Жизнь после тебя

Виктор уехал в Шармбатон, а Гермиона наконец-то добралась до Ренна, где провела два дня перед отправлением в Британию. Погода стояла замечательная, так что она много гуляла и старалась не думать о своей жизни. Одиночество ей внезапно пришлось по душе, и она поняла, что за последние дни немного устала от Виктора. Гермиона не могла испытывать к нему ту любовь, которую он от неё ждал, за что неосознанно винила себя. Теперь же она позволила себе расслабиться полностью. О том, что свой отпуск она провела с Крамом, Гермиона не жалела. В конце концов, ей было необходимо сменить обстановку и компанию. Если бы путешествие с самого начала сложилось по задуманному ею плану — не факт, что она бы позволила себе получить от него удовольствие. Виктор не давал ей полностью погружаться в свои тягостные размышления, однако, чем ближе она была к возвращению домой, тем сильнее сжималось сердце при мысли о Хогвартсе и Снейпе. Сидя в кафе на перроне одного из пересадочных пунктов она держала в руках письмо Северуса, которое тот ей прислал ещё в день её рождения. За последние дни она перечитала его много раз: «Здравствуй, моя милая девочка! На Хогвартс уже опустился сумрак, и стрелки часов перевалили за полночь, а значит, наконец-то наступил этот чудесный день. День, который стал для меня священным, потому что именно сегодня родилась ты. Где бы и с кем бы ты ни была в этот или любой другой день, я желаю тебе быть счастливой. Потому что, будучи уверенным, что ты счастлива, счастье обретаю и я сам. Ц. С.» После этого письма, за последние дни совы принесли ей от него ещё только две записки, текст которых был весьма сухим. Покидая Ренн, Гермиона даже немного беспокоилась, не случилось ли что-нибудь в Хогвартсе или с самим Северусом. Успокаивала она себя лишь тем, что октябрь в школе всегда был месяцем тяжёлым, и Снейп, допоздна засиживающийся за свитками с домашними работами учеников, скорее всего, просто не имел времени на то, чтобы писать ей длинные послания. По прибытии в Лондон Гермиона снова получила от него письмо, в котором Северус осведомился, успешно ли она добралась до Англии. Повода для беспокойства, казалось, не было, но формальность, с которой было написано и это послание, в очередной раз насторожила Гермиону. Сердце подсказывало, что здесь было что-то не так, и она просто обязана была выяснить, что именно. В голове мелькнула глупая мысль о том, что Северус мог каким-то образом узнать про неё и Виктора. Душа ушла в пятки. Нет, не может быть! Он не будет следить за ней! Через сутки Гермиона уже мчалась в поезде по направлению к Хогвартсу. По плану она не должна была возвращаться туда так скоро. Предполагалось, что она будет теперь жить и работать в Лондоне и только изредка навещать замок и его обитателей, но острая необходимость убедиться в том, что с Северусом всё было в порядке, заставила её не откладывать поездку в Хогвартс на неопределённый срок. О своём приезде она никому решила не сообщать.  — Газету, мисс? — молодой человек, проводник, лицо которого было густо покрыто веснушками, а на голове красовалась взъерошенная копна огненно-рыжих волос, протянул Гермионе газету.  — Да, спасибо, — она улыбнулась, невольно подумав, что его вполне можно было бы принять за Уизли, если бы она только не знала их всех наперечёт. Он между тем очень остро напомнил ей Рона и эти до боли знакомые пейзажи за окном поезда навели на неё тоску по прошедшим дням. В последнее время она вновь стала такой чувствительной. Столько сожалений, столько грусти. Гермиона вздохнула и развернула Ежедневный Пророк. Магических газет она в сентябре не прочла ни одной. Виктор решительно запретил ей читать их, потому как не хотел, чтобы какие-то срочные новости магического мира могли потревожить их