Светлячок и Соловей

- Айдан - эфенди, навестите питомник после третьего намаза, - быстро прошептал Аббас, открыв дверь паланкина во внутреннем дворе дворца эмира Джабаля. Айдан коротко кивнул в знак того, что услышал, но даже не сделал попытки посмотреть на могучего альфу из своей охраны. Он томно прошествовал по коридорам и переходам дворца, пока не остановился перед дверями гарема, которые почтительная стража распахнула перед ним. Охранники теперь смотрели на него с большим почтением. Разве это не диво - омега, который смог остановить войну одним своим появлением в шатре? Айдан сразу же отправился в хаммам и долго жаловался банщицам, как вредит нежной омежьей коже безжалостный жар пустыни, как натирают нежные ножки острые кинжалы песчинок, которые забились в шелковые шлепки… Омегу долго и трепетно отмывали, смазывали всевозможными маслами и кремами нежную кожу. А потом Айдан долго и придирчиво выбирал свежее платье, гоняя своего слугу из хаммама в комнату, а потом еще капризничал, выбирая драгоценности, которые подходили к платью и к его «безусловно усталому» лицу. Серенити тихо сидел на мраморной лавке хаммама и терпеливо ждал. Он прекрасно знал, что, если селафь не в духе, то к нему лучше не лезть, а то получишь по ушам за все на свете. И вот, наконец, Айдан, последний раз вздохнув, отложил в сторону зеркало, «чтобы не видеть свое изможденное нечеловеческими муками, усталое, разнесчастнейшее лицо», которому даже изумруды не помогли оттенить матовость кожи, а наоборот, подчеркнули «синяки под усталыми глазами». Только после очередной порции вздохов и причитаний селафь, наконец, посмотрел на замершего правнука. - Отец, дядя и дедушки передают тебе пожелания здоровья и долголетия. Они рады, что у тебя такой сильный и умный муж. Он укрепит семейные связи и поднимет значимость нашей семьи на Совете Преданности. Они рады, что ты смог выбрать такого достойного альфу в мужья, и обязательно приедут на твое совершеннолетие, чтобы сказать тебе об этом лично. - Я не выбирал, - буркнул недовольный омежка и, подтянув ноги выше, уткнулся носом в острые коленки. - А не ты ли мучил своего оми запахом сандала? Мне помнится, он жутко чихал от него, но ты все равно зажигал ароматические палочки, стоило только оми выйти из дома по делам. И после этого ты говоришь, что не выбирал? Не ты ли выклянчил у меня в подарок на день рождения масла и парфюмерию с запахом сандала и обмазывался ими от носа до пяток? И вот теперь, когда от тебя пахнет сандалом, ты крутишь носом и недовольно морщишься? Серенити сжался сильнее и засопел, как недовольный ежик. Айдан сел рядом и погладил растерянного ежика по волосам и спинке. Омежка еще раз тяжело вздохнул и прижался к старшему омеге. - Ну, что ты грустишь, мой хороший? Не куксись, это все течка виновата, вот пройдет еще день, два, она закончится, и ты сразу поймешь, что все не так плохо, как ты себе напридумывал. А сейчас пойдем лучше поедим, а то я что-то опять проголодался. Ты завтракал? - увидев, как омежка помотал головой, вздохнул. - Это ты от голода такой печальный, вот мы сейчас отведаем вкусного да сладкого, и все сразу станет хорошо. Пойдем, а то я от голода в обморок упаду. Вот все испугаются! В гостиной на подушках сидел Джабаль. Серенити хотел было спрятаться за спиной селафь, но, поняв, что ничего не получится, тяжело вздохнул и сел как можно дальше от альфы. Айдан, уютно устроившись между ними, завел разговор о том, с каким трудом подбирал украшения к этому платью. А потом он еще долго весело щебетал, как птичка, рассказывая о своих драгоценностях, которые остались дома. Слуги принесли подносы с едой. Айдан смаковал каждое блюдо, с недовольством наблюдая, как Серенити с отсутствующим видом возит ложкой по тарелке. Вскоре омежке надоело, и он, отодвинув поднос, улегся, положив голову селафь на колени. - Надо потерпеть еще пару дней, и все образуется, - сказал Айдан перебирая пряди правнука тонкими пальцами. Его слова относились в равной мере как