Проклятые

9:31 Дракона, 5 солиса. Ранний вечер. Башня Бдения       В целом, экспедиция на Глубинные Тропы прошла успешно. Несмотря на дыру в ноге, дважды разорванную Завесу, уничтоженные наплечники и даже то, что Андерс окончательно угробил робу, впоследствии пожертвовав её Сигрун, после чего закончил выпавшее на их долю тяжёлое испытание в одном лишь исподнем, — несмотря на всё это, экспедиция прошла успешно. После того, как демон гордыни помог им справиться с големом, они добрались до гнезда порождений тьмы, которое тот охранял, и успешно его уничтожили. Судя по гневной перепалке, которую им ранее пришлось прервать, говорящие порождения тьмы относились к разным воюющим фракциям, и теперь с одной из них было покончено. Они победили трёх маток, среди которых, очевидно, была и сама Мать. И это было хорошо.       А что было даже лучше — Андерс получил новый посох. При падении со своего насеста порождение тьмы сломало жезл управления големом, однако собственный посох порождения уцелел. Сделанная из вулканического золота, это была вещь необычайной красоты. Помимо прочего, отсутствие острия позволяло использовать посох в качестве трости. Сверху его украшал зачарованный рубин. Старый Андерсов посох не шёл с новым ни в какие сравнения. Андерс был бы крайне счастлив такой находке, если бы не чувствовал, как это... неправильно. После времени, проведённого в руках порождения тьмы, посох пропитался скверной. Когда Андерс впервые к нему прикоснулся, посох выскользнул из его руки, словно покрытый отвратительным, смрадным маслом. У посоха не было рукояти, из-за чего его непросто было удержать, однако Амелл обещал Андерсу перчатки, и теперь он был уверен, что им найдётся хорошее применение. Осквернённый или нет — посох остаётся посохом, и с его помощью всё ещё можно исцелять, поэтому жаловаться было не на что.       Ну, почти.       Например, в Башню Андерсу довелось возвращаться практически голышом. И хотя стыдиться ему было нечего, ведь «трудно было встретить мужчину красивее», всё же на улице стояла середина лета, и после долгой прогулки под палящим солнцем враз сгорела его кожа. Он исцелял её, даже не заикнувшись о боли, ведь пусть Андерсу и плевать, что думают о нём другие, однако он не дурак: после того, как Сигрун, словно сама Андрасте, едва не сгорела заживо, жаловаться на солнечные ожоги было по меньшей мере невежливо.       Успешно отомстив за собратьев-легионеров, маленькая гномка приняла решение отправиться с ними и стать Серым Стражам. Спроси кто-нибудь Андерса, что бы он предпочёл — примкнуть к Стражам или умереть одинокой смертью на Глубинных Тропах — он ответил бы без промедления, но Сигрун, похоже, терзали сомнения. Андерс видел, что произошло с человеком, которого во время обряда Посвящения одолевали сомнения, и поэтому был рад, что своё Посвящение Сигрун пережила.       Он обрадовался даже сильнее, когда все дружно решили это отпраздновать. Единственное, что его смущало: обеденный зал ломился от других жителей Башни Бдения и солдат. По возвращении из Кэл Хирола их встретили так, как подобает встречать настоящих героев-завоевателей. В основном из-за золота, которое они добыли из сокровищницы Кэл Хирола, однако от избытка внимания Андерсу было не по себе. Он бы вполне смог вынести — и даже насладиться — вниманием одного или нескольких человек, но когда ему начинали поклоняться, будто он какой-то герой? Андерс не понимал, как Амеллу удавалось это терпеть.       Они собрались все вместе за отдельным столом, и даже тогда с них не спускали глаз. Странные ощущения. Андерсу было немного жутковато.       — Тост! — вскричал Огрен, выдёргивая Андерса из потока собственных мыслей.       — Давайте, я первая, — Сигрун взобралась с ногами на лавочку, чтобы все могли лучше её видеть, и подняла рюмку, которая в её маленьких ручках больше походила на кружку. — Раз уж я теперь официально Серый Страж, хочу посвятить свой первый тост Легиону. Покойтесь с миром, братья, и, когда настанет час моего Зова, я присоединюсь к вам.       — За Легион! — отозвались все хором.       Андерсу не нравилось пить за чью-то смерть, однако пить он любил, поэтому опустошил собственную рюмку вместе со всеми. Амелл раздобыл для них бочонок бренди из Западного холма, и Андерсу оно пришлось по вкусу куда больше, чем жгучее пойло Огрена. В напитке можно было уловить нотки чёрной смородины, и на языке после него оставалось приятное медовое послевкусие. Другими словами, вкус был не из дешёвых.       — И ещё один, — выпалила Сигрун, проглотив свою порцию. — Второй тост я хочу посвятить Андерсу, который спас мне жизнь и, что куда важней, одолжил мне платье.       — За Андерса! — засмеялись все.       Андерс закатил глаза и молча опустошил свою рюмку, решив не ввязываться в спор на тему того, что роба и платье далеко не одно и тоже.       — Теперь ты, Нат, — сказала Сигрун, садясь на место.       — Это очевидно. Я хочу выпить за тебя, Сигрун. Ты замечательный боец, и я рад такой Сестре как ты.       — За Сигрун, — все выпили.       — Ну что, моя очередь? — предположил Огрен. — Ладно. Раз уж мой тост украл братец-лучник, то придётся придумать новый.       — Если это тебе не по силам, пусть говорит следующий, — предложила Сигрун.       Андерсу она решительно нравилась.       — Ай, как больно это слышать, — Огрен пошатнулся, хватаясь за сердце. — Не переживай, мандаринка моя, у Огрена есть тост. Как говорится: когда же кровью битвы сей и Камень будет пьян, герои возвеличатся, да сгинут те, в ком был изъян. За нас, героев, Мор нас разрази! Мы пока живы!       — Мы пока живы! — хором вторили все.       — Теперь я? — отозвался Андерс, очерчивая пальцем краешек бокала. Вероятно, стоило сказать что-то в духе Стражей, но в Бездну всё это. Это его тост, и он скажет то, что ему хочется. — За свободу, красивых женщин и нашего бесстрашного лидера!       — А так его, чтоб тебя! — Огрен хлопнул себя по коленям и, вскочив на лавку, закричал во весь голос: — Слышите, паршивые ублюдки? Мы пьём за командора! Поднимайте кружки и утопитесь в них, чтоб вас!       По комнате пронеслось оглушительное «ура!», которое утихло спустя пару долгих минут, после чего все, наконец, смогли продолжить. Андерс всё ещё не понимал, как Амелл это выносил. Все любили его, но едва ли кто-то его знал, и из-за этого Амелл казался Андерсу таким... ну, в общем-то, одиноким.       — Твоя очередь, командор, — сказала Сигрун.       — За выпивку, — исчерпывающе ответил Амелл. — Ничто так не прожигает горло, как первый глоток.       — За выпивку!       Вот уж за что Андерс всегда был рад выпить. Он горел желанием напиться. Сигрун принесла карты и была полна решимости научить их играть в гномью карточную игру под названием «Алмазный ромб». У Андерса ничего не получалось: он проиграл каждую партию, пусть это и не сильно его волновало, покуда из бочонка лился алкоголь. На другом конце зала играл менестрель, и обстановка была столь непринуждённой, что в какой-то момент столпотворение и вовсе перестало волновать Андерса.       — В Легионе мы любили петь, — сказала Сигрун, раздавая карты. — Например, во время марша. Или обеда. Да, в общем-то, когда хотелось, тогда мы и пели. Для поднятия духа. А Стражи поют?       — Официально — нет, — ответил Амелл.       — А не официально?       — А не официально я знаю только одну песню.       — Так пой давай, — предложил Огрен.       — Я не умею петь.       — Пожалуйста? — попросила Сигрун.       — Я бы тоже не отказался послушать, — добавил Нат.       — Почему бы и нет? — присоединился Андерс. — Это мы ещё посмотрим, умеешь ты или нет.       На потеху Андерсу, Амелла смогли убедить только его слова. Хо-хо-хо! Как интересно! Андерс обязательно воспользуется новоприобретённой властью во всеобщее благо. Исключительно во благо. И он совсем не собирался вкрадчивыми речами вынуждать Амелла его баловать. Вот ни разу не собирался.       — Ладно, — прежде чем подняться на ноги, Амелл опустошил очередную стопку. Интересно, он был сильно пьян? Интересно, а Андерс был сильно пьян? — Припев «Слава, о Создатель, что это был не я» повторяется три раза.       — Чувствую, жизнерадостная песня будет, — предположил Андерс. - Мне уже нравится.       — Она называется «Кровь на твердыне», — сказал Амелл и начал петь.       Андерс всё не мог решить: то ли у Амелла неплохо получалось, то ли Андерс был слишком пьян, чтобы заметить обратное. Наверное, всего понемножку. В конце каждого куплета Амелл жестом указывал им присоединиться к припеву, хотя Андерс и Нат постоянно вступали слишком поздно. Возможно, петь из них не умел вообще никто. Хоть Стражем был наш бравый маг — от страха он дрожал, Умел он драться, да не знал, чем Мор всем угрожал. Он слышал порождений тьмы, надеясь, что те — ложь. Они ему кричали: «Сегодня ты умрёшь!» Слава, о Создатель, что это был не я, Слава, о Создатель, что это был не я, Слава, о Создатель, что это был не я. «Готовы все?» — в начале боя спросил их командор. Герой ответил робко: «Да» и свой потупил взор. Плечом к плечу с собратьями он ринулся вперёд. Сегодня он умрёт! Он