Светлячок и Соловей

Айдан застал Джабаля на пороге комнаты, где спал его молодой супруг. Альфа стоял, как памятник, едва дыша и не моргая. Омега окликнул эмира и спросил, когда он собирается отвезти калым. - Завтра, - эмир перевел заинтересованный взгляд на селафь и выгнул бровь. - Подвезти домой? - Нет, с вашего позволения, я еще задержусь у вас в гостях, - улыбнулся омега. - Тут все так интересно и ново. Уважаемый Джабаль, я имел дерзость пригласить в гости омег, чтобы провести ночь хны для молодого супруга. Вы ведь не будете против, если Абаль немного повеселится? Мы будем петь песни и танцевать, думаю, его это порадует и отвлечет от грустных мыслей. Ответом был тяжкий вздох и молчаливый кивок. Айдан приободрился и, скользнув в комнату к спящему ребенку, сразу принялся возле него хлопотать. Заменил холодный компресс и обтер влажное от испарины тело. Альфа, не шевелясь, жадно смотрел, как мелькают приоткрытые то нога, то рука. Айдан распорядился, чтобы занесли Коран на подставке и уселся рядом, чтобы почитать в тишине. Когда он в очередной раз поднял глаза, то в дверях уже никого не было. Омега хмыкнул. Ну, надо же, Джабаль, несмотря на свои крупные габариты, передвигался совершенно бесшумно. Ночь прошла тихо. Серенити проснулся на рассвете и сразу потащил селафь в хаммам. Он чувствовал себя уже лучше и без возражений помылся и понежился в бассейне. С удовольствием надел красивое персиковое платье и попросил, чтобы ему собрали волосы в высокую прическу, а вот от драгоценностей, подаренных мужем отказался. У него был только один гарнитур с рубинами и украшения из жемчуга, которые были на нем, когда он попал в дом к мужу. Вот их-то он и надел. И хотя жемчуг был детским камнем, но от рубинов Серенити отворачивался, как от надоевшей каши. Джабаль уже дожидался их в гостиной. Увидев на супруге детское украшение, он тихо улыбнулся и вышел из комнаты. Наложники с интересом посмотрели вслед повелителю, но промолчали. Завтракали в тишине. К тому времени, когда омеги заканчивали трапезу, в гостиную вошел эмир с «осьмушкой» в руках. Он поставил ее на пустой столик перед Абалем, и судя по тому, как тот скрипнул, «осьмушка» была полная. - Это тебе на первое время, - пояснил эмир. - Надеюсь, тебе понравится. Айдан незаметно толкнул правнука ногой, чтобы тот не забывал о приличиях. Омежка недовольно раздул ноздри, но благовоспитанность все же взяла верх над характером. Серенити попытался улыбнуться. - Благодарю. После очередного тычка под столом, Серенити открыл крышку и увидел множество свернутых рулончиков и мешочков. Тяжело вздохнув, он начал доставать драгоценности. В мешочках были серьги, кольца и диадемы. А вот браслеты были упакованы в бархатные платки, которые сматывали в рулончик, чтобы не поцарапать золото камнями. Точно также были упакованы и колье. Серенити разворачивал платки и вытряхивал мешочки. Там были украшения на любой вкус, с разными камнями всевозможной огранки. Но, похоже, ничто не радовало супруга. Серенити каждый раз морщился, когда очередное украшение ложилось ему на раскрытую ладонь. Джабаль смотрел на все это с легкой паникой, он был уверен, что Абаль засияет от подобного подарка, но тот смотрел на все украшения, как на засохшие финики. Айдан подумал, что было бы неплохо объяснить эмиру, что Серенити вырос не в гареме, и его оми сам надевал украшения только строго по праздникам, и то после настойчивых напоминаний верного Азиза. Серенити не был приучен к украшениям и носил жемчуг скорее, чтобы досадить оми, чем по собственному желанию. Он выпрашивал украшения у отца и брата не ради самих украшений, а чтобы доказать себе и окружающим, что его