к альфе, так и к омеге. Джабаль тяжело вздохнул, ему, похоже, тоже кусок в горло не лез. - Не хочешь выбрать себе украшение под настроение, пока я буду калым собирать? - Джабаль тоже отодвинул поднос с едва тронутой едой. - Калым? - насторожился Серенити. - Да, - Айдан улыбнулся, как сытая кошка. - Джабаль повезет калым и подарки твоей семье, ты ведь супруг. - Вы пойдете в сокровищницу? - глаза у омежки загорелись. - А можно я пойду с вами? Я никогда не видел сокровищницу! Оми все время говорил, что я еще маленький. Но ведь теперь я супруг? Значит, тоже могу войти в сокровищницу? - Конечно, - глаза Джабаля обласкали юного супруга мягким светом. Он был рад, только непонятно чему: то ли тому, что Серенити признал его супругом, то ли тому, что он проявил хоть какой-то интерес. Дверь в сокровищницу мало чем отличалась от остальных дверей в лабиринте питомника и вначале не произвела на Серенити никакого впечатления. Но только до тех пор, пока ключник и еще один мужчина с мелкими чертами лица с трудом не открыли тяжелую и обитую изнутри металлом дверь. Юный омега удивился, когда эмир взял в руки факел. Селафь пояснил, что дворцы были построены задолго до появления на планете электричества. А так как ни один эмир ни при каких обстоятельствах не пустит постороннего в сокровищницу, то в нее надо заходить с факелами, как и раньше. Серенити, открыв рот, смотрел на горящие факелы в руках эмира и ключника. Он считал, что с факелами можно ходить только в пустыне. А вот для Айдана факелы были привычны. Электричество пришло в эмираты вместе с любимым зятем Ясмином*, и скорее оно вызывало у него большее удивление, чем привычные факелы и масляные светильники. Но сама сокровищница поразила Айдана своими размерами и содержимым. Он бывал раньше в сокровищнице мужа, которая потом перешла к сыну. Это была небольшая комната, где хранилось золото для текущих расчетов с торговцами, пара сундуков с драгоценными камнями, предназначавшимися для Торговой Федерации. А еще сундучки с фамильными драгоценностями, которые надевались по особым случаям, например, на свадьбу. И, конечно, здесь держали украшения для гарема, из которых эмир выбирал подарки для своих омег на рождение ребенка или на праздник. Но с тех пор, как Айюб распустил свой гарем, его супруги, особенно Амин, считали сокровищницу местом хранения «своих» украшений. Хотя Хани радовался горсти семян намного больше, чем любому браслету. То же было и с сокровищницей Салаха. У него был большой и современный город, несколько оазисов, сады и большое аграрное хозяйство, которое приносило стабильный доход в казну, помимо денег, поступавших за фармацевтические и технологические разработки. У Салаха годовой доход был больше, чем у отца и брата, вместе взятых, но он в основном держал деньги в банках Федерации. Так что сокровищница была, скорее, большой комнатой с сейфами, в которых хранились украшения Ясмина и папки с документами. А вот рудники у него были почти выработанные. Там в основном добывали полудрагоценные камни, которые разбирали ремесленники для поделок. Камни на украшения для супруга Салах, как правило, покупал у других эмиров, выискивая что-нибудь оригинальное, чтобы поразить Ясмина. Сам омега с благодарностью принимал все, что дарил муж, но порой от ветхой книги мог прийти в больший восторг, чем от изысканного гарнитура. У Саида помимо двух супругов был свой гарем, кроме того, в его дворце жил его наследник Мансур с гаремом и супругом, поэтому готовые украшения были по счету, и было заранее расписано, кому, когда и что будет подарено. Зато у Саида были самые богатые золотые прииски на планете, и омеги не чувствовали себя обделенными украшениями и прочими радостями. В сокровищнице высились пирамиды золотых слитков, сундуки со старинными украшениями, которые достались в наследство от прежнего эмира. Стоял там и небольшой сундук с драгоценными камнями, предназначавшимися для Торговой Федерации, и еще две шкатулки с готовыми украшениями для гаремов