Светлячок и Соловей

Джабаль примчался к обеду. Вбежав в гарем, он остановился в дверях, когда увидел перечитывающего какие-то записи довольного Абаля. Эмир был бледен и взволнован. - Ты плакал? - Да... - растерялся Серенити. - Но как ты узнал? - У меня душа болела… С одной стороны Серенити хотелось сказать спасибо за беспокойство, а с другой, заявить, что если бы не привез к себе, то тогда бы и сердце не болело. Но альфа на самом деле выглядел встревоженным, а селафь, поджав губы, с недовольным видом сверлил его глазами. Так что, дерзить не следовало, чтобы не получить нагоняй. Поэтому Серенити просто захлопнул рот и мило улыбнулся. Стихи Соловья, согрев душу, сделали его радостным и спокойным. Из-за прекрасной розы рыдает соловей. Любовь, как зной пустыни, томит влюбленных жаждой. Отправиться в пустыню отважится не каждый. Я не дерзну губами твоих коснуться ног, Но дай мне в изголовье, как милость, твой порог! Коль я умру, не думай, что я убит тобою. О нет, не ты убийца! Любовь тому виною. * После таких слов ругаться совершенно не хотелось. Осознание того, что Соловей может быть где-то рядом, наполняло душу Серенити надеждой. Они обязательно встретятся! Если раньше никто не знал, откуда берутся стихи Соловья, то последняя дата точно указывала на то, что поэт живет поблизости. А значит, сама судьба вмешалась, затеяв этот брак лишь для того, чтобы он, Серенити, смог найти своего любимого! Вместе с эмиром приехали слуги и растерянный Захи, который теперь носил алую шелковую жилетку и алую феску - знак личного слуги супруга повелителя. Он был совершенно растерян, когда пожилые слуги кланялись ему и с готовностью бросались выполнять любую просьбу. Нури делал все, что было в его силах, пытаясь помочь пареньку преодолеть робость. Захи привык быть слугой лисенка, это было несколько хлопотно, но очень интересно. К нему самому относились как к лисенку среди слуг. Раньше все старались его учить и давали советы, а теперь кланялись, как омеге, и спрашивали разрешения помочь. И подобное отношение пожилых слуг очень смущало паренька. Но кроме этого Захи привез еще и рассказ о том, что происходило во дворце, когда Серенити пропал. Он уселся в гостиной и стал рассказывать, как рычал его отец, Салах. Было так страшно, что все во дворце ходили на цыпочках, лишь бы не привлекать к себе внимание! Как все готовились к войне, воины ходили в полном вооружении с мечами и луками, а потом все погрузились на корабли и улетели. В городе было очень тревожно, все ждали вестей, но войска вдруг вернулись. И тогда стало известно, что у Серенити была свадьба, и он теперь Абаль. Все в городе были очень растеряны. Свадьба - это повод для веселья, но почему тогда во дворце такая печаль, как на похоронах? А потом прилетел эмир Джабаль. Его корабль остановился за городом, и он пошел в город пешком, а не верхом, как принято у альф. Он пришел не как эмир, а как простой проситель, и это было очень странно. В руках он нес небольшую шкатулку, а следом за ним шли альфы с тяжелыми сундуками. Когда в городе узнали, что муж Серенити приехал к его родителям, то все в городе бросили свои дела и побежали посмотреть на зятя эмира. К тому времени, как Джабаль добрался до дворца, на площадь вышло большинство жителей. Все в городе знали этого красивого и доброго лисенка. И когда его украли, то все разделили грусть и тревогу родителей, как будто это был их собственный ребенок. На площади альфы остановились и открыли сундуки. Один был полон золотых слитков, а в других были драгоценные камни: бриллианты, рубины и сапфиры. Никто и никогда не видел столько драгоценностей. Тогда все поняли, что эмир привез калым за их Серенити и возликовали. Никто и никогда не давал за омегу большего калыма, чем за их любимого малыша! Альфы во главе с эмиром вошли во дворец с открытыми сундуками, чтобы все видели, как высоко эмир Джабаль ценит своего супруга. Только шкатулка в руках эмира так и оставалась закрытой. ** Когда Джабаль вошел во дворец, его встретил эмир Салах с нагайкой в руках! Альфа склонил голову перед отцом лисенка и попросил прощения за беспокойство. А после этого открыл шкатулку и протянул её