Проклятые

9:31 Дракона, 17 солиса. Вечер. Амарантайн       Андерс любил этот город. Любил его звучание, округи, вонь собачьего дерьма. Амарантайн называли «жемчужиной севера», и, по мнению Андерса, вполне заслуженно. Сперва, конечно, стоило прорваться сквозь толпу причитающих беженцев, которым путь в город был отрезан, и злобных стражников. Неудивительно, что в городе процветала контрабанда, ведь уследить за людьми было и так довольно непросто, что уж говорить о вещах. А стоило чем-то обзавестись, куда труднее потом было удержать своё имущество при себе: город кишел карманниками. Андерс лишился кошелька, не успев сделать трёх шагов. К счастью, его забрала Сигрун.       — Это тебе сейчас так повезло, а вот в следующий раз тебя обворуют и ничего не вернут. Ребят, пока мы здесь, давайте лучше я ваши кошельки понесу?       — Я так понимаю, татуировки неприкасаемых ты не для красоты носишь? — спросил Огрен. — В Хартии небось была.       — Все бескастовые гномы состояли в Хартии, — ответила Сигрун.       — А можно мой кошелёк обратно? — подал голос Андерс.       — Но у тебя его сразу же умыкнут!       — Сигрун, верни Андерсу кошелёк. Андерс, храни монеты в сапоге, — вмешался Амелл.       Андерс закатил глаза:       — Ладно, мам.       Сигрун вручила ему обратно маленький мешочек, и Андерс засунул тот себе в сапог. Ходить так было до безобразия неудобно. Огрен ткнул его локтем в бок:       — Ты хотел сказать «да, папочка»?       — Ты понимаешь, что ты свинья? — бросил ему Андерс.       При каждом шаге мешочек в сапоге ходил ходуном, и в ногу Андерсу врезались твёрдые монеты. Интересно, Амелл постоянно так деньги носил? Теперь ясно, почему он всегда такой угрюмый. По крайней мере монет у Андерса было раз два и обчёлся. По-видимому, жизнь Стражем обрекала его на маленькое ежемесячное жалование. Очень, очень маленькое. Когда дело касалось финансов, Вулси была не столь щедра, как Амелл. Те три соверена, которые он ему вручил, были его единственным богатством, поэтому пусть ходить ему было и больно, то по крайней мере под ногами у Андерса было золото. «Перспективы», — напомнил он себе.       — Заночуем в «Приюте паломника», я сниму нам комнаты, — обратился ко всем Амелл. — Я понимаю, что всем хочется посмотреть на город, но постарайтесь держаться по двое и не сердите охрану. Если буду нужен, большую половину дня я проведу в Гильдии купцов, в торговом квартале, а вечером отправлюсь в поместье банна Эсмерель. Если до Андерса будут домогаться храмовники, даже при упоминании моего имени, — в таком случае пошлите кого-нибудь за мной. Увидимся вечером.       Амелл их оставил.       — Ну что, мандаринка моя, — Огрен смерил Сигрун плотоядным взглядом. — Готова стать Огреновой парой?       — Фу. Нет, — отрезала Сигрун. — Нат?       — Миледи, — Нат коротко поклонился и протянул Сигрун руку. Сигрун тут же за неё схватилась и, удаляясь под руку с Натаниэлем, показала Огрену язык.       — Так и знал, что бабам нравятся непреклонные молчуны, — пробурчал Огрен. — А эта — ух, эта боевая. Придётся мне постараться. Ты про спор-то наш не забывай, Искорка. Вот-вот начнёшь за мою выпивку платить.       — За своё состояние я спокоен, — ответил Андерс. — Под «постараться», я так понимаю, ты имеешь в виду то, что теперь рыгать и попукивать ты будешь одновременно.       — У меня много талантов, — фыркнул Огрен, подтягивая штаны. — Ну что, куда пойдём? Мне бы к аптекарю, глянуть чего-нибудь от этой... чудной зелёной сыпи у меня на...       — Стой! — Андерс заткнул уши. — Хватит. Пожалуйста. Ни слова больше. Пойдём искать аптекаря. Мне тоже нужно кое-что прикупить.       — Хе-хе-хе, ладно. Ну и зря. Эта хреновина чем-то напоминает мне...       — Ля-ля-ля! — громко запротестовал Андерс.       Бодрым шагом он пошёл дальше по улице в сторону торгового квартала. При каждом шаге в его сапоге звенели монеты. Если кто-то всё же удосужится его ограбить, то ему будет достаточно повалить Андерса на землю и сбежать с его обувью. Андерсу не хотелось ходить по улицам Амарантайна босиком. Мало того, что дороги были вымощены неровным булыжником, так ещё и дренаж казался Андерсу в лучшем случае подозрительным. Сточные канавы под завязку были забиты отходами, мочой и грязной водой, которые в свою очередь смешивались в коричневатые лужицы. Но такое творилось в любом городе. Стоило лишь выбраться из спального района и добраться до торгового квартала, вот где было действительно симпатично. Дренаж там был получше, а из местной кузни доносились запахи калёного железа в сочетании с ароматом свежего хлеба из соседней пекарни. Улицы были переполнены, из-за чего карманников стоило опасаться лишь сильнее; на каждом шагу Андерса постоянно задевали плечом, но покуда никто на него не напал и не унёс его сапоги — столпотворение его не беспокоило.       — Ну что, Искорка, после аптекаря идём в этот «Приют паломника», хватаем себе по паре горяченьких паломниц и пьём до рассвета?       — Мне сперва нужно кое-что купить. Я хотел найти для сэра Ланселапа ошейник и ещё, пожалуй, колокольчик.       — Ох уж этот твой кошак, — Огрен покачал головой. — Босс мог подарить тебе что угодно, а он притащил тебе киску. Ну что за ирония, а?       — Почему ты так его зовёшь? — поинтересовался Андерс.       Огрен пожал плечами:       — А что не так?       — Почему не «командор»? Ну или «Амелл»?       — А, так ты про него! Ну чёрт его знает. Он всегда был боссом. Или ты думаешь, что король Пикокрут был у нас главный? И мир от Мора тоже он спас?       — У меня были подозрения, что король Алистер приложил к этому руку. Ну то есть сам я почти весь Мор просидел в Хайевере, в Арфистовом Броде, прятался там, и не то чтобы у нас в подполье разносили еженедельные газеты. Так что я могу быть не в курсе того, что сейчас творится в мире.       — Ну я не знаю... Твою мать, спроси у босса, — Огрен пожал плечами и почесал задницу. — Короче, он у нас главный, и так оно всегда и было.       Впереди, среди выстроившихся в ряд зданий они заприметили то, у которого на вывеске красовалось слегка аляповатое изображение эльфийского корня.       — Смотри, аптекарь. Пошли, — сказал Андерс.       Когда они вошли внутрь, на двери зазвенел колокольчик. Огрен направился прямиком к аптекарю и снял перед ним штаны. На самом деле он их лишь чуть приспустил, чтобы было видно его правое волосатое бедро, покрытое зелёной сыпью, однако Андерс сомневался, что владелец лавки был рад такому зрелищу.       — Есть чем лечить?       Андерс отвернулся и принялся рассматривать товары. Выбор был довольно скудный, однако Андерс и не рассчитывал, что внутри маленькой безымянной лачуги окажется настоящий торговый склад. Он выбрал парочку склянок с хизерием, фокситом и другими травами. К тому времени, как он закончил, Огрен расплачивался за целебную мазь.       — А цветы тебе зачем? — спросил он Андерса, пока тот высыпал на прилавок монеты из сапога. — Венок что ль плести будешь?       — Для припарок и зелий. Знаешь, на случай, если порождение тьмы откусит мне плечо.       — Я думал, всё это дело та эльфиечка из Круга тебе на руки выдаёт.       — Тебе, может, и выдаёт.       Андерс засунул упакованный свёрток подмышку и натянул сапог обратно.       — Но поскольку я «духовный целитель», выдавать мне что-нибудь, кроме лириумного зелья, считается за «перевод ресурсов» и «воровство провизии командора». Мы с «эльфиечкой» лучшие друзья.       — Да ну? — удивился Огрен.       — Ну да.       Они вышли из лавки и пошли по торговому кварталу, рассматривая магазинчики и стенды, пока Андерс не нашёл человека, который занимался изготовлением кошачьих аксессуаров. Он приобрёл сэру Ланселапу фиолетовый ошейник. Фиолетовый — королевский цвет. Идеально подойдёт для маленького рыцаря.       — Ну что, всё? — спросил Огрен. — Готов кутить?       — ...я хочу что-нибудь ему подарить. Командору.       — Так дари, мне-то что?       — Вы же с ним друзья, — ответил Андерс. — По какой-то непостижимой мне причине. Я подумал, ты мне что-нибудь посоветуешь — тебе же наверняка известно, что ему нравится.       — Боссу-то? — Огрен фыркнул и принялся загибать по одному свои пальцы-сосиски. — Да легко. Порождения тьмы, собаки, члены, выпивка. Выбирай.       — Ну что ж, тогда я, пожалуй, поймаю ему генлока и повешу на него бантик. Спасибо за помощь.       — Обращайся, — загоготал Огрен. — Так что, вы с ним покувыркались, стало быть?       — Нет. Он просто подарил мне кота. И желание подарить ему что-нибудь в ответ кажется мне вполне естественным.       — Ага, удачи, — бросил ему в ответ Огрен. — Пошли уже, а? Не хочу тебя одного кидать, но я сейчас от жажды помру. Давай сразу в таверну, возьмёшь там боссу какое-нибудь неплохое пойло. А то если я оставлю твою нежную попку без присмотра, босс мне потом этого не простит. Вдруг ты ноготь сломаешь, что тогда?       — Я его подпилю, конечно же, — ответил Андерс, осмотрев свои ногти. Он жестом указал Огрену идти рядом, и они направились в сторону таверны.       — Я должен следить за своим внешним видом.       — Да ты всегда так говоришь. Неужто людям так нравятся бледные хлюпики в обоссанных юбках?       — Не завидуй, — пропел Андерс.       — Камня ради, да ты носишь бабские побрякушки! — Огрен вскинул руки к небу. — Но в Башне на тебя все девки вешаются. Что с этим миром не так?       — Я красивый, обаятельный, забавный, хорошо одеваюсь, у меня прекрасные волосы... продолжать?       — Я так и понял, что ты для них просто красавица-подружка. Ставлю свой волосатый зад на то, что, будь я на твоём месте, моя койка тряслась бы как колыбель младенца.       Огрен засмеялся.       — Фу. В любом случае, причина, по которой ты не на моём месте... ладно, одна из многих-многих-многих-многих...       — Ха-ха, очень смешно, хватит уже.       — ...многих-многих-многих причин заключается в том, что тебе кажется, будто все те дамы, которые обращаются ко мне с просьбой залечить вывихнутую лодыжку или порез от бумаги, непременно хотят затащить меня в постель. Женщинам хочется, чтобы за ними ухаживали, добивались их. Напомни-ка, как так вышло, что у тебя есть сын?       — И ты их добиваешься, покупая подарки боссу? — фыркнул Огрен. — Кстати, раз уж ты решил его побаловать, то медовый месяц, я так понимаю, ещё не окончен, и значит, у вас с ним всё тип-топ. Так в чём, собственно дело?       — В чём какое дело?       — Ну что с тобой не так? — развил мысль Огрен. — На тебе в последнее время лица нет. Сперва я думал, что у тебя «эти дни», но ты уже неделю смурной ходишь. Прямо с тех пор, как вы с боссом спасли ту горячую аристократочку. Что случилось?       — Ничего не случилось, — соврал Андерс. — И ничего я не смурной. Просто... просто у меня много дел.       — Как скажешь.       У Андерса действительно было много дел. В Башне Бдения он вступил на постоянную должность целителя; возможно, кто-то будет удивлён, однако большинство раненых бинтам и исцелению естественным путём предпочитало магию. Вдобавок ко всему Андерс плохо спал. С одной стороны, ему постоянно снились кошмары. С другой — у него была Милосердие. После того, как он уничтожил полдюжины разбойников в Покинутом убежище, стоило ему обратиться к ней в своих снах, Милосердие всегда выглядела разочарованной, растерянной и напуганной. Она не могла понять, в чём была необходимость их убивать, ровно так же, как и Андерс не мог ей этого объяснить. Он не хотел об этом вспоминать. Что было, то было.       Всё кончено.       Они мертвы.       Он убил их.       Конец.       И он всё равно продолжал об этом думать.       Он бы никогда так не поступил.       Он не убийца.       Он целитель.       Он исцелял.       Убей он их в порядке самообороны, и, возможно, тогда бы он так не переживал. Бандиты дали им уйти, и он всё равно их всех убил. Его беспокоило, что это в недостаточной мере его беспокоило.       — Эй, вот и наша таверна, — Огрен ткнул его локтем в бок и показал пальцем в сторону «Приюта паломника».       С виду это было обычное кирпичное здание, наполовину утонувшее в грязи и обставленное пустыми бочками, разбитыми бутылками и грудой мусора.       Уютное заведение.       Внутри оказалось получше: несмотря на запах вчерашней блевотины и алкоголя, там было хотя бы чисто, и Андерсовы подошвы не прилипали к полу. Чего ещё можно было пожелать? Огрен потащил Андерса к барной стойке, после чего, приложив немного усилий, забрался на один из стульев.       — Вам налить, парни? — обратился к ним трактирщик.       — Ну мы ж сюда не нагов трахать пришли, — бросил ему в ответ Огрен.       — Что будете пить? — трактирщик поставил перед ними две кружки.       — Мне эля, — Огрен потянулся за своим мешочком с монетами — Создатель, он что, хранил его прямо там?! — и опустил его на прилавок. — А вот этот парень хочет взять что-нибудь особенное для кое-кого особенного, если ты понимаешь, о чём я.       — О, вот как. Ну что ж, выбор у нас хороший.       Трактирщик наполнил Огренову кружку и скрылся под прилавком.       — К слову, банн заказывает вино у нас. Классическое антиванское красное, орлейское белое, что вашей даме больше нравится?       — Вообще-то не ей, а ему, и он — мой начальник, так что давайте что-нибудь покрепче, — ответил Андерс.       — Ни слова больше. Как насчёт односолодового? Я такой виски делаю — лучшего во всём Амарантайне не сыщешь, — трактирщик достал из-под прилавка стопку. — Пробуйте. За счёт заведения.       Он налил в стопку немного виски и толкнул её в их сторону. Прежде чем Андерс успел что-то сделать, Огрен перехватил стопку и тут же её опустошил.       — Клянусь Предками! — воскликнул Огрен. — Вот это я понимаю! По вкусу мягче попки эльфийского младенца!       — «Макеев легендарный односолодовый», — улыбнулся трактирщик. — Макей это я, как вы поняли.       — Ну что ж, Макей, в бездну босса, давай-ка лучше мне бутылочку!       — А это что? - поинтересовался Андерс, пока Огрен расплачивался за виски. — Вон там, на полке, чуть позади. Синяя бутылка.       — Это? - Макей оглянулся. — Это «Аква магус». Один глоток — и каждый может почувствовать себя храмовником. Спирт с добавлением лириума. Восемь серебряных за бутылку.       — За одну? - спросил Андерс. — Да в ней же питья на три, максимум четыре глотка.       — Выпьешь больше — помрёшь, а я за смерть клиентов ответственности нести не собираюсь, — ответил Макей.       — Бери, — сказал Огрен.       — Ладно, ладно.       Андерс взялся за ногу и, сняв сапог, принялся отсчитывать монеты, но вдруг кто-то схватил его за плечо и развернул прямо на стуле.       Ярко-зелёные глаза, острое лицо, золотистые пряди...       — Намайя? — Андерс не мог поверить своим глазам. — Ты до сих пор здесь? Но ведь прошёл целый месяц!       — Думаешь, я не знаю? — огрызнулась Намайя. — Но я-то свои обещания сдерживаю, в отличие от тебя. Заказывай столик. Нужно поговорить.       — Что за подруга? — поинтересовался Огрен. — У вас всё схвачено?       — Да, всё в порядке... скоро вернусь, — Андерс натянул сапог обратно и дал Намайе утащить себя в один из дальних углов таверны.       У него кружилась голова. Намайя ждала его. У него по-прежнему была возможность уничтожить свою филактерию. Он всё ещё мог стать свободным. Ему не придётся всю свою жизнь прятаться в тени Амелла. Он сможет сам распоряжаться своей судьбой.       Андерс начинал забегать наперёд.       Возможно, Намайя так и не нашла его филактерию, но тогда зачем она его ждала? Усаживаясь напротив, Андерс не мог сдержать волнение.       — Она здесь, — сказала Намайя безо всяких предисловий. — Храмовники держат поклажу на складе, в торговом квартале. Склад находится рядом со сторожевой будкой. Как увидишь — узнаешь сразу. Хочешь попасть внутрь — придётся пробираться туда между сменами охраны. К счастью для тебя, благодаря контрабандистам, работы у стражи хватает. Склад остаётся без охраны за час до заката и через час после. Вот твой шанс, а это, — Намайя засунула руку в карман и вытащила оттуда медный ключ, — твой счастливый билет. Пять соверен. Авансом.       — Что? — изумлённо переспросил Андерс. — Ты согласилась помочь мне за один, и заплатить тебе я был должен был после того, как избавлюсь от филактерии!       Соверена на тот момент у Андерса не было, но он был уверен, что как-нибудь выкрутится. В конце концов, Намайя была у него в долгу. После того, как она пыталась сбежать от охраны банна в Арфистовом Броде, он её спас и залечил ей три дыры от арбалетных болтов. Так они и познакомились.       — Ага. А потом ты, идиота кусок, вынудил меня торчать в этом забытом Создателем городе вместе с ключом, из-за которого меня могут убить, так ещё и со склада, откуда я этот ключ своровала, глаз спускать было нельзя, а то вдруг храмовники поклажу в другое место спрячут! — огрызнулась Намайя. — Плати давай. Уж у тебя точно есть чем: видела я, как ты там за спирт торговался, бедняку такой не по карману.       — Тот спирт стоил восемь серебряных, — сказал Андерс. — Пяти соверен у меня нет.       Намайя нахмурилась, и у Андерса свело живот.       — Значит, и ключа у тебя тоже нет, — бросила она, поднимаясь на ноги.       — Постой! — Андерс схватил её за руку. — Намайя, прошу тебя. У меня с собой три соверена и десять серебряных. Больше у меня ничего нет. Забирай. Пожалуйста, на кону моя жизнь!       Намайя смерила его свирепым взглядом. Она была у него в долгу. Он спас ей жизнь. Он не мог проделать такой долгий путь, только чтобы в конце его свободу увели у него из-под носа из-за каких-то двух соверен. Он может вымолить денег у Огрена. У Амелла. Кто-нибудь сможет ему помочь.       Намайя протянула руку. Андерс поспешил снять сапог и бросил ей в ладонь мешочек с монетами. Она открыла мешочек и всё с тем же хмурым видом пересчитала деньги.       — Ладно. Держи, — она бросила на стол ключ, тот с лязгом скользнул по столешнице и полетел на пол. — Но я с тобой никаких дел больше не имею.       Андерс нырнул под стол и схватил ключ. Когда он спрятал его себе в сапог, Намайя ушла.       Свобода.       Ему больше не придётся постоянно оглядываться через плечо. Больше никаких кандалов. Никаких темниц. Больше не нужно будет бежать, зная, что рано или поздно храмовники его поймают, ведь он никогда не смог бы от них оторваться. Он уничтожит свою филактерию, и эти ищейки больше не смогут учуять его запах.       Он вернулся к барной стойке и сел на стул рядом с Огреном.       — Бывшая? — предположил Огрен.       — Вроде того, — соврал Андерс.       — С возвращением! — улыбнулся Макей. — Ну что, достать вам бутылочку «Аква магус»?       — А, это... я не.. нет.       