спокойный отдых среди магглов. По инерции она выбросила и те газеты, которые приносила ей сова в Ренне и в Кале. Зато теперь, новость, красовавшаяся на первой полосе, произвела на неё настолько сильное впечатление, что она, даже зажмурилась на секунду. «Министерство переезжает в Хогвартс» — гласили крупные красные буквы, под которыми расположился портрет как всегда самодовольного Люциуса Малфоя, одетого в безупречный тёмно-зелёный костюм и держащего в руках новую чёрную трость с отполированным абсолютно круглым серебряным набалдашником. Крупное кольцо с иссиня-чёрным сапфиром блестело на его указательном пальце. «Люциус Малфой, Глава Международного бюро магического законодательства, который в этом году по совместительству стал выполнять роль приглашённого преподавателя Защиты от тёмных искусств в Хогвартсе, с блеском провёл первый месяц занятий и согласился временно сменить место жительства, перебравшись из своего родового поместья в школу. Пресс-секретарь Международного бюро магического законодательства сообщил Ежедневному Пророку о том, что мистер Малфой сможет управлять делами бюро прямо из Хогвартса, где для этого уже созданы все условия…» Не дочитав статью, Гермиона выпустила из рук газету и та упала на пол. Так вот о ком говорил Северус в своём первом письме, которое она получила вначале сентября. Люциус Малфой — преподаватель Хогвартса, кто бы мог подумать! Значит, Минерва так и не смогла найти кого-то более достойного на эту должность. Многие маги до сих пор считали, что она проклята, поскольку преподаватель, который пришёл на смену Гарри в прошлом году, благополучно покинул Хогвартс уже в феврале. В этом, правда, не было ничьей вины, просто работа с маленькими сорванцами оказалась бывшему мракоборцу не по зубам и в оставшиеся несколько месяцев учебного года, обязанности преподавателя ЗОТИ разделили между собой Снейп, Флитвик и мадам Трюк. Гермионе тогда пришлось вести зельеварение сразу у пяти курсов. Гермиона опустила глаза. С пола ей ухмыльнулся своей самодовольной улыбочкой Малфой.  — Какого чёрта! — Гермиона пнула газету под соседнее сиденье. Не то чтобы Гермиона не любила Малфоя. За последние годы ей, в общем-то, стало на него плевать. Почти семь лет назад, когда закончилась война, её, конечно, страшно взбесил тот факт, что Люциус в очередной раз избежал справедливого наказания. Скользкий! Какой же он скользкий! Но Северус, которого с Люциусом, так или иначе, связывали долгие годы какой-никакой дружбы, сумел убедить Гермиону, что отныне этот человек не представляет опасности для магического мира. В конце концов, Малфой никогда не преследовал «возвышенных» злодейских целей, а действовал всегда лишь из корысти, соображений собственной безопасности и безопасности своей семьи. Через два года, в день, когда Малфоя назначили главой Международного бюро магического законодательства, Гермиона, конечно, снова была страшно возмущена, но стоит признать, что за пять лет под его руководством, бюро лишь процветало и было одним из самых эффективных в Министерстве магии. Смятый и затоптанный туфлями Гермионы Люциус всё ещё усмехался в ответ на её укоризненный взгляд. Ах, эта фирменная улыбочка Малфоев! Казалось, ничто не могло стереть её с их самовлюблённых лиц. В воспоминаниях Гермионы всплыл очередной скандал, разразившийся вокруг их семейства три года назад. Какой-то журналист тогда застал Люциуса в кафе вместе с беременной женой Драко. На фотографии, которую он сделал, старший Малфой с излишней, как тогда всем показалось, нежностью держал Асторию за руку, и шептал ей что-то на ухо, но гадкий писака, конечно же, добавил, что они ещё и целовались. Вся магическая Британия с невероятным любопытством ожидала рождения ребёнка, ибо были подозрения, что отцом юного Скорпиуса может