Салаху. - Я был во дворце и все видел собственными глазами! - у Захи блестели глаза, от волнения он прижал руки к груди, чтобы выглядеть убедительней. - Когда твой отец увидел, что лежало в шкатулке, у него задрожали руки, и он выронил нагайку. Он позвал твоего оми. Когда господин Ясмин увидел, что там лежит, то расплакался! - Оми плакал? - испугался Серенити. - Почему? - Потому что он понял, что Джабаль и в самом деле твое дыхание, - пояснил Айдан. - Понятно, что гемму сделали не за те два дня, что ты провел у эмира. А значит, Джабаль все эти годы искал именно тебя. И в саду у него растет сирень, совсем, как у твоего отца - жасмин. Твой оми знал лучше остальных, как ты любишь сандал, а тут еще гемма, которая подтверждает, что ваша встреча была предначертана рукой Аллаха и не стоит вмешиваться в его планы. - А о моих планах кто-нибудь хочет узнать? - насупился Серенити. - Не гневи Аллаха, ребенок! - прикрикнул на правнука Айдан. - Он может отнять у неблагодарного то, чем так щедро одарил! Неблагодарность - это худший из пороков! Тебе сейчас хоть меда налей, ты все равно скажешь - деготь! - Я благодарный! - Серенити надулся. - Только благодарить не за что! Я не просил всего этого! - омежка недовольно махнул рукой и убежал к себе в комнату, чтобы там поплакать. Айдан со вздохом посмотрел ему в след и, оглянувшись, заметил бледного Джабаля, который стоял в дверях. Он встал и подошел к альфе. - Пройдемся? - Айдан вместо ответа получил вздох и кивок головой. После этого они тихо пошли по коридору. - Тебе уже сообщили, что Абаль чуть не погиб от черной хандры? Альфа обхватил себя за плечи, как будто замерз, и посмотрел на Айдана, как собака, которую избили за верную службу. Омега тяжело вздохнул. Что сделано, того уже не исправишь. Надо найти выход из этой ситуации. - У Абаля должно быть занятие, ему не должно быть скучно. Скука - это первая причина гибели омег от черной хандры. Раньше он учился и готовился поступать в институт. У него была цель и занятие, но ведь ты его не отпустишь на учебу на Землю? - ответом был полный муки взгляд от альфы. Айдан вздохнул. - Ему надо чем-то заниматься, он не может тихо сидеть в углу, как кукла. И, кстати, - Айдан улыбнулся, - драгоценности ему дарить бесполезно, он не понимает их красоты и ценности. Не думай о нем как о взрослом омеге, он еще совсем ребенок. Эмир кивнул головой и задумался, а Айдан пошел проведать своих слуг, которые приехали вместе с Джабалем и привезли его гардероб, любимые украшения, настойки (чтобы хватило на более долгий срок), благовония, привычные масла и кремы для хаммама. Айдан был достаточно неприхотлив в гостях, но сейчас стоило всем напомнить, что он в первую очередь омега, который нуждается в уходе и заботе. Пусть все думают о нем, как об украшении гарема, и тогда в его словах и действиях не будут искать подвоха. Вскоре эмир зашел в гостиную и остановился возле супруга, который внимательно перечитывал потрепанную тетрадь. - Я хотел бы сделать тебе подарок, - Джабаль увидел взгляд омеги, полный еле сдерживаемого недовольства, как будто он надоедливый проситель. - Только оденься, твой подарок ждет тебя снаружи. Абаль с видом великомученика, поднявшись с подушек, осторожно сложил листы с записями в аккуратную стопку. И только после этого, надел абая и шейлу, и, вздыхая, пошел за мужем. Пройдя через лабиринт, они вышли к казарме. Джабаль остановился, подождав, пока Абаль вспомнит, что он теперь замужний омега и должен закрывать лицо перед альфами. Они прошли через плац, на котором тренировались альфы. Серенити подумал, что эмир ведет его в конюшню и уже заранее обрадовался, что ему подарят лошадь, но Джабаль обошел конюшню и прошел дальше к вольерам для птиц. В самом дальнем большом вольере сидел черный венценосный орел. Джабаль открыл вольер и, войдя внутрь, жестом пригласил супруга зайти, закрыв за ним вольер. Серенити раньше таких птиц видел только на картинках. Орел был намного крупнее соколов, почти черный, только перья «штанов» были темно-серыми с черными крапинками. На голове венцом топорщились перья, и выглядел он очень грозно. Джабаль подошел и погладил орла по крылу. Тот