Проклятые

9:31 Дракона, 1 cолиса. Утро. Чащобные Холмы       — Будьте начеку, — прошептал Натаниэль. — Из-за обвалов и ям здесь небезопасно.       Он шёл впереди лёгким, беззвучным шагом. Лук был у него за спиной, и каждый раз, когда Амелл предупреждал их о приближении порождений, Натаниэль доставал из-за пояса два острых ножа.       По-видимому, чувствовать порождений тьмы Стражи-новички учились не за день и даже не за неделю. То, как монстров «чувствовал» Андерс, можно было описать как лёгкое покалывание на кончиках пальцев, пробегающий по спине мороз и приступы внезапной раздражительности. Амелл заверил, что со временем станет лучше. Сам Амелл мог слышать шёпот порождений, видел тени в уголках из глаз, чувствовал их намерения как свои собственные. У Андерса в голове не укладывалось, каким боком это — «лучше», и он совсем не хотел испытывать то же самое. В любом случае, много переживать — себе дороже. Нужно верить в лучшее и сосредоточиться на делах насущных. Итак...       Новый день начался паршиво.       Андерс встал ни свет ни заря и, облачившись в свою робу, которую ему, наконец, выстирали и пропарили, тут же снова её испортил, стоило ему выйти на улицу. Полы то и дело цеплялись за дебри кустов и сорняков, острые камни и неровные булыжники. Натаниэлю передвигаться по такой местности не составляло труда: похоже, в Вольной Марке из него сделали добротного следопыта. Даже у Амелла с Огреном дела обстояли получше, чем у Андерса, хоть те и были в полном обмундировании. И хотя Огрен умудрился грохнуться как минимум раза два, Андерс то и дело запинался обо всё что только можно.       Среди скалистых утёсов Чащобных Холмов им предстояло найти гнездо порождений тьмы, и если верить ориентирам двух полоумных охотников, то нужное им место находилось далеко от нормальных дорог. В этом был весь Амелл: он всегда верил всем на слово и в погоне за порождениями предпочитал идти напролом. Да, конечно, им нужно было установить причину нападения на Башню, но должен же был быть способ получше, чем бесконечно бродить по голой пустоши в поисках какой-то ямы, в которую потом ещё и лезть придётся.       Нога Андерса попала в выбоину, и он подался вперёд; с его губ сорвался мужественный и благородный вскрик. Андерса поймал Амелл. Спустя два часа скитаний по Холмам Амелл и так уже буквально волочил его на себе, что, вероятно, было для него той ещё обузой, учитывая, что, помимо шлема, ему приходилось тащить ещё и Андерса. Андерс мог бы опираться на посох, если бы не остриё, поэтому посох он держал за спиной.       — Мы уже пришли? — жалобно заныл Андерс.       — Натаниэль! — прокричал Амелл, чтобы привлечь внимание лучника. — Сколько нам ещё идти?       — Почти на месте, — Натаниэль сверился с картой. — Говорите тише, чтобы не спровоцировать обвалы.       Он двинулся дальше, ловко лавируя меж булыжников, пока больше не мог их услышать.       — Ну что там, — понизил голос Андерс. — Как у него дела? После того, что было?       — Почему бы не спросить об этом у него? — поинтересовался Амелл.       — Ну нет, я так не могу, — Андерс вытащил из робы сорняк. — Я всё-таки сторонник тактильного контакта, а не задушевных разговоров.       — Он справляется. Мы с ним немного выпили, я спросил о его семье. Адрия была ему очень дорога.       Андерс подумал о собственной матери.       — У меня отняли мою подушку.       — Подушку?       — Мама её сама вышивала. Когда меня отправили в Круг, с собой у меня не было ничего, кроме этой подушки. Ты когда-нибудь пробовал на такой спать? Хуже ничего не придумаешь. Страшно колючие. И вот я вспомнил, что эту подушку забрали у меня храмовники. Отправили её куда-то в Денерим вместе с Рилок и остальными моими вещами.       — Я могу написать в Круг с просьбой её вернуть, — предложил Амелл.       — Да нет, оно того не стоит, — отмахнулся Андерс. — Вряд ли отдадут. Скорее всего, они её уже выбросили, раз уж я теперь Серый Страж.       Амелл не стал настаивать, за что Андерс был ему признателен. Он в последнюю очередь хотел вспоминать об этой дурацкой подушке с несуразной маминой вышивкой, в которую она вложила всё своё сердце. А то, что её у него отняли, так оно и к лучшему. Подушка только руки занимала, когда ему опять приходилось бежать.       — Раз уж ты теперь Серый Страж, то мне, вероятно, стоит поручить выделить тебе кожаную броню для путешествий, — сказал Амелл.       — Так, не надо, мне нравится моя роба! — поспешил возразить Андерс, сбрасывая со счетов тот факт, что последние два часа он провёл спотыкаясь о её полы. — Это, между прочим, тевинтерская мода. Наплечники изготовлены из перьев ворона, а какой узор! Только глянь на этот узор! Думаю, я в ней выгляжу весьма соблазнительно.       — Сомневаюсь, что дело в робе, — ответил Амелл.       Андерс засмеялся:       — И это меня-то все льстецом называют!       Амелл ухмыльнулся, и Андерс запоздало вспомнил о том, что командору нравятся мужчины. С другой стороны, какое ему было до этого дело? Андерс отдавал себе отчёт в своей привлекательности, и если Амеллу так хотелось в лишний раз подтвердить то, о чём Андерсу и так было известно, — пожалуйста.       — Ты можешь носить её на территории крепости, — продолжил Амелл. — А на вылазках тебе не помешало бы одеваться во что-нибудь попрактичней. А ещё я советую носить перчатки. В них будет удобнее подбирать вьющуюся крапиву, на которую ты всё время пялишься.       — До чего наблюдательный, а? Глаз от меня оторвать не можешь?       Амелл расплылся в улыбке:       — А ты спотыкаться перестань.       Андерс рассмеялся.       И споткнулся.       Вся земля была усеяна сучковатыми корнями и каменной осыпью, и, когда нога Андерса в очередной раз попала в выбоину и он полетел на колени, это наконец-то вызвало у Амелла хоть какое-то подобие смеха. Амелл смеялся сдержанно, не открывая рта, но даже такой смех всё равно оказался страшно заразным. Когда Амелл наклонился ему помочь, Андерс вовсю смеялся сам.       — Ни на секунду от тебя глаз оторвать нельзя, — сказал Амелл, не отпуская руку Андерса, и Андерс поймал себя на мысли о том, как приятно от него пахло. Да, два часа хождения по Холмам в полных доспехах давали о себе знать, но под слоем пота таился запах очищенной меди и хрупкий отзвук Тени, который преследовал каждого мага. После свиданий в Круге этот вызывающий аромат будоражил Андерса воспоминаниями о тёмных углах, наспех завязанных шнурках, сбитом затаившемся дыхании и о минутах сладкой свободы от назойливых взглядов храмовников.       В таком виде из застал Натаниэль.       Андерс откашлялся, и Амелл отпустил его руку.       — Мы приближаемся к ущелью, командор.       — Спасибо, Натаниэль, — ответил Амелл.       Андерс хотел было намекнуть Амеллу на то, что мужчины его не привлекают, но Амелл уже успел уйти вперёд. Поэтому вместо этого Андерс подумал о том, что, если быть до конца откровенным, намекать было не на что. Ему не приходилось бывать с мужчиной, поэтому откуда он мог знать, привлекает это его или нет? Андерс решил сосредоточиться на других вещах. У него ещё будет полно времени поволноваться о том, что Амелл был в нём очевидно заинтересован. Глядя себе под ноги, Андерс последовал за остальными Стражами, и они остановились у ущелья.       Очень глубокого ущелья.       Оно было шириной с реку, и через пропасть был перекинут мост. Под мостом распростёрлись гномьи руины. Внезапно повсеместные камни и булыжники сменились на руническую архитектуру: обширный спуск, который уходил глубоко под землю, обрамляли различные геометрические узоры. Спуск переходил в разваленную лестницу, а та, в свою очередь, вела вглубь ущелья и обрывалась где-то на высоте трёх метров от дна.       