быть именно Люциус, а не его сын. Семья Малфоев в тот год жила как на пороховой бочке. Должность Люциуса в Министерстве висела на волоске, и когда родился Скорпиус, мужчине пришлось публично предоставить данные магического теста на отцовство, который показал, что родителем юного наследника всех богатств семьи Малфой всё-таки является Драко. Доказательств любовной связи Люциуса и Астории ни у кого в действительности не было, но людям было приятно перемыть лишний раз косточки человеку со столь скандальной репутацией. В конце концов Люциус подал в суд на журналиста за клевету и, выиграв его, фактически превратил бедолагу в своего пожизненного раба, поскольку тот был обязан выплатить Малфою непосильную для теперь уже безработного человека сумму. Но больше всех от этой шумихи, очевидно, страдала Нарцисса. Женщина не смогла пережить такого позора, и сразу по завершении судебного процесса подала документы на развод. Гермиона очень хорошо помнила очередной Ежедневный Пророк, на первой странице которого тогда красовалась фотография «уже не мужа и жены» Малфоев, только что вышедших из здания суда. У Люциуса на том снимке была точно такая же надменная улыбочка, как и теперь на этой новой фотографии из Хогвартса. Позже выходили газеты, повествующие о переезде Драко, Астории и Скорпиуса в Америку. Было понятно, что подобный скандал немало отразился и на их личных отношениях, в связи с чем молодая чета приняла решение покинуть Британию. И снова, ни на одном лице не была заметна хотя бы тень досады или печали, только лёгкая скука и что-то вроде снисхождения ко всем окружающим. Гермиона невольно подумала, что за это, пожалуй, она могла бы даже уважать Малфоев. Способность «никогда не терять лицо» была задачей не лёгкой, но они всякий раз справлялись с ней отлично. Гермиона нехотя подняла газету с пола. Небрежно отряхнув её, она снова внимательно посмотрела на Люциуса.  — Плохо тебе одному в Малфой-мэноре, да? — спросила она у газеты. — Но хочу сказать: так тебе и надо!  — Шоколадные лягушки, лакричные палочки! — раздался внезапный голос продавщицы сладостей над ухом у Гермионы, отчего она подскочила на месте, и страницы газеты разлетелись по всему купе. Продавщица добродушно рассмеялась.  — Вы меня напугали! — схватившись за сердце, произнесла Гермиона и добавила, взглянув на женщину с удивлением: — А я думала, что вы продаете сладости, только когда дети едут в школу.  — Один раз в год что ли? — снова задорно рассмеялась та. — Милочка, не пугайтесь так, съешьте-ка лучше лягушку, — она протянула Гермионе коробочку, и, не взяв денег, поехала дальше. Вскрыв лягушку, Гермиона положила её в рот целиком и в следующую секунду чуть не подавилась, когда посмотрела на карточку с волшебником. На ней был Гарри. Он весело улыбался и подмигивал ей, поблёскивая стёклами своих неизменных круглых очков.  — Ах, Гарри! — вздохнула Гермиона. — Если бы ты только знал, что я разговариваю сама с собой и с изображениями в газетах, а теперь вот с картонным вкладышем от конфеты… Она засмеялась сама себе и живо представила, как было бы чудесно, если бы эта стеклянная дверь в купе сейчас распахнулась, и сюда вошёл он. Гермиона даже замерла на секунду, надеясь, что каким-то чудесным образом мистер Поттер и правда услышит её мысли и трансгрессирует прямо к ней, в поезд. Но мгновение прошло, и вместо радостного голоса друга она услышала лишь мерный стук колёс и отдалённое хлопанье разболтавшей двери в каком-то купе.  — Приеду и напишу ему письмо, — произнесла она, отложив карточку на сиденье, и посмотрела в окно на безрадостный октябрьский пейзаж. — И надо прекращать разговаривать самой с собой. Да, вот прямо теперь! В купе снова воцарилось молчание. Гермиона закрыла глаза и глубоко вздохнула — до чего же тоскливо!