желания выполняются беспрекословно. А потом, естественно, носил их, как доказательство своего могущества над альфами, а украшения как таковые его совсем не интересовали. - Не нравится? - растерялся эмир. - Спасибо, они красивые, - вежливо ответил омежка и недовольно поджал губы. - Что бы ты хотел? - решил уточнить расстроенный муж. - Может тебе что-то в сокровищнице понравилось? Только скажи! Серенити, увидев, как расстроился эмир, несколько приободрился и стал напряженно вспоминать, что же там такое лежало, чтобы ему точно не подарили. Но, к сожалению, в тот раз он совсем не присматривался к украшениям, от посещения сокровищницы у него в памяти осталось только то, что всего было очень много. Вдруг омежка засиял, ему в голову пришла интересная мысль. Он улыбнулся Джабалю и ласково произнес: - Мне понравилась гемма. Хочу набор из гемм, и чтобы камешки были под цвет моего любимого платья бирюзовые, но не матовые, а прозрачные! - Хорошо, хабиби, ты получишь такой гарнитур в подарок на день рождения, - Джабаль довольно улыбнулся. Наконец-то, супруг у него что-то попросил! - Я вообще-то на день рождения хотел лошадку! - не удержался омежка. - Отец обещал подарить, - расстроился ребенок и виновато поник головой. - Но теперь вряд ли подарит… Я столько всем хлопот доставил своим непослушанием. Ну, почему я не послушал оми? Был бы сейчас дома, а отец бы мне лошадку подарил на день рождения, как Бусинке, эх… Серенити совсем расстроился, стоило ему представить, как бы весело они отпраздновали его день рождения. Тем более, оми намекал, что отец отыскал для него очень красивую лошадку. На глаза невольно наворачивались слезы, и очень хотелось разрыдаться от досады. Но плакать не имело смысла, все равно родители далеко, не пожалеют и не исправят то, что он натворил. Кроме себя и обвинять было некого, и от этого становилось еще хуже. - Не грусти, мое сердце! - Джабаль приподнял расстроенное личико омежки. - Я подарю тебе самую красивую лошадку, только не плачь. Твоя печаль разрывает мое сердце! У Джабаля от грусти внутри все сжималось, хотелось поцеловать расстроенные глазки, но Абаль осторожно убрал руку эмира со своего лица и посмотрел настороженно. Он явно не верил его словам и намеревался быть от него подальше. Альфа тихо вздохнул и ободряюще улыбнулся, но супруг в ответ постарался отодвинуться еще дальше. Эмир не показывал вида, что его расстраивает такое поведение любимого человечка. Он хорошо запомнил слова селафь и, поспешив убрать руки, постарался сделать вид, что все хорошо. - Я улетаю после завтрака, - Джабаль взял себя в руки и посмотрел на Айдана. - Желаю хорошо отдохнуть и повеселиться. После того как эмир вышел, в гостиной сразу же появилось множество слуг, которые занялись приготовлением к празднику. В комнату заносили вазы с цветами и красивые светильники. Серенити попытался сложить украшения, как раньше, но у него не очень-то получалось, тогда он просто торопливо ссыпал их обратно. И, естественно, все обратно не поместилось. Он не обратил внимания, с какой жадностью и завистью на него смотрели наложники. Айдан сразу же подобрался, как кот при виде мыши. Подхватив правнука вместе со шкатулкой, он увел его в комнату под предлогом того, что не следует мешать слугам наводить красоту перед праздником. Заодно Айдан решил еще раз поговорить с упрямым ребенком, чтобы тот принарядился, как положено. Селафь вытряхнул содержимое шкатулки на кровать и стал все аккуратно укладывать обратно, внимательно рассматривая подарки. Айдан попытался объяснить Серенити, что тому очень повезло с мужем, но упрямый омежка крутил носом и отводил взгляд. Айдану пришлось надавить на