****
Он позавтракал в гостинице – ему не хотелось опять нагружать маму готовкой на двоих или троих, к тому же проживание и питание Солджеров и пехотинцев было оплачено корпорацией. Старик-хозяин радушно приветствовал его, они перекинулись парой слов. Когда Клауд уже допивал свой чай, в холл гостиницы, где располагался и кафетерий, вошла Тифа. Заметив Клауда, она помахала ему, а потом подошла и села за его столик. – Не возражаешь? – очаровательно улыбнулась она. Клауд покачал головой. Он заметил, что сегодня она сменила уже привычный ковбойский костюм на голубое платье, которое очень ей шло и напоминало времена их детства. Тогда Тифа чаще носила платья, чем брюки, и казалась самой красивой девочкой на всей Гайе. – Как ваше задание? – поинтересовалась она и тут же ответила сама себе, громко рассмеявшись: – Знаю-знаю, секрет корпорации! Клауд кивнул. Он чувствовал себя идиотом, но почему-то не мог выдавить ни одной подходящей фразы. Присутствие Тифы смущало его – не так сильно, как близость Сефирота, но все же он чувствовал себя не очень уютно. – А как твои дела? – наконец спросил он, чтобы хоть что-то сказать. – Лучше всех! – так же весело выпалила Тифа и снова рассмеялась. Клауду вдруг показалось, что ее смех звучит слишком громко, и поэтому неестественно. Словно она пыталась что-то скрыть за показной веселостью. – Какие планы на сегодня? – спросила она. – Снова пойдете рубить монстров? – Не думаю, – Клауд сделал глоток из чашки. – У Сефирота пока другие дела. – Знаешь, один из ваших пехотинцев, Эл Уильямс, приглашал меня на свидание, – сообщила Тифа, опуская глаза. – М-м-м, понятно, – пробормотал Клауд, не зная, как реагировать на эту новость. – Но я отказалась, – Тифа подняла голову и внимательно посмотрела ему в глаза. – Почему? – удивился Клауд. – Он вроде бы неплохой парень. Тифа глубоко вздохнула. – Потому что у меня уже есть один герой, – тихо сказала она, проводя пальцем по гладкой столешнице. Клауду показалось, что ее руки слегка дрожат. – Герой, который когда-то дал мне одно обещание. – Она бросила на него быстрый взгляд из-под длинной челки. Клауд прикусил губу, уткнувшись в чашку с чаем. Он не знал, что ей ответить. Скажи она такое два года назад, он был бы на седьмом небе от счастья, но теперь все изменилось. Куда бы он ни пошел, что бы ни делал, стоило только прикрыть глаза, и перед внутренним взором возникал лишь один человек, при одной мысли о котором его сердце начинало биться чаще. И как бы ему ни хотелось, чтобы этим человеком оказалась Тифа – он понимал, что так было бы проще – его сердце больше не принадлежало ей. – Я помню об обещании, которое дал, – сказал он, наконец-то решившись посмотреть ей в глаза. – И сдержу его, если понадобится. Но… – Клауд не договорил, надеясь, что она все поймет сама и избавит его от необходимости причинять ей боль. Тифа кивнула – она никогда не была глупой. В ее глазах на миг блеснули слезы, но она тут же сморгнула их. Судорожно сглотнула, будто в горле застрял комок, и спросила слегка охрипшим голосом: – Ты встретил кого-то в Мидгаре? Клауд в очередной раз кивнул. – Она… красивая? Хотя постой, я не хочу знать! – Она нервно рассмеялась. – Этого стоило ожидать. – Прости, – Клауд протянул руку и легко коснулся ее ладони. Тифа отдернула руку, будто его прикосновение обжигало, и резко встала. – Я лучше пойду. – Тифа, я не хотел… – Не стоит, правда. – Она тряхнула головой, словно изгоняя лишние мысли. – Я все понимаю. Это нормально. Прощай! – И она пулей выскочила из дверей гостиницы. Хозяин проводил ее удивленным взглядом. Клауд остался сидеть за столиком, допивая остывший чай. Он знал, что не сделал ничего плохого, но почему-то чувствовал себя последним мерзавцем.****
