Hell to the Liars

— Купила новые сапоги? — Да, — отстранённо произносит Эмили; она неоправданно ожидала, что Билли не заметит или хотя не скажет об этом, чтобы ей не пришлось объясняться. — В тех было слишком... холодно. Билли продолжает стоять к ней спиной, выбивая из зажигалки искры, чтобы прикурить сигарету, зажатую у неё в губах. Она могла узнать, что Эмили поменяла обувь только по тому, как шаг той стал тише, когда она выходила на палубу. Эмили надеется, что на этом расспросы закончатся, потому что она даже думать не хочет, почему и из-за кого на самом деле ей пришлось искать новые сапоги. — Не представляю, что бы ты делала в макинтоше. — Очевидно, стояла бы где-нибудь в центре города как образец шедевра ледяной скульптуры, — отзывается Эмили, натягивая чёрные кожаные перчатки. На её руке появляется арбалет — миниатюрный, прицепленный к перчатке на внутренней стороне левого предплечья. Под влиянием научного прогресса арбалеты китобоев стали ещё меньше, чем несколько лет назад, и теперь выглядят точно украшение или замысловатый браслет, который ходит в моде у аристократов. Билли наконец прикуривает и, сделав затяжку, выдыхает сизым дымом в светло-голубое небо: — Удачи. Эмили скрывает нижнюю часть лица банданой и растворяется в угольно-чёрных клочках переноса. В следующий миг она оказывается на крыше в трёх домах от «Двух лебедей». Она планирует дождаться момента, когда Корво выйдет из трактира, остановить время, сразу же материализоваться рядом с ним и перерезать ему горло, или — если потребуется — притянуть к себе, чтобы вонзить лезвие по самую рукоятку в грудь. Затем она перенесётся на крышу и, восстановив немного сил, на корабль. Никто никогда не узнает, кто на самом деле убил убийцу императрицы. Во всех газетах будет напечатано о загадочном убийстве — заказчики останутся довольны, а Билли, посмотрев своими глазами на безжизненное окровавленное тело, доложит Дауду о том, что она всё это время была рядом. Как и договаривались. Эмили едва ли не перемещается до улицы, на которой располагается трактир, как вдруг замечает внизу знакомый силуэт. Она присматривается — им оказывается Корво, неспешно идущий по дороге. Эмили думает в тот же момент воспользоваться силами Чужого, но Корво, как назло, ныряет в толпу людей, в которой к нему будет сложно подобраться, даже остановив время. Она могла бы попытаться застрелить его из арбалета, если бы имела при себе простые болты, а не транквилизаторы. Эмили никогда не любила этот способ убийства: слишком высок шанс промаха — в таком случае приходилось выпускать несколько болтов, почти не целясь и надеясь на то, что жертва не успеет закричать до того, как упадёт в обморок от болевого шока или один из болтов попадёт в голову, прервав чужие мучения. Пистолет с разрывными пулями был действенным оружием, но таким же оглушительно громким, как человек с арбалетным болтом в ноге. Эмили предпочитала кинжалы и короткие мечи китобоев: в них был свой смертельный и древний как мир шарм, не затронутый достижениями прогресса. Её жертвы всегда умирали быстро и тихо, захлёбываясь ли собственной кровью или от остановки сердца, насаженного на остриё. Она не боялась запачкать руки и всегда находила эту смерть более гуманной, чем смерть от огня взорвавшейся капсулы ворвани — жуткой смеси из людских криков, запаха обожжённой плоти, горящих волос и тканей и боли такой силы, что она ощущалась у Эмили под кожей, как своя собственная. Дауд не терпит излишней жестокости в ситуациях, при которых она не требуется. Поэтому Эмили ждёт, когда Корво покинет многолюдное место, чтобы без зазрения совести напасть на него. Он не покидает забитых улиц даже спустя десять минут, но и не скрывается из поля зрения. Для Эмили это сродни изощрённой пытке. Корво оказывается на странной улице с разноцветными пятиэтажными домами: рябиново-красный, оранжевый, жёлтый, нежно-зелёный, синий, фиолетовый. Их