дрался исступлённо, сражался со всех сил, Что даже не заметил, как меч его пронзил. Он наземь пал, но злобный дух героя воскресил. Сегодня он умрёт! И как бы монстры ни пытались с ног Стража повалить, Удары стали, залпы стрел — он смог всё отразить. Но, наконец, последний взрыв прервал клинка полёт. Сегодня он умрёт! Он вспомнил дни былого счастья, минуты смеха да тепла. Он вспомнил Круг, а с ним — любимую, что там его ждала. Храмовники разведают, что с жизнью стало той. Он не придёт домой. Он с громким криком наземь пал, и все его друзья Вздохнули: «Слава, о Создатель, что это был не я!» Герой качался в луже крови, был слышен его вой. Он не придёт домой. На твердыне пятна крови; был окончен бой. Герой убил немало монстров, победа им вторилась мздой. Он не придёт домой.       Когда Амелл закончил, по обеденному залу пронёсся бурный шквал аплодисментов. Андерс запоздало осознал, что во время пения Амелла вокруг царило молчание, и в момент, когда на лице Амелла вспыхнул румянец, Андерсу стало немного совестно за то, что они заставили его петь. Впрочем, Амелл был пьян — в крайнем случае, в меру нетрезв, — и щёки его горели необязательно от стыда. Амелл помахал всем рукой и сел на своё место. Сигрун неистово хлопала.       — Мне очень понравилось! Просто прекрасно! Поверить не могу, что ты знаешь только одну песню. Нужно выучить ещё! Или лучше придумаем что-нибудь сами!       — Мне тоже понравилось, — сказал Натаниэль. То, что он произнёс, больше походило на бессвязный набор звуков, но Андерс его понял.       — Эта твоя песня, это что-то вроде самовнушённого предсказания, ага? Ну, кроме той части, где ты чего-то боишься и любишь женщин, — Огрен с сопереживающим видом поднял рюмку, расплёскивая бренди на стол прямо рядом с Андерсом. Андерс дёрнулся в сторону, прежде чем жидкость стечёт ему на колени, и случайно прижался бедром к Амеллу. От внезапного прикосновения Амелл тут же поднял взгляд на Андерса, и ему понадобилось некоторое время, чтобы сообразить, что Андерс всего лишь пытался увернуться от разлитого бренди. Амелл подвинулся в сторону и посмотрел на Огрена:       — Что?       — Что «что»? — переспросил Огрен.       — Ты меня о чём-то спрашивал.       — Да ну? Не припомню, — Огрен пожал плечами. — Давайте-ка ещё по песне. Только что-нибудь не такое слюнтиментальное.       — Не какое? — спросил Андерс.       — Слюнтиментальное. Ну, не дерьмо заунывное.       — Сентиментальное? — выручил его Натаниэль.       — Да плевать.       — Хм. Мне всегда нравилась «Мабари Андрасте», — продолжил Натаниэль. — В Вольной Марке её не услышишь.       — Так пой давай! — распорядился Огрен.       Натаниэль запел, и поскольку песню эту знали во всех тавернах, то подпевали почти все. Сигрун с Огреном выучили припев по мере пения, а Амелл... Амелл пил. Андерс коснулся его плеча и совсем не удивился, когда Амелл поднял на него опечаленный взгляд. Должно быть, он и правда тосковал по своему мабари.       — Эй. Знаю, я говорил тебе, что не сторонник задушевных разговоров, но, может, ты всё же хочешь об этом поговорить?       — У меня что, всё на лице написано? Я, должно быть, пьян.       Андерс засмеялся:       — Так говоришь, будто это что-то плохое. Давай, смелей. Вот тебе жилетка, можешь начинать плакать.       — Нет, я... — Амелл прервался на полуслове. — Совсем забыл. У меня кое-что для тебя есть. Пойдём со мной.       Амелл схватил Андерса за руку, встал на ноги и тут же сел обратно. Андерс рассмеялся.       — Может, сперва протрезвеем?       — Нет, сейчас, — настоял Амелл.       Он снова встал, в этот раз гораздо медленнее, и Андерс последовал его примеру. Комната перед его глазами закружилась. Андерс прислонился к столу и подождал, когда вращение прекратится.       — Так, — сказал он, почувствовав, что более или менее находится в состоянии ходить.       — А куда это вы двое? — спросила их Сигрун.       — Одолжу Андерса ненадолго, — Амелл снова взял его за руку и повёл в сторону выхода.       Огрен присвистнул.       — Ради Создателя... он просто хочет мне что-то показать!       — Ага. Свой член! — закричал Огрен им вслед.       Смех Огрена со временем утих, и Амелл потащил их дальше по коридору. Да нет же, вряд ли Амелл собирался показывать ему свой член. Андерс сомневался, что «Мабари Андрасте» способна вызвать в ком-то внезапное желание заняться сексом. Да и Амелл явно не пытался его соблазнить. Он вёл Андерса по коридору с простодушной решимостью. Андерс засмеялся:       — Куда идём?       