Клауд вернулся в особняк, прокравшись по противоположной стороне улицы, стараясь держаться в тени водонапорной башни. Он не хотел встретиться с мамой – она снова начала бы забрасывать его вопросами, на которые он не хотел отвечать. И очень надеялся, что их недавний разговор с Тифой останется только между ними, хотя по этому поводу, скорее всего, волноваться не стоило. В особняке было тихо и пусто. Клауд пошатался по комнатам, надеясь встретить хотя бы парочку монстров, чтобы развлечься, но, похоже, они на пару с Сефиротом умудрились истребить всех незваных гостей этого старого дома. Зал с роялем тоже выглядел по-прежнему, но что-то все же неуловимо изменилось. Клауд подошел к инструменту, хотел коснуться клавиш, но тут же передумал, внезапно осознав – магия покинула это помещение. И если он снова заиграет ту, уже выученную и знакомую мелодию – «их мелодию», как ему хотелось бы думать – Сефирот не откликнется на зов. Он захлопнул крышку рояля и поднялся на второй этаж. Время уже было обеденное, возможно, Сефирот захочет выйти из подвала. Клауд коснулся стены, закрывающей потайной ход, чтобы открыть ее, когда раздалась громкая трель телефонного звонка. Клауд достал телефон из кармана и откинул крышку – звонил Зак. Немного посомневавшись, он все же ответил на вызов. – Привет! Как вы там? – тут же раздался жизнерадостный голос. – Не заскучали еще в этой Рамухом забытой дыре? – Вообще-то это моя родная деревня, – пробурчал Клауд. – Ой, прости, не хотел тебя обидеть! – виновато ответил Зак. – У нас тут небольшое ЧП – Энджил и Генезис немного переспорили. Ну, то есть перебрали. – Что случилось? – нахмурился Клауд. – Пошли мы как-то вечером в «Гоблинс-бар», – начал рассказывать Зак. – Ну и эти два придурка поспорили, кто кого перепьет. А ты же знаешь, что первый класс выпивка берет плохо. Думаю, они выпили весь годовой запас виски, но хозяину это только в радость. А теперь угадай, кто же все-таки победил? – Кто? – рассеянно спросил Клауд, слушая вполуха. Сейчас его не особо интересовали алкогольные приключения Солджеров – его интересовал только один Солджер, и он находился там, на глубине нескольких десятков футов под землей. – А никто! – радостно сообщил Зак. – Эти два героя вырубились одновременно, представляешь? – он рассмеялся. – Никогда такого не видел. Выпили по последней и отрубились. Им бы ничего, а мне пришлось обоих тащить до штаб-квартиры. Хорошо, хоть встретил по дороге Канса, он помог. – Зак, я сейчас немного занят… – начал Клауд. – Скорее бы вы вернулись, – вздохнул Зак, будто не услышав его слов. – Без Сефирота здесь такой бардак. Два дня назад трое Солджеров второго класса – ты их, наверное, не знаешь… Клауд закатил глаза, отводя трубку от уха. Порой прервать словесный поток Зака было просто невозможно. Клауд внезапно вспомнил о том, как они познакомились – точнее, как Зак познакомился с ним. Клауд тогда только вступил в Солджеры и еще ничего и никого не знал. Он впервые завтракал в Солджерской столовой и шел к своему столику, когда какой-то пробегающий мимо Солджер второго класса неуклюже задел его, опрокинув стакан гранатового сока на новую и чистую форму Клауда. И пока Клауд растерянно хлопал глазами, в панике размышляя, как будет отстирывать пятна, тот самый Солджер успел двадцать раз извиниться, десять раз заметить, что прическа Клауда напоминает ему перья чокобо, рассказать, как впервые покатался на этих птицах, а потом и всю свою биографию. И лишь в конце догадался представиться – Зак Фэйр. Клауд улыбнулся этим воспоминаниям, слушая болтовню Зака. – …и, кстати, ты так и не ответил насчет двойного свидания. Пусть «Серафина» оказалась Сефиротом, но так даже лучше! Может, все-таки сходим как-нибудь куда-нибудь вчетвером? Клауд чуть не застонал в голос. Он любил Зака, но иногда тот был просто невыносим. – Я тебе