тона не слишком яркие, но на фоне всех других обычных домов, что Эмили успела повидать в Яро — грязно-белые, светло-серые, серые и тёмно-серые, — они заметно выделяются своей живостью. В пространстве внутри этого пёстрого каменного контура разбит сад со скамейками, дорожками и клумбами, дарящими летом приют цветам, но сейчас полностью сокрытыми снегом. Он заходит в оранжевый дом, и Эмили приходится спуститься на брусчатку. Она перемещается вниз, в узкий переулок между домами, опускает бандану, чтобы не привлекать лишнего внимания, и выходит на дорогу. Снег больше не хрустит под сапогами — её поступь беззвучна, как у кошки. Ей хватает нескольких десятков шагов, чтобы дойти до оранжевого дома. Эмили тянет ручку двустворчатой двери на себя — и попадает в торговые ряды, полные людей и товара поутру. Ей не составляет труда найти его, разговаривающего с продавщицей, в дальнем углу помещения у стойки с разнообразным алкоголем. Эмили становится у ближайшего прилавка с рыбой и морепродуктами. Она видит, как на периферии зрения Корво поворачивает голову в её сторону, и сразу же делает вид, что увлечена выбором рыбы, лежащей перед ней в кубиках льда. На неё смотрят с десяток рыб: пятнистые и полосатые акулы, зубастые миноги, блестящие светлой чешуей лососи и форели; горсти крупных розовых креветок, которые окружают длинные тёмно-коричневые угри, похожие на змей; три чёрных краба с конечностями, укрытыми подобием меха — длинными перистыми щетинками. Она почти готова расспросить продавца об этих крабах, как Корво, — судя по движению губ и кивку головы, — попрощавшись с продавщицей, идёт вперёд, к выходу. Эмили следует за ним на расстоянии десяти шагов. Проходит семь минут, прежде чем они оказываются на площади с привезёнными с более южных районов Тивии деревьями — обычными и серо-голубыми елями и деревьями, полностью сбросившими листву, — и рядами скульптур. Корво на мгновение замирает у бронзовых памятников. Едва заметно усмехается уголком губ, будто вспомнил что-то хорошее, но печальное, и идёт дальше. Эмили заинтересовывается и, выждав, подходит к ним. Это серия скульптур с мальчиком, стоящим рядом с псом, и девочкой, которая читает книгу, — олицетворение Яро и Дануолла. Скульптуры тянутся в сторону: на первой мальчик вместе с псом заинтересованно наклоняют головы, а девочка отрывает взгляд от книги; на второй девочка отдаёт свою книгу мальчику; на третьей пёс даёт девочке лапу; на четвёртой дети стоят, улыбаясь и держась за руку, — мальчик сжимает книгу подмышкой, а ладонь девочки покоится на голове пса. На табличке у подножья говорится, что это подарок городу-побратиму Яро от Дануолла в честь двухсотой годовщины образования Островной империи. Подарок прошлой императрицы, Джессамины I Колдуин, сделанный в 1826 году. В глазах Эмили улыбка Корво над табличкой принимает острые и едкие очертания. Так, словно если бы он вспомнил, как императрица умерла от его клинка, и пожалел бы, что не сможет это повторить. Корво скрывается за поворотом, и Эмили ускоряет шаг, чтобы нагнать его. Перед её взглядом мелькает стройная фигура девушки с огненно-рыжими волосами. В её высокой причёске цветёт белая роза. Бригморская ведьма, понимает Эмили, бригморская ведьма, следящая за Корво. Она видела её вчера утром, сидящую за столиком в трактире «Два лебедя» с кусочком шарлотки и книгой, а затем сегодня в торговых рядах, когда та, улыбаясь, беседовала с продавщицей фруктов. Это может стать проблемой. Ведьмы пришли из разрушенного особняка Бригмор в Гристоле после того, как Далила заняла престол. Никто не знал их прямых обязанностей и кем они являлись для императрицы — с одинаковым успехом их можно было встретить в Затопленном квартале и подле Далилы на королевском балу. Спустя какое-то время начали ходить слухи, что они избавляются от остатков Аббатства Обывателей, что они личные убийцы императрицы