой отец, — я останусь и буду сражаться с порождениями тьмы. Позволь мне остаться. Мне... Мне больше некуда идти.       — Назад дороги не будет, — предупредил его Амелл.       — Понимаю, — ответил Натаниэль, и, видимо, большего от него не требовалось.       Амелл указал ему занять место рядом с Андерсом. Больше всего из них всех таким раскладом была довольна Мхаири.       — Мои поздравления, сэр.       — Благодарю вас, миледи.       — Ты всегда такой? — обратился Андерс к Амеллу. — Того прощу, тому доверюсь. Допустим, ты захотел его пощадить. Без обид, но, кажется, скоро у кого-то в спине окажется нож.       — Это — не пощада, — ответил Амелл, и у Андерса мороз пробежал по коже.       — Мы как раз собирались начать. Начнём сначала. То, что сейчас произойдёт, не должно выходить за пределы ведения Серых Стражей. Это одна из многих наших тайн. У вас не будет права никому об этом рассказывать.       Амелл снова подошёл к кубку и вылил в него второй флакон. Это был лириум. Андерс везде узнает этот характерный синий цвет и мятный аромат, который в сочетании с запахом крови и гнили казался просто невыносимым.       Амелл опустошил остальные флаконы, и в тот момент, как магия подёрнула воздух, Андерс ощутил касание Тени. Смесь крови с лириумом поднялась вверх и постепенно окутала руки Амелла, пока тот произносил доселе неведанное Андерсу заклинание.       — Это — кровь порождений тьмы, — начал объяснять Амелл. — Смешав её с лириумом, мы подчиняем себе скверну, которую кровь в себе содержит. Выпить этой крови значит приобрести возможность чувствовать других порождений. Отныне и навсегда вы — Серые Стражи.       Закончив заклинание, Амелл продолжил:       — По традиции перед обрядом Посвящения мы произносим следующие слова: «Присоединяйтесь к нам, братья и сестры. Присоединяйтесь к нам, сокрытым тенью, где мы бдим неусыпно. Присоединяйтесь, ибо на нас возложен долг, от которого нельзя отречься. И если суждено вам погибнуть, знайте — ваша жертва не будет забыта. И однажды мы все присоединимся к вам».       Амелл поднял кубок, и Андерс уловил в его движении сомнение, будто тот не мог решить, с кого начать.       — Давай сюда, — сказал ему Огрен. — Это что, нам на четверых? Вы б ещё поменьше кружку выбрали.       Амелл передал ему кубок, и Огрен выпил. Проглотнув, он стал терять опору под ногами, но вместо Огрена Амелл поспешил поймать кубок. Глаза гнома закатились, и он зашёлся сильным кашлем, будто отведал слишком мощного спирта. Он принялся бить кулаком в грудь, пытаясь откашляться, и спустя бесконечно тянущуюся минуту испустил смачную отрыжку.       — Ну и дрянь, — простонал он. — И что? Всё что ли?       — Всё, — улыбнулся Амелл, но от Андерса не скрылось искреннее облегчение, которое на мгновение сменило его беспристрастное выражение лица. Андерс забеспокоился.       Дальше на очереди была Мхаири.       — Мхаири, — Амелл протянул ей кубок.       Мхаири стоически кивнула и сделала долгий глоток. Как и Огрен, она пошатнулась, держась за голову и заходясь приступом кашля. Когда она осмотрелась по сторонам, Андерс увидел белки её глаз. Кашель усиливался. Мхаири схватилась за горло, будто задыхаясь, и упала на колени. Спустя пару секунд она успокоилась и замерла. Амелл склонился перед ней на колени и нащупал её пульс. Или так и не нащупал, судя по тому, как он вздохнул и закрыл ей глаза.       И тут Андерс осознал, почему Амелл настаивал на ванне и свежей одежде. Он понял, что в порядке вещей предложить всё это тому, кто в скором времени может умереть.       — Я так понимаю, на светских приёмах кровь порождений у вас подавать не принято, — пробормотал Андерс.       — Не принято, — Амелл улыбнулся, и это была утешительная улыбка. Андерс изо всех сил пытался найти в ней утешение.       — Андерс, — Амелл передал кубок ему в руки. Андерс выдавил улыбку, чувствуя, как к горлу подступает рвота, в том числе и от удушающего запаха смеси останков порождений с лириумом.       — Ну, твоё здоровье. И если я вдруг очнусь две недели спустя на корабле в Ривейн в одном лишь исподнем и с татуировкой на лбу, то знай, виноват в этом будешь ты.       Умно, ничего не скажешь. Андерс с концами перестал воспринимать те звуки, которые исходили из его рта.       Поморщившись от запаха, Андерс запрокинул голову и сделал глоток.       Кажется, он умер.       