перезвоню, ладно? – быстро сказал он и сбросил вызов. Покачал головой, сунул телефон в карман и открыл потайную дверь. Он обнаружил Сефирота в том же состоянии, что и утром. Тот ходил по библиотеке, перебирая документы и книги и что-то бормоча под нос. – Сефирот? – позвал Клауд, непроизвольно краснея. Сефирот не откликнулся, полностью поглощенный чтением. Клауд подошел и тронул его за руку. – Сэр? Вы слышите меня? Сефирот вздрогнул и отшатнулся, будто Клауд его ударил. Он снова перевел на него такой же затуманенный, как и утром, взгляд. По спине Клауда пробежал холодок – ему показалось, что Сефирот не узнает его. – Сэр? – еще раз неуверенно позвал он. – Это я, Клауд Страйф… Сефирот несколько раз моргнул – его взгляд стал более осмысленным, и Клауд вздохнул с облегчением. Губы Сефирота слегка растянулись в улыбке: – Конечно же, я вас узнал, Клауд. Мы же виделись сегодня утром. До Клауда не сразу дошло, что Сефирот пытался пошутить, и он улыбнулся чуть запоздало. – Не хотите сходить пообедать, сэр? – спросил он. – Я не голоден, – покачал головой Сефирот, откладывая документ, который читал, на стол. Клауд прикусил губу, не зная, что еще сказать и какую придумать причину, чтобы остаться. Ему очень не хотелось оставлять Сефирота одного. – Хотите, я принесу вам что-нибудь из гостиницы? – наконец спросил он. – А вы поедите потом. – Нет, не нужно, – отмахнулся Сефирот, взяв следующий документ. Клауд нерешительно потоптался на месте, ожидая, когда Сефирот скажет, что он свободен и выпроводит его из подвала. Но тот неожиданно сказал совершенно иное: – Останьтесь со мной. – Что? – Клауд резко поднял глаза, не веря собственным ушам. – Останьтесь здесь, – быстро повторил Сефирот. – Если хотите, конечно. Клауд кивнул, не веря своей удаче. Он прошел вглубь библиотеки и робко опустился на край кресла с высокой спинкой, обитого красной ворсистой тканью, кое-где протершейся до дыр. Из отверстий торчал грязно-серый наполнитель. Сефирот продолжил изучение документов. На Клауда он внимания не обращал, будто того и не было в комнате. Клауд принялся рассматривать обстановку библиотеки: затянутые паутиной книжные стеллажи до потолка, выцветшие корешки книг, покрытый пятнами и прожженный в нескольких местах ковер с почти нечитаемым от старости рисунком. Потом он перевел взгляд на стол и наткнулся на открытую страницу одной из книг, прочитал пару абзацев, но ничего толком не понял. В книге рассказывалось о расе Древних – Цетра, и об их прибытии на Гайю, но таким заумным и скучным языком, что Клауд еле подавил зевоту. Он не слишком любил историческую и документальную литературу, предпочитая ей художественную, и пожалел, что не взял с собой в поездку никакой интересной книги. Время тянулось медленно: Клауд уже более уверенно устроился в кресле, откинувшись на спинку и наблюдая из-под полуприкрытых век, как высокая фигура Сефирота скользит от стены к стене. Тихое бормотание убаюкивало, бессонные ночи тоже дали о себе знать – и Клауда начало клонить в сон. Наверное, он все же задремал, потому что резко очнулся от прикосновения какого-то предмета, упавшего ему на колени. Это оказалась знакомая книга. – Почитайте мне, – как-то слишком резко и требовательно произнес Сефирот, глядя на Клауда горящими глазами. – Мне нужно отвлечься. Клауд взял книгу и открыл ее на заложенной странице. Сефирот заложил ее длинным красивым пером, принадлежавшим незнакомой Клауду птице. Он принялся читать с того места, на котором они остановились в прошлый раз; хоть прошло достаточно времени, Клауд все еще помнил: – «Я лечу вверх, словно подхваченный потоком теплого воздуха листочек. Ускоряясь, атомы моего тела разлетаются в разные стороны. Я становлюсь легче и больше… больше… Взрываюсь и превращаюсь в солнце. Я – расширяющаяся