или что они являются членами Тайной Канцелярии. Никто не знал наверняка. Когда они уходят с площади, оказываясь на более узкой, но такой же людной улице, Эмили останавливается и достаёт часы из кармана, чтобы обнаружить, что следует за Корво уже полчаса. Бандит в потрёпанном сером бушлате, опирающийся ногой и спиной о стену, тотчас присвистывает. — Эй, детка, не хочешь рассказать, откуда у тебя такие часики? Эмили заторможено поднимает на него взгляд, придумывая, как выбраться из сложившейся ситуации, не прибегая к насилию и способностям Чужого. Но чей-то мужской, намеренно громкий голос с грубой и хлёсткой интонацией тотчас бьёт по барабанным перепонкам: — Не терпится поговорить? Эмили видит, как Корво, стоящей в трёх шагах от них, подходит ближе. Она готова поклясться, что последний раз, когда она смотрела на Корво, тот был дальше: в шагах пяти или семи от неё. Это выглядит так, словно он знал о том, что бандит вскоре обратит внимание на кого-то, или он следил за Эмили. Она старается оставить эти мысли до лучшего времени. Выпуклые глаза бандита, выражающие недоумение и тревогу, замирают на Корво, который вмиг оказывается рядом с Эмили. По сравнению с Корво, бандит низок и тощ, и это не укрывается от последнего. Он строит на своём узком лице понимающее выражение и с наигранной улыбкой восклицает: — О, мужик, так она с тобой! А я и не знал. Тогда без претензий. Забыли, лады? Нам же не нужны лишние ссоры. А, мужик? — Корво продолжает угрожающе молчать, сверля бандита взглядом, и тот поднимает руки в защитном жесте. — Всё-всё, понял. Ухожу. Бандит мечет глаза от Корво к Эмили и обратно и тотчас теряется среди прохожих — чуть торопливее, чем стоило бы, чтобы не выглядеть как трусливая крыса. Эмили поднимает пристальный, непонимающий и пытливый взгляд на Корво. Она не знает, что должна сказать, но спустя несколько мгновений решается подать голос для того, чтобы не вызвать подозрений и доиграть свою роль дамы, попавшей в беду, до конца. — Спасибо? — не то благодарит, не то спрашивает она. — Это мой долг, — серьёзно произносит он, не смотря на неё, и что-то внутри Эмили чует опасность — она едва ли не срывается с места в попытке побега, но Корво сразу добавляет: — В конце концов, я не вправе лишиться собственного убийцы. Эмили щурится. Одно мгновение — и она покрывается иглами, словно ёж; готовая в любой момент отразить удар исподтишка и вернуть его с удвоенной силой; глухая злоба — на себя за то, что оказалась так быстро раскрыта, или на Корво за то, что так быстро её раскрыл, — желчью ощущается на языке. — Откуда ты знаешь, кто я? Корво встречается с ней заинтересованным и чуть насмешливым взглядом; в крае его губ появляется улыбка. — Привычка смотреть на крыши. Оказывается, по ним ходят не только вороны. Эмили долго смотрит на него, выжидая и стараясь выяснить, каким будет его следующий шаг. Но Корво уступает ей ход: проходит полминуты, прохожие сменяют друг друга позади них, а он не говорит ни слова — лишь продолжает разглядывать её лицо. — Я бы справилась, — резко заявляет Эмили. Корво снисходительно усмехается, точно услышал какую-то детскую нелепицу. Эмили вдруг чувствует себя глупым маленьким ребёнком, считающим, что знает всё на свете, и не стесняющимся об этом говорить, пока взрослые не докажут ему обратное — ему будет стыдно и неловко, но они останутся правы, несмотря на все по-детски непосредственные аргументы. — Видела нашивку на его левом плече? Это волчий мех, — объясняет Корво спустя пару секунд под её оттаявшим и растерявшим всю колкость взглядом. — Они называют себя «Тивианскими волками». В слюне тивианских волков содержится яд, парализующий всю нервную систему за минуту. Они кусают жертву — и если ей вдруг удаётся сбежать, то волки просто следует за ней, ожидая, когда яд подействует, а затем набрасываются на неё. Банда носит арбалеты с транквилизаторами такой силы, что