Грани равновесия

На прием к Дарриену, повинуясь призыву, Зельдхилл явился в состоянии духа, плавно переходящего от плохого к отвратному. Князь долго рассматривал своего карманного мага, словно пытаясь прочитать старую, затертую книгу. Покачивал ногой, морщил щеку. Зельдхилл кисло молчал. — Флайборн хочет учиться магии. — Это тот ши-саа с оттопыренными рогами, что досаждает мне уже который раз? Похвальное желание, — ответил Зельдхилл, когда молчание затянулось. — Ты не думал, что ши-саа все же не вечны? Надо кому-то передать свои знания. Зельдхилл рассматривал потолок, поросший актиниями, очень надеясь, что это не было похоже на закатывание глаз. — У тебя слишком много времени может занять охрана меня лично. А еще — моего сына. Зельдхилл повел головой, ощущая удавку клятвы как никогда сильно. — Это моя первейшая обязанность, мой князь. Неужели вы хотите тратить мое время… Это было зря. Расслабился Зельдхилл после посещения столицы, ой как расслабился — после общения с теми, кого мог называть приятными для себя ши-саа. — Как распоряжаться твоим временем — решать мне! — рявкнул сын Дуана. Они были одни, значит, князю можно было не улыбаться мило и не держать лицо. — Разумеется, мой князь. Что пожелаете? — У Флайборна есть магический дар. … и еще очень показательное имя, чуть не добавил Зельдхилл. — Он еще совсем ребенок. Меня боятся дети и животные. До колик, — тихо произнес он. — Это плохо, Зельдхилл, плохо, у меня могут в скором времени появиться и внуки, как же ты будешь выкручиваться, мой бедный старый маг? — Дарриен сделал очень сочувствующее лицо. Зельдхиллу снова захотелось изучить потолок, возможно, исследовать его до мельчайшего скола и описать в отдельной книге, только не длить глупую беседу и не рассматривать предсказуемые, но оттого не более радостные перспективы. — Смею вас уверить, уважаемый князь, присутствие мага в жизни особенно юных княжичей на первых порах обязательно лишь в вопросах восстановления здоровья, так что мое вмешательство, горячо надеюсь, будет точечным и необязательным. Ведь ваш внук родится здоровым, — успел досказать до того, как Дарриен прервет. — Да и вряд ли, при подобной наследственности, при подобающей охране наследника может быть иначе, согласитесь? — Всегда не любил в тебе эту черту, — теперь Дарриен смотрел так, будто выбирал, какую часть неудачной скульптуры отколоть, чтобы общий вид не так раздражал. — Запрыгнуть выше головы и увести разговор куда-то не туда. Ты берешь Флайборна в ученики, мой тебе княжеский приказ! Изволь исполнять! Ничего необычного в разгневанном Дарриене не было, но на Зельдхилла снова опустилась тоска: насколько все-таки нелепая ему досталась привязка. Нелепая и привыкшая к Зельдхиллу, как к очень громоздкому, тяжелому и древнему оружию, которое надо хорошенько лупить по бокам, чтобы оно соизволило хоть чихнуть в нужном направлении, не то что запустить гарпун. Правда, с другой стороны, ему, Зельдхиллу, следовало бы прыгать до того же самого потолка и бурно радоваться, что Дарриен не счел нужным вникать в более тонкие настройки работы с «древним оружием», иначе отвертеться от него было бы куда сложнее. К примеру, все эти разговоры о том, что Нис не истинный фомор, и что настало время править князьям Теплого моря… открыто использовать Зельдхилла против рода Балоров было возможно, но, по счастью, Дарриену это в голову не приходило. — Как скажете, уважаемый князь, — Зельдхилл поклонился глубоко, медленно выдыхая и прикрывая глаза. — Учить, так учить, ваша воля. — Вот именно! Моя, — голос Дарриена стал отвратительно ласковым. — И если твой новоиспеченный ученик сбежит в первые же дни, ты сильно расстроишь меня, Зельдхилл! И виноваты в этом будут оба. — Обязательно учту, — склонился еще глубже. Вариант зараз вымотать Флайборну все нервы отпадал. — Иди, выполняй приказ и не досаждай мне по пустякам, слышал?! — донеслось уже в спину. — Отчетливо, разборчиво и внятно, — Зельдхилл пробурчал про себя, сердито разгладил перевесившийся