правнука своим авторитетом, чтобы тот соизволил надеть опостылевший гарнитур из рубинов и несколько колец. Вызвали парикмахера, тот собрал волосы под диадему, и вскоре Серенити сидел на подушке, красиво причесанный и украшенный, как любимый супруг. Но только весь его вид выражал протест и недовольство. Селафь обреченно вздохнул, ну что за ребенок! Айдан, удостоверившись, что Серенити хотя бы одет, как положено, отправился в свою комнату, ему тоже надлежало подготовиться к приходу гостей. И прическа с нарядным платьем были только половиной дела. Айдан пересмотрел с Нури свою коллекцию настоек, и они вдвоем составили план на предстоящее празднество. Хорошо, что он по привычке прихватил с собой почти все свои настоечки. А за столько лет использования он уже выработал целую схему их применения, чтобы получить наилучший результат. Каждый раз он говорил спасибо своему оми, который рассказал ему несколько семейных рецептов. Остальные рецепты Айдан создал сам, экспериментируя на наложниках сына. Зато теперь он точно знал, что и сколько надо добавить, чтобы получить желаемый результат. Путешествуя по гостям в различных эмиратах, Айдан с удивлением узнал, что мало кто использует шур-шур для приготовления настоек. Как правило, люди предпочитали использовать травы, которые лекари выращивали в горшках у себя дома. Из шур-шура делали снотворное для альф и иногда настойку для омег, похожую на «сладкий сон», но несколько иную. Она дарила не сладкий сон, а скорее вялость и заторможеность. Поэтому перебирая в саквояже свое сокровище, Айдан не переживал, что его затею кто-либо разгадает. Ему надо было срочно понять, что происходит в эмирате ад Шур с омегами, времени на долгие и неспешные разговоры не было. Надо было действовать быстро. Хорошо, что эмира не будет в городе, и можно действовать без опаски быть разоблаченным. Для начала Нури подольет в угощение настойку, которая немного расслабит гостей, они почувствуют легкую эйфорию и будут себя вести, как беззаботные биби. Они будут веселы и беззаботны, как в доме у любящего оми, это ведь прекрасно, собраться всем вместе, потанцевать и немного посплетничать? А попозже, когда гости разобьются на группы, и будет понятно, кто с кем дружит, вот тогда можно будет использовать легкую настойку «развяжи язык». Совсем немного, ровно настолько, чтобы у людей возникло желание поделиться секретами. Это не должно вызвать настороженность у остальных. Ну, мало ли, может селафь супруга такой понимающий, что ему хочется рассказать о сокровенном? Айдан не собирался выпытывать какие-либо личные тайны гостей, ему надо было, чтобы омеги правдиво рассказали ему о том, что происходит в эмирате, без недомолвок и экивоков. В принципе такую информацию могли собрать и шпионы Айдана, которые должны приехать на днях, но зачем терять время, когда можно все узнать из первых уст? Так сказать, от самих участников событий… Самые первые гости пришли раньше установленного времени, и когда они представились, то Айдан им искренне обрадовался, как любимым родственникам. Это были те самые омеги из гарема отца Джабаля. По закону они должны были перейти к сыну, но из тех отрывочных сведений, что раздобыл Нури, у нынешнего эмира никогда не было омег из гарема отца. Айдан считал, что те погибли от черной хандры вслед за супругом господина, но они были живы и имели цветущий вид. С изумлением Айдан увидел среди гостей Фатана. Он был одет в платье нежно-лимонного цвета, с великолепными изумрудами на шее и в ушах. Заметив удивление на лице Айдана, он решил объясниться: - Я предпочитаю не напоминать другим омегам, что я местный. А о том, что когда-то жил в гареме отца