вселенная, всплывающая в спокойном море. Тело мое поглощает комнату, здание, город, страну… Если я посмотрю вниз, то увижу, как тень моя затмевает планету»… Клауд мельком взглянул на Сефирота – тот буквально пожирал его глазами, впитывая каждое слово, словно Клауд открывал ему какую-то очевидную, но недоступную для понимания истину. Клауд сглотнул, в горле внезапно пересохло, но продолжил читать слегка охрипшим голосом, строчку за строчкой, страницу за страницей: – «Я лежал рядом с Алисой и размышлял о том, как важна физическая любовь, как необходимо было для нас оказаться в объятиях друг друга, получая и отдавая, – Клауд прервался и вновь посмотрел на Сефирота – тот слушал его с тем же маниакальным вниманием, воспаленные от бессонных ночей глаза не отрывались от губ Клауда, – Вселенная расширяется – каждая частичка удаляется от другой, швыряя нас в темное и полное одиночества пространство, отрывая нас: ребенка от матери, друга – от друга, направляя каждого по собственной тропе к единственной цели – смерти в одиночестве. Любовь – противовес этому ужасу, любовь – акт единения и сохранения. Как люди во время шторма держатся за руки, чтобы их не оторвало друг от друга и не смыло в море, так и соединение наших тел стало звеном в цепи, удерживающей нас от движения в пустоту»… – Любовь… – произнес Сефирот и усмехнулся как-то слишком горько. – Наверное, мне никогда не познать, что это… Близкие отношения… Близость… – У вас ведь есть друзья, – негромко сказал Клауд. – Разве вы не любите их? – Я чувствую к ним привязанность, – ответил Сефирот. – Но мне кажется, что это все равно не то. Я никогда не был так близок с другим человеком, как это описывают в книгах… И кажется, никогда и не буду. – Он внезапно хрипло рассмеялся. – Знаете, я иногда чувствую себя, как персонаж этой книги. – Как… Чарли? – осторожно спросил Клауд. – Как Элджернон, – Сефирот улыбнулся, и эта улыбка показалась Клауду жуткой. – Белая мышь, бегущая по лабиринту. Подопытное животное. Помните, вы подарили мне цветы? «Цветы для Сефирота» – забавно, не правда ли? Звучит ничем не хуже, чем «Цветы для Элджернона». – Это совсем другое, – возразил Клауд. – Почему же? Меня всю жизнь кормили и поили, чтобы я бегал по своему «лабиринту», выполнял приказы и не задавал вопросов. Если вдруг случалось, что я начинал артачиться – меня били током. Фигурально выражаясь, хотя и не совсем. Чем же тогда я отличаюсь от лабораторной мыши? – Наверное, тем, что у вас все же есть выбор, – твердо произнес Клауд. – У мыши его нет. Сефирот внимательно посмотрел на него, а потом вдруг спросил: – А вы, Клауд? Вы чувствовали к кому-нибудь настолько сильную привязанность, чтобы назвать ее… любовью? Клауд смотрел на него во все глаза, нервно облизав вмиг пересохшие губы. Сефирот не сводил с него пристального и испытующего взгляда, ожидая ответа. Клауд не смог выдержать его взгляд и опустил глаза, мгновенно заливаясь краской и ненавидя себя за это. За свою стеснительность, за свою слабость и ничтожность в сравнении с великолепным совершенным человеком, стоящим напротив. – Я… – начал он и запнулся. В горле пересохло еще сильнее, и слова отказывались выходить наружу. – Вы всегда так смущаетесь в моем присутствии, – тихо и как-то вкрадчиво произнес Сефирот. – Я заметил, что с другими людьми вы более раскованы, а при мне постоянно краснеете. Вы… боитесь меня? Клауд глубоко вздохнул. Воздух судорожно вырвался из легких, кончики пальцев похолодели, а ладони покрылись липким потом. Голова шла кругом, а сердце грохотало в ушах. Клауду казалось, что он сейчас потеряет сознание. – Я не боюсь вас, сэр… Сефирот, – наконец выговорил он непослушными губами. Казалось, что голос раздается откуда-то со стороны. – Просто я… – Богиня, неужели он сейчас это