кушак. — Еще один лоботряс на мою многострадальную го… — Попутной вам волны, господин маг! — жизнерадостный вопль юного фомора с развесистыми рогами, который ждал теперь подле покоев князя, ввинтился прямо в ухо. — И вам того же, дитя, — как Зельдхилл ни старался, слова именно цедились. А набежавшая на Флайборна волна резко стала попутной, накатила, обхватила и унесла. — Желаю легкой дороги. Единственное, чего Зельдхилл не учел в своем пожелании, являлось очень важным элементом: целью, куда стремился попасть молодчик-ученик, была как раз его, Зельдхилла, лаборатория. Поэтому по возвращении в свою вотчину, мага опять оглушил настойчивый вопль прямо в ухо: — Как здорово вы придумали! Я только не понял, зачем было разделяться, мы же шли одной дорогой? — Затем, что ваше появление в моей жизни несколько спонтанно, а сюрпризы я не люблю и предпочитаю многократную проверку там, где проверять в принципе не принято. — Вы говорите, будто мой батюшка, он водомер! — Какое счастье, — так и тянуло всплеснуть руками. — Теперь я точно достоин вашего доверия. Однако, если вы внезапно передумаете, будто достоин, потренируйтесь выходить из моего дома половчее, чтобы потом ничего чинить не пришлось. — А я не заметил, чтобы что-то сломалось! — с энтузиазмом безголовой личинки продожил магеныш. Черный, как с отвращением заметил Зельдхилл. — Я поражаюсь вашим выводам, — кисло заметил он. — Да, правда? — Разумеется, мой ученик. Думаю, надо попросить вас приготовить для начала что-нибудь особое, мозги, например. — Почему именно мозги? — Флайборн заинтересоввлся не на шутку, подался вперед. — Боюсь, что ваши подобного напряжения могут не выдержать. Сделать такие выводы! Вы не заметили, чтобы что-нибудь сломалось, — продолжал плеваться ядом Зельдхилл. — Боюсь, даже наш великий царь, Балор Второй, не сможет их оспорить. — А он захочет? — вылупил глазки магеныш. — А вы как думаете? — отодвинул его Зельдхилл и вошел в свои покои. Обернулся, посмотрел в несчастные глаза и добавил: — Давайте вы все же подумаете, нужно ли вам обучаться именно у меня. И почему — именно у меня. Сроки, по счастью, наш светлейший князь не обозначил. Одним столетием раньше, одним столетием позже. Приходите, когда надумаете… Захлопнул дверь и обрадовался своему гениальному решению. Так, может быть, перспектива ученика отпадет сама. К чему Зельдхилл оказался не готов, так это к регулярным встречам с Флайборном на собственном пороге. Наивный планктон взялся утверждать, что желает учиться только у Зельдхилла, а подкрепил свои слова и вовсе странным аргументом. — Да с чего вы взяли, юноша, как вы решили, что именно я — лучший? — сдерживаться и не срываться на крик было сложно. Зельдхилл в шестнадцатый раз обнаружил мажонка под собственной дверью. — Я точно знаю, — нимало не смущенный холодным приемом в шестнадцатый раз, этот лоботряс заулыбался. — Это несколько лет назад было, но я хорошо помню, я еще маленький был, вот, но уже решил, что буду магом только! Оценивший перспективу долгой истории из прошлого, Зельдхилл обреченно распахнул дверь перед прилипчивым гостем. В конце концов, выслушивать пространные объяснения никому не интересных обстоятельств столетней давности лучше не на пронизывающих до костей течениях, а дома, возле стены с теплыми камнями, желательно еще с кружечкой кэ-тана. — О подобном, юноша, не беседуют в коридорах или на улицах, заходите, да обувь отряхните, ради всего, что вам дорого. Собеседник подозрительно довольно заскочил в дверь, едва она приоткрылась, и Зельдхилл запоздало понял, что проклятый мажонок именно того и ждал! Пока Зельдхилл заявится домой слишком усталым для споров. С другой стороны, за это можно было слегка юношу поуважать. Примерно в течение пяти минут, которые Зельдхилл мысленно отвел Флайборну на рассказ и нахождение в его, Зельдхилла, доме. — Итак, я вас слушаю. Напоминаю, причина должна быть веской, — скорее всего, и это увещевание пропало втуне, но Зельдхилл тоже умел быть настойчивым. — Да вы