***
Гермиона так и не покинула Хогвартс ни на этой неделе, ни на следующей. Серые октябрьские дни тянулись друг за другом унылой чередой дождей и промозглого ветра. Целыми днями Гермиона пропадала в библиотеке, работая сразу над двумя книгами. Министерство отложило проект по невидимым зельям на полгода и ей оставалось только ждать. Радовало Гермиону в эти мрачные дни лишь то, что их с Северусом отношения стали заметно теплее. Ей больше нечего было от него скрывать, а ему, в свою очередь, не приходилось делать вид, что он ничего не знает. В определённом смысле их общение стало даже лучше, чем до её отъезда во Францию. Агония после расставания прошла, и обоим стало легче. Вечерами Гермиона приходила к Снейпу и они подолгу сидели в его гостиной обсуждая книги и свежие новости. Как-то раз Гермиона даже уснула прямо там, на диване, и Северус заботливо отнёс её на руках, как ребёнка, в свою спальню, где они некогда проводили ночи полные страсти. Теперь же Северус просто лёг рядом с ней, и они спокойно спали вместе, как родственники. Единственным, кто всё ещё нарушал душевное равновесие Гермионы, был Люциус. После случившегося между ними скандала, он, как назло, перестал скрываться в своих покоях и чаще бывал на публике: принимал пищу в общем зале и нередко маячил перед глазами Гермионы в библиотеке, оказавшись, на её удивление, страстным любителем книг. И хотя Северус всякий раз просил Гермиону не обращать на него внимания, Люциус, будто намеренно, пытался вывести её из себя. То и дело она замечала на себе его странный изучающий, будто бы насмешливый взгляд. Разговаривали они друг с другом редко. Чаще всего дело заканчивалось парой ничего не значащих фраз, но Гермионе хватало и того, дабы ощутить всю силу своей неприязни к этому человеку. Тем временем, октябрь подходил к концу, и дело шло к традиционному осеннему балу по случаю Хеллоуина. Утром праздничного дня, Гермиона находилась в своей комнате и внимательно осматривала платья, которые были припасены у неё для особых случаев. Таких нарядов у неё было не очень много, но именно сегодня, ей отчего-то хотелось выглядеть очень красивой, а потому она весьма критично рассматривала разложенные перед собой вещи. В какой-то момент в руки она взяла довольно простое, но элегантное чёрное платье, приобретённое ею в Париже, сразу после окончания войны. Именно в этом чёрном платье с вырезом лодочкой она появилась на осеннем балу в Хогвартсе шесть лет назад и именно в нём она впервые танцевала с Северусом. О, какой прекрасный это был день! Гермиона прижала платье к груди, и её взгляд устремился куда-то вдаль. Это воспоминание было поистине одним из самых приятных для неё. Благодарить за тот танец, Гермиона должна была, как ни странно, профессора МакГонагалл, которая в честь наступления мира, придумала для осеннего бала новую хорошую традицию: в какой-то момент все участники вечера, по очереди опускали руку в специальный котёл и извлекали оттуда бумажку с именем своего следующего партнёра по танцу. Многие потеряли в войну друзей и подруг, и Минерва считала, что никто в праздничный вечер не должен остаться без пары. Отказаться от выпавшего жребия было никак нельзя: в тот же миг будущих партнёров по танцу связывала тонкая серебряная нить, разорвать которую было возможно, лишь станцевав друг с другом. Гермионе тогда попался не самый приятный кавалер, слизеринский староста — мерзкий во всех отношениях тип, а вот Северус волею судьбы вынул из котла именно её имя. Гермиона любовно положила чёрное платье на кровать. Она не станет надевать его на сегодняшний бал. Нет, пусть оно останется в прошлом и пусть с ним будет связано только одно это, возможно самое главное воспоминание. Внезапный стук в дверь вывел Гермиону из размышлений. Вскочив с кровати она поспешила открыть. На пороге стоял какой-то третьекурсник, сбивчиво сообщивший, что помощь Гермионы