скажет? Быть того не может, он не посмеет. Хотя с другой стороны – если не сейчас, то когда? Вряд ли потом им представится возможность побыть наедине. Книга почти подошла к концу, у них больше нет причины проводить вместе время, да и в глубине души шевелилось смутное предчувствие, что после этой поездки все изменится. Не только между ними, но и в более масштабном смысле. От этого предчувствия кожа на спине покрывалась мурашками, а сердце замирало от страха. Если не сейчас, то, возможно, уже никогда. – Я… – повторил он, вскидывая глаза на Сефирота, чувствуя, что сейчас самым позорным образом грохнется в обморок, но все же скажет, скажет… – Уже поздно, – вдруг сказал Сефирот, отворачиваясь. У Клауда екнуло сердце – неужели он не успел? – Мне нужно еще немного поработать, а вы поднимайтесь наверх. Поужинайте и ложитесь спать. Дочитаем книгу в другой раз. Клауд встал, двигаясь, как под гипнозом. Положил книгу на стол, заложив место, на котором остановился, пестрым пером неизвестной птицы. Выходя, обернулся, бросив на нее взгляд – почему-то ему показалось, что другого раза уже не будет.****
Клауд проснулся среди ночи от очередного кошмара. Резко сел в постели, моргая, пытаясь сообразить, где находится. Из серой мглы на него надвигалась огромная черная тень, и Клауду понадобилось несколько секунд, чтобы понять – это колышется от ветра длинная портьера, закрывающая окно в особняке. Он был в Нибельхайме, в старой штаб-квартире «Шинра». С Сефиротом. Клауд глубоко вздохнул, пытаясь вспомнить, что же ему приснилось, но в сознании всплывали лишь какие-то обрывочные образы, не складывавшиеся в цельную картинку. Он тряхнул головой и посмотрел на часы в телефоне – три часа ночи. Он снова не выспался. Он скорее почувствовал, чем услышал какой-то звук. Шум, доносящийся будто бы снизу. Клауд вскочил с постели и приоткрыл потайную дверь, ведущую в подземную лабораторию и библиотеку. Он не ошибся – шум раздавался именно оттуда. Клауд быстро спустился по лестнице, прошел через каменный коридор и толкнул дверь, соединяющую его с лабораторией. Его встретил царящий там хаос – стеллажи с оборудованием были опрокинуты, на полу валялись осколки стеклянных пробирок и колб. Нетронутыми оказались лишь две гигантские колбы высотой в человеческий рост. Клауд прошел по узкому проходу в библиотеку – идти пришлось прямо по книгам, полностью устилавшим пол: практически все полки опустели, а их содержимое валялось на полу. То же самое творилось и в библиотеке. Старое кресло было отброшено в сторону и теперь подпирало спинкой один из стеллажей. Казалось, здесь прошел ураган. Сефирот стоял за столом, опустив голову и вцепившись в волосы руками. Появления Клауда он, похоже, не заметил. Он что-то бормотал себе под нос, периодически повышая голос до громкого шепота. Клауду удалось разобрать слова: – Я не могу… не могу… не заставляй меня. Верю тебе, но верю и ему… Я понимаю, но… Не могу уничтожить, пожалуйста, не заставляй… Не могу причинить боль… Не могу понять, почему… Не хочу быть монстром… – Сэр, с вами все в порядке? – громко спросил Клауд, внезапно пожалев, что не взял с собой меч. Странно, что такая мысль вообще пришла ему в голову, он бы ни при каких обстоятельствах не сражался бы с Сефиротом, и не только потому, что понимал бессмысленность этого поступка. Сефирот вскинул на него глаза. Его обычно узкие, как у кошки, зрачки сейчас были расширены. Клауду вновь показалось, что Сефирот не узнает его. Он нерешительно шагнул вперед. – Что с вами? – снова спросил он. – С кем вы говорите? – Не важно, – резко отозвался Сефирот. – Простите, если разбудил. – Сэр, с вами что-то происходит, – Клауд все же решился сказать это. – Мне не нравится это место. Мы починили реактор, давайте уедем отсюда. – Нет, пока еще