во сне ты даже не почувствуешь, как тебе начнут отрывать пальцы. Это их территория. Если бы ты напала на них... тебе бы повезло, если бы ты больше не проснулась, — жёстко заканчивает он и, бросив на Эмили цепкий взгляд, идёт вперед, туда, куда и шёл до того, как её окликнул бандит. Этот голос. Негромкий уверенный голос со спокойным тоном, чёткой дикцией и бархатными нотами. Но это не то, что он должен говорить ей. Это не то, что она должна слышать от него. Эмили не знает, почему так думает, но эта мысль занозой заседает у неё в голове. Изо всех сил стараясь разгадать эту тайну, она едва ли не упускает момент, когда Корво скрывается за поворотом — Эмили так и не находит ответ, но мысль отступает на второй план для того, чтобы позже начать зудеть, напоминая о себе каждую минуту. Эмили нагоняет Корво на повороте и подстраивается под его шаги. Они идут так несколько ярдов, прежде чем она спрашивает: — Ты знаешь, что за тобой следит та ведьма? Эмили делает неопределённое движение головой, намекая на то, что ведьма идёт позади них. Корво даже не оборачивается, будто заранее зная, кого она имеет в виду. — Её зовут Монсеррат, — сухо говорит он. — Она не следит за мной. Скорее, присматривает. Эмили хочет спросить, почему он терпит это и зачем ей присматривать за ним, но с её губ не срывается ни звука. Она не знает, что делать с этой ведьмой. Китобои не должны убивать бригморских ведьм, а бригморские ведьмы не должны убивать китобоев — это залог их мирного существования в Островной империи вообще и в Дануолле в частности. Если Корво окажется важен Далиле, то Эмили придётся отступить. Она не хочет отступать; она хочет довести порученное ей задание до конца и вернуться в родной город за тёмно-синим макинтошем, чего бы это ни стоило. — Она тебе не помешает, — добавляет Корво, словно прочтя её мысли. Эмили поднимает на него глаза, но он не смотрит на неё. Остальной путь они проводят в тишине. Люди, вывески, дома сменяют друг друга так быстро, словно кто-то, не задумываясь, перелистывает страницы журнала с изображениями городских пейзажей. Эмили не замечает и половины из них, оказавшись окружённой собственными мыслями. Она чувствует себя комфортно, идя рядом с Корво, но при этом не понимает, зачем это делает. Не в её правилах было бы убить его на многолюдной улице, на глазах сотни прохожих. Не было смысла и возвращаться на крыши — Корво уже знал, что она следит за ним с них. Нужно вернуться к Билли на корабль и рассказать ей всё, но Эмили не хочет этого. Ей интересно, куда в итоге придёт Корво. Спустя пару минут Корво сворачивает с дороги к строю одинаковых магазинов, показывающих свои внутренности сквозь большие стёкла витрин. Эмили успевает разглядеть невзрачную вывеску «Книжный магазин Иванова» и лист, прикреплённый к витрине, который гласит о большой распродаже. Колокольчик над дверью тонко и мелодично звенит, когда они входят внутрь. После многолюдных улиц обстановка книжного магазина успокаивает своей тишиной и незамысловатым уютом. Кремовые стены делают воздух в помещении теплее, чем он есть на самом деле; повсюду из тёмного дощатого пола вырастают невысокие деревянные стеллажи; корешки книг играют всеми цветами радуги, пока между ними витает запах свежего пергамента и типографской краски. Корво сразу же встаёт у прилавка с продавцом, трущим глаза пальцами, держа очки с крупной оправой в правой руке. Эмили без сомнений встаёт рядом. — Р-рэй! — нервно здоровается продавец через несколько мгновений и надевает очки. — Я жду тебя всё утро. Где ты пропадал? И кто эта очаровательная незнакомка? Продавец выдавливает из себя улыбку, мазнув по Эмили безразличным взглядом. — Прости. Показывал этой очаровательной незнакомке местные достопримечательности, — Эмили обращает на него глаза, полные недовольства и осознания того, что он всё это делал специально, но Корво никак не реагирует на это. — У тебя