Огрен вопросительно поднял бровь, но допытываться не стал. Андерс провёл кончиками пальцев по столешнице; на душе у него было тревожно. Он мог бы выпить и успокоиться, но даже на это у него больше не было денег. Пояснять Огрену, куда он их дел, ему тоже не хотелось. Андерсу нужно было уничтожить филактерию, но справится ли он в одиночку? Что если Намайя ошиблась, и внутри склад кишел охраной или и того хуже — храмовниками? Как бы ему сейчас улизнуть от Огрена? Или, может, Огрен мог бы ему помочь? А может, Амелл?       — Макей, — позвал трактирщика Андерс. — У тебя гонцы есть? Кто-нибудь сможет сейчас доставить в город письмо?       — Могу послать мальчишку с кухни. Обойдётся тебе в десять медяков.       У Андерса и столько не было.       — Огрен, не подсобишь?       — Твою мать, а свои ты куда дел? Только не говори мне, что всё на бабёнку спустил. Она ж даже не красавица. Где-то шесть из десяти.       — Пожалуйста? — попросил Андерс. Он терпеть не мог просить. — Мне правда очень нужно отправить послание командору. Это личное.       — Я что, буду платить за твои любовные письма? А чтоб тебя. На, бери.       Он сунул руку в карман и выудил оттуда серебряную монету.       — Купи себе выпить, а то ты такой дёрганый, смотреть на тебя не могу.       Макей исчез на кухне и вскоре вернулся с рваным куском пергамента, пером и, предположительно, баночкой с чернилами.       — Держите. Порошок для пергамента у нас закончился, и я попросил повара натолкать костей. Придётся немного подождать.       — Спасибо, — поблагодарил того Андерс.       Он уставился на пергамент, не зная, что написать. Дорогой командор, пожалуйста, брось все свои очень важные дела с банном Амарантайна и помоги мне вломиться на склад к храмовникам, чтоб уничтожить мою филактерию? Лучше не стоило.       Командор,       Прошу твоей помощи в одном личном деле.       Проблему нужно решить до заката.       Если к этому моменту тебе удастся вернуться в «Приют паломника», буду премного благодарен.       Андерс       Вот.       В меру отчаянно.       Последовав совету Огрена, Андерс заказал себе кружку эля и принялся ждать, когда повар приготовит порошок. Эль оказался слишком разбавленным, и поэтому толку от него почти не было. К тому времени, как с кухни явился мальчишка, держа в руках мисочку с порошком, Андерс нетерпеливо постукивал ногой по стулу. Он посыпал порошком пергамент, свернул письмо и передал его мальчику.       — Отнеси это в поместье банна Эсмерель и передай Стражу-командору.       Андерс не находил себе места.       Он чередовал подёргивания с нервным постукиванием конечностей по поверхностям, время от времени начинал ходить взад и вперёд, и выпивка Огрена ему нисколько не помогала. Со временем терпение несчастного гнома лопнуло, и он приказал ему уйти в комнату, которую Амелл для них заказал.       Андерс начал ходить по комнате.       Он пытался медитировать, провёл пару манипуляций с посохом, но ничего не помогало. У него уже сердце к горлу поступило и живот вывернулся наизнанку, но вдруг в дверь постучали. Андерс был отчасти уверен, что за ним пришли храмовники, но из-за двери показался всего-лишь Амелл.       — Андерс?       Амелл закрыл за собой дверь и снял шлем.       — Я получил твоё письмо. Огрен говорит... так. Всё в порядке?       — Да, конечно, лучше не придумаешь. А если ты про ходьбу, я всегда так делаю, — отшутился Андерс. — Я... встретил кое-кого. Подругу. В некотором роде. Долгая история, в общем. Может, присядем? Нет, ты присядь. Я лучше буду ходить.       — Андерс, — Андерс снова принялся расхаживать по комнате, и Амелл поймал его за руку, чуть выше локтя. Он мягко сжал пальцы, и Андерс возмутился от того, насколько легче ему стало от одного лишь запаха Амелла. Он часами сходил с ума от беспокойства и теперь отказывался понимать, как Амеллу так быстро удалось его успокоить. — Что бы ни случилось, я помогу. Успокойся.       — Не говори так! Что если мне нужно похоронить труп? — пошутил Андерс.       — Я некромант. Я заставлю труп похоронить самого себя.       — Ха... ха. Ладно, — Андерс запустил пальцы в волосы. — Я в порядке. Всё-таки, пожалуй, сяду.       Он присел на единственную кушетку, и Амелл сел рядом.       — Бежав из Круга в последний раз, я прятался в Хайевере, в Арфистовом Броде. Там я кое с кем познакомился. С одной воровкой, можно сказать и так. Она пыталась сбежать от местной охраны и получила в спину три арбалетных болта. Я её исцелил, мы разговорились, и она согласилась помочь мне отыскать мою филактерию. Пока вы пытались победить Мор, мы с Намайей выяснили, что храмовники перенесли некоторые филактерии из Денерима в Амарантайн. Вот так я и оказался в Башне Бдения. В Амарантайне меня схватили храмовники, но Намайя продолжила поиски. Моя филактерия оказалась среди тех, что попали в Амарантайн, и она по-прежнему находится здесь, у храмовников на складе. Намайя разузнала, где этот склад находится, и дала мне ключ.       