Они добрались до лестницы, что вела на третий этаж, и принялись забираться по ней со скоростью улитки.       — В мою комнату.       Или всё-таки собирался.       — Зачем?..       — Сюрприз.       Весь остаток пути у Андерса горело лицо. На правах эрла и командора Амелл не сожительствовал в казармах с остальными плебеями, а имел лучшие покои в Башне. Где всегда можно было уединиться. Ну что ж. Если что-то пойдёт не так, можно списать всё на алкоголь. Ведь именно так поступают взрослые люди.       Когда пьяный в стельку Амелл принялся возиться с замком на двери, Андерс не смог сдержаться и позволил себе слегка на него навалиться. Справившись с замком, Амелл затащил его в комнату. Андерс приготовился, что его сейчас прижмут к стене, или швырнут на кровать, или к любой подобной безвкусице. Ничего такого не произошло. Амелл отпустил его руку и заплетающимся шагом отошёл в сторону, бормоча себе под нос:       — Где же ты...       — Где что?       Покои Амелла больше походили на библиотеку, в которой неизвестно каким образом оказалась кровать с балдахином. «Миленько», — подумал Андерс, остановившись у ближайшей полки, дабы пробежаться глазами по парочке обложек. Когда это оказалось ему не под силу, он принялся наблюдать за тем, как Амелл неуклюже копается под кроватью.       — Поймал, — пробормотал тот, выбираясь из-под кровати.       — Ты что, шутишь?!       Амелл сунул ему в руки мяукающего котёнка. Андерс был готов расплакаться. Он осторожно приласкал нового приятеля и почесал того за ушком, пока котёнок не успокоился.       — Ты нашёл мне кота? Как? Когда? Зачем?       — Как только мы вернулись с Кэл Хирола, походил по округе, поспрашивал. В Башне водятся мыши, и я подумал... — Амелл замялся. — Как он тебе?       — Уже его люблю. Он так похож на господина Пушистуса! Кто у нас сладкий котёночек? Ты! Да-да, ты!       Андерс присел на край кровати и усадил котёнка к себе на колени. Тот сразу же спрыгнул на матрас и понюхал простыни, после чего нашёл подушку и принялся топтать её лапками.       — Как мне его назвать?       Амелл пожал плечами и сел рядом с Андерсом, наблюдая за котёнком.       — Мурлок?       — Да что за помешательство на порождениях тьмы? — Андерс легонько толкнул плечо Амелла своим. Маленький полосатик набросился на другую подушку. — Так, знаю! Сэр Ланселап?       — Мне больше нравится Мурлок.       — Я не стану называть котёнка Мурлоком.       Андерс наклонился и провёл пальцами по спинке котика — тот очаровательно заурчал.       — Поверить не могу, что ты подарил мне кота.       — Я хочу, чтобы тебе здесь нравилось.       — Мне здесь нравится.       Он перевёл взгляд на Амелла и заметил, как беззастенчиво тот смотрит на него в ответ.       — Нет, правда. Не надо так стараться. Всё лучше, чем сидеть в темнице. Опустим тот момент, когда меня чуть не растерзало порождение тьмы. Я всё ещё стараюсь относиться ко всему непредвзято.       — Насколько непредвзято?       Рука Амелла легла Андерсу на бедро. Андерс на неё уставился. Рука как рука, что тут скажешь. Наверное, чем-то похожа на женскую. По пути к своим покоям Амелл не выпускал его руку из своей, но Андерс никак не мог вспомнить, на что это было похоже. Вот тебе и бренди.       — Кхм, — дипломатично выразился Андерс.       Амелл убрал руку.       — Прости, это не... я не поэтому тебе кота принёс, я просто... действительно хочу, чтобы здесь ты чувствовал себя как дома.       — Эй, брось, я всё понимаю, — поспешил заверить его Андерс. — Мы же не дети малые. Можешь хотеть и того, и другого. А Стражем быть мне очень нравится, между прочим. И, ну... об остальном обещаю подумать.       — Рад слышать.       Тем временем сэр Ланселап вернулся обратно и залез Андерсу на колени. Андерс его погладил.       — Ну что ж... песню ты, конечно, выбрал мрачную.       — Мы, Стражи, в принципе довольно мрачная братия, Андерс.       — Ну да, но мы же не только с порождениями воюем. А как же пирушки? Захват мелких королевств?       — Эрлингов, а не королевств, но ты почти угадал.       Андерс посмеялся.       — Похоже на то. Знаешь, это, наверное, прозвучит глупо, но, если б я мог что-то сделать, я бы растерялся и не знал, как поступить.       — Нет, в этом есть смысл.       Сэр Ланселап перебрался на колени к Амеллу, и тот откинулся на кровать, позволив котёнку бродить у себя по груди.       — Я тебя понимаю. В Круге существовала лишь иллюзия свободы. И если слишком много об этом думать — сойдёшь с ума.       — Ты меня расколол.       — Я в процессе.       