Джабаля, вообще стараюсь при Иба не упоминать. Он такой надменный и, похоже, до сих пор переживает, что его выставили из гарема. Он очень честолюбив и высокомерен, так что я стараюсь не раздражать его лишний раз. Пока слуги метались по комнатам, в попытке успеть все сделать наилучшим образом, верный Нури принес первое угощение для омег, и взялся сам обслужить дорогих гостей. Они сели кружком в уже украшенном углу, с улыбкой наблюдая за слугами, которые сбивались с ног, занося и раскладывая подушки, музыкальные инструменты, расставляя курительницы с благовониями, и столики для угощений. - Мы когда-то жили здесь, - омега в малиновом платье и с бриллиантами на точеной шейке, посмотрел на трех своих приятелей. - Мы тогда принадлежали отцу эмира Джабаля. У него был маленький гарем, всего пять человек - супруг и нас четверо. - Мы жили очень дружно, - улыбнулся Фатан. – Нам было нечего делить, мы все относились к Джабалю, как к собственному ребенку. Каждый из нас был ему оми. Наверное, именно поэтому Джабаль так и не взял нас к себе. В каждом из нас он видел своего оми. Айдан очень удивился и попросил рассказать подробнее, что произошло. - Что отец Джабаля погиб в том страшном взрыве, мы узнали только на следующий день. Нам сказали, что в шахте был обвал, но такое случалось и раньше, так что мы не придали этому особого значения. А на следующее утро супруг эмира не встал с кровати. Он был вялым и бредил с самого утра. Мы послали за повелителем, но нам сообщили, что эмир был именно там, где произошел взрыв и надежда найти его живым с каждым часом все меньше. К обеду наш друг умер, так и не приходя в сознание. Наследник руководил разбором завалов и о том, что умер его оми, узнал только к вечеру. Он сопровождал похоронную процессию к месту погребения, а потом опять вернулся к горе в надежде найти отца. Мы проплакали весь вечер, наша жизнь разрушилась в один миг. Больше всего страшила неопределенность. С одной стороны мы должны были присоединиться к гарему Джабаля, у него было тогда пятеро омег, как и у отца. Но Джабаль рос на наших глазах, он был нам скорее сыном, чем наследником эмира. Мы нянчились с ним, когда он был младенцем и баловали его, как собственного ребенка, пока он рос. Когда у него появились собственные омеги, мы на правах оми давали ему советы. И теперь стать его наложниками? Это было бы сродни инцесту… - Мы думали, он вернет нас в эмираты, откуда мы приехали, или подарит другим эмирам и очень переживали. Мы прожили в ад Шуре всю свою сознательную жизнь, и уезжать из родного дома не хотелось. И, как результат, на следующее утро мы не смогли встать с кроватей. Джабалю сразу сообщили об этом, и он примчался в гарем. Уставший, с воспаленными глазами и весь в каменной крошке, ему самому следовало отдохнуть, а не пытаться вдохнуть жизнь в умирающих наложников. А что является лучшим лекарством от черной хандры? Омеги прикрыли ладошками хитрющие улыбки и довольно рассмеялись. Лучшим лекарством всегда считался секс, и если они до сих пор живы, то значит, секс у них все же был. Айдан посмотрел на них и так же довольно улыбнулся. Первая настойка оказалась выше всяких похвал, пожалуй, даже вторая не потребуется, он незаметно кивнул Нури, что этим наложникам, пожалуй, уже хватит подливать «специальной настойки». Им и так уже хорошо. К ним подошел Серенити и вежливо поздоровался. Айдан познакомил омег и кивнул Нури, чтобы тот плеснул специального угощения и ему. Пусть ребенок расслабится и повеселится. Айдан рассказал правнуку вкратце историю семьи Джабаля и приготовился слушать дальше. - Я рад, что Джабаль, который был тогда еще наследником, смог вдохнуть в вас