***

Хогвартс встретил Гермиону промозглым ветром и дождём. Прибыв в школу посреди учебного дня, она сразу же направилась в кабинет директора. Профессор МакГонагалл была крайне удивлена приездом Гермионы, и не очень довольна её столь скорым возвращением в замок. Все последние годы Минерва пеклась о судьбе своей любимой ученицы. Их со Снейпом отношения были для неё с одной стороны весьма любопытными, но с другой, она всегда желала Гермионе какой-то иной, более «нормальной» жизни. Если уж говорить откровенно, женщина всегда считала, что Гермионе следовало выйти замуж за Рональда Уизли, тот, хотя и был ещё тем лоботрясом, но, по крайней мере, подходил ей по возрасту.  — Ты уже нашла себе жильё в Лондоне? — поинтересовалась Минерва, не скрывая своего нежелания позволять Гермионе вновь перебираться в замок.  — Да, я сняла там небольшую квартирку на окраине, но надеялась, что вы позволите мне задержаться в Хогвартсе на пару дней? — Гермиона задумчиво поглаживала большими пальцами чашку с горячим шоколадом, который ей предложила Минерва.  — Гермиона, прости за бестактность, но скажи на милость, зачем ты вернулась? Гермиона приподняла брови и поставила чашку на стол, так и не притронувшись к напитку.  — Я просто хотела навестить всех вас. В конце концов, я провела в замке почти четырнадцать лет своей жизни, и знаете ли не так-то просто…  — Да, я тебя понимаю, — прервала её Минерва и обратила свой взгляд куда-то вдаль. — Именно поэтому, я и не считаю возвращение полезным для тебя. Боюсь, что в конечном итоге… — она судорожно вздохнула. — Что в итоге это болото затянет тебя по уши! Мы же обе знаем, что ты приехала к нему! Но зачем?  — Я просто хотела проведать Северуса. Последние его письма… — Гермиона замялась. — Словом, мне не понравился тон в котором он мне писал. Я решила, что с ним возможно что-то не так…  — О, Мерлин! Гермиона! — Минерва возвела руки к потолку. — Да, что с ним может быть не так?! С этим бесчувственным чурбаном!  — Профессор МакГонагалл! — Гермиона была несколько смущена таким проявлением чувств со стороны директора.  — Нет, теперь я, пожалуй, всё скажу! — решительно воскликнула она. — Ты только подумай! Ты столько лет его выхаживала, холила и лелеяла, заменяла его уроки и ночи напролёт проверяла домашние задания учеников, тогда как он просто наслаждался твоим присутствием, а потом, видите ли «благородно отпустил», потому что не желал «обременять тебя и дальше»! Никогда ему не прощу! Эгоист и чурбан! Подбородок женщины затрясся от гнева и обиды за Гермиону, и она повернулась к ней спиной.  — Минерва, прошу вас! — взмолилась та. — Северус никогда не был простым человеком. Я знала, что наши отношения обречены ещё с самого начала, как только поняла, что люблю его. Я никогда не ждала от него ничего… Но в действительности получила гораздо больше, чем вообще могла рассчитывать!  — Ох, не устаю удивляться твоей безропотности — шесть лет потратила на этого идиота и всё впустую! Даже дурного слова о нём сказать не можешь! — Благодарю за лестный отзыв, Минерва! — с расстановкой произнёс знакомый глубокий голос, и за спиной Гермионы хлопнула дверь. Мурашки пробежали по всему её телу. С замиранием сердца она обернулась. Снейп был всё таким же, как и в тот день, много лет назад, когда она впервые увидела его после воскрешения: подтянут и беспристрастен, только в волосах за эти годы появилось несколько седых прядей. В груди заныло, родное лицо захотелось заключить в ладони и рассмотреть получше. Северус тоже взглянул на Гермиону, но не задержал на ней свой взгляд слишком долго. Сегодня его глаза для неё были закрыты, она не смогла прочитать в них ничего, хотя, последние годы, глядя на Снейпа, она безошибочно