Андерс снова засмеялся. И всё же Амелл ему действительно нравился, будь он хоть сумасшедшим магом крови, хоть кем угодно. По крайней мере, он нравился ему в достаточной степени, чтобы затащить его в постель. Если б этот парень был женщиной, на его предложение Андерс откликнулся бы при первой же возможности. Да, увы и ах, но...       ...но что с него станется, если он просто попробует? Стук в дверь вернул Андерса на землю.       — Войдите! — ответил Амелл, приподнимаясь.       Меньше всего Андерс ожидал увидеть сейчас госпожу Вулси. Вместе с ней в комнату вошёл довольно тучный с виду господин с раскрасневшимся лицом; на мужчине был довольно простой жилет, а поверх него - дублет. Незнакомец выглядел вроде бы и аристократично, а вроде бы и не очень.       — Командор, — Вулси прагматично поклонилась, несмотря на то, что Андерс с Амеллом сидели на кровати и играли с котёнком. — Прошу прощения за беспокойство, однако...       — Однако я настоял, — прервал её аристократ. — Моё имя лорд Эдгар Бенсли, командор. Я верный вассал и дальний родственник лорду Эддельбреку.       «Избавьте меня от этого», — подумал Андерс. Аристократы иногда бывали жутко старомодными.       — Я пришёл молить вас о помощи, — продолжил Эдгар. — Шайка разбойников, от бессовестного поведения которой нынче страдает эрлинг, похитила мою единственную дочь, мою чудесную Эйлин. Их предводитель, человек по имени Мосли, требует, чтобы к вечеру в Покинутое убежище, где некогда стояла церковь, были доставлены тридцать соверен, а иначе они убьют мою девочку. Таких денег у меня нет, командор, — глаза Эдгар налились слезами. — Я бы распродал всё своё имущество, да вот только кому в столь короткий срок могут понадобиться старые гобелены и семейные реликвии? И вот я решился обратиться к вам: вы ведь могли бы с ними переговорить, с разбойниками, и убедить их отпустить мою доченьку. Или, может, заплатили бы им...       — Мой дорогой лорд Бенсли, Стражи сопереживают вашей тяжёлой участи, однако тридцать соверен за девушку не самого высокого положения — сумма крайне непристойная, — безо всяких обиняков ответила Вулси. — Оказать вам такого рода помощь нам просто-напросто не по силам. Однако мы можем положить конец подобными нападениям. Юная леди Бенсли была похищена на Тропе пилигримов. Мосли — лишь один человек, в распоряжении которого полдюжины головорезов, однако он способен натворить что посерьёзней грабежа наших караванов, чем и промышляет в последнее время. И чем принимать необдуманные решения, будет больше толку, если Страж-командор обратится в Торговую гильдию за дополнительной информацией.       — Но моя Эйлин... — зарыдал Эдгар. — Прошу вас, командор. Ведь, как и сказал ваш казначей, у Мосли всего лишь полдюжины людей. Несомненно... несомненно, это нисколько не затруднит героя Ферелдена? Ведь я слышал, что о вас говорят...       — Истории, мой дорогой лорд Бенсли, на то и истории, — прервала его Вулси. — В действительности вы не встретите человека, который в одиночку выстоит против шестерых. И даже если это удастся нашему командору, то ваша дочь, вероятно, подобного противостояния не переживёт. Командор, будьте так любезны объяснить лорду Бенсли, что он требует от нас невозможного.       Амелл ухватился за заднюю спинку кровати и с её помощью поднялся на ноги. Он слегка пошатнулся, и, по мнению Андерса, было очевидно, что командор сейчас находится не в самом трезвом состоянии.       — Где находится это убежище?       — О, о, благодарю вас, командор! — всхлипнул Эдгар. Он подбежал к Амеллу и принялся целовать ему руки. — Да хранит вас Создатель! Убежище стоит на берегу Амарантайнского океана, вы попадёте туда, проследовав по Северной дороге, что ведёт в Амарантайн. У меня есть карта, вот, и медальон с портретом моей милой Эйлин.       Он выудил из набедренной связки медальон и карту и сунул их Амеллу в руки:       — Умоляю вас, командор, нам стоит поторопиться! Если будем тянуть, с Эйлин может что-нибудь случиться!       — Я пойду один.       — Но Мосли хочет, чтобы я явился к нему лично, вот его записка, - Эдгар вытащил из связки свёрток пергамента. — Возьмите. Раз уж меня с вами не будет, она даст ему понять, что вы говорите от моего имени.       — Командор, меня крайне смущает то количество времени, которое у вас ушло на принятие решения, — вмешалась госпожа Вулси.       — Доверьтесь мне, — Амелл положил медальон, карту и записку на кровать и направился к гардеробу на другом конце комнаты. — Вы можете идти. Если вам больше нечего добавить, я отправляюсь сию же минуту.       — Нечего, командор, — ответил Эдгар. — Благодарю вас, командор. Я останусь в Башне и буду молиться, чтобы вы вернулись целым и невредимым.       Он покинул комнату кланяясь. Вулси с недовольным видом осталась стоять на месте.       — Андерс, я не могла не заметить ваш чудесный новый посох. Полагаю, с его помощью вам удастся защитить нашего командора, — с этими словами она поклонилась и, уходя, пробормотала себе под нос «или вправить ему мозги».       — Ну... что теперь? — спросил Андерс.       Амелл подождал, пока Вулси не скрылась за дверью, и начал расстёгивать дублет.       — Я пойду и верну этому человеку его дочь.       — Ах вот как. Только глянь на себя, принц ты наш сказочный! Выставил милую, славную Вулси последней лгуньей. Ты уверен, что в состоянии вести переговоры с похитителями? Потому что если ты выдул столько бренди же, сколько и я, то, сдаётся мне, ты и двух слов связать не сможешь.       — Протрезвею по дороге.       Амелл снял дублет и принялся искать в гардеробе подходящую под доспехи тунику. Андерсу всё-таки стоило начать качать пресс. «Никаких тренировок», значит. Ага, конечно.       — Да, само собой, но тебе всё ещё предстоит справиться с полудюжиной головорезов. Я, конечно, не математик, но даже мне известно, что «шесть» всё же чуть больше чем «один».       — Андерс, я не собираюсь с ними сражаться.       — И?...       — Не подсобишь? — не ответив на вопрос, Амелл махнул рукой в сторону стойки с доспехами. Андерс вздохнул и, сняв с колен сэра Ланселапа, поднялся на ноги. К тому времени комната перестала кружиться и лишь слегка покачивалась со стороны в сторону. Андерс уставился на Амелловы доспехи.       — Многовато заклёпок. С чего мне начать?       — Затяни вот здесь, по бокам.       От Амелла снова пахло медью и Тенью; и теперь его привычный аромат сочетался с запахом бренди и мускуса. Андерс чуть было не пожалел, что не набросился на Амелла при первой же возможности. С другой стороны, если бы их прервала Вулси, было бы ну очень неловко.       — Хочешь, я пойду с тобой? — спросил Андерс, затягивая доспехи по бокам. — Один маг — хорошо, а два — лучше, все дела.       — Я не стану тебя заставлять.       — Очень мило с твоей стороны, но я сам предложил, так что решено — пойдём вместе.       — Андерс, — Амелл повернулся к нему лицом. — Я не собираюсь сражаться. И переговоры вести тоже не буду. Я пойду туда и уничтожу их главарю разум. Ты уверен, что всё ещё хочешь идти со мной?       Глубокий цвет янтарных глаз Амелла весьма явно напомнил Андерсу оттенок засохшей крови. Некоторое время Андерс не мог оторвать от них взгляд, но вскоре до него дошло, что он откровенно пялится.       — Не то чтобы я рассчитывал на пикник.       — В Кэл Хироле... — начал было Амелл.       — Всё было иначе. В Кэл Хироле был демон, — оборвал его Андерс. — Смотри, я всё понимаю. Ты — маг крови. Рр-р, страшный малефикар, всё такое. Но ты не бессмертен. Или же я чего-то не знаю. Мне будет спокойнее, если ты возьмёшь меня... так, даже не вздумай смеяться! Так вот, если ты умрёшь, ничто не помешает храмовникам сюда заявиться и забрать меня обратно в Круг. Вот.       — Я рад, что ты беспокоишься.       — Пытаюсь, — Андерс затянул последнюю заклёпку. — Ну что, готово? В таком случае я пойду собираться. Ты не против, если сэр Ланселап поживёт здесь, пока я не выделю ему место в казармах?       — Я не против. Встретимся во внутреннем дворе.       Андерс покинул покои Амелла и спустился по лестнице к казармам Стражей. По пути в казармы, когда у него из-под ног пару раз ушла земля и когда ему казалось, что голова весит в два раза больше обычного, Андерс задался вопросом: что он делает? Он ведь правду говорил: Амелл действительно был героем, сказочным принцем. Что какая-то шайка разбойников может сделать человеку, который подчинил своей воле демона гордыни? Нужно было отпустить Амелла одного. Но Андерс, похоже, был тот ещё дурак. Андерс должен был помочь. Андерс всегда должен всем помочь.       Он доковылял до своей койки и переоделся в ботинки, пару плотных шерстяных штанов и простую тунику — вещи, которые ранее принадлежали одному из Орлейских Стражей. Андерс дождаться не мог того дня, когда у него будет собственная одежда. Насколько же он стал непритязателен, раз лучшим подарком на Сатиналию он считал носки, а маслянистый порченый посох казался ему пределом мечтаний. Андерс перебинтовал правую руку, чтобы посох прочнее держался в руке.       — А ведь я мог бы прямо сейчас заниматься сексом. Гипотетически. Что со мной не так? — пробормотал себе под нос Андерс и поторопился во двор. Амелл уже ждал его там.       — Нужное нам место находится в получасе ходьбы от Башни, — сказал Андерсу Амелл, когда они начали выдвигаться. Солнце потихоньку скрывалось за горизонтом. Андерс понадеялся, что у людей, схвативших девушку, хватит терпения их дождаться. Он призвал шарик света.       — Ну что, к чему мне стоит быть готовым?       — У них есть главный. Я заставлю его отдать нам девушку. Как только та будет в безопасности, мы их убьём.       — Как здорово, что ты всё продумал.       — Андерс, мне известно не больше твоего.       — О, ну я даже не знаю. Тебе может показаться обратное, но на деле я ничего не понимаю в магии крови. Конечно же, кроме азов: демоны, манипуляция сознанием, принесение девственниц в жертву.       — Второе.       — Но как оно работает?       Меньше знаешь - крепче спишь, однако Андерсу было интересно, что его ждёт.       — Всё зависит от силы воли. Моей и того, кого я хочу поработить. Он будет делать то, что я ему прикажу, и хотеть будет то, чего захочу я. В этом случае он захочет отдать нам девушку и дать нам уйти.       — А что если он... ну не знаю, что если его воля сильнее твоей? Или как-то так.       — Исключено, — отрезал Амелл.       По крайней мере, он был уверен в себе. Уверенность и сила воли, похоже, были очень тесно друг с другом связаны.       Они продолжили путь в относительной тишине. Северная дорога — единственный окольный путь к Амарантайну — была заброшена. От неё ответвлялась развилка к побережью, а сама дорога вела прямиком с разрушенной церкви.       — Ну что ж, — Андерс растёр ладони, охватывая взглядом обветшалые развалины, к которым вёл шаткий мост. От старой церкви остались одни лишь стены. Когда-то церковь стояла на окаймлённом булыжником утёсе, на острове, возвышающимся над уровнем моря. — Загородный домик я бы здесь строить не стал, но вид симпатичный.       — Очень, — согласился Амелл. Он снял одну из перчаток и передал её Андерсу.       — Э, спасибо? — Андерс надел её себе на руку. Амелл фыркнул. — Ну и зачем она мне?       Амелл наклонился и достал из сапога кинжал. Он сделал надрез на запястье и вытер с рукава кровь, после чего спрятал кинжал обратно.       — Создателя ради, тебе не больно?! Ты вообще к боли восприимчив?       — Я к ней привык, — Амелл протянул руку, и Андерс вернул ему перчатку, под которой Амелл спрятал свежий надрез.       — Ты хоть знаешь, как жутко порой выглядишь?       Амелл улыбнулся и надел шлем.       Они пересекли мост, ведущий к церкви; разрушенное здание омывали вздымающиеся волны. Вечер казался удивительно тихим и спокойным, учитывая, что ждало их на другой стороне.       Разбойникам удалось хорошо укрепиться в развалинах церкви. Справа, под кронами молодых деревьев, стояли три арбалетчика; вероятно, остальные находились в самих развалинах. Их главарь был хорошо снаряжён и праздно ковырял под ногтями кончиком кинжала.       — Что за дела? — прошипел Мосли. — Где Бенсли?       — Его здесь нет, — ответил Амелл. — Где Эйлин?       Мосли нахмурился и прижал пальцы к виску, словно пытаясь подавить головную боль. Андерс осмелился мельком посмотреть на Амелла: пальцы на его раненой руке чуть дёрнулись, однако никаких других примет совершения каких-либо действия Андерс не заметил. В некотором смысле зрелище было жуткое. Небольшая головная боль — вот тебе и вся магия крови? Теперь понятно, чего так страшатся Церковь с храмовниками.       — Босс? — один из разбойников — безобразный тип, надо отметить — напряжённо заёрзал на месте. — Ты в порядке?       Мосли выпрямился.       — Да. Покажите им девчонку.       Девушка, которую привели разбойники, была полной противоположностью своему отцу: тёмнокожая, худощавая, ни следа отцовских тучности и бледности. Должно быть, её мать была ривейнкой.       — Сперва верните девушку. Потом мы отдадим вам деньги.       — Передайте им девчонку, — послушно подчинился Мосли.       — Чего? А если деньжат у них при себе не окажется? — вмешался кто-то поумней.       — Делайте, как говорю.       — Да ты какую-то пургу несёшь, босс. Я думал, мы хотели... А ну-ка стойте. У этого ублюдка посох! Зуб даю, он грёбаный малефикар! Поди с головой твоей играется!       — Он — целитель, — ответил Амелл, заслонив Андерса собой, когда один из головорезов навёл на него арбалет. — И только. Нам нужна Эйлин. Если хотите, он уйдёт вместе с ней. Золото у меня.       — Видишь? — вмешался Мосли. — Чокнутый параноик. Отдавайте девчонку, и пусть нам уже заплатят.       