Андерс снял сапог и вытряхнул оттуда вышеупомянутый ключ.       — Я должен её уничтожить. Да, я Серый Страж и всё такое прочее, но сколько времени пройдёт, прежде чем Церковь объявит магов-стражей отступниками? Я должен быть уверен, что они меня больше не найдут. Никогда. Ты ведь тоже можешь поискать там свою филактерию. Они их знаешь сколько сюда привезли? Вероятно, и твоя там тоже будет. Мы оба будем свободны.       Скажи «да».       Пожалуйста, скажи «да».       Амелл смотрел на него своим обычным нечитаемым взглядом. Это сводило Андерса с ума. Его трясло от попыток подавить беспокойство, и в итоге получался замкнутый круг.       — В последний раз, когда я помогал другу уничтожить его филактерию, храмовники устроили нам засаду, меня — во избежание смертной казни — посвятили в Стражи, а возлюбленную моего друга отправили в Эонар, — со временем произнёс Амелл.       — Но... ты ведь её уничтожил?       — Ценой предательства лучшего друга.       — Что с ним стало?       — Он сбежал. Позднее, как выяснилось, он изменил имя и стал помогать беженцам во время Мора, — ответил Амелл. — Ты... доверяешь своей подруге?       — Да?       — Ты меня спрашиваешь?       — Амелл, у меня нет выбора. Мне нужна моя свобода. Пожалуйста, — взмолился Андерс. Умолять ему в последнее время приходилось часто. — По словам Намайи, охрана сейчас озабочена контрабандой, и поэтому за час до заката и ещё через час после него склад никто не охраняет. Мы быстренько туда проберёмся, быстренько выберемся и вернёмся домой к ужину.       — Ладно.       — То есть... то есть да? Ты мне поможешь?       — Конечно помогу, если тебе так этого хочется. Ни один маг не должен идти на поводу у Церкви. Когда будем там, уничтожим все филактерии до единой, чтобы никто не смог тебя заподозрить.       По мнению Андерса, это уже выход за пределы необходимости, но ведь Амелл был малефикаром и, вероятно, ненавидел ежовые рукавицы Церкви не меньше любого мага.       — Хорошо. Не стану выступать против возможности дать паре-тройке магов убежать из Круга.       — Солнце уже садится. Хочешь, отправимся прямо сейчас?       Андерс вскочил на ноги:       — Да! Создатель, да, я с ума схожу, сидя на одном месте.       Они покинули таверну, и по пути к складу Амелл снова заговорил:       — Когда всё закончится, ты собираешься бросить Стражей?       — Что?       На Амелле опять был шлем, из-за чего невозможно было понять, что у того на уме.       — Бросить? А кто же позаботится о сэре Ланселапе?       — Вот-вот.       — Просто мне нужно знать, что у меня есть выбор, — ответил Андерс, не понимая, откуда в нём взялось желание объясниться. — Ты ведь сам мне это в первую же очередь и сказал, когда меня завербовал. Что в жизни магов не существует альтернатив.       — Да, сказал. Если ты уйдёшь...       — Я не...       — Если ты уйдёшь, я пойму, — перебил его Амелл. — В большинстве случаев такую жизнь люди сами не выбирают. Натаниэль, Огрен, Сигрун... Да, в их случае это было их собственное решение. Но не в твоём. Если ты когда-нибудь решишь покинуть нас, я не стану тебя искать.       Андерс не знал, что на это ответить, и поэтому он промолчал.       — А вот и склад, — со временем сказал он.       Кроме них двоих, на улице никого не было.       — Поторопимся.       Ключ подошёл к замку.       Слава Создателю.       Андерс закрыл за ними дверь и осмотрел помещение. Склад был забит шкафами, сундуками, полками и различными магическими безделицами. В углу, словно дрова, были сложены посохи.       — А здесь они, должно быть, хранят всё, что реквизировали у отступников. Может, мой старый посох тоже где-то тут. Или даже подушка.       — Сперва найдём филактерию.       — Да.       Андерс открыл дверь, что вела в следующую комнату, и кто-то схватил его за руку, дёрнув вперёд. Его руки заломили у него за спиной и прижали его лицом к стене. Хруст сломанного носа оглушающей болью отдался по всему телу, и спустя мгновение Андерса швырнули на пол.       Его кровь кипела.       Тени больше не было, Милосердия больше не было, осталась лишь Тишина, а вместе с ней — невыносимая боль.       Андерс перекатился на живот, и его вырвало; горло прожгло резким послевкусием от алкоголя. Он попытался встать, но у него дрожали руки. Вся его сила, вся его магия — всё иссякло. Где-то над ним смеялась женщина.       — А я уж было думала, что печально известный Андерс не попадётся на крючок.       Рилок.       Конечно же это была Рилок.       