всё в порядке? Продавец не отвечает — прожигает Эмили глазами, так, словно просит не лезть не в своё дело, и она, поняв, что иначе он не заговорит, сдаётся: идёт к ближайшему стеллажу и, убрав перчатки в карманы, начинает разглядывать книги. — Забери от меня эту штуку, Рэй, — принимается шептать продавец, удостоверившись, что она стоит далеко, и думая, что она не может слышать его слов. — Я боюсь на неё смотреть. Мне кажется, что если она пролежит у меня ещё немного, я больше не смогу тебе её отдать. Эти письмена... — окончание фразы теряется в подсобке вместе с продавцом и Корво. Эмили сильно сжимает веки, прежде чем открыть глаза и увидеть человеческие очертания за стеной. Они только тонко обрисованы цветом, когда поля их зрения полностью залиты подсолнечно-жёлтым. Продавец продолжает что-то говорить, периодически взмахивая руками. Эмили позволяет себе на мгновение отвлечься и рассмотреть стеллаж прямо перед собой. Здесь и новые научные трактаты Соколова, и книга, полностью посвящённая крысам, за авторством доктора Гальвани, и сочинения Пьеро Джоплина; на верхней полке она находит один из двух синих томов о пиратах и пиратстве, и Эмили берёт эту книгу в руки: её всегда увлекали приключения вольных моряков, морские брызги на лице и запах свободы, крепко спаянный со смертельной опасностью от лап подводных чудовищ. За её спиной становится девушка, но Эмили не обращает на неё внимания, вновь сосредотачиваясь на Корво и продавце. Продавец передаёт небольшой предмет, похожий на книгу. Корво кивает и прячет его за пазухой. — Пообещай сделать это быстро, китобой, — вдруг произносит девушка — и Эмили понимает, что это говорит бригморская ведьма, Монсеррат; её «р» немного рычит и вибрирует; это больше похоже на акцент коренных жителей Серконоса, чем на дефект речи. — Должна признать, я несколько привязалась к нему за то время, что присматриваю за ним. Но его выбор города!.. Здесь почти нет цветов, а розы не терпят холода. Я бы с радостью вернулась на Серконос или посмотрела бы Пандуссию. Сёстры говорили мне, что на ней растут такие прекрасные розы: они святятся серебром в лунном свете. Одна экспедиция как раз отплывает туда на выходных. Надеюсь, моя любовь подождёт меня ещё немного. Она всегда понимала меня лучше всех... — В её тоне чувствуется светлая ностальгия. Спустя пару мгновений, будто отогнав ненужные мысли, Монсеррат заканчивает: — О, я была бы тебе так благодарна, если бы ты сделала это до конца недели. Эмили в удивлении с примесью оцепенения поворачивается к ней головой, и они пересекаются взглядами. Изумрудные глаза смотрят на неё открыто, с добрым любопытством и почти невидимой надеждой на дне зрачков. Эмили не произносит ни звука, забыв все слова от неожиданности. На алых губах Монсеррат расцветает любезная улыбка. Она берёт в ладонь, одетую в белоснежную перчатку, зелёную книгу и подходит к прилавку, за которым уже стоит продавец. Облако цветочного аромата окружает Эмили, когда Монсеррат проходит рядом. В этот же миг она видит, как Корво идёт за спиной ведьмы к выходу. Эмили мысленно ругается сквозь зубы, ставит книгу о пиратах на место и, звякнув колокольчиком, спешно выходит из магазина вслед за Корво. Морозный воздух хлещет по лицу. Эмили оглядывается по сторонам. Перед ней проходят люди в мехах, припрыгивают дети и кидают друг в друга снежки, а стражники с улыбками обсуждают какой-то предстоящий праздник. Она пытается найти в толпе фигуру Корво, но ничего не получается. Эмили с сожалением понимает, что упустила его. Вскоре она встаёт в ближайшем укромном уголке, скрытом от посторонних глаз, и переносится на корабль. Там, на светлой палубе, её дожидается Билли, опираясь на перила и смотря на берег Яро. Между её пальцев догорает сигарета, сбрасывая пепел в тёмно-синие воды залива. Едва Эмили подходит к ней, как Билли поднимает на неё внимательный взгляд. — Ты узнала, что