не время, – так же резко ответил Сефирот, опустив голову и лихорадочно перекладывая книги на столе. – Дайте мне еще несколько дней. Мне нужно… – Он запнулся, взяв очередную книгу, и вдруг отдернул руку, будто она обожгла его. Отбросил книгу в сторону, и та упала под ноги Клауду. Тот почти без удивления отметил, что это – «Цветы для Элджернона», книга, которую он подарил Сефироту. – С кем вы разговаривали? – чуть мягче спросил Клауд, делая еще один шаг по направлению к нему. Сефирот вдруг резко поднял голову. – Не приближайтесь! – предупреждающе выкрикнул он. – Почему? – Не знаю… Не могу объяснить… Просто уходите отсюда. – Я не уйду, пока вы не ответите, – настаивал Клауд. – Я приказываю вам уйти. – Глаза Сефирота сверкнули зловещим огнем. – Не заставляйте меня разочаровываться в вас и считать таким же предателем, как и всех остальных. – Предателем? – изумленно переспросил Клауд. – Я вас не предавал. – Вы все, все люди предали меня и мать, – сказал Сефирот. – Вы забыли о жертве, которую принесли Цетра, чтобы спасти планету. Вы отобрали у них Землю Обетованную. Но я… и Мать, мы вместе восстановим эту несправедливость. – Мать? Вы имеете в виду то, что находится за той дверью в реакторе? Вы думаете, там – ваша Мать? – Клауд не мог поверить, что Сефирот действительно считает всю эту чушь правдой. – Я не знаю, но собираюсь проверить в ближайшем будущем. Она говорила со мной… Не знаю, как, но, возможно, это потому что мы – последние из Цетра… Знаете, один человек однажды спросил меня, за что я сражаюсь, и я не смог ответить на этот вопрос. Я и сейчас не знаю ответа, но, возможно, Мать поможет мне найти причину. Да, думаю, она сможет. – Может, вы сражались, чтобы помочь? Помочь людям, не таким совершенным, как вы? Например, мне… Вы ведь спасли мне жизнь тогда, в тренировочной комнате. И я знаю, что, сражаясь, вы спасали жизни многих людей… – Но многих и убивал, – перебил его Сефирот. – Впрочем, все это больше не имеет значения. – А что тогда имеет? Сказки про Древних? – Клауд пнул ногой один из фолиантов, лежащих на полу. – Даже если то, что заперто в реакторе, и имеет какое-то отношение к вашему рождению, то это не значит, что оно говорит правду. Оно меняет вас. Вы больше не похожи на того Сефирота, которого я знал. Сефирот прищурился, пристально глядя на него. – А с чего вы вообще взяли, что знали меня? Клауд судорожно сглотнул, проглатывая тугой комок, застрявший в горле. – Мне хочется думать, что я хотя бы немного знаю вас. Мы ведь провели столько времени вместе… Вы говорили, что это что-то значит и для вас, но теперь мне кажется, что вы мне лгали. – Я не лгал. – Сефирот быстро обвел взглядом комнату, нахмурился и прижал руку ко лбу, словно у него внезапно разболелась голова. – Я не могу понять… – Давайте уедем отсюда, сейчас же, пожалуйста, – Клауд снова попытался приблизиться к нему, но вдруг что-то сверкнуло в воздухе, и в его грудь уперлось острое лезвие вмиг появившейся из ниоткуда Масамунэ. – Клауд, мне кажется, что сейчас вам все же лучше уйти, – мягко, но с металлическими нотками в голосе произнес Сефирот. – Не стоит вмешиваться в то, что вас не касается. – Я уже говорил вам, что меня касается все, что касается вас, – твердо произнес Клауд, глядя на Сефирота вдоль длинного лезвия нодати, теперь разделяющего их. Он и сам не знал, откуда вдруг в нем взялась эта смелость, хотя прекрасно понимал, что стоит сделать лишь одно неверное движение, и его голова покатится под ноги Сефироту, как голова дракона некогда скатилась под ноги ему самому. «Ну и пусть», – пролетела в голове шальная мысль, и Клауд сам ужаснулся ее правильности. – Вы понимаете, что не остановите меня, как бы ни старались? – спросил Сефирот, склоняя голову набок и слегка поворачивая лезвие нодати. Клауд