Believer

Мне никогда не доводилось бывать на настоящих вечеринках. То ли в силу возраста, то ли из-за навязанных убеждений матери, я испытываю дискомфорт при посещении подобных мест. Я всегда была домашним человеком. Был бы мне предоставлен выбор остаться дома и читать книгу укутавшись в пледе, или пойти гулять в центре города, — я незамедлительно выбрала бы первое. Но проблема в том ещё, что я там никого не знаю. Да и кто я такая для них вообще? Походила к ним в церковь пару раз и всё — друзья навеки? — Ну ты чего такая невесёлая? — Линдси щёлкает мне по носу и заливисто смеётся. Вздрагиваю от неожиданности и смотрю на неё недовольно. Эх, хотелось бы мне быть такой же беззаботной… — Ну ты и нудная! Тебя пригласили на вечеринку, а на тебе лица нет. Ну что опять случилось? Празднование дня рождения это же так здорово! Не каждый день рождаются племянники у таких замечательных людей. Киваю, соглашаясь, и вспоминаю тот день, когда впервые увидела малышку Элли. Такая маленькая, крохотная, спящая, с красным личиком, тёплая… На миг проваливаюсь в приятные воспоминания, и улыбаюсь. Да, рождение — всегда здорово. Снова отворачиваюсь к окну и смотрю на пролетающие мимо здания: дома и снова дома. Все такое серое, противное, одинаковое, будто под копирку сделано. В такое время года наш город становится унылым и невзрачным. Линдси снова толкает меня локтем, и я оборачиваюсь к ней. — Я решила, что отдамся Фреду сегодня вечером, — страшным шёпотом делится со мной рыжая, игриво косясь в сторону парня, сидящего за рулём, который, впрочем, не особо обращает на нас внимание, сосредоточившись на вождении. — Ты… с ума сошла? — тихо, гораздо тише, чем шёпот Линдси, ахаю я, удивляясь, а она снова закатывает глаза. — Что, прямо у Джастина дома? — Слушай, а что такого? Мне уже пятнадцать, давно пора. Не вижу в этом ничего плохого. Я давно об этом думала, но всё никак не могла найти подходящего парня. А Фред довольно симпатичный и милый. Главное — чтобы никто нам не помешал, — она многозначительно смотрит мне в глаза, а я просто не знаю, что ответить на такое заявление. С ума сойти, Линдси даже младше меня! Вот уж никогда бы не подумала! Она совершенно не выглядит на свой возраст, я думала, что ей около восемнадцати. Остаток дороги проходит относительно спокойно. Мы приезжаем к небольшому домику, парни сразу начинают выгружать что-то из багажника, а Линдси подхватывает меня под руки и тащит внутрь. Нас встречает молчаливая и суетливая Сандра, которая сходу начинает отдавать распоряжения идущим позади нас парням. — Ящики на кухню, остальное за мной! Рада, что ты пришла, — обращаясь ко мне. — Надеюсь, вы всё купили? — уже к Линдси. — Растяпа Тереза не предупредила её, — Линдси толкает меня плечом так, как будто это я виновата в том, что узнала о предстоящем вечере в самый распоследний момент, — так что не знаю, что теперь делать. — Тереза заболела, она же сама вчера сказала тебе, — отрывисто отвечает Сандра, суёт нам в руки фартуки и опять убегает, а Линдси поворачивается ко мне с видом «да, я забыла, но что теперь делать», повязывает свой фартук и тащит меня на кухню. В доме встречаю знакомые лица людей, которых видела в церкви, всё кажется каким-то родным и тёплым, и на душе появляется какая-то светлая радость. Все они решили сделать сюрприз своему пастору, собрались, невзирая на отвратную погоду и будний день, возможно, даже скинулись, чтобы закупиться… Казалось бы, чужие друг другу люди, а ведут себя получше некоторых родных. Лучшее наслаждение, самая высокая радость в жизни — чувствовать себя нужным и близким людям! Кажется, я начинаю обретать новую, настоящую семью. Подготовка проходит весело и быстро, я отвлекаюсь от своих мыслей, и лишь когда Сандра говорит о том, что пора накрывать на стол, а к нам заявляется развесёлая и разодетая Линдси, осознаю, что