жизнь, - Айдан понимающе улыбнулся. - Но как получилось, что вы оказались супругами воинов? - Ох, нет! - Фатан всплеснул руками. - Джабаль не был с нами, как с омегами! Да он и не смог бы помочь всем четверым. Одному или двум от силы, но не четверым! Он поступил иначе. Он завернул нас в покрывала и вынес из гарема. Он передал нас старшим альфам, тем, которые воспитывали его, были верными друзьями отца и наставниками наследника в детстве. Они были для Джабаля как родные дядюшки. - Он отдал омег воинам? - Айдан растерялся. - Он не просто отдал нас, а быстро провел церемонию бракосочетания. Он все же был наследником и в отсутствии эмира мог совершать любые церемонии. Младшего воина послали в ближайший ювелирный магазин за брачными браслетами, и тот принес, что смог найти, - омега в малиновом платье показал простой, тонкий брачный браслет. - Свидетелей брака было в избытке. Наследник передал на руки растерянным альфам четыре полуживых трупика, замотанных в покрывала, и, приоткрыв только кисть руки, чтобы застегнуть браслет, провел церемонию бракосочетания. - В самом начале он выделил нам комнаты внутри дворца, - Хала поправил такой же тонкий браслет. - Наши мужья были упорны в своем желании спасти наши жизни, и вскоре мы с удивлением обнаружили, что жизнь младшего супруга воина очень даже хороша! Наши мужья опытны не только, как воины, но и как альфы! И такие страстные! Мы тогда впервые поняли, что такое желание от всего сердца! Ну, вы понимаете, о чем я? Лично я на следующий день даже стоять не мог, и дело не в том, что это было последствия хандры! Я тогда себя чувствовал, как невинный омежка, впервые попавший к альфе! Ноги дрожали, а на попу нельзя было сесть еще пару дней! Омеги довольно рассмеялись. А вот Серенити вдруг покраснел, он раньше не участвовал во «взрослых» разговорах. Оми всегда отправлял его к детям, считая его малышом. Нет, он, конечно, слышал чужие разговоры, сплетничал с Захи и другими бетами о сексе и страстных альфах, но все это было на уровне детских сказок или страшилок. А вот сейчас, когда взрослые омеги хвастаются страстностью своих мужей и, похоже, гордятся этим, он почувствовал себя очень странно. С одной стороны в голове мелькали невнятные картинки с недавно проведенной течки. Он помнил, как в тумане и какими-то отрывками - мощный торс альфы, его горячие руки и губы, которые казалось, снимали кожу вместе с одеждой. А еще острое желание и яркое наслаждение, почти болезненное. Тяжесть в паху и какое-то животное, ненасытное желание быть рядом с альфой, забраться ему под кожу, растворится в его руках и стать с ним единым целым. Он не помнил, как все началось и как все закончилось, только какие-то отрывки, которые перемешивались в голове и не давали думать внятно. В воздухе опять разлился запах сирени с тонкой ноткой сандала. Омеги довольно принюхались, а Серенити окончательно смутился и убежал к себе в комнату. Ему было ужасно стыдно, что все понимают, чем он занимался с альфой во время течки, а он… а он… а он сам не понимал, что чувствует к Джабалю. Альфа его раздражал, ведь он забрал его из дома и разрушил все планы на будущее. А еще он его пугал, особенно, когда в его глазах горел голодный огонь. Это было очень страшно, как будто перед тобой безумец, и ты совершенно не понимаешь, что может произойти в следующий момент. Никто и никогда не смотрел на него такими глазами, как Джабаль, и это пугало просто до ужаса. Очень хотелось спрятаться под одеяло, чтобы все это закончилось как можно быстрее… Омеги посмотрели вслед убежавшему омежке, от которого исходил приятный запах гармоничной пары. Абаль был очень красив и в то же время очень юн. Это