Боль была столь ослепляющей, что Андерсу едва удавалось что-то рассмотреть. Вместо лица у Рилок было одно большое пятно, и Амелл... Амелл тоже лежал на земле. Дрожащими руками, он кое-как успел снять шлем, прежде чем его тоже стошнило.       — Командор, — обратилась к нему Рилок. — Как я рада вас снова видеть. Думаете, стоило вам переодеться, и все сразу позабыли, что вы маг?       Амелл что-то простонал, и, в отличие от Андерса, ему удалось приподняться на руках и коленях. Андерса вдохновил его успех, и он снова попытался привстать, но кто-то наступил ему на поясницу, и Андерс полетел обратно на землю. Чужие руки сжали его запястья, и он ощутил холодный металл кандалов.       — В этот раз Андерс пойдёт с нами, — пояснила Рилок. — Уж я постараюсь, чтобы этот убийца больше не причинил никому вреда.       — Андерс принадлежит мне, — прошипел Амелл.       — Андерс не принадлежит никому. Он никогда не подчинится. Ни нам, ни вам. А вы... вы, командор, совсем меня не удивили. Стоило вам стать Стражем, тут-то вся ваша дерзость и прорезалась, как и у любого мага, вкусившего свободы. Вы открыто не повинуетесь Церкви и препятствуете нам в исполнении нашего священного долга, суть которого — следить за тем, чтобы каждый отступник был передан суду. И единственным подобающим наказанием за ваши преступления, я полагаю, будет смертная казнь.       — Вы не можете, — запротестовал Андерс. — Он же Страж-командор Ферелдена. У вас нет на это права. Моё Посвящение одобрил король Алистер!       — Закройте рот этому малефикару.       На долю мгновения Андерсу показалось, что Рилок приказала другим храмовникам убить Амелла, но потом он понял, что она имела в виду его. Кто-то вздёрнул его на ноги и засунул ему в рот кляп.       — И ударьте его ещё раз — на всякий случай. Он собственноручно убил двух храмовников.       И снова у него вскипела кровь, обжигая его вдоль по венам, сжимая, скручивая сердце. Рилок обнажила меч и, когда Амелл попытался подняться, пинком отправила его обратно на землю. Одним быстрым ударом она вонзила меч в Амелла, в место чуть ниже подмышки, где его тело не скрывали доспехи. Из раны брызнула кровь, и Амелл закричал.       — Лезвие задело лёгкое, — беспристрастно отчеканила Рилок, и от её равнодушия у Андерса перед глазами всё бы поплыло, если бы не поплыло ещё до этого. — Когда болевой шок утихнет, жить вам останется недолго. Скажем, минут десять-пятнадцать.       — Не Андерса, — Амелл закашлялся; это был влажный, хриплый звук, и Андерс понял, что Рилок была права. Он попытался ответить, но кляп во рту не дал ему этого сделать.       Амелл умрёт.       Они оба умрут, и всё из-за Андерса.       Ему следовало догадаться, что другу доверять нельзя. Одиннадцать лет он проносил подвеску Ферренли, и всё без толку.       — Спешите попрощаться, командор.       — Не Андерса... — снова попытался заговорить Амелл, — вам следует бояться.       Воздух вокруг Рилок зашипел, из раны Амелла поднялась кровяная миазма. Она впиталась в кожу Рилок, окутала её лицо, глаза, нос, заполнила ей рот, когда Рилок попыталась закричать.       — Лейтенант! — храмовник, который держал Андерса, уронил его на землю. — Малефикар!       Ещё один храмовник, которого Андерс не видел, закричал и вытащил оружие из ножен. Кроме Рилок, их было всего лишь двое. Она заслонила собой Амелла и взмахнула мечом, глаза её судорожно дёрнулись в глазницах.       — Убей их, — прошептал Амелл.       На долю секунды Рилок засомневалась.       Она дёрнулась во второй раз, и Андерс смог рассмотреть, как на её лице набухают вены, в которых против неё восставала собственная кровь. А затем, одним ломанным движением, она обернулась и вонзила меч в горло стоявшего рядом собрата. Он был слишком ошеломлён, слишком напуган, чтобы защищаться. Храмовник издал булькающий звук, из его раны хлынула кровь, но прежде чем пролиться наземь, она взмыла в воздух и ударила в лицо второго храмовника и после зашипела, словно кислота. Храмовник закричал и вцепился в собственные глаза, в то время как те таяли у него глазницах; Рилок снесла ему голову. Его руки остались на месте, нависая над местом, где мгновение назад было его лицо, и со временем опали. Рилок снова обернулась к Амеллу, и Андерс испугался, что тот потерял над ней контроль.       — Теперь убей себя, — задыхаясь приказал ей Амелл.       Её кости захрустели, мышцы скрутились, и прежде чем Рилок смогла повиноваться Амеллу, её внутренности вырвались наружу и разлетелись по всей комнате. В лицо Андерсу прилетели кровь, ошмётки плоти и мозгов. От мощности взрыва ему в руку врезался осколок кости. Андерс всё ещё был связан, и во рту у него был кляп. Амелл дополз до брони Рилок — это было всё, что от неё осталось — и снял с её пояса связку ключей. Андерс изощрился повернуться, так чтоб Амелл смог снять с него кандалы, и, когда те упали наземь, Андерс вытащил изо рта кляп.       — Исцели меня, — прокашлял Амелл.       От этого из его раны полилась кровь; он прижал к ней ладонь. Его дыхание ускорилось, и на каждом выдохе он издавал опасный хриплый звук.       — Не могу!       Андерс обратил разум к Тени, но той как будто не существовало в природе. Повсюду была кровь: когда он попробовал встать, то едва ли не подскользнулся; кровью были насквозь пропитаны его штаны.       — Мне нужно зелье. Нужен лириум. Здесь где-то должен быть лириум.       Амелл схватил его руку своей, а другой рукой потянулся за кинжалом. Одним быстрым движением он сделал на Андерсовом запястье надрез.       — Андрасте моя милая, Амелл, ты что творишь?!       Амелл продолжал крепко сжимать его запястье.       — Вот твой лириум, — прошипел он.       — Но я... я же не... я не маг крови! — закричал Андерс.       Он не должен был кричать. Ему стоило успокоиться и взять себя в руки, что и надлежало сделать целителю, но Андерс потерял голову от ужаса.       — Я не умею!       Амелл схватил его за воротник рубахи и притянул к себе - так близко, что Андерс почувствовал на лице его дыхание. Амелл почти не дышал.       — Я не умру... от меча храмовника, — зарычал он. — Исцели меня.       — Но как? Я не знаю что мне делать! Скажи, что мне делать.       — Тебе не... не нужна Тень. Обратись к собственной жизненной силе. Внемли сердцебиению. Услышь его. Черпай из него силы. Используй силу воли, и с её помощью ты сможешь превратить сердцебиение в ману.       Андерс попробовал сделать так, как велел ему Амелл.       Найти сердцебиение было несложно: сердце Андерса колотилось с бешеной скоростью, словно ошалевшая птица в клетке. Однако у Андерса не получалось ощутить его силу. Он понятия не имел, что нужно делать. Он просто сидел на месте и пялился на рану у себя на запястье, в то время как хватка пальцев Амелла вокруг его руки становилась всё слабее и слабее.       Амелл вот-вот умрёт.       Андерс убьёт его.       Не огнём, и не льдом, и не молнией — нет, он убьёт его своей собственной глупостью.       Он был посмешищем.       Он был безответственным.       Всё, что о нём говорили другие, оказалось правдой.       — Андерс.       Амелл закашлялся; его ладонь скользнула вверх по руке и легла Андерсу на затылок.       — Глянь на меня. Смотри.       Амелл вытянул из Андерсового запястья завиток крови, и тот превратился в маленький шарик, витая между ними в воздухе. Казалось, что Амелл вытянул его не из раны на запястье, а у Андерса из груди. Он сможет это повторить.       — У тебя получится.       Андерс опустил ладонь Амеллу на бок и отвёл взгляд от раны.       Силы не исходили из раны.       Рана всего лишь давала доступ.       Чем-то похоже на энтропию в сочетании с креационизмом, и заклинать приходилось самого себя.       У него получится.       Андерс прислушался к сердцебиению и вытянул из него силы: раненое лёгкое Амелла начало постепенно наполняться воздухом, в его тело полилась кровь, медленно срослись его кожа и мышцы.       Из-за поддержания заклинания Андерсу стало не по себе: от потери крови у него закружилась голова и ослабло тело, но по крайней мере у него оставалась кровь, чтобы колдовать.       У Амелла её не осталось.       Андерс исцелил его.       У него получилось.       Амелл сделал долгий, глубокий вдох и не закашлялся.       — Я... — Андерс посмотрел на надрез у себя на запястье — свидетельство того, что он только что сделал, кем он теперь стал, - и со временем его осенило: — Я что, только что... я теперь...       Прикосновение руки Амелла на его затылке больше не походило на хватку умирающего — оно было крепким и уверенным, как у живого человека.       Андерс поднял взгляд, и Амелл его поцеловал.       Совсем недавно их обоих вырвало, они с ног до головы были в крови, чужих останках и прочей гнили, однако в плотном касании губ Амелла не было ни капли нежности; Андерс подумал, что поцелуй не имел под собой романтической подоплёки. Скорее это был благодарственный или же торжественный поцелуй; Андерс всё не мог понять. Это просто взяло и произошло, и спустя мгновение прекратилось.       Амелл отпустил его.       — Спасибо.       — Не за что. Наверное.       Андерс окинул взглядом весь тот беспорядок, что их окружал: у одного из храмовников не было головы, один был просто мёртв, от третьего остались лишь доспехи и лужа крови.       — Что будем с ними делать? Может... спрячем? — спросил Андерс. — У меня в этом деле маловато опыта будет.       — Похоже, мне всё же придётся помочь тебе хоронить труп.