потребовалась в главном зале, и спустя несколько минут она уже стояла с Минервой МакГонагалл в его дверях, полностью обескураженная тем, во что за последние сутки он был превращён. — О, Мерлин, — выдохнула Гермиона; в глазах защипало от блеска стен, снизу доверху покрытых серебром и зеркалами. Привычной деревянной мебели в зале больше не было. По периметру располагались тёмно-зелёные бархатные диваны, на стеклянных многоугольных столах возвышались пирамиды из хрустальных бокалов для шампанского; под потолком, в воздухе, вместо свечей, висели огромные стеклянные сферы, в центре которых мерцал серебристый огонь. Подобное оформление зала выглядело достаточно необычным и несколько эксцентричным, даже для Хэллоуина в Хогвартсе, и, надо сказать, не было лишено шарма, но довершавшая убранство огромная — нет, просто громадная! — зеркальная статуя кобры, вырастающая из пола в самом центре зала, вызывала недоумение. — Мистер Малфой сказал, что хочет взять оформление зала на себя. Я подумала, что это неплохая идея… — себе под нос промямлила Минерва, и Гермионе показалось, что профессор готова лишиться чувств. — Он видимо решил, что мы тут празднуем не Хэллоуин, а день рождения Салазара Слизерина, — зло выплюнула Гермиона, ощущая, как внутри неё поднимается странное торжественное ликование. — Это полный провал, — выдохнула МакГонагалл. — Нет, ну в целом интересно, — Гермиона насмешливо скривила губы и потёрла пальцами подбородок. Наконец-то у неё была возможность, вдоволь, позлорадствовать над Люциусом. — Надо срочно всё исправить! — в голосе Минервы послышалось отчаяние. — Ну, всё мы, конечно, не успеем переделать, — Гермиона начала прикидывать в голове, сколько времени могло бы уйти только на то, чтобы привести стены в пристойный вид. — Убрать статую, перекрасить диваны в цвета всех четырёх факультетов. В сферах зажечь разноцветные огоньки, часть заменим тыквами… — Прекрасно! — Минерва жёстко развернулась на каблуках. — Надо заняться этим без промедления, я сейчас же приведу тебе нескольких толковых семикурсников! Гермиона вспыхнула. Она никак не планировала провести последние часы перед балом в качестве разнорабочего. — А эльфы не могут этим заняться? — неуверенно пролепетала она, когда Минерва уже стремительно удалялась прочь. Спустя час Гермиона вовсю орудовала палочкой. Злорадство её быстро сменилось негодованием: почему она должна тратить своё драгоценное время на исправление чужих ошибок? Работы было полно и хорошо было бы успеть закончить всё хотя бы к началу бала. В груди у Гермионы снова кипела злость на Люциуса, которую она вымещала на окружающем её пространстве. В тот момент, когда Гермиона с нескрываемым удовольствием направила в сторону статуи кобры разрушающее заклятие, в главный зал ворвался Люциус. Голубая вспышка достигла цели мгновенно, и громадная скульптура рассыпалась на миллиарды мелких осколков. На секунду в зале воцарилась гробовая тишина. — Что вы сделали, чёрт вас подрал! — рявкнул он, лицо его побагровело. — Я создавал эту скульптуру всю прошлую ночь! — О, так я только что уничтожила произведение искусства? — Гермиона закатила глаза. — Кто вам разрешил её трогать? — сдерживая порыв гнева, прошипел Люциус. Ноздри его раздулись, а самого его трясло мелкой дрожью. — Не знала, что вы такой чувствительный, — проговорила она. — О чём вы думали, когда делали всё это? — Гермиона взмахнула палочкой, и с потолка на них посыпалась серебряная пыль. — Ожидали, что Минерва оценит трёхметровую статую Нагайны или серебряные стены со стеклянными столами? — Ей не понравилось? — губы его нервно дрогнули. — Я просто физически ощущаю треск вашего уязвлённого самолюбия! — воскликнула Гермиона. — Возьмите себя в руки! Это детский праздник, а не «званый вечер» в Малфой-мэноре. Признайте, что вы облажались! — Но я постарался всё сделать… — голос у Люциуса был упавший. — Со вкусом! — Не