опустил голову, подставляясь под ласку, как кошка. Когда он переступил лапами с длинными загнутыми когтями, то звякнул бубенчик. - А зачем на лапе бубенчик? Чтобы отгонять злых духов? - насмешливо поинтересовался омежка. - Нет, - Джабаль улыбнулся. - Чтобы орел помнил, что у него есть хозяин. Они очень свободолюбивы, и бубенчик напоминает ему, что охотиться он будет только со мной. Я вырастил его из птенца, и он воспринимает меня, как своего родителя, поэтому и не улетает. - Как его зовут? - Серенити подошел поближе, раздумывая, получится ли погладить птицу. - Я называю его Орел, - Джабаль пожал плечами. - Да ладно, - захихикал Серенити. – Нет, ты не умеешь давать имена. Орла назвал орлом, а меня - Шиповником. - Колючка, вот ты кто! Если и цветок, то с шипами, - Джабаль с улыбкой смотрел, как его супруг довольно хихикает. В соседнем вольере было большое гнездо, в нем лежало одинокое яйцо, которое слабо потрескивало. Джабаль обернулся на этот слабый треск и поторопился к гнезду, возле которого стоял пожилой бета в серой жилетке сокольничего. - Успели, - Джабаль улыбнулся растерянному супругу. - Он сейчас вылупится. Ты говорил, что хочешь охотничью птицу? Это яйцо венценосного орла. Хочешь быть его хозяином и вырастить птенца сам? Серенити закивал головой, онемев от восторга. Яйцо раскололось, и из скорлупы появился мокрый головастый птенец с крупными желтыми лапами. - Какой страшненький, - с восторгом прошептал омежка и потянул к птенцу руки. - Не трогай его, - Джабаль перехватил тонкие ручки. - Птенцы очень нежные и им очень больно, когда к ним прикасаются. Пока у него не появятся перья, его лучше не гладить. Птица на гнезде сидит очень аккуратно и, если подсунуть под нее руку, то она сразу приподнимется, лишь бы не навредить птенцу. - А где орлица? - Серенити покрутил головой, разыскивая маму птенца. - Орлица погибла во время охоты еще три года назад, - Джабаль с удовольствием смотрел, как загорелись глаза у супруга. - Это яйцо мне прислали из другого питомника. Орел есть только у меня. У остальных альф соколы. - Господин, - пожилой бета в серой жилетке с вышитым пером вопросительно смотрел на эмира. Серенити, знал, что так одеваются слуги, которые ухаживают за соколами. - Я дарю этого птенца своему супругу Абалю, - эмир улыбнулся. - Помоги ему вырастить птенца, Ахмед. Ахмед поклонился и с интересом посмотрел на омегу. Подобный подарок был совершенно не омежьим, но господину виднее. Ахмед невольно слышал разговор супругов в вольере с орлом, и, видя, как загорелись глаза над шейлой, понял, что подарок был не случайным. Он начал рассказывать, как правильно ухаживать за птенцом. Эмир, убедившись, что Захи стоит неподалеку от входа в вольер с гнездом, тихо вышел. У него собралось много срочных дел, и поскольку его супруг счастлив, то вполне можно оставить его наедине с подарком и заняться делами. С тех пор жизнь Серенити резко переменилась. Он был бесконечно счастлив! У него есть свой орел! Серенити кормил и поил птенца, подробно рассказывая селафь, сколько птенец съел, и какая была погадка. Он с таким восторгом рассказывал, что птенцу надо съесть перья, чтобы опорожниться. И что в первые разы птенцу давали нежный пух, а позже мелкие перышки с подпушком. И что птенца надо кормить только свежим мясом, и в вольерах специально для этого держат крыс и воробьев. Птенца надо было кормить по десять раз в день. Серенити вставал и мчался в вольер сразу же после первого намаза, чтобы успеть покормить голодного птенца. В первый день он переполошил всех альф, когда во время первого намаза (Аль-Фаджр в 5 утра) выскочил из дверей лабиринта питомника вместе со своим Захи и помчался на улицу. Старшие альфы прервали молитву и бросились следом, гадая, что за беда случилась. Но оказывается супруг повелителя, едва дождавшись, пока двери гарема, ведущие в лабиринт, будут открыты, сломя голову понесся кормить голодного птенца. Он почти жил в вольере рядом с птенцом, Айдану стоило больших усилий накормить Серенити. А уж оставить ненаглядного птенчика, чтобы сходить умыться, вообще стало проблемой. Омежка не мог расстаться с ним, как будто это был грудной