одета как какая-нибудь замухрышка. — Лин, мне бы домой съездить, — шепчу я рыжей, отведя её в сторонку, а она смотрит на меня как на сбежавшую из психушки, крутит пальцем у виска и отвечает: — Да ты с ума сошла? Какой домой? Сейчас приедет Джастин, а ты домой собралась! Линдси говорит это громко, я начинаю ощущать на себе чьи-то взгляды и уже готова возненавидеть Линдси за её длинный язык. — Ничего страшного, я тебе помогу, — деловито подходит к нам Сандра, хватает меня за руку и тащит из кухни. Я молча следую за ней. С Сандрой мы ещё не успели подружиться, и, признаться честно, я её немного побаиваюсь. Она как старшая сестра, которая успела повидать на своём веку определённо больше, чем каждый из нас. — Какой у тебя размер? — спрашивает она, заведя меня в одну из комнат и начав рыться в чужом шкафу. Не хватало ещё, чтобы это была комната Джазмин. — Эм… не нужно, я быстро, только переоденусь и сразу сюда, — робко перетаптываюсь с ноги на ногу, не зная, что делать. В уме подсчитываю сколько может занять у меня это времени и понимаю, что не меньше часа, так как я живу в другой стороне города. Это ещё без учета маминого допроса и криков. Решаю принять предложение, ведь действительно: срываться сейчас куда-то было б краем глупости. Сандра тем временем быстро поворачивается, критически оглядывает меня, снова возвращается к шкафу, достаёт оттуда светлое платье и небрежно бросает его на кровать. — Вот, примерь, — командует она. Я смотрю на вещь и понимаю, что она мне совершенно точно не подойдёт. Ну не мой это цвет и фасон, я платья никогда не носила. В растерянности продолжаю топтаться, так как отказать Сандре попросту не хватает смелости. Ну же, тряпка, соберись, она же такой же человек, как и ты, чего ты боишься? — Эм… Сандра, а… не найдется что-то другое? — Бери, что дают, — слышу нотки раздражения в ее голосе. — Я уверена, что тебе оно подойдёт. — Но чьё это платье? — мямлю я, не зная, как и чем аргументировать свой отказ. — Не могу же я взять чужую вещь и носить её целый вечер. — Тебя это волнует? — отрезает она, и я уже начинаю сомневаться в том, что платье может мне не подойти, и вообще во всём остальном. М-да, кажется, Сандре даже не нужно учиться убеждать — ей хватает одного взгляда и реплики в стиле «ну и чё?». — Ну… — пожимаю плечами и еле дохожу до кровати. Сандра молча ждёт, но я вижу, что ей не нравится моё промедление. Мне неудобно раздеваться перед ней, но Сандра, кажется, поняв это, ненароком отворачивается, делая вид, что снова ищет что-то среди вещей, а через пару секунд выходит из комнаты. Быстро раздеваюсь и натягиваю на себя узкое и неудобное платье, которое казалось гораздо свободнее, когда лежало на кровати. Осматриваюсь по сторонам и вдруг замечаю на прикроватной тумбочке — да и вообще во всей комнате — рамки с фотографиями. Наклоняюсь к ближайшей возле кровати и понимаю, что это комната Джазмин. На фотографиях запечатлена она с маленьким Джастином и какой-то женщиной, думаю, их матерью. Никто из них не смотрит в объектив камеры, но от этого фотография кажется более живой и по-своему интересной. — Тебе идёт, — вдруг открывает дверь Сандра, и я от неожиданности едва не роняю рамку. Девушка делает вид что ничего не заметила, и подталкивает меня ко второй дверце шкафа, где я вдруг вижу в отражении симпатичную девушку в цветастом сарафане с широкой оборкой на груди и плечах. В восхищении расправляю плечи и любуюсь собой. Мне всё ещё неудобно оттого, что я в чужой вещи, но это, кажется, не волнует никого, кроме меня самой. — Мне нужно позвонить, — говорю я, когда Сандра выходит из комнаты. — Маме, — делаю пояснение, и она, кивнув, остаётся ждать. По закону подлости, мама не поднимает трубку; отгоняя мысли о том, чем она может сейчас заниматься, быстро пишу сообщение, отправляю, включаю беззвучный режим, забрасываю