смешите меня. Всё вот это вот — чистая безвкусица! — Конечно, — губы его скривились. — Я не смею тягаться с той изумительной элегантностью, которую привыкли проявлять по жизни вы. Гермиона уставилась на него полным презрения взглядом. — Что ж, — глубоко вздохнув, Люциус прервал их зрительный контакт, отведя глаза в сторону. — Со статуей все же можно было разобраться и более гуманным способом… — Но, согласитесь, это было бы скучно, — Гермиона едко усмехнулась. — А, да плевать! — Люциус махнул рукой. — Делайте что хотите. Надеюсь, вы получили удовольствие! В следующее мгновение он пулей вылетел из зала. В свою комнату Гермиона вернулась за полчаса до начала бала. Растрёпанная и вспотевшая она поплелась в душ. Ноги гудели так, словно она уже танцевала несколько часов подряд, в желудке было пусто, а нужно было ещё привести себя в порядок к празднику. Пропустить такое событие, тем более теперь, после стольких часов, потраченных на переделку зала, она просто не могла, поэтому её руки сами потянулись к склянкам с восстанавливающими зельями. Выпив горькую настойку и почувствовав себя немного лучше, Гермиона с сожалением посмотрела в зеркало. Волосы её пружинами торчали во все стороны и времени на их выпрямление у неё не оставалось. Двумя взмахами палочки она постаралась придать кудрям опрятный вид. Окинув взглядом свою комнату, она на мгновение задержала взгляд на разложенных с самого утра на кровати платьях. Помимо, столь любимого ею чёрного, тут были, и красное платье с кружевом, и фиалковое с нежными шёлковыми оборками — оба она надевала ещё во время учебы в Хогвартсе. Имелись и более новые приобретения, в том числе, два платья, которые она купила пару лет назад, в их совместной с Северусом поездке в Швейцарию: небесно синее атласное и нежно-салатовое сшитое из тончайшего шелкового муслина. Ни одно из них ей сейчас не нравилось. Гермиона раздраженно тряхнула головой и с силой распахнула большой платяной шкаф, в котором с педантичной аккуратностью по цветам были развешаны все её вещи. Парад белых блузок, который открывал её гардероб, завершало длинное белое платье — самая последняя и до некоторой степени совершенно бездумная покупка Гермионы, которую она совершила в Сен-Мало попав под влияние Виктора. Платье это, сшитое из плотной, но мягкой ткани, по мнению Гермионы было чересчур вычурное, при всей своей кажущейся простоте, несколько откровенное и, кроме того, похоже на свадебное. У платья были длинные рукава и спереди оно было закрыто до самого горла, зато на спине красовался огромный вырез; юбка была в пол, но в её лёгких складках скрывались два длинных разреза начинающиеся от середины бедра, отчего Гермиона совершенно не думала, что когда-нибудь осмелится его надеть. Так было до сих пор, но не теперь. Гермиона машинально надела это белое платье и обнаружила, что оно слишком хорошо на ней сидит: слишком красиво обтягивает её тонкую талию и аккуратную грудь, чтобы снять его и снова повесить в шкаф. Тем не менее, она всё же накинула на плечи лёгкую серебристую мантию, которая скрыла её голые лопатки и сделала наряд благопристойным. Довершили образ аккуратные серые лодочки. Зал был полон, когда Гермиона наконец-то спустилась вниз. К этому времени МакГонагалл уже сказала своё вступительное слово и открыла бал. Начались танцы. Северус не танцевал, он ожидал Гермиону у лестницы и, заметив её, мгновенно поспешил к ней навстречу. — Выглядишь как всегда изумительно, — проговорил он. — Вот только… — Снейп приподнял одну бровь. Взгляд его остановился на голой, беззастенчиво выглянувшей коленке Гермионы. — Не слишком ли длинные разрезы? В следующую секунду коленка скрылась в складках юбки. Гермиона сделала вид, что несколько смущена. Оправив ткань, она несмело посмотрела на Снейпа и с наслаждением ощутила его взгляд на каждом изгибе своего тела. — Немного откровенно? — невинно поинтересовалась