сядьте сначала, а то ведь я долго говорить буду, вот, — мажонок старательно отряхнул сапоги, сразу распознав нужную губку в прихожей, а потом еще разулся. Зельдхилл восхитился одновременно нахальством и приспособленчеством юного планктоноголового: что Зельдхилл его видеть не рад — за шестнадцать раз не дошло, а что вести себя дома следует аккуратно — с полувздоха подхватил. — Я-то сяду, не беспокойтесь, о себе позаботиться не забуду, — пока он стягивал тяжелый кафтан и вешал его на крючок, мажонок уже отыскал гостиную и сдвинул там кресла. — Да не тяните время, ознакомьте меня со своей загадочной историей, я уверен, неубедительной, и отчаливайте дальше, темнеет зимой быстро, акулы еще какие-нибудь дикие по пути попадутся… На моей совести достаточно смертей. Привычные слова, призванные оттолкнуть опять, на сей раз удачно, похоже, не произвели никакого эффекта: мажонок закивал и нетерпеливо заерзал на своем кресле. Зельдхилл едва сдержался, чтобы не застонать, когда усаживался. Во-первых, сидячая поза обещала отдых. Во-вторых, за напитком идти не хотелось, а выпить мечталось. В-третьих, слушать неинтересную историю из прошлого несимпатичного мажонка было чрезвычайно пустым и нелепым времяпрепровождением в перспективе. И в-четвертых, отвертеться от него не представлялось возможным. — А давайте я вам кэ-тан заварю, а? Я умею, вот, я лучше всех в семье его завариваю! Вы точно не пожалеете, — мажонок буквально искрился энергией, ёрзал и порывался то ли встать, то ли пересесть. Зельдхилл мимолетно позавидовал запасу юношеских сил: самому магу шевелиться вообще не хотелось. Впрочем, Флайборн и не тратил весь день на очередное развлечение Дарриена. — Давайте, юноша, вы осчастливите меня своей историей, а потом пойдете заваривать кэ-тан кому другому? Я вас слушаю. — Но вы же устали! Нет-нет, погодите, я быстро, быстро, вот, засекайте время, я быстрее, чем за пять минут смогу и вкусно! — ёрзанье логично завершилось порывистым вскакиванием. Отговаривать улетучившегося гостя было поздно. Кричать ему вслед Зельдхилл бы не стал, просто потому, что кричал очень редко. А в прочих случаях не был бы услышан. — Хорошо, пять минут ровно, — произнес для порядка, просто чтобы хоть номинально остаться главным в собственном доме. — Имейте в виду, юноша, чувствую время я прекрасно. Как ни странно, Флайборн услышал. — Сейчас-сейчас! Я сейчас! Вы же устали, отдохните пока с дороги! — залетел в комнату и подвинул пуфик чуть не прямо в колени Зельдхилла. — И ноги повытяните, так легче, так лучше, я знаю, у нас бабушка всегда так сидит, вот! И снова унесся заниматься кэ-таном. Зельдхилл задумчиво оценил свое сходство с неизвестной бабушкой, но пришел к выводу, что тут незнание к лучшему. Если та бабушка уж совсем развалина, пришлось бы обижаться, а это тоже требует душевных сил, которых у мага на сей момент в принципе не наблюдалось. — Да вы сядьте поудобнее, сядьте! — безумный планктон схватил его за щиколотки и сам поднял ноги на пуф. — А у вас есть покрывало? Или плед? Вот, я знал, даже у вас есть! Зельдхилл думал уточнить, что именно означала фраза «даже у вас», но решил оставить и этот вопрос неосвещенным. Сиделось теперь тепло и удобно, усталые ноги приятно гудели, мягкий плед настраивал на мирный лад и безотказно грел, что вкупе с эффектом от теплых камней согревало уютно и со всех сторон. Пытаясь сохранить ясное сознание и не уснуть прямо на месте, Зельдхилл принялся отсчитывать время и одновременно решать про себя — отчего он позволяет доставучему юноше так лихо распоряжаться в собственном доме. На исходе пятой минуты в комнату вернулся запыхавшийся планктончик, принося поднос с горячим кэ-таном и одновременно ответ. Флайборн прямо лучился желанием добра в сторону конкретной персоны, которой выступал, что было неожиданно, сам Зельдхилл. — Вот, вот, держите, только осторожно, он горячий! — сам чуть не обжегся, когда разворачивал кружку ручкой к Зельдхиллу. — Попробуйте, попробуйте! Вкусно? И весь навис, заслоняя