телефон обратно в рюкзак, оставляю свои вещи и выхожу вместе с Сандрой, которая благополучно теряется на полпути. — Вау, какая ты, — присвистывает рыжая Линдси, когда я появляюсь на кухне. Она подхватывает меня под локоть, отводит в сторонку и шепчет на ухо: — Проболтаешься кому-нибудь о нас с Фредом — убью, — так же быстро отпускает меня и снова начинает заниматься тарелками, делая вид будто ничего мне и не говорила секунду назад. Растерянно киваю, оглядываю собравшихся девушек, снующих туда-сюда, и думаю о том, что не мешало бы причесаться. Хватаю пару тарелок, отношу их в гостиную, расставляю на столе и ухожу искать ванную, где меня снова находит Сандра. — Пошли скорей, там Джастин идёт, — громким шёпотом говорит она, и я, быстро расчесав свои волосы, бросаю расчёску, выключаю свет и спешу за ней. В гостиной темно, все присутствующие тихо перешёптываются, сбившись в одну кучу, Линдси зажимается с Фредом, от кого-то сильно пахнет сладкими духами, и я чувствую, что вот-вот чихну от слишком приторного запаха. Сначала лязгают ключи в замочной скважине, затем загорается свет в прихожей. Кто-то приглушённо хихикает, кто-то шикает, кто-то ёрзает, а я зажимаю рот рукой, чтобы не чихнуть и не испортить столь ответственный момент. Приближающиеся шаги заставляют сердце биться быстрее, закрываю глаза… Включается свет, и вся толпа громко кричит «Сюрпри-из!!!», а я, не удержавшись, громко чихаю, сгибаясь пополам. К счастью, никто не обращает на это внимания, а я радуюсь тому, что сумела дотянуть и ничего не испортить. Наверное, не так уж я и безнадёжна. — Ну вы даёте, — говорит растерявшийся, но чрезвычайно довольный Джастин, оглядывает нас всех, и кажется, что он даже подмигнул мне, и от этого начинаю улыбаться. Линдси поздравляет его и вешается на шею, парни пожимают руку, Сандра обнимает вместе с девочками, и только одна я стою на месте, не зная, что делать. — Хэй, Мэл, иди сюда, — ласково подзывает меня Джастин, и я, потупив взор и стараясь не побежать, подхожу к нему. Пастор, высвободившись из объятий остальных, осторожно обнимает меня, и я радостно прижимаюсь к нему, радуясь тому, что нам никто не мешает. Сердце начинает очень быстро биться, а в ушах слышу лёгкое гудение. Черт, кажется, я даже покраснела. Но так приятно находиться в его объятиях… Джастин намного меня выше, и сейчас моя голова находится у него на груди, в том время как руки аккуратно прижимают меня к себе.  — Не спеши, — шепчет он мне на ухо, когда я быстро начинаю отстраняться. От тёплого дыхания появляются мурашки, и мне кажется, что я даже вздрогнула. Слишком неправильно это всё. Удивлённо смотрю на него, но Джастин делает вид, что не замечает моего взгляда, и просит всех присутствующих сесть за стол. Сандра снова убегает на кухню, взяв себе двух помощниц, и Джастин просит, чтобы я села около него. — Всё нормально? — шёпотом спрашиваю я, не зная, в чём причина его такого поведения. — Ты ведь впервые у меня, — скорее, утверждает, нежели спрашивает Джастин, — лучше тебе сидеть здесь, а то Сандра тебя замучает. А мне совсем не хочется, что ты вспоминала о первом посещении моего дома лишь то, как таскала тарелки и мыла грязную посуду, — поясняет он, но мне почему-то хочется думать, что это не так. Буду думать, что ему просто приятно, когда я нахожусь рядом. — Кстати, тебе идёт платье, — игриво улыбается Джастин, а я потупляю взор. Быстро пытаюсь оправдаться, но выходит какой-то несвязный набор слов. — Да не волнуйся, Мелоди, я вовсе не хотел тебя смутить, — быстро говорит Джастин и придвигается ко мне ближе. — А платье тебе действительно очень идёт. Через секунду он как ни в чем не бывало отодвигается и начинает с другими вести разговор. Глупо улыбаюсь в ответ и про себя решаю позже посмотреть, в каком магазине может быть куплено такое платье. Проходит ещё пара минут, пока все рассаживаются и приносят оставшиеся блюда с кухни. — Братья и сестры, я сердечно рад, что вы собрались здесь ради того, чтобы поздравить меня и нашу сестру, — встав со своего места, говорит улыбающийся Джастин. — Давайте прославим Бога за то, что всё разрешилось хорошо.   