ребенок. Птенца надо было кормить каждые два часа, и при этом внимательно следить, чтобы в зобу не собиралось слишком много пищи. Но поскольку зоб был маленький, то птенец почти всегда был голодным. Он засыпал ненадолго после еды, а потом открывал глазки и, увидев «папочку», сразу начинал требовать еду. Серенити сразу мчался за Ахмедом, чтобы тот дал еды для малыша. Если в первый день птенца кормили нежными мяском, то на второй день Ахмед достал живую мышку и, отрубив у нее мордочку с зубами и лапы с когтями, быстро искрошил маленькую тушку в фарш вместе с потрохами, костями и шкуркой. Когда Серенити увидел, как из маленького зверька делают кровавую кашу, то его долго тошнило. Но Ахмед объяснил, что птенцу для пищеварения и роста нужны шерсть, косточки и даже требуха. - Ты ведь хочешь вырастить хищника, а не домашнего питомца? - поинтересовался бета, и, увидев, как омежка понимающе кивнул, продолжил. - А позже ты будешь учить его летать и охотиться. Когда птенец подрастет, то мы будем его кормить тушками, чтобы он учился сам разрывать еду. Это он сейчас маленький и слабый, а когда вырастет, то будет охотиться сам. Ну, так как? - бета протянул миску с кровавым месивом омеге. - Растишь хищника, или мне послать на кухню за отборным мясом, и тогда у тебя будет красивая, бесполезная игрушка? - Он будет хищником! Большим и сильным! - Серенити выхватил миску и решительно пошел к птенцу. Через неделю к мышам добавили воробьев, которых так же крошили вместе с перьями. Серенити поджимал губы, доставая из миски неприглядные куски, но самому птенцу очень нравилась еда. Он рос как на дрожжах и вскоре в гнезде сидел крупный птенчик размером с курицу с белоснежным пухом и смешными желтыми лапами. Перерывы между едой становились больше, и теперь Серенити сидел в вольере и читал вслух птенцу стихи. Радостный ветер, к любимой лети на рассвете. Стукни в окно, разбуди мою милую, ветер. Ей передай: приближается время свиданья, Час приближается, самый желанный на свете. Прошелести, прошепчи: умирает в разлуке Любящий, верный, — подумай на миг о поэте. В каждой строке у него — сокровенная тайна. Только захочешь — откроешь сокровища эти. Только захочешь — спасешь от погибели друга, Муки его тяжелее, чем жажда и плети. Только захочешь — развяжешь пленительный пояс, Любящий сам попадется в блаженные сети. В каждое сердце любовь ударяет, как ветер! *** Вскоре Ахмед разрешил Серенити забрать птенца с собой в гарем, потому что эмир изволил гневаться из-за того, что супруг целыми днями пропадает в вольере. Для птенца сделали широкую корзину в виде гнезда и, выстелив ее мягкой травой, посадили птенца. Для нового жильца отвели комнату в гареме, и теперь Серенити не расставался с питомцем ни днем, ни ночью. Птенец рос день ото дня, и начинал кричать, когда видел Серенити в зоне досягаемости, выпрашивая еду. Главный сокольничий пытался удержать птенца от переедания, стараясь не давать ему много корма, но Захи стал таскать с кухни кусочки печенки. Серенити переживал, что птенец остается голодным, и поэтому всегда кричит, требуя еды. Когда об этом узнал сокольничий, то отругал обоих - Абаля и Захи. Птенец всегда будет требовать еду у родителя, такова его натура, а чтобы он не кричал целыми днями, его надо оставлять одного хоть ненадолго! И правда, стоило Серенити выйти из комнаты, как птенец замолкал и даже засыпал в тишине в ожидании, когда опять появится папочка-кормилец. В гареме все вздохнули с облегчением. С тех пор как по соседству появился птенец, ни у кого не было покоя. Как будто в доме появился грудной ребенок, крикливый и непоседливый. Айдан смиренно переносил вопли птенца, радуясь, что эта игрушка отвлекает Серенити от стихов, а наложники сбегали в тишину питомника, надеясь что супруг повелителя когда-нибудь наиграется с глупой птицей и все опять вернется на круги своя. Через месяц у птенца появились первые перышки. Вначале это были белые столбики, которые появились на концах крыльев и хвоста, а потом из них развернулись настоящие перышки! Серенити был так счастлив, что даже станцевал на радостях! Этот танец увидел эмир, который зашел пообедать вместе с супругом, и