Натаниэль, Огрен и Амелл уже стояли сверху лестницы и смотрели вниз.       — Однажды в детстве я упал с похожей лестницы, — пробормотал Натаниэль.       Огрен опустил руку ему на спину и толкнул того вниз. Натаниэль споткнулся, пошатнулся и в панике успел схватиться за Амелла. Амелл помог ему восстановить равновесие, и Андерс обратил особое внимание на то, что его рука не стала задерживаться на руке Натаниэля. Огрен зашёлся громким смехом:       — Ты бы видел свою рожу! О Предки, сейчас в штаны со смеху наделаю!       — Кажется, ты уже, — сказал Андерс.       — Обхохочешься, — измученно пробормотал Натаниэль.       Амелл принялся спускаться по лестнице, и остальные последовали за ним. Когда они дошли до последней ступени, Андерс посмотрел вниз:       — Ну что, прыгаем? Чувствую, придётся мне сегодня лечить сломанные лодыжки.       — Я прыгать не стану,— фыркнул Огрен. — Ни за что, даже не просите. Похоже на то, что в этой части Глубинных Троп случился обвал. Сейчас там всё на соплях держится, тем более так близко к поверхности.       — Столкни его, — прошептал Андерс Натаниэлю. — Отомсти.       Огрен нахмурился и сделал шаг назад:       — Анекдот: гном нападает на мага и побеждает.       — Дайте мне пару минут, — сказал Амелл.       Его руки покрылись лёгкой синей дымкой, и в воздух взмыли несколько булыжников, обвалившиеся деревянные планки и прочий мусор. Всё это пришвартовалось у основания лестницы в неразборчивую кучу: планка ложилась на булыжник, ещё одна — на другой, и в скором времени перед ними образовалась самодельная лестница. Огрен сплюнул куда-то вниз и принялся рассматривать постройку Амелла.       — Ну и безобразие. Правду говорил Волдрик: не умеете вы, люди, строить. Беру свои слова назад. Я прыгаю. Ты же справишься с переломом в случае чего, а, Искорка?       — Я тоже голосую за то, чтобы прыгать, — сказал Андерс.       — Я уверен, что лестница выдержит, — ответил Натаниэль.       Огрен фыркнул:       — Давай, продолжай подкатывать к боссу яйца, и он точно правильно тебя поймёт.       — Я всего лишь выражаю своё восхищение, в этом нет ничего дурного, — ответил Натаниэль, делая пробный шаг. Первая планка под его ступнёй не прогнулась, и Натаниэль проворно спустился вниз. Спустя пару секунд он посмотрел на них снизу вверх. Амелл последовал за ним, хоть и не так быстро. Огрен с сомнением осмотрел конструкцию. О чём бы тот ни думал, Андерс был с ним согласен.       — Нет бы заодно перила сообразить, — пробормотал он.       Собравшись с духом, Огрен подошёл к лестнице и, усевшись у её начала, съехал вниз по планкам прямо на заднице. Это показалось Андерсу хорошей мыслью, и вниз он, в итоге, полз на четвереньках.       — Проще простого, — сказал он, ощутив, наконец, под ногами почву.       — Оставайтесь начеку, — предупредил их Амелл. — Глубинные Тропы — лабиринт из подземных тоннелей. Местами они подсвечиваются магмой, но по большей степени там темно. Вероятно, нам придётся пробираться сквозь тоннели, которые были сделаны порождениями. Андерс, на тебе освещение. Не упускайте друг друга из виду.       — Хорошо, — ответил Натаниэль.       Огрен что-то пробурчал, а Андерс просто кивнул.       Они приступили к рутинной подготовке: Натаниэль достал лук и натянул тетиву, Огрен и Амелл надели шлемы, приготовили оружие и щиты, а Андерс снял со спины посох и убрал небольшой кожаный кармашек, который скрывал остриё. Потянувшись к Завесе, он нашёл за ней призрака-виспа, который энергично перенаправил заклинание Андерса в шарик света над его посохом.       — Значит, мы блуждаем под землёй до тех пор, пока не найдём гнездо порождений. Так? — спросил Андерс.       — Так, — ответил Амелл.       — Ну, отлично. Я просто сверился, — фыркнул Андерс. Плана получше у него, конечно же, не было.       Закинув пустые чехлы из-под оружия обратно за спину, они двинулись по направлению к Глубинным Тропам. Пока что на лабиринт было мало похоже. Они продвигались вглубь ущелья по единственной тропинке, которая со временем раздвоилась и вела в противоположные стороны. Амелл на секунду засомневался и сразу же повернул налево. Вероятно, почувствовал порождений и понял, где их искать. Андерс ничего не чувствовал, кроме страшной неприязни к этому месту. Глубинные Тропы напоминали громадную могилу, и чем глубже под землю они спускались, тем слабее становились пробивающиеся снаружи лучи света, тем мрачнее казались по углам тени. Андерс увернулся от обрушенной колонны и врезался и протянутую руку Амелла.       — Порождения, — предупредил их Амелл.       С оружием наготове, они зашли за угол и заметили монстров: примерно шестеро порождений за ногу тащили следом за собой гномку. Маленькая вояка тщетно пыталась вырваться из хватки тварей, попутно орошая тех красочной руганью. Амелл сделал надрез на запястье. И ещё одна рубаха в печку, подумал Андерс, наблюдая за тем, как чары Амелла направляются в сторону порождения, державшего гномку. Рука монстра безвольно повисла в воздухе, и гномка вскарабкалась на ноги. Ошеломлённые порождения кинулись на неё с яростными воплями и криками. Амелл и Огрен бросились в сторону гномки. Началась битва.       Андерсу куда больше нравилось сражаться в команде, чем одному. Одно дело накладывать руны и знаки, поддерживать ауру очищения, но совсем другое — прямо в ходе битвы придумывать правильные стратегии и успевать произнести морозное заклинание, прежде чем тебя сожрёт один из монстров. Если бы он сейчас дрался вместе со всеми, то роль поддержи предпочёл бы с куда большим удовольствием, чем нападение. Андерсу даже немного нравилось наблюдать за тем, как порождения, бросаясь в сторону Натаниэля, наступают на руны паралича, после чего тут же замирают на месте, и Натаниэль добивает их одним чистым выстрелом. А Бифф мог засунуть свои слова себе в зад: от Андерса было предостаточно пользы во время сражений, а по их окончании — и подавно.       Маленькая гномка сидела на земле, прислонившись спиной к колонне. Из-под полуоткрытого шлема виднелись два миленьких хвостика, ярко-голубые глаза и татуированное лицо.       — Уф, — пропыхтела та, когда они к ней приблизились. — Пронесло.       Андерс опустился рядом с ней на колени:       — Тебе нужна помощь?       — Нет, нет... — гномка снова запыхтела и, поморщившись от боли, сделала глубокий вдох. — Я в порядке. Просто дайте мне... дух перевести.       — Я, конечно, чертовски хорош собой, но сомневаюсь, что это у тебя от моей красоты так дух захватывает, — шутливо произнёс Андерс. — Я целитель. Давай я взгляну, не сломала ли ты себе чего.       — Ладно... хорошо, — согласилась та.       Разум Андерса окунулся в Тень, и Андерс попробовал прочувствовать раны гномки. Как оказалось, у той были сломанные рёбра, пара ссадин и вывихнутое плечо.       — Это займёт не более пары минут, — Андерс призвал Милосердие и с её помощью создал поток очищающей ауры.       — Ну что ж. Спасибо, — поблагодарила гномка. — Я уж было думала, что и вправду присоединюсь к своим собратьям из Легиона Мёртвых.       — К кому? — переспросил Андерс.       — Кучка угрюмых вояк, тоже тварей убивают, — пояснил Огрен. Он снял шлем и поставил окровавленный топор у колонны. Выудив из доспехов флягу, он предложил её девушке, но та покачала головой. Он сделал глоток вместо неё. — Упёртая шайка.       — Мы — воины, которые уже мертвы для нашего народа. Мы спускаемся на Глубинные Тропы, чтобы сразиться с порождениями тьмы, пока не умрём. Что чуть не случилось сегодня со мной, — сказала гномка. — Я Сигрун. Мы… Наш отряд исследовал руины Кэл Хирола. Это древняя гномская крепость, она находится здесь неподалёку. За последнее время поступило множество сообщений о скоплении порождений в руинах, и капрал предположил, что, возможно, они там размножаются. Кажется... Кажется, он был прав. В Кэл Хироле с нами творились странные вещи. Женщины из моего отряда, те, которых забрали с собой порождения... Они изменились. Стали умнее, опаснее. Клянусь вам, некоторые из них разговаривали!       — Ну, могу тебя заверить, что ты точно не сошла с ума, — сказал Андерс. — Оказывается, порождения теперь и такое умеют.       — Да вы что? — спросила Сигрун. — Тогда тем более нужно вернуться обратно и выяснить, что они задумали. Я должна разведать обстановку.       — Ты разведчица? — спросил Натаниэль. — В таком случае неудивительно, что тебе удалось выжить.       — Нет... Не совсем так, — негромко возразила Сигрун. — Когда я увидела, что моих друзей схватили... Мне стало страшно. Я убежала. Я жива лишь благодаря своей трусости.       — И что, по-твоему, это плохо? — спросил Андерс. — Ты жива, и это главное.       Сигрун нахмурилась:       — Я из Легиона Мёртвых. Мы преследуем немножко иные цели. Спускаясь на Глубинные Тропы, мы рассчитываем здесь умереть, и никто о нас не вспомнит, никто не станет нас оплакивать.       — Да ну? А так можно? — шутливо спросил Андерс. — Что-то в этом есть. Напомните-ка мне тоже записаться в следующий раз, как я попаду в Орзаммар.       — Это тебе не Орден, Искорка, — сказал Огрен. — В Легион никто не записывается       — Вы Стражи? — оживлённо спросила Сигрун. — Ну конечно! Это всё объясняет! Вы ведь ищите гнездо порождений, я права? Ох, к этому точно Предки руку приложили. Я могу отвести вас в Кэл Хирол. А что касается того, чтоб гнездо уничтожить... Нет, я не говорю, что это совсем уж невозможно, скорее... маловероятно!       — Ты ж наш маленький оптимист, — Андерс засмеялся. — Готово. Можешь встать. Всё должно быть на своих местах.       Сигрун послушно встала на ноги, пробуя согнуть конечности.       — Потрясающе. Две минуты назад всё дико болело, а теперь я чувствую себя восхитительно. Магия это и правда настоящее волшебство.       — Не за что, — сказал Андерс.       — Спасибо.       Сигрун улыбнулась и подняла свой шлем, надевая его на голову.       — Ну так что? Можно мне с вами?       Все взгляды обратились на Амелла.       — Тебе понадобится оружие, — ответил он.       — У меня была пара топоров... Кажется, я знаю, где я их уронила. Здесь недалеко, — объяснила Сигрун и энергично побежала дальше по коридору.       — Если мы не заберём эту сладкую ягодку с собой, я тебя никогда не прощу, — обратился к Амеллу Огрен.       — Я уже сказал, что она может пойти с нами, Огрен, — ответил Амелл.       — Получишь от неё хоть один комплимент — неделю пьёшь за мой счёт, — сказал Андерс.       — По рукам. Ух, по рукам, — пробормотал Огрен и приложился к фляге.       Когда Сигрун вернулась со своими топорами в руках, он послал ей развратную улыбку. Андерс мог быть спокоен за своё состояние.       — Ну что, идём? — спросила Сигрун.       — Минуту.       Амелл склонился у трупа одного из порождений и произнёс заклинание, после которого монстр, подчинившись его воле, снова поднялся на ноги.       — Ух ты! — восхитилась Сигрун. — Ты что, тоже маг? Этот, как его...       — Некромант.       — Здорово, — Сигрун улыбнулась. — Жутковато, но здорово. Хоть какой-то толк от этих тварей будет.       — Спасибо, — искренне поблагодарил её Амелл. — Моё имя Амелл. А это — Андерс, Натаниэль и Огрен.       Огрен ухмыльнулся:       —Дамы зовут меня «О-ооогрен!».       — Я не буду этого делать, — ответила Сигрун, занимая место рядом с Амеллом.       — Кэл Хирол находится вон в той стороне, — сказала она и повела их дальше. — Я почти ничего о ней знаю, лишь то, о чём в Легионе молва ходила. Когда-то это было очень важное место; здесь обучали будущую касту Кузнецов. Большая часть знаний о кузнечном ремесле канула в лету вместе с крепостью. Со времён Кэл Хирола никому так и не удалось построить что-то столь уникальное.       — Будем надеяться, големы в Орзаммаре позаботятся о том, чтобы ваша культура не была утеряна, — сказал Амелл.       — Будем надеяться, — согласилась Сигрун.       Огрен шёл с надутыми видом. Андерс легонько толкнул его локтем:       — Выше нос. По крайней мере, твоя рука всё ещё при тебе.       — А? — Огрен моргнул. — Чего? А, ты о девчонке. Проехали уже.       — Что-то ещё успело случиться? — спросил Андерс.       — Не-а. Нет. Ничего, — Огрен потянулся за флягой и сделал один долгий глоток. — Пошла она, — пробормотал он себе под нос.       — Как грубо, — ответил Андерс. — Честно говоря, заигрывать ты вообще не умеешь.       — А, чего? Да нет, я не об этой говорю. Просто вспомнил... Нет, ничего, — Огрен надел шлем и взвалил на плечо топор. — Иди других доставай, Искорка. Вон босса, например.       Что тут скажешь, это было странно. Андерс решил запомнить об этом разговоре и подошёл к Амеллу. Амелл обернулся к нему лицом, но из-за шлема Андерс не мог понять, что у того на уме. Ох уж эти шлемы. Надел-снял, надел-снял. Лица не видно. Волосы путаются. Если в комплекте кожаных доспехов, которые обещал ему Амелл, будет шлем, Андерс зарёкся никогда его не надевать.       Они прошли по тропинке и остановились у огромного входа в пещеру. Справа от них шумел водопад. Он впадал в реку, которая разделяла пещеру на две части. Также справа от них, вне предела их досягаемости, раскинулся гномий город. Тропинка привела их к очередному мосту, но он давным-давно обвалился в реку.       — Здесь мы должны спуститься, — Сигрун указала на крутой спуск по левую сторону от них. — Чуть дальше будет ещё один мост, по нему мы и попадём в город.       Сигрун проворно соскочила с тропинки на один из холмов, а с него — вниз. Натаниэль последовал её примеру. Андерс вздохнул:       — Опять?       — Нужна помощь? — предложил Амелл.       — Я уже большой мальчик. Справлюсь.       Андерс отмахнулся и приготовился прыгать. Он приземлился в полусогнутом положении, одна его ладонь была на земле, а другая сжимала посох. Он кое-как добрался вниз, умудрившись не запутаться в робе.       — Проще простого, — пробормотал он себе под нос, начиная всерьёз задумываться о преимуществах кожаных доспехов. Огрен с Амеллом последовали за ним, и все вместе они отправились дальше.       Пройдя вдоль реки, четверть часа спустя они обнаружили мост, а рядом с ним — смертельно раненного гнома.       — Юкка!— прокричала Сигрун, бросившись вперёд.       У Андерса случилось дежа-вю.       У гнома даже рана была на том же месте, что и у Роуланда: на животе в его доспехах зияла дыра; одной рукой он пытался удержать внутренности. Грязь под ним смешалась с кровью, и он погряз в ней где-то на пару сантиметров. Его ноги были привалены трупом гарлока, из спины которого торчал меч — вероятно, принадлежавший Юкке. Юкка закашлялся:       — Сигрун? — из его рта полилась кровь, окрашивая бороду в тёмно-красный цвет.       — Да, это я. Постарайся не двигаться. Не нужно ничего говорить. Юкка, я встретила целителя. Настоящего мага, представляешь? Он спасёт тебя. Он творит волшебство, — Сигрун в надежде посмотрела на Андерса: — Ты ведь сможешь ему помочь, правда?       