Собравшиеся одобрительно хлопают, кто-то из парней достаёт гитару, и все начинают подпевать. Пастор поёт не громко, но я замечаю, что все слушают в первую очередь его, и сама замираю, вслушиваясь в слова незнакомой для меня песни. И не важно, о чём она, хочется просто положить голову на плечо покачивающемуся в такт Джастину и закрыть глаза. Заметив, что я не пою, он снова подмигивает мне и начинает хлопать, и вскоре все подхватывают это и начинают хлопать тоже. Отчего-то становится приятно, что пастор не даёт мне чувствовать себя неуютно. Среди них я ощущаю себя своей. Закончив петь, все собравшиеся принимаются за еду, Сандра, которая сидит прямо напротив меня, начинает суетиться, следя за тем, чтобы всем хватало салатов, вовремя меняет тарелки и доливает напитки.   — Вкусно, Мелоди? — спрашивает пастор, и я киваю с набитым ртом, а он лишь одобрительно улыбается. Хотелось бы мне иметь такого заботливого брата. Ну или не совсем брата…   — Сандра, как всегда, постаралась на славу, — говорит Линдси с очень хитрым выражением лица, — думаю, из неё получится отличная жена.   Сандра вдруг краснеет и прячет лицо, а я замечаю, как Джастин хмурится, откладывая свою вилку. Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но его перебивает кто-то из парней:   — Пастор, как Джазмин и малыш? Когда мы можем забрать их?   Джастин закрывает рот, делает маленький вздох и снова начинает улыбаться, а мне начинает казаться, что тот парень специально задал вопрос, чтобы перевести тему в другое русло. Неужели Сандре нравится пастор? И… неужели ему может нравиться Сандра? Пастор отвечает, а я поочерёдно смотрю на него и Сандру, которая всё время хлопочет около него, и только сейчас понимаю, что почти всё её внимание направлено на Джастина. Пуст ли его стакан, есть ли еда на его тарелке, не грязная ли у него салфетка… И почему я замечаю это лишь сейчас? Сандра накладывает ему ещё одну порцию салата и придвигает тарелки, а когда рядом с пастором не остаётся свободного места, ставит блюдо прямо поверх других тарелок.   — Ты меня закормишь, — смеётся Джастин, убирая блюдо со спаржей и передавая его мне. Сандра заискивающе смотрит ему в глаза, а я сижу как идиотка с этой вонючей спаржей, которую терпеть не могу, и понимаю, что ревную. Мне кажется, что никто не имеет права смотреть на пастора, никто не имеет права любить его.   — Мелоди, не хочешь спросить меня о чём-нибудь? — пастор вдруг обращается ко мне, и я теряюсь в его внимательных глазах. — Да поставь уже куда-нибудь эту тарелку, Мелоди, — смеётся он, забирая у меня спаржу и передавая той же Сандре, а я думаю о том, что пастор как-то странно произносит моё имя. Он как будто растягивает его, пробует, заглатывает, оставляя где-то внутри себя. Словно хочет сказать «М-м-м, Мелоди», и мне мерещится в этом что-то эротическое. Представляю, как Джастин полустоном произносит мое имя напротив моих губ, и мне хочется прикрыть глаза и закрыть руками лицо от таких мыслей. Чёрт, о чём я думаю? Это же пастор, разве могу я допускать подобные мысли? Наверняка он и близко не думает ни о чём подобном, в то время как я уже нафантазировала себе всякого… Смотрю на его губы и не могу сосредоточиться ни на чём другом. — У тебя… у вас тут… — тянусь неловко к его лицу, но в последний миг спохватываюсь и беру салфетку, осторожно вытираю самый краешек его рта. Джастин терпеливо ждёт, когда я закончу, а Сандра, как бы невзначай, толкает мою руку, убирая со стола.     — Спасибо, — говорит он, а я киваю и улыбаюсь в ответ. Почему-то, глядя на него, мне постоянно хочется улыбаться. — Джастин, я очень благодарна тебе за приглашение, — решаю осторожно начать беседу. — Ну что ты, не благодари за такое, Мелоди. Ты теперь часть нашей большой семьи; для тебя всегда открыты двери в наш дом. Открываю рот, чтобы задать вопрос, не дающий мне покоя который день, как вдруг у Джастина звонит телефон. Джазмин. Пастор извиняется передо мной и выходит из-за стола, а я недовольно хмурюсь. Когда через пару минут мужчина возвращается, то его втягивают другие парни за столом в разговоры о религии, на что я лишь морщу кончик носа — привычка с детства — и решаю продолжить кушать. Хоть тут нормально наемся. Мама еду часто забывает приготовить, так как предпочитает питаться в ресторанах, а меня максимум хватает на то, чтобы разогреть еду в микроволновке или сделать бутерброды. Краем глаза замечаю, что ни Линдси, ни Фреда за столом нет. Это обеспокаивает, и я начинаю чувствовать себя причастной к тому, что произошло или вот-вот должно произойти между ними. Надеюсь, что Линдси знает, что делает. После того, как тарелки опустели, а напитки были выпиты, вся компания перемещается в гостиную, где продолжаются песни под гитару и разговоры на всякие темы. Мне становится немного скучно, и я иду помогать Сандре по кухне, ведь уборкой вызвалась заниматься только она.   — Тебе помочь? — интересуюсь, стоя в дверях. Надо же хоть чем-то быть полезной в этом доме. Выходит, я пришла сюда, надела без спроса чьё-то платье, поела за чужой счёт, а в конце просто уйду? Сандра, в забрызганном водой переднике, поворачивается ко мне.   — А тебе не пора домой? — немного резко отвечает она.   — Ну наверное, — заминаюсь, понимая, что совсем потеряла счёт времени. Кажется, мне сегодня точно влетит от матери.   — Пошли, — она бросает недомытую тарелку в мойку, вытирает руки, хватает меня и тащит обратно в комнату, где я оставила свои вещи. Проверяю телефон и удивляюсь: странно, что мама ни разу не позвонила. Переодевшись, отдаю платье, и Сандра, схватив его, выходит. Иду за ней, она на ходу забрасывает платье в стирку и ведёт меня обратно в гостиную. — Мелоди уходит, — громко объявляет она, — ребята, прощаемся с Мелоди!   — Пока, Мелоди! — раздаётся нестройный ряд голосов, я натягиваю улыбку и машу всем на прощание. Пастора в гостиной нет, он подходит к нам уже в прихожей, когда я начинаю открывать дверь.   — Мелоди уходит, — объявляет Сандра. Джастин вскидывает брови, затем хватает с вешалки какую-то кофту и берёт ключи.   — Я отвезу. Иди по своим делам, — говорит он Сандре.   — Но Джастин, я могу попросить кого-нибудь…   — Я сам отвезу, — повторяет пастор. — Мелоди, ты уже готова?   — Да. Спасибо, — благодарю Сандру, она кивает, а пастор, улыбнувшись нам обоим, открывает мне дверь.   — Кажется, кто-то очень устал, — говорит он, заводя двигатель.   — Кажется, ты ей нравишься, — снова невпопад ляпаю я, но я просто не могу не сказать этого, мне крайне важно знать, правда ли это, или только мои домыслы.   — Тебе только кажется, Мелоди, — уклончиво отвечает он, снова смакуя у себя во рту моё имя. — Пристегнись.   — Кстати, поздравляю тебя с племянником, — пытаюсь перевести тему.   — Спасибо, — теперь уже улыбается пастор, — думаю, дня через два Джазмин уже будет дома.   — Джастин, а… можно спросить?   — Конечно, — он пожимает плечами, следя за дорогой.   — А где муж Джазмин?   — Ушёл, когда узнал, что она беременна, — пастор говорит это очень напряжённо, будто взвешивая каждое слово, чтобы не сказать ничего лишнего. — Знаешь, многие отвернулись от меня, когда… — он почему-то заминается. — В общем, сестра была одной из немногих, кто поддержал меня, когда я решил посвятить себя служению Богу после того, как умерла наша мать.   — Сочувствую, — я начинаю чувствовать себя неуютно. Никогда не знаешь, что сказать, когда узнаёшь о том, что человек потерял кого-то близкого. Лично я сразу начинаю тупить и выдавать какой-нибудь бессмысленный набор слов и нечленораздельного мычания, от чего хочется заткнуть саму себя, хорошенько треснув по лбу.   — Я… не очень люблю говорить на эту тему, Мелоди, — отвечает пастор. — В общем, он давно, почти с самого начала был против того, что Джаззи помогает мне. А когда сестра сообщила о том, что ждёт ребёнка, он сказал, чтобы она выбирала. Как ты понимаешь, Джаззи выбрала малыша. Думаю, она поступила правильно. Потеряв одну семью, она приобрела другую. Так всегда бывает, Мелоди, лишившись чего-нибудь одного, мы — сразу или потом — получаем другое. Не следует стоять у закрытой двери, когда перед тобой открывается другая, Мелоди.   — Ты заметил, что постоянно повторяешь моё имя? — шучу я, и мне почему-то кажется, что это больше похоже на заигрывание. С ума сойти, я флиртую с пастором!   — Что поделать, оно мне нравится, Мелоди, — Джастин пожимает плечами и бросает на меня свой взгляд, и мне вдруг становится хорошо, тепло и приятно от этих слов. Ему нравится моё имя… Наверное, не такое оно уж и плохое, раз нравится тому, кто мне небезразличен.   — Скажи «М-м, Мелоди», — развеселившись, продолжаю я, и пастор, подхватив веселье, как-то слишком чувственно и негромко повторяет:   — М-м-м, Мелоди. Так?   — Да, так.   И мне кажется, что я впервые в жизни испытываю нечто, похожее на возбуждение. Боже, меня заводит этот пастор, сидящий за рулём рядом со мной… Насколько приятно слышать его голос с лёгкой хрипотцой. Откидываюсь на сиденье и прикрываю глаза, представляя, как я целуюсь с Джастином. Интересно, насколько приятно будет ощущать его губы на своих? Ещё никогда не было так приятно рассуждать о таких мыслях, ведь тот, о ком я мечтаю сейчас, сидит в паре сантиметров от меня.   Прости меня, отче, я согрешила. Но насколько же приятен этот грех!   Мы доезжаем до многоэтажки быстро, я даже не успеваю налюбоваться им, надышаться запахом, которым пропитался салон, наслушаться этого прекрасного голоса…   А возле дома нас поджидает очередной сюрприз — мама, стоящая рядом со своим ухажёром, и я благодарю Бога за то, что не в обнимку, иначе я не выдержала бы такого позора.   — Увидимся в церкви? — говорит на прощание пастор, а я не знаю, что делать. Я ведь сказала маме, что задержусь у подруги, а сама приехала на машине со взрослым мужчиной… Мать выглядит увлечённой разговором со своим ухажером и ещё есть время незаметно выскользнуть из машины и сделать вид будто я пришла пешком.   — Там… моя мама, и она… не знает, что я хожу в церковь. И что я была сегодня у тебя, она тоже не знает, — холодеющими губами шепчу я, поглядывая в зеркало. Как быть? Пастор хмурит брови и переводит свой взгляд с меня на них. — Ты не мог бы, пожалуйста, отъехать, чтобы они не видели? — тихонько прошу я.   — Ты не можешь всё время прятаться от своей мамы, Мелоди, — возражает пастор, а я готова придушить его за чрезмерную и неуместную сейчас правильность. Пусть толкает свои речи в церкви, сейчас обстоятельства требуют другого.   — Пожалуйста, Джастин, я очень боюсь, — взмаливаюсь я, но он лишь покачивает головой.   — Невозможно скрывать правду вечно. Нельзя скрывать и неправду, всё тайное обязательно станет явным, Мелоди. Пойдём, я сам всё объясню твоей маме.   Джастин протягивает мне свою ладонь, и я понимаю, что впервые в жизни не хочу взять его за руку. Пусть катится ко всем чертям, мне не нужен очередной скандал в череде моих и без того бесконечно серых будней. Пастор, видя моё замешательство, выходит из машины, обходит её, открывает дверь с моей стороны и снова протягивает руку.   — Идём.   