Разбойник, который держал Эйлин, толкнул её прямиком Андерсу в руки.       — Ждите меня на той стороне.       — Ты уверен, что.. — начал было Андерс.       — Уходите.       Он произнёс это «официальным» тоном Стража-командора, и Андерс не стал ему перечить.       — С ним всё будет в порядке? — спросила Андерса Эйлин, когда они были на полпути к другой стороне моста.       — Очень на это надеюсь. Герой Ферелдена погибает от своры головорезов где-то у чёрта на куличиках. Паршивая концовка, честно говоря. Вполне реалистичная, конечно, но всё же паршивая.       Они пересекли мост, и Андерс принялся ждать. Как и следовало ожидать, Амелл присоединился к ним пару минут спустя. Он не был перепачкан в крови с головы до ног, и на хвосте у него не было бандитов. Он просто шёл им навстречу, спокойный как никогда.       — Андерс, сможешь призвать огненную бурю?       — Что, прости?       — Призвать огненную бурю. Я не обучен заклинаниям большой дальности.       — Но мы же собирались... ну я не знаю, просто вернуться обратно? Нет, в самом деле, Эйлин же в безопасности.       — Убейте их, — вмешалась Эйлин. — Получив деньги, они собирались убить моего отца, а меня изнасиловать. Я вас не знаю и не понимаю, как вам удалось от них уйти, но... убейте их.       — Андерс? — обратился к нему Амелл.       — Нет... кхм. Ладно. Я попробую.       Андерс встал на краю старого моста. Приложив львиную долю усилий, с помощью посоха он сможет призвать сферу геенны огненной радиусом в восемь метров. Девять, если повезёт. Недостаточно, чтобы охватить церковь целиком, однако половину дела за них и так уже сделала матушка-природа. Пары деревьев с проросшей листвой должно хватить, чтобы развести огонь. Несчастные поганцы сгорят заживо, если только не прыгнут прямо в океан, вот только скалистое мелководье гарантировало им иную смерть.       Андерс встряхнулся. Потянувшись навстречу Тени, он потратил секунд десять на созидание заклинания, а потом ещё двадцать. Чувствуя головокружение, он не стал прерывать заклинание и вскоре расслышал перешептывание любопытствующих виспов и духов, что находились по ту сторону Завесы, но тут же слетелись на магию. Убедившись, что он скопил достаточное количество стихийной энергии, чтобы покрыть восемь метров территории, Андерс запустил её вперёд. Он покачнулся, чувствуя, как к горлу подступает тошнота, но по крайней мере теперь у него был посох, чтобы удержать равновесие. Ведь, как говорится, перспективы это хорошо.       Из неба хлынул огромный поток бурлящего пламени и обрушился прямиком на старую церковь, поглощая деревья и окрашивая в чёрный каменные столбы. Жар от огня донёсся и до них, слегка касаясь лица Андерса — почти приятно.       — Впечатляет, — рядом послышался мягкий голос Амелла. — Десять метров, не меньше.       — Думаешь?       — Мм-м.       Влажный, причмокивающий звук вынудил Андерса обернуться, и он увидел, что Амелл снял перчатку; после того количества крови, которое ему довелось потратить на Мосли, на месте его руки было кровавое месиво.       — Будь добр.       Андерс взял его руку в свою и залечил рану; хорошо, что для этого ему не нужна была помощь Милосердия. Он сомневался, что сейчас она ответила бы на его зов. У Амелла были мягкие руки — наконец, Андерс был достаточно трезв, чтобы обратить на это внимание. Вот такой вот отрезвляющий вечер.       Они вернулись обратно в Башню той же дорогой, и Андерсу удалось ускользнуть, прежде чем на них посыпались поздравления. Он решил побродить по Башне и не слишком удивился, когда обнаружил, что оказался в Церкви. Поздно вечером в ней не было совсем никого. Андерс опустился на скамью в передних рядах. Подумать только, как хорошо начинался день. А сейчас он не чувствовал ничего. Ни вины. Ни раскаяния. Ни гордости. Совершенно ничего.       Неизвестно, сколько он так просидел; он не стал молиться, он не делал вообще ничего. Со временем его нашёл Амелл. При звуке приближающихся шагов Андерс поднял взгляд. Амелл сел рядом.       — Ты впервые кого-то убил? — спросил он. — Я имею в виду человека. Не демонов или порождений тьмы.       — А? Да нет. Постоянно людей убиваю, — небрежно бросил Андерс. — Меня называют Андерс Злобный.       Амелл не стал упрекать его во лжи.       Некоторое время они просто сидели рядом в приятной тишине, и от Амелла пахло кровью, металлом, Тенью. Смертью. Странно было думать о том, как этот запах успокаивал.       — Со временем станет проще, — в конечном итоге сказал Амелл.       — Не уверен, что мне это поможет.       — Не уверен, что должно.