хотела? — За ним следит ведьма. Но это не должно помешать, — с уверенностью, словно не принадлежащей ей вовсе, говорит Эмили, а спустя полминуты кладёт ладони на холодные гладкие перила и выдыхает: — Я уже скучаю по очаровательной трупной вони Радшора. — Никогда бы не подумала, что скажу это, но я тоже. Мне не хватает Рори. Я забыла попросить его постирать все вещи Дауда. На следующий день после нашего отплытия. Пока он спит. — Рори бы не повёлся на это. Билли делает последнюю затяжку и сминает окурок в пепельнице, стоящей на деревянных ящиках поблизости; Эмили ловит её движения. — Ты забыла, как сама целую неделю носила Дауду свежие выпуски «Вестника Дануолла», пока Дауд не сказал тебе, что он никогда об этом не просил? Или как Томас принёс Дауду кофе в постель? — с улыбкой в уголке губ уточняет Билли. — Ты ужасна, Билли, — чопорно заявляет Эмили и, выдержав театральную паузу, с усмешкой добавляет: — Придумать такое и не рассказать мне. — Я надеялась, что, когда мы вернёмся, ты сама всё узнаешь от Рори. Или от всех китобоев. Эмили чувствует, как её улыбка невольно меркнет. Они могли бы быть уже на пути в Дануолл, если бы не её оплошность. Перемена в её лице настолько заметна, что даже улыбка Билли на периферии зрения исчезает, а на её место приходит серьёзность и едва заметное поджатие губ. — У нас есть ещё время, Эмили. Ты всё успеешь, — уверяет Билли спустя мгновения и накрывает её руку своей ладонью; Эмили встречается с ней глазами. — Я всё ещё могу помочь. «...потому что я люблю тебя», — добавляет её взгляд — непривычно нежный и чуткий. Опустив голову, Эмили смотрит на узловатые, шоколадного цвета пальцы на своих пальцах. Билли была далека от воспитания Эмили, пропадая вместе с Даудом на заданиях и будучи вечно чем-либо занятой, но всегда относилась к Эмили благосклонно. Именно к ней Эмили пришла за советом в свои пятнадцать, когда переносила первую — глупую и мимолётную — влюблённость в Томаса (в идеального, прекрасного Томаса, который сам не так давно вырвался из детства, а потому понимал её, как никто другой, и поддерживал в любых ситуациях). С тех пор они стали по-настоящему общаться. Иногда они тренировались вместе, обсуждали поступившие задания и помогали друг другу в мелочах. С получением способностей Билли стала смотреть на Эмили как на равную себе. Она всё так же была занята, но теперь всегда была готова уделить своё свободное время Эмили. Ничем не занятые, они гуляли по крышам, изредка подшучивали над остальными китобоями и вместе плутовали в картах по вечерам, когда все китобои, не участвовавшие в миссиях, позволяли себе немного расслабиться перед сном. Но несколько месяцев назад что-то изменилось, и Эмили не могла не заметить этого: все странные взгляды украдкой, излишнее беспокойство, которое всегда скрывалось за холодным тоном, то поиск встреч в желании быть рядом, то избегание, обоснованное несуществующими делами. Эмили видела, как Билли металась от одной крайности к другой. Она не знала, что делать, поэтому вела себя как обычно, так, будто не знала о внутренней борьбе Билли, и просто ждала, когда та примет свои чувства или отвергнет их. И Билли приняла их. Эмили смотрит на узловатые, шоколадного цвета пальцы на своих пальцах — и ей кажется это неправильным. Она никогда серьёзно не раздумывала над тем, что будет, когда Билли сделает свой выбор, но сейчас она отчётливо понимает, что не испытывает тех же чувств к Билли. Та для Эмили не больше, чем старшая сестра — она любит её, но не той любовью, какой хотелось бы Билли. Эмили жаль, но она не хочет лгать ни Билли, ни себе. — Я всё ещё буду отказываться каждый раз, как ты будешь предлагать мне это. Она осторожно вынимает руку из-под чужой тёплой ладони и виновато улыбается. Билли не отрывает от неё вмиг опустевшего взгляда, но не пытается её удержать. Они обе понимают, что этот жест ответил на все незаданные вопросы.