она. — Я хотела зашить разрезы, но у меня не хватило времени… — Что ж, боюсь, у тебя сегодня не будет отбоя от ухажёров, так что, будь так любезна: посвяти первый танец мне, — хмыкнул он. — Я могла бы посвятить тебе все свои танцы, если бы ты только захотел, — выдохнула Гермиона. Северус ничего не ответил, заиграла музыка, и он притянул её к себе, обхватив Гермиону за талию. — Я не могу понять тебя, Северус Снейп, — зашептала Гермиона, чувствуя с каким жаром его руки прикоснулись к ней. — Тебе нравится, когда ты чем-то обладаешь и в тоже время не обладаешь одновременно. Тебе нравится этот процесс. Эти душевные муки… — Гермиона, не стоит, — предостерегающе произнёс он. В мягком тоне его голоса она с отчаянием различила холод и ощутила, как между ними снова словно бы выросла невидимая стена. Воцарилось молчание. — Люциус был ужасно зол на тебя, — первым прервал его Снейп. — Зачем ты разрушила его скульптуру? Было в этой стеклянной змее что-то любопытное. Гермиона усмехнулась. — Не вижу Малфоя в зале, он придёт? — Собирался… Какая ему разница, в конце концов. Хотя, думаю, он искренне желал сделать что-то полезное. — А вышло так, что у меня пропал весь день. Но что я могла сделать за пять часов? — Гермиона сдвинула брови и провела взглядом по наполовину отмытым от серебра стенам и разноцветным диванам. — Зал в итоге выглядит отвратительно! — Да, просто ужасно! — улыбнулся Северус. — Такого безвкусного оформления на моей памяти ещё не было! Хорошо, что МакГонагалл приглушила свет. Гермиона тихо рассмеялась, уткнувшись Снейпу в плечо. С ним она станцевала ещё два раза, после чего Гермиону пригласил профессор Флитвик, для танца с которым ей пришлось снять туфли. Потом она станцевала с новым обаятельным, но безнадёжно женатым преподавателем нумерологии и парой смелых семикурсников с Гриффиндора, которые отчаянно краснели и робели, приглашая Гермиону на танцы, после чего она наконец-то улучила время для отдыха и поспешила к столу с закусками, около которого Северус уже беседовал с Люциусом. Появление последнего прошло для неё незамеченным, да и держался он сейчас весьма скромно. На плечи Люциуса была накинута повседневная тёмно-зелёная мантия, волосы собраны в аккуратный хвост. Гермиона смекнула, что после утреннего фиаско, настроения наряжаться у него очевидно не было. — Мистер Малфой, — Гермиона улыбнулась ему самой дружелюбной из всех возможных улыбок. — Мисс Грейнджер, — он слегка поклонился, ничем не нарушив свой невозмутимый вид. — Выглядите прекрасно! — Благодарю, — Гермиона взяла со стола бокал с шампанским. — Надеюсь, я не слишком вас обидела сегодня утром. — Ну что вы, сущие пустяки, — отмахнулся он. — Какие тут могут быть обиды? Я и правда немного перестарался с оформлением. В следующую минуту к ним подошла мадам Трюк и пригласила Северуса на танец, так что Гермиона с Люциусом остались наедине. Пару мгновений они молчали. — Прошу прощения, — проговорила Гермиона, которая вспомнила, что почти ничего не ела с самого утра. — Вы не могли бы передать мне вон тот эклер. Она указала пальцем на тарелку с аппетитными свежими пирожными, обильно политыми шоколадом. — Вот этот? — Люциус указал пальцем на самый большой из них. — Нет-нет, — сказала Гермиона. — Вот тот поменьше, пожалуйста. — А может быть всё-таки этот, который побольше? — зачем-то переспросил Люциус. — Нет, мне нравится тот, что поменьше. — Да? А я полагал, что вы любите, когда побольше! — наигранно удивился Люциус. — Что это вы имеете в виду? — Гермиона недовольно сдвинула брови. — Ну, это же так приятно, класть в рот что-то большое… не находите? — губы Люциуса скривились в плохо сдерживаемой улыбке. — Вы что издеваетесь? Дайте сюда чёртов эклер! — прошипела Гермиона, сжимая в руке бокал. — Иначе я выплесну это шампанское вам в лицо! — Ну почему же вы так злитесь? — не унимался Люциус. — Я ведь видел, что вы давно