могла понять всё, что творилось у него на душе. Теперь же она ощущала с его стороны лишь холод. Он намеренно ускользал от неё, и она не понимала, в чём была причина столь сильной перемены. — Что-то случилось, Северус? — будничным тоном поинтересовалась МакГонагалл, сделав вид, что ничего особенного только что не произошло. — Мистер Коттен опрокинул на себя котёл с кипящим зельем. Я отправил его в больничное крыло. — О, Мерлин! — воскликнула Гермиона. — Надеюсь, с ним всё в порядке! — Уже, да, — взгляд Снейпа прожёг её насквозь. Ей подумалось, что за прошлый месяц, пока она была во Франции, время в Хогвартсе повернулось вспять, и теперь она совершила путешествие на шесть лет назад, туда, где их с Северусом ещё мало что связывало. Снейп снова перевёл взгляд на директора. — Но это было зелье от драконьей оспы, так что на его теле останутся следы. — Что ж, я напишу его родителям письмо о происшествии, — заключила Минерва. — Прекрасно. С вашего позволения я должен закончить урок, — оповестил Снейп и, жёстко развернувшись на каблуках, покинул кабинет. Гермиона выбежала вслед за ним. — Северус! — задохнулась она. Он шёл по коридору так быстро, практически летел, и ей пришлось бежать за ним. Услышав её отчаянный зов, он резко остановился и обернулся, так что Гермиона в следующую секунду уткнулась лицом ему в грудь. — Северус, — она снова произнесла его имя, не спеша отстраняться. Гермиона посмотрела в его глаза, они были холодны. В голове её вновь пробежала предательская мысль: неужели он каким-то образом узнал про Виктора? Нет! Не может быть! Он просто переживает за ученика и сбит с толку её приездом. Всё это давит на него, да-да! Он не может знать… Она бы спросила его обо всём напрямую, но трусость не позволила ей сделать этого. А что если он в действительности ничего не знает и тогда она сдаст себя с потрохами? — Гермиона, — выговорил он. Его голос дрогнул, и в глазах блеснуло что-то похожее на искру тепла. Вымученное и болезненное. — Зачем ты приехала? — Я хотела проведать тебя. Твои последние письма… Они были не такими как прежде. — У меня много работы. — Я знаю, знаю! Но всё же. Я хотела убедиться в том, что с тобой всё в порядке. Как ты себя чувствуешь? — она провела ладонью по его щеке. Снейп прикрыл глаза. — Тебе не стоило беспокоиться. Отправляйся в Лондон. — Ты совсем не рад меня видеть? — губы её задрожали. — Через пять минут закончится урок, а мне ещё необходимо подготовить класс к следующему занятию. У меня там весь пол в зелье от оспы, а ты знаешь, какая от него вонь… Рука Гермионы безжизненно опустилась и пару мгновений она смотрела, как Снейп удаляется от неё вниз по лестнице. Она подбежала к перилам и крикнула ему вслед, о том, что придёт к нему после уроков. В ответ он только неопределённо махнул рукой. Ровно в два часа дня она стояла на пороге его кабинета и не решалась постучать до тех самых пор, пока он сам не распахнул перед её носом дверь. — Так и знал, что ты тут стоишь. — У меня чувство будто мы с тобой вернулись на шесть лет назад, — она вошла внутрь и с наслаждением втянула носом родные запахи. От них ей стало немного легче на душе. — В некоторой степени и у меня такое же чувство, — произнёс он. — Может, пройдём в гостиную и пообедаем вместе? — Да, конечно, — Снейп открыл дверь в свои покои и, пройдя через них, они расположились в его личной гостиной. Гермиона с ногами забралась на свой любимый диван и с наслаждением провела пальцами по шёлковой обивке. — Не думала, что буду так скучать… — себе под нос произнесла она. — Выпьешь чего-нибудь? — поинтересовался Снейп. — Как обычно, — Гермиона улыбнулась, и Северус достал из шкафа бутылку её любимого розового вина. Он ловко откупорил