The Art of Murder.

      Перед уроком вокального мастерства у Миссис Пиксвелл Гарри чувствовал себя на удивление умиротворенно. И, не смотря на то, что буквально через десять минут его ждала певческая перепалка с одним из лучших солистов класса, юноша умудрялся сохранять спокойствие. Погрузившись с головой в классическую музыку, доносившуюся из его наушников, парень внимательно изучал энциклопедию-справочник по архитектуре XIX — XX веков, бережно обхватив книгу длинными музыкальными пальцами. Они скользили по глянцевым страницам книги, медленно перелистывая их и застывая в воздухе на какое-то мгновение, оставляя в воздухе едва заметный силуэт. Изящности его движений могла бы позавидовать даже балерина, потому что, сам того не осознавая, он был пластичен и грациозен настолько, что запросто получил бы А+ в классе гимнастики и балета, если бы он только посещал этот курс.       Аристократично-бледные пальцы вот-вот собирались было перевернуть страницу, как вдруг парень с изумлением замер. Он обратил внимание на одну небольшую иллюстрацию в нижнем углу страницы, на которой был изображен Castel Béranger. Гарри затаил дыхание и закрыл глаза, давая густым ресницам соприкоснуться с изумрудной кожей.       Ар Нуво был его любимым архитектурным стилем с детства. В то время, как другие дети с любопытством рассматривали иллюстрации в книгах Ганса Христиана Андерсена, юный Гарольд не сводил глаз с изящных зданий, завораживающих своим отказом от прямых линий и углов в пользу более естественных и "природных" очертаний. Главными, и, пожалуй, любимыми мотивами Стайлса этого стиля являлись S-образные линии и орнаменты, внутри которых были положены природные формы, такие, как перья птиц, раковины или цветы.       Гарри вспомнил, как впервые увидел "Замок Беранже". Он считается самым первым, построенным в стиле Ар Нуво многоквартирным домом в Париже. Его архитектор – Гектор Гимар – стал революционером в архитектуре, начав использовать и сочетать новые материалы – кованое железо, металл, туф и оригинальный декор. За это здание Гимар получил в 1898 году первое место на конкурсе фасадов города Парижа. Юный мальчик был влюблен в этот город, а "Замок Беранже", несомненно, являлся для Стайлса его сердцем.       Счастье, которое ощущал парень всего пару секунд назад, тут же сменилось болью и разочарованием. Это был первый и последний раз, как он видел Castel Béranger. Через несколько месяцев после поездки сломалась мечта всей его жизни, счета обнулились, а поездки в Европу к шедевральной архитектуре начала XX века снова стали недосягаемыми. И, сейчас, вместо того, чтобы прогуливаться по улице Монторгёй возле дома 78 и наслаждаться фресками Поля Гаварни и деревянными рамами в стиле Людовика 16, Гарри мог лишь провести пальцем по глянцевой картинке, которая так сильно отпечаталась в его сердце уже много лет назад. - Снова заслушиваешь до дыр Баховские английские сюиты? - резко прозвучавший прямо над ухом мужской голос заставил Стайлса подскочить на месте. Сам Луи Томлинсон соизволил почтить его своим присутствием, и, более того, еще и начать разговор. Жаль только, что у нашего прекрасного принца не хватило манер на элементарное "Здравствуй". - Вообще-то, - прочистил горло Гарольд, - моими любимыми являются французские, а не английские сюиты. - Он замолчал на секунду. - Но я все же удивлен, что ты запомнил. Я лишь раз упоминал, что люблю их.       Больше ничего не сказав, Гарри тут же углубился в раздумья. И правда, как он запомнил? Да, перепутал в корне, но запомнил! Интересно, зачем? Гарри и предположить не мог, что этот парень слушает кого-либо, кроме себя. - Английские, французские, какая разница?       Нейтралитет на лице Гарри сменился явным негодованием. Брови изумленно поползли вверх в то время, как Стайлс захлопнул энциклопедию. - Вообще-то, разница просто гигантская. Во Французских сюитах Бах точно придерживается установившейся схемы: все шесть сюит начинаются аллемандой, за ней следуют куранта и сарабанда, и завершается цикл жигой.       