Мой мальчик

Соболев смотрел на Ларина совершенно растерянно и непонимающе. Он опустил голову вниз и прикрыл глаза, старая собраться с мыслями и выпустить свой уверенный и самовлюбленный образ наружу.  — То, что я прекратил с тобой общаться, не значит, что я тебя презираю, Ларин… — поднял голову Соболев. «Дима» — мысленно переправил он.  — А что тогда? — сухо спросил критик, испепеляя Колю взглядом. Тот с недоверием рассматривал мужчину, пытаясь понять, реальным ли он был, или вновь плодом его воображения.  — Ты сам знаешь, ты умный, — вырвалось у Соболева, и он тут же напустил на себя суровый вид, чтобы не провоцировать Диму. Последний смотрел на него непонятным тягучим взглядом, от которого внутри все сжималось.  — Почему ты меня преследуешь? — вдруг резко спросил Коля.  — Это случайность, — бесстрастно ответил Ларин. Вдруг его рука рывком ударила по кнопке «stop», от чего лифт колыхнулся и остановился. — Но даже случайности бывают не случайными.  — Что ты делаешь? — возмущенно спросил Соболев, чувствуя как в животе становится тепло от моментально нахлынувших весьма неприличных догадок.  — Хочу поговорить, — невозмутимо сообщил Дима, разворачиваясь к Коле. — Тесное закрытое пространство очень интересно может влиять на человеческую психику. Идеальное место для разговоров. «Что-то сомневаюсь, что для разговоров…» — невольно подумал Соболев, но тут же отряхнул мысль прочь.  — Я дал тебе ясно понять, что не хочу разговаривать, — с этими словами мужчина нажал на пуск.  — Что… Почему лифт не едет?  — Видишь, сам Боженька дает тебе знак, что… — вдруг Коля резко схватил критика за лацканы неизменно черного пиджака, и вжал в стенку лифта.  — Это твоих рук дело, не так ли, Ларин? — спросил Соболев, высматривая ответ в темных, поникших, глазах.  — Мне больше нравится, когда ты меня по имени зовешь, — как-то приторно проговорил Дима, неловко скользя рукой по широкой груди Коли. Тот ощутил как внизу живота что-то аукнуло, от чего он невольно отпустил Ларина.  — Ты что делаешь…? — едва выговорил он, отступая от мужчины.  — Никогда бы не подумал, что именно мне хватит решительности пойти на встречу, — монотонным тоном отозвался Дима.  — Нет! Нет-нет-нет, — запротестовал Соболев, останавливая наступающего на него критика. — Не вынуждай меня бить тебя.  — Николай Соболев, зачем ты врешь сам себе? Видишь, ты вынуждаешь меня вести себя совершенно неканоничным образом, играешь не по правилах, впрочем как и всегда. Будь честен, — Ларин отступил назад и плотно прижался спиной к стенке, как будто зазывая мужчину к себе. — Хотя бы с собой. Коля молча смотрел на Диму, в его голове начало гудеть от переизбытка мыслей. Полина. Дима. Полина. Дима. Имена в голове слились в кучу, став случайным набором букв, а лица исказились и превратились в морды чудовищ. Он протер тыльной ладонью лоб и вновь сосредоточился на ожидающем Ларине.  — Мы с ней уже два года, — сказал Соболев скорее себе, чем Диме.  — Понимаю, — ужасающе спокойно ответил тот. — Разреши только заметить, что в данный момент можно считать, что её не существует. Коля непонимающе изогнул бровь.  — Эта мысль кажется мне абсурдной, но она довольно-таки миленькая, так что я поделюсь ею с тобой, — добродушно произнес критик, выдавив что-то на подобие улыбки. — Полины не существует. Не существует твоих друзей. Откровенных и криводушных коллег тоже нет, и врагов у тебя не имеется. Нет твоего профиля в Интернете и твоего прибыльного канала на Ютубе. Нет дома, нет твоей любимой машины, нет ничего. Сейчас — есть только ТЫ и Я. — он резким движением направил указательный палец на Соболева, а потом на себя. — И этот лифт. И пока это так, я могу тебе заменить друга. Заменить врага. Заменить коллегу. — Ларин наклонил голову вперед. — Заменить Полину. Коля тяжело сглотнул под пристальным взглядом Димы.  — Тебе решать, — с этими словами критик вновь выровнялся под стенку, и начал выжидающе смотреть на Соболева.  — Это и правда абсурдная мысль, — заметил он, слегка качнув головой. Ларин слегка поник и прижав затылок к стенке, тяжело сглотнул. Его веки закрылись, но яблоки глаз все равно подергивались, словно пытались разглядеть просвет в темноте. Казалось, затишье перед бурей. Соболев неотрывно смотрел на Ларина, на его подрагивающий кадык и приоткрытый рот, который дышал медленно и тяжело из-за сжатого в лифте воздуха. Что-то в этом было…соблазнительное. Это был решающий момент. В любую секунду неловкость, разочарование и ужасный стыд готовы были вырваться наружу, заполнить крохотное помещение и, загораясь пламенем, сжечь дотла их смякшие от любви сердца. И тогда конец. И больше ничего не вернешь. И кто будет другом Соболеву в этом ничтожном лифте? Ведь Ларин — это все, что у него есть, и больше нет никого. И… его это устраивает. Все стало таким простым и ясным. Друг, враг, и, конечно же, любовник. Коля бесшумно сделал шаг к напряженному, сжатом этим тесным воздухом, Диме. Тот все еще не распахивал глаза, но Соболеву показалось, будто он смотрит на него. Он прислонился ладонью к стенке возле головы Ларина. Мужчина приблизился к нему достаточно близко, чтобы почувствовать исходящую от него жару. И вдруг он выдавил что-то на подобие смешка. Иронично и грустно. С желание дать возможность критику проявить себя.  — Допустим, что это так, что дальше? Дима открыл глаза и уверенно схватил Соболева за шею, от чего тот лишь как-то обреченно и сладко вздохнул.  — Пусть это останется здесь и напоминает меня тебе, — прошептал Ларин, улыбаясь краем рта. Он подался вперед, с силой целуя Колю в губы, от чего тот вдруг позабыл обо всем. По телу принялась медленно растекаться теплота, словно сладкий яд. Тонкие пальцы Димы впивались Соболеву в шею и тянули к себе, заманивая, захвачивая, не давая выхода. Рваное дыхание вырывалось с мокрых горячих губ, и странные скулящие звуки, словно Ларин умолял его о чем-то. Затем он отпустил его. Соболев почувствовал себя жалким, словно его вырвали из сна и вновь вернули в суровую реальность. Дима нажал на первый этаж, а затем крепко сжал лицо Коли в скрюченных ладонях.  — Пожалуйста, определись. Не избегай меня, — с какой-то скорбью проговорил он. Коля молча смотрел в слегка взволнованные темные глаза и ощущал как внутри все сжимается в тугой узел. Когда лифт остановился, Ларин резко вышел из него и исчез, словно его и не было совсем. Исчез из их маленького воображаемого мирка. Ушел в другой, новооткрытый огромный мир, где много вещей и людей, где нет Соболева. Коля долго смотрел куда-то вперед, с тяжелыми мыслями и смешанными чувствами. Лифт закрылся, скрывая с виду весь этот огромный мир, и оставляя мужчину одного в маленьком мирке, где не было никого.