Поломанные

Кларисса возвращается в Институт лишь поздним вечером. С Алеком она разошлась еще в полдень, погружаясь в одиночество. Девушке нужно было серьезно подумать над многими вещами, и улицы родного города помогали ей в этом. Вокруг сновали люди, все куда-то спешили или веселились. Моргенштерн наиграно улыбалась маленьким детям, которые заменяли собой солнце. Примерно час Клэри провела в кофейне. Посетителей здесь особо не было, поэтому девушка спокойно получала удовольствие от чашечки крепкого кофе и яблочного штруделя. Девушке было больно. Больно от осознания того, что она осталась в этом мире одна. Умер последний человек, который был ее семьей. Ее мама больше не напишет беглую смс, постоянно меняя номера. Моргенштерн теперь сирота. Клариссе хотелось рыдать навзрыд, но она сдерживала себя, атрофируя собственные эмоции. Придет время – и она взорвется. Еще девушку смущал тот факт, что брат нашел ее первой. Это может стать настоящей проблемой, хоть Клэри и сама хотела встретиться с ним лицом к лицу. Но, играя с Джонатаном в кошки-мышки, она оказалась мышкой. Оказавшись в собственной комнате, девушка скинула с плеч тяжелый рюкзак. Кажется, ее приход никто не обнаружил. Оно и лучше, есть время побыть наедине. Моргенштерн приняла душ и наконец-то переоделась в чистые джинсы и футболку. На тумбочке стоял пакет из фаст-фуда и стакан с колой, так что проблем с ужином явно не будет. Карандаш и альбом сами оказываются в руках девушки, поэтому уже через несколько минут она делала набросок. Вскоре Клэри поняла, что перед ней вырисовываются черты лица матери, поэтому она продолжила это подобие портрета. В дверь громко постучали, заставляя девушку выронить карандаш. Кого бы это могло занести? − Войдите. Джейс, с нелепо взлохмаченными волосами и в простом спортивном костюме, вваливается в ее комнату, тяжело выдыхая. Парень до конца и не надеялся, что застанет ее здесь. Клэри, сидящая на кровати, вызвала облегчение. − Привет, − улыбается он. – Рад, что ты вернулась. Где ты была? Кларисса откладывает от себя альбом, окидывая Эрондейла изучающим взглядом. Интересно, его слова можно воспринимать всерьез или стоит фильтровать? Еще раз посмотрев на его живую улыбку, девушка делает вывод, что он абсолютно искренен. Моргенштерн чертовски радует тот факт, что кто-то думал о ней. − А Алек разве ничего не рассказывал? – спрашивает она удивленно. Девушка была уверена, что Лайтвуд хотя бы рассказал про случай в квартире, но Джейс лишь отрицательно помотал головой, перечеркивая все ее догадки. Может, решил позволить ей самой выбирать? Эрондейл опускается в кресло, вопросительно смотря девушке в глаза. Она легко кивает. − Алек сказал, что ты расскажешь все сама, если захочешь. Сегодня Кларисса совершенно этого не хочет и еще раз мысленно благодарит парня за то, что он промолчал, приняв за нее такое решение. Может, этот Лайтвуд не так уж и плох? Девушка снова внимательно смотрит на Джейса, отмечая про себя, что парень симпатичный и, будь они в другой Вселенной, он бы понравился ей с первого взгляда. Но сердце Клэри было замерзшим. − Не сегодня, хорошо? Не хочу никому портить настроение, а это стоит твоего внимания, поверь, − отвечает она. – Давай лучше поговорим на отвлеченные темы. Как давно ты живешь в этом Институте? − На самом деле, это долгая история. Но, если ты готова слушать, то я могу рассказать, − получив одобрение, парень продолжает. – Я не помню, сколько мне тогда было лет. Семь или, может быть, восемь, но это не столь важно. В общем, я оказался в этом Институте, до этого