Недоумение на Лице Томлинсона заставило Гарри улыбнуться. Нет, это не была улыбка во все 32 зуба, нет, это было лишь легкое приподнимание уголков губ, но даже оно говорило хоть о маленькой победе над Луи Томлинсоном. - Допустим, - согласился Луи, - а английские-то чем отличаются? - В Английских сюитах и партитах происходит дальнейший процесс расширения и углубления композиционного замысла сюиты. Выражается этот процесс в стремлении к укрупнению масштабов сюитного цикла, в возрастании драматической роли контрастов. За некоторыми частями цикла закрепляется положение опорных точек сюитной композиции. Сам стиль, приемы и манера изложения становятся более виртуозными — концертными.       Лицо Томлинсона тотчас же стало пунцовым. Впервые в жизни он не знал, что сказать. Его заткнул за пояс парень, который, черт возьми, даже не учится здесь, а так, появляется на "полставки". И, не смотря на это, музыкальные познания у него куда глубже, чем у самого Томлинсона. - Я не знал этого, - признал свое несовершенство Луи, - ты сказал, что... - Откуда такие познания, Гарольд? - изумленная Миссис Пиксвелл не могла отвести глаз от смущенного кучерявого парня, который в этот же момент не знал, куда деть свои, - так детально сюиты и партиты мы разбирали лишь лишь на последнем курсе обучения в Джулиардской школе, и то, лишь потому, что я писала дипломную работу по творчеству Баха, и поэтому посещала дополнительный курс лекций. Но... Откуда вы об этом знаете, Гарри? - Я сел за фортепиано раньше, чем начал разговаривать, Мэм, - тихо ответил Гарри, все еще не решаясь поднять глаза, - я занимаюсь музыкой и театром столько, сколько себя помню, и новых знаний, которые мне дают, всегда недостаточно. Поэтому я перечитал все хрестоматии и энциклопедии музыки, что смог достать, а после этого нашел изумительный курс лекций по Баховскому творчеству, включающий в себя разбор сюит и партит. Я мог что-то перепутать, потому что слушал этот курс очень давно. - Нет-нет, всё, что вы сказали, было абсолютно верным, - Миссис Пиксвелл все еще не могла перевести дыхание, - вы... Не могли бы зайти ко мне после занятия, Мистер Стайлс? Будьте так добры. - ...да, конечно.       Луи был настолько смущен и обескуражен реакцией Миссис Пиксвелл на его познания, что совершенно забыл про Луи, сидевшего рядом. И, только взглянув на него, Стайлс сразу же о этом пожалел: Томлинсон был готов метать молнии. И, наверное, именно в эту секунду Стайлсу стало по-настоящему страшно, ведь он понимал, что Луи просто так не отступится. Его уже публично унизили сегодня, и второго раза он не потерпит. Это будет битва не на жизнь, а на смерть. - Что ж, как все, уже, наверное, знают, Мистер Томлинсон пригласил Мистера Стайлса на дружеский вокальный поединок. - В эту же секунду из аудитории послышалось несколько смешков, уж слишком неправдоподобно прозвучало слово "дружественный". Проигнорировав этом, Миссис Пиксвелл продолжила: - Ребята исполнят песню Фантины "I dreamed a dream" из всеми известного Бродвейского мюзикла "Отверженные". Давайте наградим их аплодисментами и пожелаем удачи. Как только закончатся оба выступления, каждый из вас напишет на листке бумаги свое имя и имя того, кто, по-вашему, достоин звания победителя. Листки сдадите мне в конце занятия. А теперь приступим. Мистер Томлинсон, прошу вас.       Луи поднимался на сцену с гордо поднятой головой. Он был прекрасным певцом, уверенным в своих силах. Он знал, что споет эту песню идеально, даже не прилагая усилий. Он помнил, сколько вокальных состязаний было у него за спиной, сколько занятий и бессонных ночей, сколько стараний было вложено для того, чтобы сейчас находиться здесь, в этом самом зале, где начинали все великие актеры Бродвея. И сейчас здесь он, его звездный час. Заиграла медленная, до боли знакомая мелодия песни "I dreamed a dream". И вот, настала та самая секунда, когда нужно вдохнуть в легкие побольше воздуха и приготовиться к своей вокальной победе, как вдруг... Страх. Страх, сковывающий все тело, обвивающий его веревкой и мешающий пошевелиться. Страх, не дающий дышать. Предметы в комнате становятся все меньше, а страх -все больше. Нет, это не может случиться снова, только не сейчас, когда он был так собран и близок к победе, только не сейчас, когда Луи самолично вызвал Стайлса на вокальную дуэль. Только не... В эту секунду кислород перестал поступать в мозг русоволосого парня, и тело с грохотом ударилось о деревянный пол, оставляя однокурсников в полном недоумении.