Я медлю, молясь о том, чтобы мама поскорее зашла домой, но они будто бы назло стоят на месте, да ещё и начали пялиться в нашу сторону. Кажется, я обречена. Безвольно протягиваю ладонь, пастор легко сжимает её и почти вытягивает меня из своей машины, а я, опустив голову, обречённо плетусь за ним. Сейчас будет большой скандал, мама обязательно опозорит меня перед ним. Что делать? Может, убежать, чтобы не слышать её ругани? У меня просто нет сил, я не знаю, как поступить, и продолжаю уныло плестись, глядя под ноги.   — Доброй ночи, миссис… Эм… Полагаю, мы заставили вас волноваться, — вежливо начинает пастор. — Меня зовут Джастин, и я…   — Быстро домой! — командует мне мама, не обращая никакого внимания на Джастина и его слова. — Ты знаешь, который час?   — Простите, мэм, но ваша дочь…   — Я вас не спрашивала, — отвечает ему мама, сверля меня своим тяжёлым взглядом. — К вашему сведению, молодой человек, у моей дочери есть язык, и она прекрасно умеет им владеть, так пусть и расскажет мне, где и с кем она шляется допоздна. И если я узнаю, что вы тронули её хоть пальцем…   — Простите, мэм, но вы об этой дочери говорите? — вдруг, повышая голос, перебивает Джастин, кивая в мою сторону, а я расширяю глаза от удивления. Видимо, он совсем не знает мою маму, раз начал перечить ей. Уверена, сейчас начнётся самый настоящий скандал. Втягиваю голову в плечи, ожидая ругани, и поочерёдно смотрю то на маму, то на Джастина, который продолжает свою речь:   — К вашему сведению, миссис, ваша дочь, вместо бессмысленного шатания, предпочитает проводить время с пользой. К тому же, она очень умна, чего не могу сказать о вас: не зная меня, вы поливаете грязью свою дочку, выставляя её в таком свете, и вдобавок угрожаете мне, подозревая меня в растлении вашего ребёнка, что ставит под сомнение вашу компетентность. И мне искренне жаль Мелоди за то, что ей приходится выслушивать все эти недостойные её слова. Вы, в первую очередь, мать, и вы должны быть наставницей своей дочери, показывать ей пример, и уж точно не говорить о ней всякие непристойности при посторонних. И если вы действительно так заботитесь о том, чтобы с ней всё было хорошо, то потрудитесь прилично одеть и обуть вашу — если она, разумеется, действительно является ВАШЕЙ дочерью, и не только на словах, но и на деле, — девочку. Ей давно не пять лет, чтобы одевать во всякие обноски и старьё, не спрашивая мнения. Всего хорошего. Мелоди, доброй ночи, — обращаясь ко мне, более мягко добавляет пастор, затем поворачивается, доходит до своей машины, садится в неё и уезжает, а я медленно бледнею, понимая, что после всего этого меня точно убьют дома. Мама поворачивается ко мне, и я готова поклясться, что из её глаз вот-вот посыпятся молнии.   — Быстро домой, — цедит она вместо того, чтобы наорать, — бегом!   Не нужно повторять ещё раз, чтобы я сорвалась с места. Трясущимися руками достаю ключи, кое-как попадаю магнитным ключом в домофон и буквально влетаю на свой этаж. Мама меня точно убьёт, четвертует, линчует, расчленит и выбросит, скормит крокодилам, но для начала выест весь мозг чайной ложечкой. Почему мне так не везёт? Почему? На мне что, свет клином сошёлся в тот момент, когда на всех людей делили неудачи? Разрывающее чувство страха и обиды смешиваются воедино, я ненавижу Джастина, который высказался обо мне так, будто я — самая последняя уродина и нищенка, и боюсь маму за то, что она сейчас поднимется и снова закатил грандиознейший скандал. Как же это обидно! Неужели я в самом деле вечная неудачница, которую презирает даже пастор церкви? В смятении нахожу свой дневник и со злостью вырываю исписанные страницы. Мне больше не нужна такая любовь, и совсем не об этом я хочу выговариваться, изливая душу равнодушным страницам. Рассыпая карандаши, выхватываю ручку и торопливо пишу на чистом листке: «Меня зовут Мелоди Уэйн, и я ненавижу пастора Бибера». Не хватало терпеть унижений ещё и от него. Я больше никогда не пойду в эту церковь. Ни за что на свете. И я клянусь в этом.