Зельдхилла от света. Спать сразу захотелось в разы сильнее. — Отойдите, то есть сядьте, я все-таки надеялся с вами побеседовать, — маг попытался быть строгим, отхлебнул напитка, чтобы взбодриться. — Действительно, вкусно, благодарю, юноша, комплименты вам в семье рассыпали не зря. Итак? — Ой, да, я и забыл, то есть сейчас, вот, — неловко отложил поднос, примостился на самый краешек кресла напротив, нервно пряча руки. — Я же про то, что вы самый лучший маг, да. — Докажите, ради светлого Луга, ваше самонадеянное утверждение или хоть попробуйте доказать, — Зельдхиллу стало интересно. — Что заставляет вас так говорить? — Ничего не заставляет, то есть, ну, вот, я не про это, я про то, что вы самый лучший, потому что я сразу это понял! — начинать рассказ Флайборну отчего-то удавалось плохо. — Давайте уточним, юноша, сколько вам было тогда лет? Я должен понять, мне бороться с младенческим убеждением, детскими сказками, отроческими мечтами или юношескими предрассудками. — Это не так давно было, лет пятнадцать тому, наверное, мне еще десяти не исполнилось, но я очень хотел стать магом, вот, — Флайборн скромно улыбнулся. — Я тогда думал, что для этого лучше всего, если подойти к колодцу магии, особенно во время праздника, ну, и задумал такое, наша семья же не из последних, а князь еще часто брал отца с нами всеми в столицу на праздник, вот. Подобное начало ни о чем Зельдхиллу не сказало, мало ли в его жизни было праздников освящения воды? Мельтешение ши-саа, бен-варра или селки вокруг запоминать ему точно было лишним, поэтому Зельдхилл и не запоминал. Однако, умудрился где-то впечатлить мальчика. Маг попенял себе, но кивнул почти бодро, ожидая продолжения. — Полагаю, вам почти удалось задуманное? Но вы не представляли, что оно может быть опасно. — Конечно, я же совсем, ну то есть, вот, да, — опустил голову. — Маленький я был, вот, поэтому сразу, как мы в составе свиты приблизились к колодцу, стал протискиваться к первым рядам. Взрослым было не до меня, да и маленький же, протиснулся и забыли, вот. Многообещающее начало все еще ни о чем Зельдхиллу не говорило, но он нахмурился, делая вид, что вспоминает. — А вы, как всегда, впереди стояли, вы же маг, да еще какой, самый лучший! — глаза Флайборна опасно загорелись восхищением, Зельдхилл подавился. Юноша тут же вскочил, даром что сидел опять на краю, захлопал по спине со всей страстью раскаивающейся молодости. Зельдхилл, едва смог, поднял руки, в немой просьбе остановиться. — Я понял, юноша, пожалуйста, расскажите, что было дальше, как вы это помните, — Зельдхилл поморщился, глотнул еще кэ-тана. — Я стоял впереди, как обычно, хорошо, а потом? — А потом я обошел нескольких других магов, а вас не смог, — Флайборн залился краской до корней рогов, ярко синея. — То есть, я шел просто дальше, хотел подойти совсем близко к царю, но тут вы меня за плечо схватили, прямо рука как камень опустилась, я дальше идти не смог! — Как из этого следует, что я самый лучший маг? — Зельдхилл все еще терялся в догадках. — Это даже не волшебство, юноша, вы были ребенком, рука любого взрослого показалась бы вам тяжелой и пригвождающей к месту. — А это из другого следует, не обижайтесь, — и еще посинел, опуская глаза стыдливо. — Кто-то с вами рядом, над моей головой, сказал такой, вот, мол «Ну сгинул бы малёк, кто их считает, может его стихия позвала, Зельдхилл, зачем остановил?» Флайборн передразнил кого-то басом, но басовитых магов было в Океании много, это тоже не стало зацепкой для памяти Зельдхилла. — Это все еще ничего не доказывает, — за себя стало неловко, сколько лет на свете живет, а не вмешиваться не научился. — Ничего особенного, юноша, не я, так кто другой бы вас остановил… — А вот и нет! — Флайборн азартно вскинулся. — Вы тогда ему сказали, что умирать зазря и малькам обидно, а в колодце магии — любому мучительно! А потом тот маг спросил, чей я, чтобы родителям неприятности устроить, а вы сказали, что раз меня поймали, то я пока ваш, и пусть тот дядька