Никак иначе нельзя было объяснить то, что он ощутил. Его язык окутало пламенем, обожгло горло и прожгло путь до самого желудка. Он увидел лицо Амелла, а затем не увидел ничего.       Кажется, он упал.       Но это не точно.       Всё, что он чувствовал, — это боль, боль, боль, с которой сокращалась каждая мышца в его теле.       А потом все чувства утихли.       Вокруг слышались крики порождений. Глубоко под землёй, они извивались, бурлили, заползали друг на друга, исторгаясь из плотных мешков с плотью и кровью. Им не было счёта, их ненависти и ярости не было предела. Сама их сущность впивалась Андерсу в череп, словно когти погрязали в нём глубже, глубже, следуя за песней, слишком прекрасной, чтобы понять её природу. Они были пусты, и лишь бесконечная скверна пожирала Андерса изнутри. Она наполняла его, покуда в нём не осталось ничего, кроме скверной, чёрной Пустоты.       Где-то вдалеке ему послышался плач Милосердия.       Андерс проснулся от собственного крика.       Его плечи сжимали чьи-то руки, и в их движении не было ничего зловредного и грубого. Андерс мог представить лишь то, как ему всё ещё снятся сны, а рядом с ним находится Милосердие. Но, открыв глаза, он увидел Амелла.       — Андерс. Проснись. Всё уже позади.       — А, привет... — кое-как выдавил из себя Андерс. Он находился в казармах на одной из коек. Его новая одежда насквозь пропиталась потом. Что-то у него в животе перевернулось, и Андерс успел проглотить свой завтрак, прежде чем тот выйдет на волю.       — Я с тобой больше не разговариваю.       — Понимаю, — Амелл всунул ему в руки чашку. — Выпей воды. Вставай очень осторожно, не торопись.       На деле всё оказалось не так просто. По ощущениям было похоже на чудовищное похмелье. Кое-как приподнявшись, Андерс поднёс чашку к губам и сделал глоток. Сперва ему показалось, что он испил не что иное, как слёзы самой Андрасте. Он отказывался верить, что обычная вода могла так быстро успокоить его горло после того, как он отведал саму сущность тьмы.       — Мог бы и предупредить, — произнёс Андерс сорвавшимся голосом. Его горло было расцарапано, а язык опух. То, как Огрену удалось даже не потерять сознание, оставалось для него величайшей загадкой.       — У тебя была возможность уйти, — напомнил ему Амелл. — Дункан мне никогда и близко ничего подобного не предлагал.       — Кто?       Андерс сделал ещё один глоток, задумавшись над тем, когда прекратится головная боль.       — Страж, который завербовал меня и ещё двоих человек, — Амелл достал из-под своей рубашки амулет: подозрительно знакомый крошечный флакон с кровью. — Первый рекрут не выжил. Второй настолько испугался, что пытался бежать. Дункану пришлось его убить, чтобы сохранить Посвящение в тайне.       — Весело, — сказал Андерс.       — Весьма, — согласился Амелл. — Спасибо, что не сбежал. А это твоё.       Амелл достал из кармана идентичный амулет и надел его на Андерса.       — Теперь мы женаты? — спросил его Андерс.       — Не совсем так, — ответил Амелл. — Если хочешь, можешь называть меня братом, но я бы предпочёл, чтобы ты этого не делал.       — Ай, — Андерс допил воду и вернул Амеллу пустую чашку. — Всё с вами ясно.       — Сомневаюсь, — Амелл ухмыльнулся, прежде чем к его голосу вернулся серьёзный тон. — Амулет содержит в себе часть крови, которая присутствовала на обряде. Его цель — служить напоминанием о тех жертвах, которые мы совершаем в процессе нескончаемого противостояния порождениям тьмы.       — Веселей не придумаешь, — Андерс взял амулет в руку, чтобы рассмотреть поближе. Это была довольно мрачная вещица, при прикосновении к которой в жилах вскипала кровь. Амулет слишком сильно напоминал Андерсу о филактерии. Он спрятал его под рубашкой, подальше от собственных глаз.       — А что с тем парнем? Он выжил?       — Натаниэль? — уточнил Амелл. — Да. Он проснулся примерно часом раньше тебя. Огрен потащил его выпить.       — Ну почему я такая засоня, — вздохнул Андерс. — Шиш мне, а не бесплатная выпивка. Сколько я вообще проспал?       — Около шести часов. Если хочешь, я буду рад тебя угостить, — сказал Амелл. — Мне нужно о многом тебе сообщить, раз уж ты теперь официально Страж.       — Ну и кто я такой, чтобы отказаться от бесплатной выпивки?       