хХх

      Стайлс нервно ходил по палате, поправляя непослушные волосы каждые несколько секунд. Он ни разу в жизни еще не был так встревожен и напуган одновременно. Тот самый, стальной и непробиваемый Луи Томлинсон упал в обморок. Почему? Что послужило причиной этому? Нет, точно не волнение, ведь Луи выступал далеко не раз, и, причем, перед огромной аудиторией. Что же произошло сейчас? Парень был без сознания уже несколько часов, и с каждой минутой Гарри волновался все сильнее. Не менее обеспокоенная миссис Пиксвелл ожидала хоть каких-либо новостей в коридоре. Родители Томлинсона были уже в пути. Нет, не могло это случиться без причины или из-за какого-то банального переутомления. Здесь было нечто более серьезное. Гарри знал это, ведь он доверял своему опыту и своим инстинктам. Знал, что артист, отдавший свое сердце сцене, понимает, на что идет, и, более того, готов к изнуряющим репетициям, танцам до изнеможения, вокальным упражнениям, во время которых практически задыхаешься, - такова была плата за искусство. - Эй, прекрати волнения и сядь уже, Стайлс, - Гарри услышал хриплый шепот, доносившийся со стороны кровати и резко обернулся. Луи улыбался, слегка приоткрыв глаза и пытаясь приподняться на локтях, - это дерьмо и правда случилось? - Господи, как ты чувствуешь себя? - Стайлс моментально оказался у кровати больного, а пронизывающий взгляд изумрудных глаз устремил свой взор на русоволосого парня, с уст которого не сходила улыбка. - Я в порядке, спасибо, - не успев произнести это, Томлинсон тут же закашлялся, и Стайлсу пришлось придерживать парня за локоть, - а что... Что ты здесь делаешь? - Не мог же я оставить тебя здесь одного. Не знаю, - Гарри засмущался, в очередной раз поправив каштановые волосы, - я отпросился с работы и ... Я могу уйти, если хочешь. - Нет, - в эту же секунду Луи схватил парня за руку, - нет, останься.       Больше часа юноши потратили на разговор о разнице между французскими и английскими сюитами. Луи с неподдельным интересом слушал ровесника, стараясь запоминать каждое слово. Парень понимал, что он больше нигде этого не услышат, а знания о творчестве Баха, как говорится, лишними не бывают.       В этот день они оба как будто заново увидели друг друга: и Гарри, и Луи больше жизни любили искусство, отдаваясь ему без остатка, позволяя ему овладеть ими, стать их частью. И, лучше искусства было лишь то, что они разделяли страсть друг друга как к театру, так и к вокальному мастерству. Сейчас, находясь здесь, в палате больницы и обсуждая Баха, они, впервые за долгое время, не были соперниками, они были просто Гарри и Луи. Они были теми самыми парнями, чей внутренний огонь и привел их в академию, чья страсть так неподдельно рвалась наружу. Возможно именно это, а может, всплеск эмоций, адреналина или страха овладело ими, потому что губы до невозможности талантливых парней медленно соприкоснулись под игравшую в их головах сюиту Баха номер 5.