Светлячок и Соловей

Ясмину не спалось. Посторонние звуки и запахи, а особенно знание того, что где-то рядом его маленький омежка спит в объятиях громадного альфы, который по возрасту старше его родного отца, не давали ему покоя и лишали сна. Ясмин промучился большую часть ночи в каком-то дрожащем мареве полусна, а когда муэдзины стали кричать Аль-Фаджр, призывая правоверных к первому намазу, сел в кровати и понял, что уже не уснет. Салах, полностью одетый, собирался выйти, чтобы присоединиться к общей молитве перед непростым днем. - Что тебя тревожит, любовь моя? - Салах подошел и погладил супруга по щеке. - Ничего, о чем стоило бы переживать, - Ясмин на минуту прижался к руке мужа, наслаждаясь покоем. - Занимайся своими делами, я проведаю жада. Соскучился по его мудрости, а вчера поговорить так и не получилось. Салах кивнул и, поцеловав супруга в макушку, отправился на молитву. Ясмин быстро оделся и заплел простую косу, радуясь, что под шейлой никто не заметит отсутствие вычурной прически. Медвежонок сладко посапывал. Он сегодня спал в одной кровати с родителями и был этому очень доволен. Омега, застегивая последние пуговички абая, кликнул слугу, который уже десять лет заменял Азиза. Ясмин улыбнулся, вспоминая своего верного помощника, он называл его своим пресс-секретарем, но в интерпретации Сабаха это звучало скорее, как омежий визирь. Слуга сел на подушки возле кровати со спящим ребенком, а омега вышел из палатки. На улице было по-утреннему прохладно. Муллы нараспев читали молитву, и все свободные от службы альфы и беты совершали намаз. Омега кивнул своей охране и тихо скользнул в сторону большого шатра. Охрана на входе попыталась что-то мяукнуть, но стоило омеге блеснуть глазами и сдвинуть недовольно брови, как могучие альфы отступили в сторону и не посмели задерживать оми супруга повелителя. Причина такого поведения альф на входе стала понятна, стоило Ясмину переступить порог шатра. Среди разбросанных подушек словно в центре странного цветка спал омега, привольно разметавшись во сне. Полог сбоку приоткрылся, и жада жестом пригласил Ясмина в свою комнату. - Почему он спит на полу? - Ясмин вцепился в рукав жада. - Джабаль выгнал его из спальни? Он обижает его? - Успокойся, - Айдан улыбнулся, показав ямочки на щеках. - Скорее твой сын выгнал мужа из спальни, но потом все же решил спать с ним. Как я понял, Абаля смутили тонкие стены, и он искал место более уединенное, чем шелковый шатер, - омега розовыми от старости глазами* спокойно смотрел на тревожно поднятые брови зятя. - Не волнуйся, Джабаль обожает своего супруга и готов на все, лишь бы тот был счастлив. Посмотри вокруг, это все ради него. Надо ли тебе большего доказательства любви и заботы со стороны Джабаля? - А что Серенити? - Ясмин сел на кровать к мудрому омеге. - Он принял мужа? Вчерашняя его песня оставила тревожный след на моей душе, и позже он был такой растерянный. Ты уверен, что у них все хорошо и мне не надо вмешаться? - Уверен, не переживай, - Айдан, вымыв руки, неспеша надел на глаза линзы. - Твой сын теперь Абаль, прими это и ты. Ему пришлось тяжелее, чем могло бы быть. И в этом только твоя вина. Тебе не стоило ограждать сына от правды жизни на Сабахе. Абалю очень повезло, что ему в пару достался взрослый и разумный мужчина. Окажись на его месте молодой и несдержанный альфа, то все закончилось бы плачевно, и в первую очередь для самого Абаля. Ясмин недовольно фыркнул, но жада удержал его, не позволяя уйти. - У тебя подрастает второй сынок-омега, и тебе пора определится, что ты хочешь для него. Или он будет жить, «как цивилизованный человек», но тогда ему не место на Сабахе. Тебе придется уже сейчас подумать, на какой из планет Федерации будет жить твой ребенок. Потому что, если он останется на Сабахе, то должен знать, как ему жить на этой планете. Неизвестно, кто станет парой для Бельчонка, но уверяю тебя, что Серенити ни дня не выжил бы в гареме, несмотря на весь свой боевой характер. Он не смог бы удержать возле себя мужа, и ему очень повезло, что Джабаль надышаться не может им. Вспомни, каков был Амин в самом начале. Если бы Серенити оказался в гареме под его руководством, то его скомкали бы, как старое полотенце и засунули в дальний угол, где бы он тихо умер от