Андерс попробовал встать и сразу же сел обратно. Его нынешнее состояние всё больше и больше напоминало ему похмелье. Все знали, что лучший способ избавиться от похмелья — выпить ещё, поэтому Андерс предпринял ещё одну попытку подняться на ноги. С помощью Амелла ему это всё-таки удалось, и он улыбнулся:       — Веди, бесстрашный лидер.       — Хочешь поесть? — спросил Амелл, уводя их из казарм по направлению к кухне.       Кухни находились совсем рядом, прямо по коридору. Удобно.       — Умираю с голоду.       Амелл сочувственно улыбнулся.       — Что с лицом?       Амелл покачал головой.       — Давай сперва выпьем.       — Всё так плохо? — спросил Андерс, и когда тот не ответил, Андерс понял достаточно.       На кухне было оживлённо: слуги и повара были заняты приготовлением обеда, но Страж-командор, конечно же, заслуживал особого подхода. Им выделили столик в углу кухни и подали бутылку вина вместе с тарелкой чего-то жаренного, что Андерс проглотил, не успев почувствовать вкуса.       — С какой новости начнём: с плохой или хорошей?       — А что, есть хорошие новости? — Андерс попробовал вина и почувствовал, как с первым глотком уходит головная боль.       — Нет.       Андерс не смог сдержать смех.       — Шучу. Они есть. Скверна в умеренных дозах позволяет нам ощущать приближение порождений тьмы, делает нас неуязвимыми к моровой болезни и значительно повышает нашу естественную выносливость и стойкость.       — Не знаю насчёт порождений, но где-то здесь явно затесалось огромное «но», — сказал Андерс.       — Не совсем так, — поспешил заверить его Амелл. — Голод со временем утихает, однако кошмары остаются навсегда, и, по мере распространения скверны, становятся только хуже.       — Распространение скверны? Мне это уже не нравится, — Андерс потянулся за очередной фрикаделькой и наткнулся на пустоту. Он даже не заметил, как всё съел. Амелл обратил на это внимание и подозвал слугу с просьбой о добавке.       — Хорошего в этом и правда ничего нет, — продолжил Амелл, когда слуга ушёл. — При обычных обстоятельствах, после Посвящения большинство Стражей имеют в запасе от десяти до тридцати лет жизни, после чего скверна их целиком поглощает.       — А при необычных обстоятельствах?       — Ты не поверишь.       — Откуда ты знаешь?       — Двести лет.       — Действительно, — засмеялся Андерс. — Не верю. Итак, кошмары, неутолимый голод, преждевременная смерть. Знаешь, я думаю, могло быть и хуже. Например, меня могли усмирить или запереть в Эонаре. Или я уже сейчас мог быть мёртв. Смерть это плохо.       — Перспективы это хорошо.       — Не будь у меня перспектив, я бы так и остался сидеть у храмовников за решёткой, пуская слюни на своё исподнее, — Андерс посмеялся.       Амелл молчал.       Андерс посмотрел на него украдкой и обнаружил, что тот смотрит на него в ответ преисполненным жалостью взглядом.       — Андерс, как бы там ни было, мне правда очень жаль, — произнёс он. — Я понимаю, что тебе многим пришлось рискнуть, но, надеюсь, ты не станешь ни о чём жалеть. Раз уж на то пошло, стать Стражем — это лучшее, на что может надеяться маг-отступник.       — Ага, особенно когда этому магу нравится резать себе запястья, — без задней мысли выпалил Андерс.       К счастью, Амелла это не оскорбило, но он оглянулся на всякий случай: убедиться, что рядом никого нет.       — Андерс, использование магии крови среди Стражей не запрещено. Если хочешь, я могу тебя этому научить.       — Тогда зачем хранить всё в тайне?       — Сам знаешь, — Амелл нахмурился. — Стереотипы, предубеждения. На деле это просто магия. Не больше и не меньше.       — Так значит, чтобы научиться магии крови, тебе не пришлось заключать сделку с демоном? — Андерс сомневался, что однажды парень просто полоснул себя по руке и открыл в себе новые силы. А даже если и так, то что его научило правильно их использовать и применять такого рода заклинания, которые Андерс видел?       — Я такого не говорил. И ты проигнорировал мой вопрос об обучении.       — Я подумаю, — без задней мысли ответил Андерс.       В глубине души он понимал, что должен обращаться со Стражем-командором куда более уважительно, но, если так подумать, Андерс никогда не умел этого делать. И пусть с Амеллом всё могло сложиться иначе, привычка оставалась привычкой.       Амелла его ответ, по обыкновению, не задел: он отпил из своего бокала с вином, и когда он расплылся в улыбке, его зубы были окрашены в красный:       — Буду ждать.