и супругов, которые дожидались своего часа. Но сокровищница Джабаля затмила их всех. Громадная комната, как пещера настоящего дракона из сказок, была заставлена сундуками, пирамиды золотых слитков высились в разных частях сокровищницы до самого потолка. Айдан от растерянности охнул, и, прищурившись, попытался разглядеть дальнюю стену сокровищницы, терявшуюся в темноте, которую не смогли рассеять два факела. Только золотые слитки поблескивали вдали. Джабаль с ключником установили факелы в подставку и зажгли еще два. Но все равно их дрожащий свет падал на крышки сундуков и пирамиды золотых слитков, отражаясь и множась. И толком рассмотреть всю комнату не получалось. Айдан так засмотрелся вдаль, что споткнулся о громадный сундук, стоящий у самых дверей. Размеры сундуков в гареме считали от единого размера сундука под одежду, который стоял в изножье кровати каждого омеги. В «половинках» носили золото и драгоценные камни. Две ручки по бокам позволяли альфам без проблем переносить такие грузы. «Осьмушками» считались большие шкатулки для драгоценностей самых удачливых омег - супругов и фаворитов. Но вот этот сундучище можно было спокойно считать тройным. У него даже ручек по бокам не было, ибо такого монстра полным поднять было бы нереально. Джабаль увидел удивленное выражение у омег и поднял крышку сундука. Там лежали четыре больших мешка - синий, красный, зеленый и белый. Айдан развязал синий и увидел в нем неограненные сапфиры. Они были подготовлены под огранку, но не обработаны. Айдан хмыкнул. Он знал, что Торговая Федерация с большим удовольствием покупает именно такие камни. И пусть при обработке камень терял в весе, но мода на огранку у ювелиров менялась порой так стремительно, что торговцы предпочитали переплачивать за неподготовленный камень, чем нести убытки от того, что камни огранены не по моде. - На продажу, - коротко пояснил альфа. - Там для себя, - махнул головой вдаль сокровищницы альфа. - А в чем разница? - удивился Айдан. - Чистота, красота, микродефекты, - пожал плечами эмир. - Не выкидывать же? Лучше продать, - и, махнув рукой в сторону дальних сундуков, добавил. - Лучшее оставляю себе. Пусть лежат. - У тебя такая богатая гора? - удивился Айдан. - Да, - от гордости альфа прямо засиял, как начищенный медный чайник. Но, подумав, добавил. - А еще военные трофеи. От прежнего эмира второго ад Шура и от отца Такбира. - О! - Айдан вспомнил рассказ Аббаса о победах альфы. - А Такбир, случайно, не такой щупленький альфа с мордочкой, как у хорька? - поинтересовался омега и, увидев, как альфа согласно кивнул, сразу добавил. - Сегодня утром этот самый Такбир усомнился в твоей храбрости. Он решил, что ты отказываешься воевать. У Джабаля раздулись ноздри, и он насупился, как ребенок в песочнице, у которого пытаются отобрать ведерко. - Я его предупредил, что ты захочешь обсудить с ним его неумное замечание, - подлил масла в огонь Айдан, но увидев, как сузились глаза у альфы, сразу сдал назад. - Но кто я такой, чтобы лезть в ваши альфьи игры? - пожал плечами селафь, и тяжко вздохнул. - Я всего лишь слабый омега, который чуть не умер от жары в паланкине, едва покинул пределы города. Я до сих пор не могу прийти в себя от того пекла! - Подарок, - напомнил сам себе альфа и показал рукой на стеллажи вдоль стены. - Выбирай! Айдан повернул голову и растерянно замер. На стеллажах были навалены ювелирные украшения. Там было все! Тиары, диадемы, колье, всевозможные браслеты и перстни. Все это сочеталось по цвету камней и огранке. И хотя у самого Айдана ларец с драгоценностями давно уже был не осьмушкой и даже не половинкой, а полноценным сундуком, но все равно от такой красоты глаза разбежались, а дыхание перехватило. Прежде чем выбрать, стоило внимательно присмотреться! Джабаль коварно ухмыльнулся, увидев ожидаемую реакцию Айдана, а потом с нежностью посмотрел на супруга, который растерянно переводил взгляд с селафь на крупного альфу. Серенити хотел понять, о чем говорят эти двое, но