черной хандры. - Чего ты хочешь от меня? - Ясмин с недовольным видом встал и прошелся по комнате. - Я хочу, чтобы Бельчонок твердо стоял на ногах и понимал, в каком мире живет, а не парил в облаках придуманного им же самим мира. Ты мне как-то бросил в лицо, что мы слишком оберегаем биби в питомнике от реалий мира. Так вот что я хочу тебе сказать. В питомнике дети получают все необходимое, что им надо знать. И, когда омеге приходится повзрослеть, то он хотя бы знает, о чем идет речь. Он готов к жизни в гареме и может постоять за себя. «Блаженное неведение» - это не про реальную жизнь, это про жизнь в книжках. Позаботься о Бельчонке уже сейчас, потому что меня может не оказаться рядом в нужную минуту и все закончится плачевно. - И что ты предлагаешь? - Ясмин снова сел возле жада и тот погладил его по руке, как ребенка. - Время пока есть, но постарайся переосмыслить свои ошибки. И определись уже сам, что ты хочешь для Бельчонка. Он не должен быть вечным биби, рано или поздно твой сын вырастет и выпорхнет из-под твоего крыла. Он должен понимать, в каком мире живет, и смотреть на него ясными глазами, - жада посмотрел на сосредоточенного омегу и решил его дожать. - И еще, первый слуга должен быть старше своего господина, он должен помогать ему и иногда давать советы, а не хлопать растерянно глазами рядом с ним. Тебе самому будет спокойнее, зная, что рядом с ним опытный в житейском плане человек. - Хорошо, жада, - Ясмин встал и поправил платье. - Время еще есть, я подумаю над твоими словами… Айдан смотрел, как Ясмин осторожно пробирался между подушек, стараясь не разбудить своего спящего ребенка. Селафь приветливо улыбнулся и махнул ему рукой, когда тот оглянулся прежде, чем выйти из шатра, потом подошел и осторожно потряс омежку за плечо. - Просыпайся, Абаль. Тебе надо привести себя в порядок и переодеться, гости могут изъявить желание позавтракать в большом шатре. Если хочешь спать дальше, то отправляйся в свою спальню. Серенити резко сел на подушках и спросонья осмотрелся, пытаясь сообразить, где он и что происходит. Где-то громко заржала лошадь, и глаза омежки распахнулись еще шире. - А где муж? - Он на молитве со всеми, - Айдан тихо улыбнулся своим мыслям, сегодня упрямец впервые назвал Джабаля мужем. - После молитвы все разойдутся по своим шатрам на завтрак, но вот твои родители, скорее всего, придут сюда. Они соскучились и захотят побыть с тобой подольше. Поэтому отправляйся в свою комнату, приведи себя в порядок, а заодно дай возможность слугам спокойно убраться здесь и приготовить все для завтрака. Серенити вскочил с подушек и чуть не упал, запутавшись в складках мятого платья. Нури, увидев, что Серенити проснулся, выскользнул из комнаты Айдана на улицу, и сообщил Захи, что хозяину нужна помощь, а сам отправился на кухню распорядиться насчет завтрака. Пока Захи помогал Серенити переодеться и причесаться, в большой гостиной слуги торопились навести порядок. Возможно, не все омеги придут в большой шатер на рассвете, но как только альфы уедут на охоту, они все соберутся здесь, чтобы приятно провести время. Пока Серенити переодевался, в спальню вошел Джабаль и переобулся. Заметив, как Захи осторожно закрепляет диадему в волосах омеги, он удивился. - Радость моего сердца, ты передумал ехать на охоту? - Нет, - насторожился омежка и передал слуге еще одну шпильку. - Почему ты так решил? - Мы задержались на завтрак ради тебя и Бусинки. Ты собираешься поехать на охоту в паланкине? Ты же не захочешь сесть в седло в платье и без сапог? Да и прическа растреплется при скачке… - Захи! Быстро мою тунику и сапоги! - Серенити начал выдергивать из волос шпильки и с таким трудом закрепленные драгоценности. - Я сейчас переоденусь! Ты даже не успеешь сказать «Аллах Акбар», а я уже буду готов! Омега, судорожно сняв с себя драгоценности, бросил их на кровать, а потом рванул ворот платья и, подхватив подол, стал стаскивать с себя ворох шелка. Оказавшись почти раздетым, он запутался в рукавах и расстроенно зашипел, когда пуговички на запястьях зацепились. - Тише, тише, - Джабаль подошел и стал выпутывать тонкие запястья из шелкового плена. - Я тебе помогу, не дергайся. Джабалю было очень приятно прикасаться к супругу. Тот сейчас стоял перед ним почти обнаженный, растрепанный, с