Андерс покачал головой:       — Слишком поздно.       По крайней мере, в распоряжении Амелла уже была одна марионетка, и поэтому он, вероятно, не станет воскрешать Юкку.       — Послушай, — Юкка схватился за Сигрун свободной рукой. — Матки... плодятся. Видел... войско... остановите их. Берегитесь... Детей.       — Что? — переспросила Сигрун. — Каких детей? Чьих детей?       — Больно... говорить, — выдохнул Юкка, морщась от боли. — Прости.       — Пожалуйста, — глаза Сигрун налились слезами, когда она перевела взгляд на Андерса. — Просто попробуй, пожалуйста! Хоть немножко. Может... Может, всё-таки получится? Магия же!       — Мне жаль, — ответил Андерс.       Амелл опустился рядом с ней на колени и вытащил из ботинка кинжал. Сигрун посмотрела на оружие и протянула руку. Амелл вложил кинжал ей в ладонь. Юкка кивнул — из последних сил, — и Сигрун перерезала ему горло. Она вернула кинжал Амеллу, по щекам её текли слёзы.       — Упокой твою душу Предки, брат.       Они отправились дальше. Настроение у всех было подавленное, и это выбивало Андерса из колеи. Он не любил унывать, но здесь, на Глубинных Тропах, ни у кого не оставалось иного выбора. Всё вокруг было тёмным и мрачным, теряло свой цвет и становилось безжизненным. В этом месте, казалось, ни у кого не было права на смех и радость. Так и не обронив ни слова, они пересекли мост и вошли в город.       Город кишел порождениями, и последовавшей битве не было конца.       Они пробивались сквозь монстров вдоль переулков, вверх и вниз по лестницам, через рынок, трущобы и благородные районы, пока, наконец, не добрались до Кэл Хирола, и там, во внутреннем дворе, они продолжили сражаться.       Они нашли Детей, о которых говорил Юкка.       Это были отвратительные личинки размером с человека и с лицами младенцев. Твари бездумно ползали по земле, но стоило им оказаться достаточно близко, как они тут же нападали. Андерс наблюдал за тем, как одна из личинок оттолкнулась от земли и прыгнула на щит Амелла, сбивая того с ног. Андерс запустил в порождение морозный конус. Амелл сбросил тварь с себя и встал обратно на ноги. Андерс был рад, что не оказался на его месте. На нём мало того, что не было ни брони и ни щита, так он, к тому же, ещё и очень сильно устал. Допустим, он так и не начал качать пресс. Допустим, бегство от храмовников не совсем равноценно пробежкам. А ещё, допустим, в перерыве между битвами с нескончаемыми потоками порождений он не отказался бы хоть немного отдохнуть. Однако когда Амелл потребовал прекратить сражение, и Сигрун побежала искать тайный вход в крепость, чтобы они могли избежать дальнейшей битвы, Андерсу так и не удалось перевести дух. Когда Огрен потягивал из своей фляги, Андерс опустошал запасы лириумного зелья и настойки выносливости. Он лечил, лечил и лечил.       И так продолжалось до самого конца.       Они сражались на протяжении часа и отдыхали пару минут — все, кроме Андерса: после каждой битвы ему нужно было затянуть рану, срастить кость, вправить вывих.       Спустя час он был истощён, спустя два — не чувствовал под собой ног. Через три часа Андерс ощущал себя одним из тех големов Кэл Хирола, которые так понравились Амеллу. Но, в отличие от големов, у Андерса не было собственного «жезла управления», и поэтому каждое сражение было для него невероятно изнурительным.       Одного из големов, как оказалось, до сих пор можно было привести в действие. Жезл управления находился в руке одного их мёртвых порождений, и теперь у этого трупа был свой собственный голем. Очень кстати, учитывая, что воскрешённый Амеллом гарлок, уже давным-давно вышел из строя.       