проголодались. Вас в Хогвартсе держат на сухом пайке, а с вами так нельзя, уж я-то знаю. Ваши разрезы просто кричат об этом! Вот я и подумал предложить вам эклер побольше. — Какой же вы мерзкий! — процедила сквозь зубы Гермиона. Грудь её беспрестанно вздымалась под плотной тканью платья, которое внезапно показалось ей тесным. Ненависть к Люциусу вспыхнула в ней с новой силой. — Почему же вы тогда всё ещё не выплеснули мне в лицо шампанское? — Не хочу скандалить при всех. — А я бы хотел посмотреть на то, как вы бьётесь здесь в истерике. Гермиона чувствовала как её лицо и без того уже малиновое от злости, исказила гримаса отвращения. Люциус весело рассмеялся и, взяв с подноса эклер, именно тот, который она просила, надкусил его своими ровными белоснежными зубами. — Да, вы были правы, этот вкусный! Действительно. Размер ничего не решает! — Клоун! — Гермиона опустила свой бокал на стол. Она вдруг почувствовала себя полностью опустошённой и была готова разрыдаться, но голос Минервы, призывающий всех собравшихся проследовать к котлам с волшебными свитками, помог ей взять себя в руки. Через несколько минут руки Гермионы, правда, снова затряслись, как только она извлекла из огромного хрустального котла небольшой свиток и с немалой досадой прочитала на нём, уже набившее ей оскомину имя. Надпись «Люциус Малфой» словно бы насмехалась над ней. Не малых усилий Гермионе стоило не закричать от злости. — Какое интересное совпадение, не правда ли? — искренне подивился Люциус, когда она подошла к нему и серебряная нить между ними стала совсем короткой. — Что-то мне подсказывает, что это не совпадение, — ноздри Гермионы раздулись. — Мне кажется, или вы чего-то хотите от меня? — Мерлин упаси! — воскликнул Люциус. Началась музыка. Гермиона сделала шаг ему на встречу, вкладывая свою трясущуюся от негодования руку в его ладонь. Другая рука Люциуса, обжигающе горячая, легла на её поясницу. Он настойчиво прижал Гермиону к себе, и они начали танцевать. — Вам ещё не надоел этот цирк? — спросила Гермиона, пытаясь хоть немного отстраниться от него. В нос ей ударил тот самый запах — запах Люциуса Малфоя, терпкий, душный, буквально обжигающий ей лёгкие, от которого Гермионе снова стало невыносимо дышать. Словно бы почувствовав это, Люциус прижал её ещё крепче. Руки его превратились в металл. — Может быть, мне просто нравится выводить вас из себя, — проговорил он ей на ухо. Горячее дыхание Люциуса обожгло Гермионе кожу. — Вы такая хорошенькая, когда беситесь. — Ненавижу вас, — задохнулась она. — Вы говорите это с таким сладким придыханием, — прошептал он. — Как тогда, в мэноре, когда Бэлла вас пытала, помните, как вы стонали? Гермиона всхлипнула. — О, как вы стонали, — продолжил Малфой. — И теперь, когда вы признаётесь мне в том, что ненавидите меня, в вашем голосе присутствуют те же нотки. Поэтому прошу, повторите это ещё раз, доставьте мне удовольствие. — Ненавижу! — простонала Гермиона, чувствуя, как у неё на глазах выступают слёзы. — Хорошая девочка, — он завёл руку под мантию на её спине, и его пальцы задержались на голой коже её лопаток. Это прикосновение отдалось во всём теле Гермионы, от чего она вздрогнула и сама не желая того подалась вперёд, теснее прижимаясь к Люциусу. — Хорошая девочка, — снова повторил он и потёрся подбородком о её волосы. Гермионе стало невыносимо жарко. Ноздрями она втянула воздух насыщенный запахом Люциуса и прикрыла глаза от неистовой волны возбуждения, пронзившей всё её тело и растёкшейся сладким томлением внизу живота. В голове всё смешалось. Пальцы Люциуса всё еще лежали на её голой лопатке, и Гермиона возблагодарила Высшие силы за то, что надела мантию и в зале было достаточно темно, дабы кто-то мог разглядеть то насколько близко они сейчас были друг к другу. Но вот, музыка закончилась, и Люциус отстранился от неё. Галантно поблагодарив Гермиону за танец, он удалился