румянцем на щеках и напряженно кусал губы, злясь на задержку. Руки задрожали от желания обнять, прижаться губами к поджившей метке, провести носом по шее, наслаждаясь его запахом. Но вместо этого пришлось осторожно выпутывать пуговицы из петелек. Захи появился рядом с одеждой и смущенно замер, не решаясь подойти. И это было очень мудро с его стороны, потому что в голове эмира бродили самые неистовые мысли, как бросить гостей и, перекинув платье супруга за спину, повалить его на кровать и, наконец, завоевать неприступную крепость. - Неудобно перед гостями получится, - Абаль смотрел влажными глазами и прикусил от смущения губу. - Они там, мы здесь, отец там… м… и Тигренок, наверное, уже в седле… - Да, - Джабаль тряхнул головой, отгоняя морок, а потом улыбнулся, похоже, супруг почувствовал его желание, и это радовало. - Сейчас надо поторопиться. Альфа, наконец, справился с маленькими пуговками на рукавах и выпустил из плена запястья. Стоило только сделать шаг назад, как к омеге подскочил Захи. Он протянул ему тунику, а сам присел рядом, помогая надеть штаны с вышивкой. Пока слуга обувал и поправлял одежду господина, Абаль быстро заплел простую косу и перекинул ее за спину. Оставалось только разобраться с верхней одеждой, и под конец Абаль подхватил кожаный наруч и замер перед мужем, готовый к своей первой «взрослой» охоте. Альфа довольно улыбнулся и откинул полог, пропуская его в большой зал. - Позавтракаете перед охотой? - Айдан повел рукой над подносами с едой. - Нет, - Серенити дернул плечом. - В меня сейчас и кусочка не влезет. - Тогда попей воды и идем, - Джабаль провел рукой по напряженной спине супруга. - Айдан, могу ли я вас попросить оказать гостеприимство нашим гостям, пока мы не вернемся? - Конечно, не волнуйтесь ни о чем, и получайте удовольствие, - Айдан церемонно присел, махнув юбкой. - Я позабочусь об оставшихся гостях. - Благодарю, - Джабаль так же церемонно склонил голову перед омегой. А потом погладил супруга по плечу, как соколенка по крылу. - Пойдем, любовь моя. Твою Подружку уже оседлали, не забудь взять для нее лакомство. Она тоже волнуется перед первой охотой. Серенити улыбнулся и, прихватив с подноса румяное яблочко, сразу прикрыл лицо и выскользнул из шатра, как юркая змейка. Утро было еще прохладным, Абаль хотел было бежать к навесу, но Джабаль придержал его за локоть и указал на оседланных лошадей, стоявших неподалеку. Среди них была Подружка. Жеребцы предназначались альфам, а вот на кобылах разъезжали не только омеги, но и беты, которые сопровождали охотников. Абаль угостил Подружку и подошел к сокольничему Ахмеду, который держал на наручи Алели. Орлица заметно нервничала, прислушиваясь к множеству непривычных звуков. - Я хотел бы снять с нее шапочку и посадить себе на наруч, - Абаль зашнуровывал наруч, Джабаль подошел и помог ему. После чего кивнул Ахмеду, и тот подтолкнул птицу, чтобы она переступила лапами с одной наручи на другую. Серенити, как только получил долгожданную птичку, сразу обозначил себя легким свистом, как его учил Ахмед, подул на нос орлицы, и только потом снял шапочку. Алели сразу стала спокойней, когда поняла, что папочка-кормилец рядом. Ее сегодня не кормили, и Алели, опустив крылья, как птенец, открыла клюв и пронзительно закричала, требуя еды. - Нет, моя красавица, - омега улыбнулся. - На охоту сытыми не ездят, привыкай. Но вот напоить я тебя могу. Джабаль, можно? Пока никого постороннего нет? - Абаль, дождавшись кивка мужа, снял край шейлы и принял у альфы фляжку с водой. Он набрал в рот воды и предложил орлице попить. Они совсем недавно научились этому трюку. Раньше Алели хватало того, что мясо брызгали водой, но теперь орлица выросла, и ее надо было дополнительно поить. Поэтому Ахмед показал, как можно поить птицу изо рта, и теперь, и Алели, и Абаль получали от этого удовольствие, как будто настоящий папа поил своего птенца. Джабаль с нежностью смотрел, как омега воркует со своей орлицей и про себя ей позавидовал. Но ничего, он был уверен, что его время наступит уже скоро. Осталось подождать совсем немного, и его супруг будет принадлежать ему душой и телом. Он снял шапочку со своего Орла и подкинул своего питомца в воздух, позволяя ему размяться перед охотой. Орел взмыл вверх почти