было понятно и без слов. И этот растерянный взгляд, и румянец во всю щеку, стоило только заговорить о сексе. Омеги понимающе переглянулись, Айдан громко вздохнул и пожал плечами, ну что тут можно добавить? Но тут в гостиную вошел, переваливаясь, Ани. Он был в ярко-розовом платье, такой цвет был бы вызывающим на любом омеге, а полный Ани выглядел, как нелепая розовая тучка, которая случайно забрела в гарем. Айдан приободрился, оставалось еще множество вопросов, ответы на которые надо было узнать, пока действует настойка. - А эти омеги у Джабаля, это с того самого гарема, которые были у него с детства? Только вы говорили, что их было пять, а теперь четыре. Он что, одного отдал? - Прежде чем уехать на Совет Преданности, Джабаль отдал в супруги четверых из пяти омег. Он считал, что погибнет и не хотел, чтобы его омеги достались неизвестно кому. Он раздал их самым лучшим и преданным воинам в надежде защитить их от вероломства врага. Никто не знал, чем закончится заседание Совета Преданности. У Джабаля были доказательства, что взрыв был подстроен по приказу бывшего эмира второго ад Шура. Ани остался единственным, и то только потому, что в тот момент был беременным бетой. Но Аллах справедлив! Наш Джабаль стал эмиром, а имя прежнего хозяина второго ад Шур мы даже не вспоминаем! Чтобы потомки забыли его и его вероломный род! Омеги коротко помолились, Айдан присоединился к их молитве, размышляя о своем. Ани тем временем уселся в ворохе подушек и рядом с ним поставили поднос с едой. Следом появился Хафа в строгом синем платье, увешанный драгоценностями с ног до головы. На каждом пальце было по два кольца, а браслетов было столько, они походили, скорее, на наручи. Весь его вид кричал о том, что именно он фаворит нынешнего эмира. Он уселся в противоположном углу от Ани и недовольно посмотрел в его сторону. - Ани родил двух детей от Джабаля, - Хала хмыкнул, глядя на все происходящее. - И поэтому считает себя фаворитом. Его сыновья уже выросли и теперь занимаются торговлей в городе. А вот Хафа попал сюда по праву меча вместе с гаремом прежнего эмира второго ад Шура. Так случилось, что у Хафа была тогда течка, он сразу забеременел и родил бету. Тот, будучи казначеем, теперь помогает отцу, и поэтому Хафа считает себя более успешным. Ведь его сын не простой лавочник, а помощник отца! Айдан припомнил бету с невыразительными чертами лица и только теперь понял, кого он ему напоминал. Ну, точно сынок Хафы! Такой же блеклый, как и оми. - Джабаль тогда всех переметил и оставил здесь, а сам занялся обустройством нового города. В течение пяти лет в скале прорубали проход насквозь от одного города в другой. За это время, стоило какому-либо омеге начать приставать к эмиру, или захандрить, как ему сразу находился муж из числа альф. Многие воины стараются проявить себя в бою, ведь эмир может подарить им настоящего омегу! Не успели закончиться одни омеги, как на эмират напал отец Такбира. После победы в гареме оказались еще новые омеги, которые пытались навести свои порядки, и в результате в эмиратах прибавилось счастливых альф! - Только эта четверка и задержалась у Джабаля. Ани не интересуется ничем, кроме еды. Хафа чванится и живет ради украшений. Джабаль всегда был щедр, его омеги хоть и были одинокими, но зато с подарками. Акифа не интересует ничего, кроме вышивки. Он вышивает очень красивые картины, и получить от него в подарок готовую работу мечта любого в городе. А Таки живет в мечтах и книгах. Пока у него есть новый роман, настоящий мир его совсем не волнует. Поэтому Ади сбивается с ног, чтобы раздобыть хоть что-нибудь для Таки. - Когда перед городом появились войска, многие