Айдану сейчас явно было не до объяснений, а альфа говорил слишком скупо, чтобы вытягивать из него ответы. - Что бы ты хотел? - Джабаль неслышно подошел ближе, пытаясь не напугать любимого. Он осторожно протянул руку и, подхватив локон омеги, который струился по плечу, нежно поцеловал, как самую важную драгоценность своей сокровищницы. - Ты пришел собирать калым? - отпрянул в сторону омега и стал быстро заплетать косу, чтобы волосы больше не попадали альфе в руки. - Интересно, как ты меня оценишь! Джабаль, мягко улыбнувшись, кивнул ключнику и бете, которые так и стояли у дверей сокровищницы. Они сразу подхватили верхний сундук-половинку, который стоял у входа и, повинуясь жесту, подошли ближе. - Золото - за золото волос, - Джабаль кивнул на ближайшую пирамиду золотых слитков. Двое помощников сразу стали складывать в сундук золотые слитки. Джабаль развернулся и ушел вглубь сокровищницы. Когда ключник положил последний слиток, он принес такой же по размеру сундук и, кивнув помощникам, ушел с ними еще раз. Вскоре они вынесли еще два сундука и поставили у ног омеги. Айдан бросил любование цацками и подошел ближе к правнуку, чтобы рассмотреть все происходящее. Альфа наклонился и продолжил, открывая сундуки: - Сапфиры - за глаза! - альфа открыл сундук, полный синих камней, тускло блеснувших неогранёнными боками, - рубины - за губы, бриллианты - за белизну плеч! Серенити растерянно оглянулся на селафь. Он не представлял истинной стоимости калыма, и на его неискушенный взгляд неограненные камни были похожи, скорее, на крупные осколки цветного стекла, чем на драгоценности. Но Айдан подошел ближе и заглянул Серенити в глаза. - Это невероятно богатый калым. Поверь, не у каждого эмира в сокровищнице найдется столько драгоценных камней, сколько дает за тебя муж. За меня калымом был такой гарнитур, что тебе подарил утром муж , но только с изумрудами. И это был очень хороший калым, поверь мне. - Оценили все! - Серенити недовольно кривил губы. - И волос, и глаза, и кожу! А душу? А моя душа? А мои слезы? А моя любовь? Или, по-вашему, это ничего не стоит? Неизвестно, о чем подумал альфа, но он тихо вздохнул и ушел в глубину сокровищницы. Когда он неслышно появился из темноты, то нес в руках небольшой ларец. Он так же бесшумно остановился перед замершим супругом и мягко пророкотал: - Когда мне было столько же лет, как тебе, мне стал сниться один и тот же сон. Снился омега. Его лицо преследовало меня во сне и наяву. Он стал моим наваждением. Я нарисовал его на бумаге и попросил отца, чтобы он вырезал мне его из камня. Мне хотелось прикоснуться к нему руками. Отец долго выбирал подходящий камень, а потом полтора года вырезал мое наваждение. К сожалению, он погиб раньше, чем закончил работу. Джабаль открыл шкатулку. Там на белом бархате лежала большая гемма, размером с тарелку. Хотя волосы не были закончены, но лицо было уже хорошо видно, и вполне узнаваемо. Серенити сделал шаг навстречу и задохнулся от удивления. Из красного, как кровь, камня, на него смотрело его собственное лицо. - Это рубин, красный, как роза. Это ты, мой Абаль. Я сразу узнал тебя, когда увидел на рынке. Когда мне было плохо, я приходил сюда и прикасался к твоему лицу. И это давало мне сил ждать нашей встречи. Теперь я подарю эту гемму твоему отцу, чтобы он понял… - И тебе не жалко отдавать такую красоту? - удивился Серенити. - Это же настоящее сокровище. - Теперь у меня есть ты, - улыбнулся альфа, - и большего мне не надо… Серенити глубоко вздохнул, когда увидел, как изменилось лицо эмира. Но он испугался того пламени, что пылало в расширенных зрачках, и, съежившись, постарался отступить дальше от этого пожара. Омежка тихо отступал назад, шажок за шажком, пока не уперся спиной в селафь, который его сразу же обнял, успокаивая и даря защиту. Серенити вцепился в руки старшего омеги и только тогда перевел дыхание. В сокровищнице вдруг стало очень тихо, все казалось, вслушивались в то, что не было произнесено вслух, но витало в