постоянно скитаясь по другим, словно по детских домах. С самого детства я не знал, что случилось с моими родителями, да и сейчас не знаю. Единственное, что мне осталось от них – фамилия. В общем, однажды меня сильно отругали, и я, спрятавшись в первом появившемся грузовом поезде, попал сюда, в Нью-Йорк, заранее узнав местонахождение здешнего Института. Помню, я появился на пороге глубокой ночью, как и ты. Роберт и Мариза оказались хорошими людьми. Они приютили меня, став самой настоящей семьей. Сейчас они живут в Идрисе, но уже порозень. Алек и Иззи мне как брат и сестра, так что я действительно люблю их, хотя часто жалею на счет Изабель. Она настоящая красотка. А какая интересная история есть у тебя? Кларисса внимательно вслушивалась в каждое слово Джейса. Интересно, как он вообще узнал о своей фамилии, если даже ничего не слышал о своих родителях. С Эрондейлом было легко. Из него мог бы выйти замечательный друг. А еще он был идеальным бойцом, такому не страшно отдать на хранение собственную жизнь. Да вот только Моргенштерн привыкла действовать в одиночку. − Моя история? Думаю, есть одна, − задумчиво протянула девушка. – Мне кажется, тебе будет интересно, почему же я стала тем, кем есть. Скажем так, одиночество побудило меня примерить на себе прозвище «Тень». Мой брат заставил нас с матерью разделиться. Я понятия не имею, куда она тогда ушла, но в нашей старенькой квартире осталась жить я. После денег стало катастрофически не хватать, поэтому ее пришлось продать и снимать немного поменьше. Там я и прожила последние два года. В общем, как я уже сказала, одиночество заставило меня убивать демонов толпами. Я видела в этом смысл: очищать мир от очередной твари. И все эти годы я тренировались, чтобы однажды встретиться с братом и сказать ему все, что о нем думаю. Из-за него я рисковала потерять себя. Джон рушит мою жизнь, хоть мы ни разу и не виделись. Джейс никогда бы и не подумал, что у такой хрупкой девушки такие громкие мысли за плечами и такими грандиозные намерения. Почему-то парню казалось, что она хочет убить собственного брата. Клэри действительно хотела это сделать, но только не сейчас, когда все и так запуталось. Она бы ушла из Института прямо сейчас, но денег и жилья совершенно не было, поэтому в реальности ей просто грозило сдохнуть. − Клэри. Я знаю, что ты сильная, но иногда полезно дать слабину, ты знаешь? Да, это совсем не лучший совет от человека, который пытается держать себя в узде, но просто поверь мне, окей? Уверен, что ты не пожалеешь. Моргенштерн позволяет себе искренне улыбнуться, хотя на душе скребут кошки. С Джейсом было тепло и даже как-то по-домашнему. Возможно, он был тем парнем, которого каждая девушка мечтала видеть на своей кухне утром, заставая за готовкой. Но Клэри не хотела. Девушка вообще не собиралась впускать в свою жизнь парня. Эрондейл слегка сжал ее руку, но она не отстранилась, смело заглядывая в ее глаза. Кларисса еще никогда в жизни не видела таких необычных, цвета охры. Вокруг ее окружали одни голубые глаза. Но вот глаза Лайтвуда тоже были другие, хоть и голубые. − Джейс, я ценю каждое твое слово, но у меня к тебе небольшая просьба. Ты можешь позвать Алека? Мне нужно поговорить с ним. Эрондейл легко кивает. Ему нравилась ее компания, но если Кларисса хочет поговорить с его парабатаем, то он вовсе не против. Кажется, эти двое что-то скрывают. Джейс встал со своего места, окидывая комнату прощальным взглядом. Она была безликой. Только рыжие волосы придавали ей настроение. − Спокойной ночи, Клэри. − Спокойной, Джейс.