альфы приободрились, в надежде получить супруга, но войны так и не случилось. Кроме этого, в питомнике подрастает несколько биби, и я слышал, что на одного уже облизывается кто-то из молодых альф. Якобы они пара. Но как получить омегу, если нет войны? Вот ведь горе! Омеги рассмеялись, по всей видимости, эта шутка была популярна в городе. В гостиную стали заходить новые гости и Айдан послал к ним Нури. Вечер только начинался, а столько всего интересного удалось узнать! Просто восторг! *** - Господин Айдан! - в комнату влетел Нури, - Серенити, то есть Абаль, не просыпается! Жада перепугался и побежал в комнату к правнуку. Вчерашняя вечеринка закончилась под утро, было много танцев и песен. Серенити удалось вытащить из комнаты и уговорить потанцевать вместе со всеми. Когда под утро омежка уходил к себе в комнату, Айдан был за него совершенно спокоен. Вечеринка явно удалась. Серенити довольно мурлыкал песенки и улыбался, укладываясь спать. И что же теперь делать? Эмир улетел на единственном корабле, и нет возможности вызвать его домой. - Я устал, селафь, дай мне поспать, - Серенити упрямо отворачивался от Айдана, который пытался его растормошить. - Мне снился сон, что я дома, и оми ругается, что я забросил учебу. А Бельчонок опять засунул мне в кровать свои игрушки, Тигренок зовет покататься по пустыне. Отец смеется и седлает мне лошадку. Дай, я досмотрю сон. Я не хочу видеть все это, - Серенити слабо махнул рукой и крепко зажмурил глаза, из которых катились слезки. - Я хочу вернуться домой к оми и отцу, чтобы все было по-прежнему… Айдан прижал правнука и заплакал вместе с ним, кожа Серенити становилась все прозрачней, а дыхание тише. Он даже не представлял, как спасти ребенка. - Маленький, проснись на минуточку, у меня есть много новых стихов Соловья. Они такие красивые, мне так хочется их прочитать, но я уже старый и у меня перед глазами все расплывается. Я не вижу мелких буковок, ты не прочтешь их для своего селафь? А потом ложись и спи дальше. Я сам спою тебе колыбельную. Только прочти мне стихи Соловья, а то у меня в глаза, будто кто-то песка насыпал. А стихи такие красивые, и я таких, не видел раньше… - Новые стихи? - в глазах Серенити мелькнула мысль, но опять пропала, глаза снова стали стекленеть. - Потом, селафь, я только сон досмотрю, я скучаю по дому. - Нет, пожалуйста, прочти сейчас! - Айдан встряхнул омежку за плечи и попытался приподнять. - Караванщик уедет и увезет стихи, если ты их не прочтешь и не скажешь, что они тебе понравились. Вставай немедленно, он ждать не будет! Новые стихи! Соловей так сладко пишет, вставай, ты обязан прочесть мне новые стихи Соловья! - Стихи Соловья? Новые? У караванщика? Скажи ему, чтобы не уезжал, я сейчас встану, - Серенити попытался сесть, но у него почти не было сил. Айдан и Нури подхватили его с двух сторон. - Я так устал. Может, я посплю еще немного? Скажи караванщику, чтобы оставил стихи, я их позже почитаю… - Нет, так не пойдет, - Айдан тянул омежку наверх, заставляя подниматься с кровати и встать на ноги. - Вставай, соня, караван уйдет и стихи увезет. Пойдем в хаммам, ты весь мокрый после сна, надо помыться и надеть свежее платье. Идем, маленький, так хочется почитать новые стихи. Они, наверное, самые красивые. - Да, селафь они такие красивые, - Серенити прижался к плечу Айдана и сделал первый шажок. - Ты мне поможешь дойти до караванщика, а то я что-то ослаб совсем. - Конечно, мой хороший, - Айдан подхватил правнука за талию и прижал к себе. - Пойдем, пойдем ножками. После хаммама у тебя сразу сил прибавится, и мы до караванщика добежим, как две птички. - Не надо бегать к караванщикам, - Серенити слабо