почувствовал, как острый конец прорвал тонкую ткань форменной безрукавки, и как теплая кровь заструилась по груди. Он не хотел смотреть вниз, потому что знал, что тогда точно потеряет сознание – вида своей крови он не выносил. Впервые в жизни Клауд пожалел, что решился пойти в Солджеры. – Я и не пытаюсь вас остановить, – глубоко вздохнув, сказал он. – Я просто хотел сказать… Вы сегодня спросили меня кое о чем, а я так и не ответил. Мне бы хотелось сделать это сейчас. – Это уже не имеет значения, – Сефирот резко тряхнул головой. – Что бы вы ни сказали, и что бы ни сделали, вы не сможете отговорить меня встретиться с матерью. – Может, для вас это и не имеет значения, но я все равно хочу, чтобы вы знали. Вы спрашивали, чувствовал ли я к кому-нибудь такую сильную привязанность, чтобы назвать ее любовью. Да, чувствовал и чувствую сейчас. – Меня это не интересует, – ледяным тоном произнес Сефирот. – Это вы. Я чувствую ее к вам. Я… – Клауд шагнул вперед, морщась от боли, когда лезвие нодати, словно скальпелем, прорезало кожу и мышцы. Пройденный курс анатомии подсказывал, что еще одного шага будет достаточно, чтобы лезвие меча пронзило сердце. Но сейчас это действительно не имело значения. – Я люблю вас. В тот же миг раздался глухой стук – Сефирот выронил нодати на пол. Он смотрел на Клауда во все глаза, будто видел его впервые. Клауд тоже посмотрел на себя, и к горлу тут же подкатила тошнота, а голова закружилась – вся его голубая безрукавка была насквозь пропитана кровью и изменила цвет на фиолетовый. «Словно меня перевели во второй класс», – подумал Клауд, понимая, что скоро потеряет сознание, но все равно найдя в себе силы усмехнуться этому нелепому сравнению. Сефирот медленно вышел из-за стола, подошел к Клауду и опустился перед ним на колени, обняв за талию и уткнувшись лицом в его окровавленную грудь. – Простите меня, – прошептал он. – Я действительно не знаю, что со мной происходит. Но теперь я точно знаю одно – никогда, ни при каких обстоятельствах я больше не причиню вам боль. – Я вам верю, – ответил Клауд, легко касаясь волос на его затылке и практически в тот же миг теряя сознание.****
Первое, что он увидел, когда очнулся, была картина на стене: девочка, сидящая на стуле. Картина казалась смутно знакомой, но Клауд никак не мог вспомнить, где видел ее раньше. В голову будто бы напихали сахарной ваты, и она медленно таяла там с легким шипением. Клауд снова прикрыл глаза и вдруг разом вспомнил все: Нибельхайм, особняк и сумасшествие Сефирота. Он резко приподнялся, намереваясь встать, и чьи-то сильные руки, бережно, но настойчиво взяли его за плечи, укладывая обратно. – Вам нужно отдохнуть, вы потеряли много крови, – в знакомом голосе слышались виноватые нотки. Клауд повернул голову и встретился взглядом с Сефиротом. Только тогда до него наконец дошло, что они находятся в гостиничном номере, который для них оплатила корпорация. Сефирот сидел на соседней кровати и выглядел так, словно за несколько часов вновь прошел всю Вутайскую войну. Но из его глаз исчезло то странное и сумасшедшее выражение, что так пугало Клауда совсем недавно. Сейчас Сефирот казался прежним. Больным, уставшим, но таким же, как всегда. – Я не стал сообщать вашей матери о произошедшем… инциденте, – Сефирот отвел глаза. – Повязку наложил сам. Не волнуйтесь, я умею, пришлось научиться во время войны. Клауд посмотрел на себя и густо покраснел. Сефирот снял с него форму, обнаженную грудь пересекала белая полоса бинтов, нижняя часть тела была укрыта одеялом. Клауд подцепил пальцами его край и натянул чуть ли не до подбородка, радуясь, что хотя бы белье осталось на нем, и жутко смущаясь, что Сефироту пришлось раздевать его. – Вот, выпейте это, – Сефирот протянул ему флакончик с зельем. – Рану оно не