с удовольствием смотрел на сияющее лицо супруга. А вот отношения Серенити и Джабаля совершенно не складывались. Серенити, как настоящий птенец, избегал прикосновений и старался держаться подальше от мужа. Альфа по связи чувствовал, как счастлив его супруг в течение дня, но стоило ему появиться рядом, как радость сменялась на настороженное ожидание и опасливые взгляды. Это, конечно, расстраивало Джабаля, и естественно, не осталось незамеченным для Айдана. Селафь решил поговорить с правнуком, объяснить ему, что раз он супруг, то у него есть определенные обязательства перед альфой и жителями эмирата. Все ведь ждут появление наследника, чтобы было кому передать власть и земли. И, вообще, птенец это, конечно, здорово, но нельзя забывать и об альфе. Он терпеливый человек, но все имеет свои пределы! Жизнь - это не только стихи и развлечения, но и обязанности по отношению к другим людям. Серенити задумался над словами селафь. С одной стороны он понимал, что в жизни каждого омеги есть свой альфа, а в его жизни этот альфа не абстрактный человек, а вполне конкретный мужчина, от которого пусть и вкусно пахнет, но по отношению к нему он чувствует лишь глухое раздражение, и ничего более. Но настаивать на разводе не хотелось, ведь тогда его вернут в дом родителей, и он опять окажется далеко от своего кумира Соловья. Значит, надо постараться быть супругом, но при этом сделать так, чтобы муж о нем забыл! Вечером во время ужина Серенити спросил, ехидно подняв брови. - Может, мой муж желает любви и ласки? - увидев, как муж довольно кивнул, сразу скомандовал. - Хафа, ты сегодня проводишь ночь с господином. Джабаль недовольно нахмурился. Заметив это, Серенити сразу же решил ему пояснить. - У наложников уже давно следует обновить метки. Хафа жаловался, что ты не брал его на свое ложе больше трех лет. Я, как супруг, должен заботиться о благополучии твоего гарема, муж-ж мой. Серенити поджал губы и кивнул головой растерявшемуся Хафе. - Не хочу Хафу, - Джабаль так же поджал губы. - Хорошо, тогда пускай это будет Ана. Он утверждает, что является твоим фаворитом, - Серенити посмотрел в лицо мужу и сладко улыбнулся. - Он говорит, что ты просто без ума от его пышных форм, и прилагает массу усилий, чтобы, не дай Аллах, не похудеть! Джабаль резко встал и вышел из гарема, а в голове Серенити появилась интересная мысль, как удержать мужа на расстоянии, но его коварным планам было не суждено сбыться. Утром слуги разворошили сундуки наложников, принесли большую жаровню, и сожгли в ней шелковые платья. После этого переодели последних наложников в простые одежды из хлопка и, собрав их вещи, вывели во внутренний двор дворца. Там уже дожидались множество людей. Впереди стояли четверо альф, с которыми эмир быстро провел церемонию бракосочетания и передал им омег в подарок за верную службу, словно те были породистыми жеребцами. Довольные альфы, застегнув брачные браслеты на руках своих супругов, быстро увели их прочь из дворца. Айдан и Серенити изумленно переглянулись, не зная, что сказать. Серенити покусал губы и, вернувшись в гостиную, взялся писать письма, которые собрался разослать соседям. Довольный Джабаль вернулся в гостиную к супругу и заглянул в черновик письма, который переписывал супруг, старательно выводя завитушки на плотной бумаге. Абаль сообщал всем соседям, что будет рад принять в своем доме молодых биби для нового гарема своего мужа. - Мои воины будут благословлять тебя денно и нощно, - улыбнулся Джабаль. - А причем здесь твои воины? - удивился Абаль и, прищурившись, посмотрел на мужа. - Я о тебе переживаю. Если тебе не нравятся старые наложники, значит, надо привезти новых. Это ведь забота супруга, чтобы у мужа было все самое лучшее. Я хочу быть хорошим супругом, поэтому мне надо позаботиться о твоем гареме. - У орла может быть только одна орлица, - Джабаль улыбнулся супругу. - Сколько бы наложников ты ни привел в мой дом, я все равно раздарю их своим воинам. Все хотят семью, и мои альфы заслуживают семейного счастья. А мне кроме тебя никто больше не нужен. Серенити отложил в сторону перо и тяжело вздохнул. Похоже, его очередной план с треском провалился.