воздухе. Пауза затягивалась, и Серенити опять стал тяжело дышать, как от испуга. Айдан понял, что после такой длинной речи от эмира теперь возможно год никто не услышит ни звука, поэтому решительно все взял в свои руки. - Прекрасный подарок для отца! - Айдан довольно кивнул. - А теперь подарок для оми! Джабаль молча кивнул и, взяв с подставки факел, махнул омегам, чтобы те шли за ним. В это время ключник и бета позвали альф, которые стали выносить из сокровищницы сундуки с отобранными драгоценностями и золотом. Айдан пошел за альфой первым, не выпуская влажную ладошку правнука, чтобы тот не потерялся в этом золотом лабиринте. Все внутри было заставлено сундуками различных размеров. На крышках некоторых были вырезаны буквы, некоторые были с металлической окантовкой. Они стояли в каком-то определенном порядке, который знал только хозяин сокровищницы. На одной стене была подставка под оружие в дорогих ножнах. Здесь были мечи, сабли и ятаганы различных размеров и форм, а еще джамбии в различных ножнах. Джабаль остановился и придирчиво рассмотрел коллекцию. Он вытащил одну саблю и, коротко взмахнув, отложил в сторону и взялся за другую. Проверив вес оружия, и, подумав немного, кивнул головой и загнал ятаган обратно в ножны, после этого быстро подобрал кинжал в пару и, передав все бете, решил объясниться с омегами. - Подарок Тиграну. Хороший воин… Будет со временем. После этого он замолчал и отправился дальше. После очередного поворота между пирамид золотых слитков остановился у сундука с тяжелой кованой крышкой. Под ней оказалось много золотых украшений, которые, похоже, лежали здесь давно, никому не нужные. Альфа подумал и, поморщившись, закрыл крышку и открыл следующий сундук. Похоже, он нашел, что искал, и, установив факел в кольцо держателя, присел у сундука. Эмир рылся в нем явно в поисках чего-то определенного. - Вот они! - наконец обрадовался альфа и достал из сундука золотые наручи для омеги. Примерно такие наручи были в сокровищнице Айюба, их как правило надевали на свадьбу. Они были тяжелые и закрывали предплечье от запястья до локтя. Их надевали поверх платья, и поэтому их изготавливали из двух половин, на аккуратном креплении и застежками с другого края, через которые продергивалась и крепко завязывалась шелковая лента, чтобы не испортить праздничное платье. На наручах в сокровищнице Айюба были изображены цветы и вставлены драгоценные камни. На наручах в руках Джабаля была изображена соколиная охота. На одном наруче соколы летели, на другом сидели в специальных шапочках, закрывающих им глаза. - Двое омег, один улетел, второй с оми, - улыбнулся альфа, довольный своей шуткой. Он передал наручи бете, чтобы он подобрал для них шкатулку. - Остался младший омега, - подсказал Айдан, с интересом наблюдая, что придумает альфа. Но тот, не задумываясь, вытащил из глубины сундука длинную нитку крупного морского жемчуга и довольно улыбнулся. На Сабахе весь жемчуг был привозным, и почему-то считался камнем-оберегом для маленьких детей. Его вставляли в серьги для маленьких девочек, когда прокалывали им ушки, его носили мальчики, как подвеску на тонкой цепочке или просто веревочке. Жемчуг был обязательным атрибутом любой ювелирной лавки. И дарить его детям мог любой член семьи вне зависимости от степени родства. Айдан хмыкнул от такой находчивости. Вроде и драгоценность, но в пределах дозволенного нового родства. - Остался только подарок для селафь, - Джабаль открыл крышки соседних сундуков и показал рукой, чтобы омега выбрал себе подарок сам. Айдан придирчиво осмотрел содержимое и выбрал небольшой перстень, который лежал сверху. Находка была несколько великовата, но Айдан надел перстень на большой палец и довольно улыбнулся. - Я получил, что хотел. Воспоминание о том, что я сегодня увидел, для меня дороже любого бриллианта, и этот перстень будет мне об этом напоминать. Джабаль подумал немного и, кивнув, закрыл крыши сундуков. Действительно, сегодня каждый получил то сокровище, которое хотел.