прочь, следуя за новой серебряной нитью, тянущейся от небольшого кусочка бумаги лежащего в его кармане. Гермиону затрясло сильнее прежнего. Но теперь едва ли она понимала от чего именно. Подумать только — это был всего один танец! — Эта… У меня тут ваше имя в свитке, — смущённый голос раздался у Гермионы над ухом. Она обратила свой полный смятения взгляд на какого-то молодого человека — студента с Рейвенкло и не сразу поняла, что тот от неё хотел. Разговаривать Гермиона ещё не могла, а потому лишь молча протянула своему новому кавалеру руку, и когда началась музыка они стали танцевать. Молодой человек робко и нежно держал её за талию. Гермиона чувствовала, что он её боялся. Она, в свою очередь, старательно отводила от него взгляд, опасаясь, что ещё не до конца пришла в себя после предыдущего партнёра, и, что этот хрупкий несмелый мальчик прочтёт в её глазах что-нибудь запретное, что-то, о чём она и сама не хотела бы знать. В темноте зала Гермиона пыталась обнаружить в отблеске тускло светящихся сфер голову Люциуса. С кем он танцевал теперь? Чью талию обхватывали на этот раз его горячие руки? Вместо этого она заметила Северуса, танцующего с высокой рыжеволосой слизеринкой. Он тоже заметил Гермиону и улыбнулся ей своим красивым изгибом губ.***
Бал закончился заполночь, но сославшись на усталость, Гермиона ушла немного раньше. Она поспешила в свою комнату, и долго сидела там на кровати, не снимая вечернего платья и почти не шевелясь. В голову ей пришла страшная мысль, которую она бы никогда не смогла озвучить вслух. Внезапно для самой себя она поняла, что должна была сделать, дабы наконец-то прекратить эту игру в «кошки-мышки», которую затеял с ней Люциус. Малфой однозначно считал себя в этой «битве» кошкой, а может быть и волком, но Гермиона определённо не желала быть, ни мышкой, ни овцой. Этой ночью она раз и навсегда поменяет правила игры и покинет завтра Хогвартс, каким бы ни был исход. В два часа ночи, когда замок погрузился в тишину, Гермиона поднялась со своей кровати и направилась в сторону кабинета защиты от тёмных искусств. — Кто там? — рявкнул Люциус, когда она настойчиво постучала в его дверь, и, не дождавшись ответа, он распахнул её. Брови его слегка приподнялись от удивления: — Мисс Грейнджер? Чем обязан в столь поздний час? Рубашка на нем была уже расстёгнута до середины. Волосы распущены и рассыпаны по плечам. Было видно, что Люциус готовился ко сну. — Могу я войти? — бесцветно поинтересовалась Гермиона. — Я хотела поговорить… — Конечно, проходите, — он отошёл в сторону и впустил её в кабинет. Люциус осмотрел её с ног до головы и насмешливо заметил: — Вы всё ещё при полном параде? — Ну, вам же понравились мои разрезы, — Гермиона оголила ногу; Люциус приподнял бровь. — Садитесь, — Гермиона мотнула головой в сторону глубокого кожаного кресла, стоявшего у шкафа с книгами, и Люциус, как ни странно, повиновался. — Что вы хотели обсудить? — поинтересовался он, усаживаясь поудобнее. — Я вообще-то готовился ко сну… — Сон это скучно, вы не находите? — прокомментировала Гермиона, подражая его манере. — Так же, как и маленькие эклеры. Люциус расплылся в снисходительной улыбке и кивнул. — Пришли поговорить об эклерах? — Ну, я же сегодня так и осталась голодной… Однако, — она помолчала, — не я одна. — И что вы нам предлагаете? — невозмутимо поинтересовался он. Гермиона подошла к нему и положила своё голое колено на подлокотник кресла. Губы Люциуса дрогнули, и он с сомнением посмотрел на неё. — Я предлагаю не нам, а тебе, Люциус. Я знаю чего ты хочешь. О чём мечтаешь. Чего жаждешь уже столько времени с того самого момента как увидел меня на пляже с Виктором! С того самого момента, как увидел тот блеск в моих глазах. Вот почему тебя так взволновало это! Вот почему ты так хотел рассказать обо всём Северусу и почему рассказал. Ты вспоминаешь об этом всякий раз, когда смотришь на