залечит, но хотя бы уменьшит боль. Как только он сказал об этом, Клауд действительно почувствовал ноющую тупую боль в груди. Он попытался вдохнуть и закашлялся. Сефирот смотрел на него со смесью вины и сострадания. Клауд отвернулся и кое-как сумел проглотить зелье, а потом вновь бессильно опустился на подушку. Скорее всего, это было экстра-зелье из личных запасов Сефирота, потому что боль практически мгновенно улеглась, и дышать стало легче. – Простите меня, – тихо произнес Сефирот. – Наверное, я окончательно свихнулся, если посмел сделать такое с вами. Клауд вновь перевел на него смущенный взгляд. – Не нужно извиняться. В конце концов, я сам напросился. Сефирот горько усмехнулся. – Я бы сказал, что вы совершили самый глупый и безрассудный поступок, который я видел в своей жизни, если бы он не оказался таким своевременным. – Вы больше не думаете о том, чтобы встретиться… с ней? – с опаской спросил Клауд, боясь вновь заметить маниакальный блеск в глазах Сефирота. – Я бы солгал вам, если бы сказал, что не думаю об этом, а я не хочу вам лгать, – тяжело вздохнув, ответил Сефирот. – Меня тянет в тот реактор, как магнитом, но пока я рядом с вами, то могу бороться с этим притяжением. Даже не знаю, как вы это делаете. Не поделитесь секретом? Клауд хотел пожать плечами, но боль вернулась снова. – Никакого секрета нет, – сказал он. – Я просто сделал то, что должен был сделать. Что считал правильным и нужным, – он снова покраснел. – Я мог вас убить, – признался Сефирот. – Мне нелегко об этом говорить, но я был чертовски близок тому, чтобы сделать это. – Я знаю, – Клауд легко улыбнулся. – И вы совсем не боялись? – Наверное, у меня просто не было времени, чтобы испугаться, – Клауд улыбнулся чуть шире. – Спасибо вам, – Сефирот протянул руку и сжал ладонь Клауда, лежащую на одеяле. – Не знаю почему, но у меня такое чувство, что сегодня вы спасли мне жизнь. Теперь мы квиты. Вы больше ничего мне не должны. – Не скажу, что я так уж этому рад, – еле слышно произнес Клауд. – Но я кое-что по-прежнему должен вам, – вдруг сказал Сефирот, потянувшись к прикроватной тумбочке. Клауд повернул голову и увидел в его руках всю ту же книгу – «Цветы для Элджернона». На обложке виднелись розовые пятна. Клауд понял, что это его собственная кровь, и поспешно отвел взгляд. Сефирот бережно открыл книгу практически на последних страницах. – Вы должны узнать, чем все закончится, – сказал он и начал читать. Клауд слушал его спокойный уверенный голос, чувствуя, как медленно погружается в дремоту, и пытаясь бороться с ней – он действительно хотел узнать, как закончится история Чарли. Время остановилось, а пространство вокруг них перестало существовать – на самом деле было не важно, где они находятся: в виртуальной реальности тренировочной комнаты, в старом особняке или в гостиничном номере отеля в Нибельхайме. Сейчас они оба находились в квартире Чарли и слышали, как он прощается с Алисой, своей единственной любовью, и в пекарне, куда он вновь пошел работать, когда перестал быть умным, и в классе Алисы, куда Чарли вновь пришел, когда забыл, что больше там не учится. Сефирот читал живо, с интонацией, очень верно подмечая все орфографические ошибки, которые допускал главный герой. Было странно и необычно слышать безграмотную речь Чарли Гордона из его уст, но в то же время это очаровывало и заставляло вспомнить о том, как все начиналось. Почувствовать себя как дома. – «…Очень легко иметь друзей если раз ришаешь смияца над собой. Там где я буду жыть у меня будет много друзей. P.S. Пожалуста если сможите положыте на могилку цветы для Элджернона. На заднем дворе». Клауд медленно погружался в сон. Тревога ушла, впервые за несколько дней он чувствовал себя в полной безопасности, как и всегда, когда Сефирот находился рядом.