BitterSweet

      Каири смотрит на собравшихся в бистро полицейских с привычной полуулыбкой. Это начинает превращаться в традицию — полицейские отсиживаются в их заведении, мимоходом обсуждая оперативные разработки. Но сейчас всё дело в том, что Цукаса и Умика вместе случайно сходили в луна-парк, где столкнулись с Ганглером Найо, и Патрен Третья получила серьёзные повреждения. Косвенно — не без их участия.       Когда полицейские уходят, Умика практически с неподдельным ужасом высказывается о том, какая игрушка понравилась Патрен Третьей. Каири смеётся в чашку, но на следующий день Цукаса находит свёрток с нею на пороге дома.       «Это интересно», — думает Каири, как и всегда, развлекая посетительниц непринуждённой беседой. В его мыслях калейдоскопом мелькают факты о Патрен Третьей. Боится всех комнат страха без исключения, но бесстрашна в бою. Непримиримо серьёзна в работе, но обожает до дрожи мягкие игрушки. Догадалась, кто они, но не смогла доказать и нашла силы извиниться. Интересно, её мнение изменилось?       Одна из посетительниц недовольно надувает губы, ведь Каири, уйдя в свои мысли, всё же отвлёкся от разговора. Яно спешит разуверить её в этом, незаметно увеличивая заказ «щебечущих пташек» на пару позиций. Они и рады… А ведь Патрен Третья себе бы такого не позволила…       Каири от души чертыхается про себя и покидает столик, взъерошивая волосы. Умика смотрит на него с удивлением, когда Люпен Красный почти вырывает поднос из её рук и несёт по направлению к совершенно другим посетителям. Когда он возвращается, то встречается взглядом с Тоомой, смотрящим на него с настоящей бурей эмоций в глазах и привычно бесстрастным лицом. Каири усмехается, продолжает работу, но как только рабочие часы заканчиваются, едва успевает снять фартук, прежде чем вылететь за дверь.       Кажется, ноги сами его несут в сторону знакомого дома с квартирой на втором этаже. Червячок сомнений грызёт его всё сильнее, мерзопакостно нашёптывая, что у Цукасы может сидеть Патрен Первый. Но Каири гонит от себя подальше все ненужные и нужные мысли.       Свет в её окнах всё ещё горит, и Яно с секунду раздумывает, как лучше поступить: влезть в окно или постучать в дверь? Уже нажимая на кнопку дверного звонка, он убеждает себя, что помогает исключительно из внезапного чувства вины за её обморок. За дверью долго не слышно ни звука, но Каири терпеливо ждёт, зная, что Цукаса с трудом идёт к двери. Несмотря на всю уверенность, Люпен Красный даже почти готов к тому, что сейчас перед ним появится Кейчиро.       — Почему… — вырывается у Цукасы, едва она открывает дверь. Каири привычно широко улыбается, протягивая небольшой фирменный пакет из бистро.       — Поддержка постоянных клиентов!       Цукаса чуть улыбается в ответ и старается несильно морщиться, когда отходит в сторону, пропуская его. Каири раздумывает буквально секунду прежде, чем предложить Патрен Третьей руку для поддержки. Цукаса колеблется чуть дольше, но принимает его помощь.       Пару дней Каири словно случайно оказывается на пути Цукасы к дому, поражаясь, что та, несмотря на травмы, предпочитает идти пешком, а не брать такси или попросить её подвезти.       — Снова вместе до дома? — непринуждённо улыбается он, и девушка невольно отвечает на улыбку, но всё же становится серьёзной. — Цукаса-сан?       — Скажи…       Каири оборачивается, глядя на Цукасу с вопросом в глазах.       — Ты меня преследуешь, Каири-кун?       Собственно, чего ещё было ожидать от полицейской? Но что-то внутри всё равно ухает вниз, и на мгновение кажется, что его тело лишь пустая оболочка… Но Люпен Красный мгновенно берёт под контроль эмоции и улыбается ещё непринуждённее. В ответ на это на щеках Цукасы появляется слабый румянец, а сама она опускает взгляд и сжимает кулак, словно отчитывает себя за ошибку. Каири невольно отмечает, что сейчас вечно серьёзная и собранная Мёдзин выглядит очень мило.       — Прости, Каири-кун, я сморозила такую глупость…       — Особенности работы, — машет рукой Яно, подхватывая пакет Цукасы и подстраиваясь под её шаг. Но сердце всё равно стучит быстрее из-за того, как её догадка попала в точку. И кажется, не только из-за этого…       Снова видеть её в бинтах больно. Видеть мучающегося от яда Патрен Первого так же больно, словно он беспокоится за «старшего брата». Но больнее всего по Каири бьёт то, с какими эмоциями Цукаса говорит о Кейчиро. Безусловно, их связывает студенчество в Академии, работа и даже общие враги. Но Люпен Красный понимает, что не может ничего с собой поделать. Сдерживая эмоциональный шквал, Каири ведёт Патрен Третью к палате и желает скорейшего выздоровления.       — Я обязательно принесу что-нибудь из бистро в следующий раз! — порывисто обещает Яно, и от её улыбки на сердце начинает теплеть.       Выйдя из больницы, Яно прячется за угол и усиленно бьёт себя по щекам. Что он, девица какая-то, чтобы его разрывало на части от спектра эмоций?! Его восхищает сила воли полицейских, в особенности Кейчиро. Его восхищает стойкость… Сила… Нет, не так. Его восхищает Цукаса, восхищает всем вышеперечисленным и своими секретами тоже. Мысли прерываются сигналом тревоги от Тоомы, и Яно, сжав кулаки, спешит к другу.       Последним аккордом становится появление Патрен Второго и Патрен Третьей. Чувствующий яд в своих венах Каири с трудом собирает в кучку мысли и сознание. Что ж, ему пока лучше, чем Патрен Первому. Несмотря на раны, полицейские сражаются с невероятной страстью и силой, но их запала всё равно не хватает, и он не обладает целительными свойствами. Каири и Тоома вздрагивают одновременно, когда Цукаса роняет оружие, и Ганглер хватает её за шею, а затем отшвыривает. Тело Яно дугой выгибается от яда, когда на сцене событий появляется ещё и Кейчиро, и Тооме с большим трудом удаётся удержать Каири от безрассудных действий, заставляя довольствоваться лишь красноречивыми взглядами. Яно даже клянётся себе, что если не умрёт от яда…       На следующий день Цукаса находит на пороге небольшой букет из бежевых роз. Анонимный отправитель не оставил открытки (или следов для анализа ДНК), но лента, держащая стебли цветов и подарочную бумагу, завязана немного криво. Цукаса чуть улыбается, поднося цветы к лицу.       И нет ничего такого в замотанных пластырем (исколотых) пальцах Каири, которого она снова видит в бистро и который снова встречает её на пути домой.       И нет ничего такого в том, что Цукаса видит Люпена Красного в привычном костюме, оставляющего розы у её порога.       И нет ничего такого, когда она напрямую спрашивает Каири о цветах и о красной маске, о его истории.       Яно терзается сомнениями, но рассказывает о себе, зная, что лучше честность с его стороны, нежели расследование — с её.       Цукаса понимает, что никому не расскажет. Ведь Каири доверился ей. Даже если он совершенно наглым образом украл у неё поцелуй во время прощания (и она должна ответить на выпад). Даже если ей известны личности всех трёх воров. Она пытается помочь каждому, разделить с ними боль, и с неожиданной стороны раскрывает сердце Тоомы, просто коснувшись его.       Их с Каири связывает общий секрет. И ещё кремовые розы на пороге дома, серьёзность которых контрастирует с привычной беззаботностью Яно. Но несмотря на букет противоречий и весь спектр красок отношений, их связь тщательно скрывается за масками и щитами. Компромат для Ганглеров, воров и копов одновременно — такая опасность, постоянно висящая над ними, лишь будоражит кровь Каири и заставляет Цукасу нервничать. Она боится за него, что в один момент бравада и удача подведут Люпена Красного. Он корит себя за её ранения и порой рад, что напарники всегда рядом, чтобы защитить Мёдзин, раз он сам не может вмешаться.       Скрытность, как кислота, разъедает их. Хочется обычной жизни, без погонь и перестрелок. Но сценарий прошлого больше не поменяешь, остаётся лишь бороться за счастливое будущее. И даже зеркальный лабиринт и войска Ганглеров ему не помеха.