меня, — Гермиона взяла руку Люциуса и положила её себе на колено. Пальцы его едва заметно дрогнули, и он с наслаждением провёл ими по её бедру. Рука скользнула под тонкую ткань платья в месте разреза. Гермиона улыбнулась. — Признайся, тебе, наверное, даже снится то, что это ты занимаешься со мной сексом на том пляже?.. Глаза Люциуса едва заметно расширились от удивления, когда он обнаружил, что на Гермионе нет трусиков. Пальцы его скользнули ей в промежность, но Гермиона не дала ему продолжить начатое. Она сорвала колено с подлокотника. Рука его выскользнула. Люциус с недоумением посмотрел на Гермиону. — Что за игры? — глаза сверкнули металлом. — Не бойся, я доставлю тебе наслаждение, — Гермиона внезапно опустилась перед ним на пол. Встав на колени между его ног, она сжала рукой его набухший под тканью брюк член. — И после этого, я надеюсь, ты наконец-то перестанешь портить мне жизнь! Люциус прикрыл глаза и инстинктивно подался вперёд. Гермиона расстегнула его ширинку, и извлекла оттуда член. Красивый, почти идеальный, словно сошедший с картинок учебника анатомии. Приподнявшись в кресле, Люциус спустил брюки для большего удобства. — Ты сумасшедшая, — простонал он, когда Гермиона практически целиком погрузила член в рот. — О, просто сумасшедшая! Рука его мягко легла ей на голову. Люциус погрузил пальцы в её непослушные кудри и запрокинул свою голову назад. Кольцо её губ нежно скользило по стволу вниз и вверх, язык методично ласкал головку. Гермиона никогда ещё не делала минет так тщательно, так словно сдавала экзамен, а экзаменатор был обязан поставить ей «Превосходно». Через некоторое время Люциус застонал чаще, и она почувствовала, что он готов кончить. Рука его настойчивее прижалась к её затылку. Гермиона глубоко вздохнула носом, готовясь к тому, что сейчас произойдёт. Люциус не заставил ждать её слишком долго, и по горлу её потекла вскоре тёплая вязкая жидкость. Гермиона закрыла глаза и сосредоточенно глотала до тех пор, пока член Люциуса не обмяк, и она не выпустила его из своего рта. Люциус убрал руку с головы Гермионы и, тяжело вздохнув, обратил на неё свой затуманенный взгляд. — Может быть, перейдём в спальню? — поинтересовался он спустя мгновение. Гермиона никогда ещё не видела Люциуса Малфоя таким. Надменность испарилась с его лица, теперь он был спокойным и расслабленным. Гермионе даже стало смешно от того, как он легко «обнажился» перед ней. Казалось, он и правда думал, что она решила провести с ним ночь. — В спальню? — насмешливо уточнила Гремиона, протерев рукой свои распухшие влажные губы, на которых ещё остались капли его спермы. Она прикрыла глаза и, поднимаясь с колен, засмеялась лёгким журчащим смехом. На лице Люциуса отразилось удивление, рот его изумлённо приоткрылся. — Доброй ночи, мистер Малфой, желаю вам успешного учебного года! — с этими словами Гермиона покинула его покои.***
В пятнадцать минут четвёртого Гермиона ворвалась в свою комнату. Не расстегнув молнии, она яростно сорвала с себя надоевшее ей белое платье. Нитки на швах треснули. Быстро ополоснувшись под душем и особенно тщательно почистив зубы, Гермиона вытащила из-под кровати чемодан и, распахнув шкаф начала кое-как упаковывать свои вещи. — Чёртов Хогвартс! — приговаривала она. — Чёртов Малфой! Чёртов… — на секунду она замерла. — Чёртов Снейп! — Гермиона с силой рванула молнию чемодана и та разъехалась. — Ненавижу! — воскликнула она и упала на чемодан, заливаясь слезами. Утром перед уроками Гермиона заглянула к Северусу. Уехать, не попрощавшись с ним, она не могла. Не став задавать ей лишних вопросов, Снейп проводил Гермиону до железнодорожной станции Хогсмид, где она села на утренний поезд и отправилась в Лондон. Спустя два дня Гермиона получила из министерства письмо о том, что деньги на её проект по невидимым зельям найдены, и она может приступать к его выполнению в любое удобное для неё время.