С помощью голема сражаться стало значительно проще, особенно Андерсу. Раненых стало меньше, и во время одного из перерывов Андерсу, наконец, удалось отдохнуть. А отдых был ему крайне необходим, поскольку Завеса в Кэл Хироле была жутко тонкой, и в случае, если демоны полезут наружу, Андерс не хотел встречать их вполсилы.       Их окружили отзвуки последней битвы, отгремевшей в Кэл Хироле за мгновение до его падения. Они повторялись, и повторялись, и повторялись, пробуждаясь к жизни в воспоминаниях мёртвых и в устах духов, пытающихся воспроизвести их из Тени. Сигрун назвала эти отзвуки «воспоминаниями Камня», и Андерс не собирался рушить её легенду. Пусть верит, во что ей хочется, а он слишком устал.       Чем дальше они продвигались вглубь Кэл Хирола, тем очевидней было, что двигались они в правильном направлении.       Вокруг царила скверна.       Полы и стены были покрыты толщей гнилого мяса, и от запаха его скрыться было невозможно; было трудно устоять на ногах. Скверна липла к ботинкам, тянулась следом за подошвой. Пару раз Андерс подскользнулся и упал прямо в гниль. В первый раз его вырвало. По крайней мере, страдал не он один. Все кашляли, пытались подавить рвотные позывы и, в целом, плохо проводили время.       Воздух заполнил зелёный газ, а в одном из коридоров они наткнулись на причудливые белесые коконы размером с человека. Андерс представил, что внутри них находятся живые люди. Опутанные шёлковой паутиной, те безучастно дожидаются, когда огромные пауки, которых Андерсу приходилось встречать ранее, сожрут их на завтрак. И вообще, он уже говорил, что ненавидел Глубинные Тропы? Как же он их ненавидел. Его ненависть перешла на новый уровень, когда один из коконов лопнул, и Андерса с головой накрыло волной зловонной слизи цвета рвоты. Из кокона с пронзительным воплем вывалилось одно из Детей.       А затем полопались все остальные коконы, и им снова пришлось сражаться.       У Андерса не было времени блевать. Он должен был наложить руну паралича перед Натом. Должен был защищать Сигрун боевой аурой. Должен был поддерживать щит вокруг Амелла и Огрена. Он должен был быть внимательным.       На него полетело одно из порождений. Андерс не знал, откуда то взялось. Он знал, что оно было страшно тяжёлым и с лицом заплаканного младенца. Нет, эта тварь не могла быть одной из Детей.       Эта тварь была одной из Детей.       Раза в два огромнее личинок, с клешнеобразными когтями размером с обе руки Андерса, порождение закричало ему в лицо, пасть его разорвалась на две части, а под обвисшими щеками показались зубы. Андерс в ужасе закричал в ответ. Он лежал спиной в луже гнили и слизи, сверху на нём — огромное порождение. Он произнёс первое пришедшее на ум заклинание: в воздух взмыло огненное пламя, поджигая за собой зелёный газ, и тварь завыла от боли. Порождение шарахнулось прочь, и Андерс взмолился о том, чтобы оно оставило его в покое. А затем оно снова на него повалилось; в его грудь, плечи, в ноги впились когти. Андерс закричал во второй раз — от мучительной боли. Он потерял хватку над заклинанием света, и коридор погрузился во тьму. Нащупав рядом посох, Андерс крепко сжал вокруг него пальцы и поднёс его к лицу. Тварь снова и снова, опять и опять продолжала биться о твёрдую древесину. Руки Андерса дважды прогнулись, и посох сломался на две части. Он сразу же поднял руки к лицу, пытаясь призвать барьер, силовое поле — хоть что-нибудь. И когда весь мир оставил его мольбу без ответа, кромешную тьму пронзило мощным потоком света, и на зов Андерса ответила Милосердие.       Порождение застыло от потрясения, но это больше не имело значения. И среди звуков сражений, криков монстров, Стражей, среди лязга металла о панцирь, хруста костей, всплеска льющейся крови и растоптанной скверны, Андерс расслышал мягкий звук рвущейся ткани.       Завеса порвалась.