попробует вам неприятности устроить! Зельдхилл мысленно проклял свой длинный язык, но ситуацию напрочь не помнил все одно. — Это единственное доказательство? — надежда избавиться от юноши таяла и сдувалась просто на глазах. — Нет! Вот вы потом меня еще не отпустили, я даже с царем рядом, благодаря вам постоял, вы ему сказали, что молодые маги так рвутся к магии, что даже в церемонии хотят участвовать, а он меня по голове похлопал! — Флайборн лучился восторгом во все стороны, как особое подводное солнце. — И потом вы меня с рук на руки папе отдали, а до того я с вами полдня шатался и все грузики на кушаке пересчитать успел, но было интересно и не страшно! На полминуты в комнате повисло молчание. Флайборн переводил дыхание и то синел, то бледнел; а Зельдхилл осознавал глубину пропасти в которую ухнул самостоятельно и без всяких проклятий в спину. — Вы меня теперь выгоните? — голос, нарушивший тишину, звучал надтреснуто и отчаянно. — Я очень хочу у вас учиться, пожалуйста, можно, можно, а? Мне и князь сказал, что если вы меня возьмете, то можно. Он, правда, смеялся так, непонятно как-то, но разрешил! Перед глазами Зельдхилла возникла картина, как его натравливают на Флайборна под тем предлогом, что раз ему не нужен такой ученик, Дарриену такой подданный тоже не нужен. Вышло красочно, кроваво и быстро. Тяжкий вздох вырвался сам собой: виновен в сложившейся ситуации был только он, Зельдхилл, больше никто. — Теперь, юноша, я вас не выгоню, засиделись мы с вами, уже поздно, дикая часть природы Океании вышла поживиться, один вы не дойдете, а составить вам компанию я не в состоянии, — Зельдхилл глотнул кэ-тан, успокаиваясь. — К тому же, я нарушил равновесие вашей судьбы, мне за это и расплачиваться, так что учеником вы станете. Однако, уверен, вскорости перемените обо мне свое мнение. Поэтому, поклянитесь, что как только я перестану быть для вас самым лучшим магом, вы меня покинете. — Клянусь! — Флайборн выпалил с таким энтузиазмом, что Зельдхилл мигом заподозрил подвох. Вероятно, усталость брала свое, и сложил формулу слов он как-то неправильно. — А еще клянитесь мне и клянитесь сейчас же, что вы останетесь свободным магом на протяжении всей своей жизни, посвященной равновесию в Океании! — Клянусь! — еще более радостно выпалил Флайборн. — А еще я, ну, попросил у старых богов стать настоящим магом, вот! Зельдхилла пробила дрожь. Уберег ли он ученика от собственной судьбы, непонятно. — Однажды один юный маг, еще моложе вас, попросил у судьбы стать великим магом… — он замолчал, прикрыв глаза. — И что, ну? — сразу поинтересовался Флайборн. — Получилось? — Получилось, только цена оказалась непомерна, — Зельдхилл хмыкнул, решив перевести разговор с собственной печальной судьбы. — А один неразумный князь пожелал получить артефакт всевластия. — Получил? — Юноша, вы задаете неожиданно одинаковые вопросы. Получил, — почти без злорадства ответил Зельдхилл. — Но вот беда, подобной силы артефакт выпивает душу, и владеть им князю выпало всего ничего. Но желание свое он исполнил… Маг немного погрелся в ощущениях исполненной мести, а затем поперхнулся, подумав, что о судьбе князя Дуана он доселе не говорил никому даже мельком, и перевел разговор, зная, что запоминается всегда последняя фраза: — Что имя ваше означает, вам, надеюсь, тоже известно? — Оно похоже на название смелой и глупой рыбешки, что сама лезет хищнику в пасть, — доложил Флайборн, забирая чашку из рук мага. — Но, как вы сами говорите, у всего есть две стороны. Еще его можно расшифровать, как крыло, летящее на свет. Спорить не хотелось, и Зельдхилл просто прикрыл глаза. Кроме подозрительно доброжелательного юноши, были проблемы посерьезнее. Дарриен делал то, что не делал Дуан, более умный и более расчетливый. Он определенно метил на трон богов, усидеть на котором ему было не под силу. И смести с этого трона при неудачном расположении фигур может не только князя, но и половину Океании. Может, и худшую половину, но все одно, это не к равновесию.