улыбнулся. - Я вот побежал однажды, и чем все закончилось? - Серенити вздохнул. - Стал супругом, так далеко от дома, от оми, от братиков, от отца. Теперь надо ходить важно, сидеть на подушках и слушать разные ехидности… - Не переживай, ты можешь никого не слушать, а просто разогнать всех, - Айдан поцеловал холодный висок внука и выразительно глянул на Нури, чтобы тот поторопил банщиц с прогревом хаммама. И только передав слабого правнука в руки надежным банщицам и массажисту, он вышел на мгновенье из хаммама. Там переминались с ноги на ноги слуги, не зная, чем помочь в такое страшное время. Не дай Аллах, дыхание их господина умрет от черной хандры, и тогда он тоже умрет от горя, оставив после себя сиротами два эмирата. - Делайте, что хотите. Ищите, где только сможете, но чтобы, когда Абаль выйдет из хаммама, вот здесь на подносе были стихи Соловья! Бегом! Слуги, как мыши, бросились в рассыпную, а Айдан зашел в хаммам и с улыбкой наблюдал, как щеки правнука опять розовеют, а в глазах появляется блеск. Когда Серенити вымыли, растерли и аккуратно расчесали, омежка уже подпрыгивал от нетерпения. Ну, просто сил не было чтобы дождаться, чтобы заполучить в руки стихи Соловья. - Селафь, давай быстрее, - канючил омежка, - караванщик уедет и все пропадет. Давай уже, скажи слугам, чтобы они меня отпустили! - Не переживай, - Айдан улыбнулся. - Стихи тебя уже дожидаются, не волнуйся, они от тебя никуда не денутся! - Ну, селафь, хватит, я уже красивый. Пошли быстрей за стихами. - Ну, ладно, пошли уж, егоза, - Айдан с улыбкой наблюдал, как омежка нетерпеливо подпрыгивает на месте. У него же самого ноги все еще дрожали от пережитого испуга. А если бы у него не получилось вытянуть ребенка из черной хандры. Он тогда и сам бы от горя умер, не дай Аллах пережить родного ребенка. Перед хаммамом стоял маленький столик, на нем стоял поднос, полный рукописных свитков. Было понятно, что их принесли разные люди. Там были и листы на красивой белой бумаге, исписанные с завитушками и вензелями, и желтоватые, потертые по краям листики. Серенити задохнулся от восторга, когда увидел все это богатство. Он бегло читал все подряд листы, прижимая их потом к груди и хватая следующий лист, чтобы опять с восторгом и замиранием прочесть и прижать его к себе. На самом дне щедрого подношения обнаружилась самая удивительная находка. Это были желтоватые листы плотной бумаги, сшитые с одного конца, как тетрадь. Там мелким и убористым почерком были записаны неизвестные ранее стихи Соловья. И самым большим потрясением было то, что в конце каждой страницы стояла дата написания стихотворения. А когда под тетрадью обнаружился лист, исписанный тем же почерком и на котором стояла дата двухдневной давности, то Серенити покачнулся и чуть не рухнул от переживаний. Айдан едва успел его подхватить под локоть. У Серенити приоткрылся рот, когда он прочитал эти строки: ….. Искал я счастье, а нашел беду. Пришла пора - в небытие уйду. Впустую длятся медленные ночи В тоске, во тьме, в бессоннице, в бреду. Не принимает жалоб соловьиных Глухая роза у меня в саду. Душа и сердце учатся терпенью, Хоть им уже давно невмоготу. Тону в пучине, погружаюсь в бездну, Не вижу дна, спасения не жду. Храню обет молчания, смиряюсь, Подвластен только божьему суду. Ты, нежная, покинула меня — Все потеряю, но найду тебя! * - Селафь, смотри здесь стоят даты! А на этом стихотворении стоит дата, которая была совсем недавно! А это значит, что Соловей живет в ад Шур! Это значит, что он рядом, и я смогу найти его! - Молчи! - Айдан с тревогой огляделся по сторонам, пытаясь понять, слышал ли кто слова внука. - Молчи, пока не погубил и его, и себя!