***

Алек, сонный и помятый, оказывается на пороге ее комнаты минут через двадцать. Парень истекал потом, видно, только что закончил тренироваться. Лайтвуд не ждал приглашения войти, а сразу же сел в то самое кресло, устало потирая виски. Клэри не решается сказать что-то колкое. С одной стороны, ей его даже жаль. Но это не точно. Лайтвуд не выглядел удивленным от того, что Кларисса позвала его в свою комнату. Скорее, он даже ожидал всего этого. Парню кажется, что она – открытая книга. Но, на самом деле, Моргенштерн такая же сложная, как и он сам. Девушка долго не начинает разговор, так что ребята минут десять сидят молча, иногда перекидываясь взглядами, словно им это нужно. Подумать только: Клэри знакома с Алеком только день, а эта тишина ее не смущает. Это странно, обычно девушка плохо сходится с людьми. − Алек, спасибо тебе, − неожиданно начинает девушка, привлекая его внимание. – Спасибо за то, что дал выбирать. И за поддержку. Это действительно важно для меня. Слова даются с трудом, так как Моргенштерн не привыкла говорить людям «спасибо». Раньше, когда она была помладше, девушка постоянно говорила это слово своему лучшему другу, Саймону, но он пропал два года назад и больше не появлялся в ее жизни, хоть Моргенштерн, если честно, тосковала по нему ничуть не меньше, чем по матери. Он был ей как брат, но не по крови. − Странно, что ты говоришь мне спасибо за то, что я предоставил тебе выбирать, − холодно отвечает Лайтвуд. – Признаюсь, сначала я собирался выпалить все. Ты ведь Моргенштерн, я тебе все еще не доверяю. Но, увидев твои глаза, полные боли, я передумал. Каждый из нас имеет право на что-то личное. Алек был чертовски прав, и Клэри это понимала. Он говорил мудрые вещи, но его стеклянные глаза не говорили ни о чем. Да, возможно, парень говорит все это от чистого сердца, но внешний вид подразумевал другое. Клэри, возможно, приняла бы его за врага. Но Лайтвуд был другом. И с ним еще предстоят взлеты и падения. − Джослин редко давала мне выбирать, − выпаливает Клэри. – Ей всегда казалось, что она лучше меня знает, что именно мне нужно. Я всегда жутко бесилась по этому поводу, но она стояла на своем. А сейчас моя мать мертва. Кларисса подходит к окну, слегка приоткрывая штору. За стеклом сверкали огни, доносились какие-то звуки. Там была совсем другая жизнь. Простая, полная радости, понятная одним примитивным. Иногда все эти демоны выматывали. Но иногда они помогали вспомнить, кто ты есть. − Знаешь, когда Иззи была меньше, я тоже часто командовал ей, постоянно убеждал в том, что гораздо лучше знаю, как жить, так как у меня больше опыта. Она сбегала на примитивные вечеринки и тусовалась с обычными парнями, далекими от нашего мира. Я постоянно прикрывал ее от матери, так как сильно любил и желал только добра, хоть никогда и не одобрял этого. Изабель тоже любит меня, она отменный боец, но иногда она действует не в своих интересах. Клэри усмехается. Как ей это знакомо – идти наперекор всем и оступаться. Алек засыпал в ее кресле, с каждым новым предложением ему становилось все тяжелее говорить, но парень старался не подавать виду, продолжая разговор. Ему было интересно получить ответ. Моргенштерн – хороший собеседник. − Знаешь, все люди ошибаются, − Клэри все так же стояла к нему спиной. – Я ошибаюсь, ты ошибаешься. Иногда это полезно для саморазвития и осознания того, кто ты есть на самом деле. Поэтому еще раз спасибо за шанс сделать выбор. Девушка садится на широкий подоконник, свешивая ноги. Алек достает из кармана обычный мобильный и набирает сообщение. Парень предлагает Иззи задержаться на вечеринке подольше, если она хочет, хоть ее телефон и пестрит неотвеченными. Лайтвуд смотрит на Клариссу пронзительным взглядом, а она лишь отводит глаза, направляя их в пол. Алек рядом вызывал электрическое напряжение. Джейс – что-то более приземленное. − Я понимаю, что ты не хочешь об этом говорить, но что ты собираешься делать со всем этим? Не думаю, что твой брат отступит, − меняет тему парень. Моргенштерн поднимает глаза. Она действительно не хотела думать об этом сегодня, но ведь реальность никуда не денется, хоть жизнь и отчаянно бежит. Лайтвуд не настаивает, так что Кларисса может промолчать, но куда больше она хочет говорить. − Я намерена бороться. Готова выстоять до самого конца. Мне плевать, что будет стоять на кону, и кто будет рядом со мной. Я не успокоюсь ровно до тех пор, пока не увижу его кровь на своих руках. Алеку эти желания кажутся отнюдь не оптимистическими, но они ясно дают понять, что девушка так же яро ненавидит своего брата, как и весь Сумеречный Мир. Моргенштерн хотела стереть в прах Моргенштерна. − В таком случае… Мы готовы бороться с тобой. Клэри улыбается.