её и наполнил бокал. Себе же, как и всегда, он налил огневиски. — Как твоё путешествие? — спросил наконец Снейп, после того как они молча выпили. — Франция как всегда прекрасна… — произнесла Гермиона. На столе появилась еда, и она немного расслабилась, решив, что её опасения были беспочвенными. Сейчас Снейп был всё ещё напряжён, но уже не столь холоден. — Жаль, что тебя не было со мной… — Думаю, что ты и без меня прекрасно провела время. В сердце у Гермионы снова кольнуло. Она внимательно посмотрела на его лицо. — Приятного аппетита, — пожелал он ей, улыбнувшись формальной ничего не выражающей улыбкой. — Я только узнала, что Люциус Малфой стал новым преподавателям ЗОТИ, — Гермиона решила сменить тему. — Ты совсем не читала во Франции газет? — Я решила отдохнуть от магической прессы, дабы не нервировать себя лишний раз. — Понимаю, — усмехнулся Снейп. — Да, Люциус теперь преподаёт Защиту от тёмных искусств и с этого месяца живёт в Хогвартсе. Сначала он выполнял роль приглашённого преподавателя, но ему так понравилось это неблагодарное занятие, что он в конце концов решил перебраться сюда насовсем. — Какая ирония, — заметила она. — Тёмный маг, который ещё семь лет назад был приспешником Волдеморта и с радостью ожидал падения Хогвартса, преподаёт теперь здесь. Хотела бы я посмотреть ему в глаза… — Если ты собралась остаться здесь на пару дней, то уверен, у тебя будет такая возможность. Гермиона судорожно вздохнула. — Я понимаю, что Минерва, очевидно, впала в отчаяние, не найдя никого лучше, но неужели ты не был против того, чтобы он занял эту должность? — Я сам предложил кандидатуру Люциуса, — он пожал плечами. — Что? — она выронила вилку. — Невероятно! Неужели ты забыл, о том, что я пережила в Малфой-мэноре?! Я никогда не забуду, как Беллатриса пытала меня Круцио, а Люциус с нескрываемым удовольствием на это смотрел! — Я ничего не забыл, — глаза Снейпа сверкнули. — Но Малфой был единственным, кто согласился принять должность. И, как мы видим, прекрасно справляется со своей задачей. Большего от него и не требуется. К тому же, ты можешь не верить, но он отнюдь не гордится своим прошлым. — Конечно! — саркастично улыбнулась Гермиона. — Вот только мне до сих пор снятся кошмары, в которых его глаза смотрят на меня, пока я корчусь от боли. — Гермиона, — Северус отставил от себя наполовину недоеденный суп. — Что ещё я должен сделать, чтобы ты забыла тот ужас? — Ничего, — она с сожалением покачала головой. — Ты и так сделал всё, что мог за эти годы. Я просто злюсь, сама не знаю на что. Бесит, что он вечно выходит сухим из воды! Что это не его укусила тогда Нагайна! — Боюсь, что в таком случае, в магическом мире развернулась бы новая война. В отличие от меня он бы не стал сопротивляться злу. — Зато ты был бы здоров… — Но тогда, всего того, что случилось между нами за последние шесть лет, скорее всего бы не произошло, — заметил он, и на мгновение между ними воцарилась тишина. — Северус, я, — Гермиона прикрыла лицо руками. — Может, мы делаем что-то не так? Может, нам стоит… — Иди к себе, Гермиона. Тебе нужно отдохнуть. — Я знаю, что мы договорились не говорить друг другу этого, но я скучаю, мне не хватает тебя иногда очень сильно! Снейп поднялся со своего места и опустился на диван рядом с Гермионой, сдержанно заключая её в свои объятия. Она положила голову ему на плечо, и, закрыв глаза, вдохнула любимый запах, растворяясь в нём. — Прости, что заставляю испытывать тебя всё это, — медленно произнёс он, погладив её по голове. — Но так будет лучше. — Ты уже это говорил, — бесцветно ответила она. — Поэтому тебе нужно уехать в Лондон. Со мной всё в порядке, ты же видишь. Гермиона закивала и уткнулась носом в его сюртук.