вертикально всего за несколько сильных взмахов своих иссиня-черных крыльев. Алели перестала реагировать на омегу и с интересом смотрела, как взлетает орел, стремительно набирая высоту. Она взмахнула крыльями, будто сама собиралась взлететь следом, но Абаль крепко держал путы в руке. Алели, взмахнув крыльями, закричала пронзительно и протяжно, будто тоскуя. Орел в вышине услышал крик Алели и стал спускаться, но Джабаль свистнул и властно взмахнул рукой. Орел опять набрал высоту и полетел над лагерем, оглядывая свои владения. Послышалась гортанная речь альф, это всадники занимали свои места, готовясь к охоте. Абаль опять закрыл лицо и передал орлицу Ахмеду. Он уже умел скакать на коне, неся птицу на наручи, но вот забраться в седло с Алели на руке, было достаточно тяжело. Из шатра выскочил Бусинка. Он, как у биби, не закрывал лицо и было видно, как он довольно улыбается, неся в руках небольшой лук. Следом за Бусинкой вышел Айюб, за ним выскочили Хани с Амином. Все хотели увидеть, как охотники выедут из лагеря, а потом уже можно расположиться в большом шатре на коврах в прохладе переносных кондиционеров. У Айюба на жеребце было пологое седло для двух всадников. Джабаль таким пользовался, когда ездил по городу с супругом, он даже решил, что альфа возьмет с собой кого-то из супругов, но вскоре возле него появился младший сын и Айюб подсадил ребенка к себе в седло. Поскольку это будет охота для омег, то младшего альфу вполне можно было взять в пустыню и показать ему, как проходит «настоящая» охота. Саид так и вышел с младшим омежкой на руках, и Айдану пришлось сманивать его блестящими бусами с рук отца. Вскоре все были в седлах и только ждали сигнала к началу скачки. Джабаль подал сигнал, и всадники рванули в песчаные дюны, как будто за ними гнались. Омеги посмотрели, как песчаное облако оседает среди барханов, и сразу отправились в большой шатер. У них были приготовлены свои развлечения и, конечно же, угощения и сладости. Абаль скакал в первом ряду рядом с мужем, и Алели распустила крылья, чтобы ловить ветер и кричать от радости и свободы. Поскольку охота была организована заранее, то и добыча была приготовлена и подогнана к охотничьему становищу. Первый трофей добыл, конечно, орел Джабаля. Это был горный козел, которого орел «сбил» с утеса, а потом позволил подобрать альфам. Джабаль подозвал орла, напоил и, надев орлу шапочку, передал сокольничим, чтобы те вернули его в лагерь вместе с Алели. Орлица наблюдала за всем с большим энтузиазмом и раскрыла крылья, приветствуя Орла, когда тот опустился на наруч к хозяину. - Почему Орла отправляют обратно в лагерь? - поинтересовался младший альфочка, развернувшись в седле отца. - Он что, провинился и его наказывают? - Нет, - Джабаль подъехал к самому младшему охотнику. - Просто орел начнет охотиться на соколов, поэтому они летают в разное время. - Мы потом съездим только с Орлом и Алели в пустыню? - поинтересовался Абаль. - Конечно, мое сердце, обязательно. Но сейчас дадим возможность нашим гостям похвалиться своими соколами и ястребами, - Джабаль подозвал Ахмеда, который принял Алели на наруч. - Я велел взять и нам соколов, если ты вдруг захочешь присоединиться к соколиной охоте. - Нет, - Абаль улыбнулся. - Я подожду и разделю с Алели первый полет и первую добычу. - Хорошо, - Джабаль кивнул и дал команду альфам, чтобы они выпустили пустынных зайцев и лис. Серенити с восторгом наблюдал за охотой, участвовал в гонках за соколами и поиске улетевших питомцев. Он уже бывал на охоте с отцом раньше, но только эта охота поразила бОльшим количеством участников. У Бусинки был молодой сокол, но это была их очередная охота. Кроме этого, у брата к седлу была прикреплена перекладина для птицы, чтобы та отдыхала и не мешала всаднику править лошадью. Серенити был счастлив. Раньше он ездил в седле вместе с отцом, а теперь у него была собственная лошадь и свой орел. И, конечно же, муж, который ненавязчиво держался рядом, не запрещал и не командовал. Он всегда был неподалеку со своим соколом и, казалось, что Джабаль и не смотрел на него, но Серенити был твердо уверен, что тот наблюдал за ним и все замечал. Когда у него закончилась вода, он молча отдал ему свою фляжку, а, когда Подружка споткнулась, Джабаль на Соколе вдруг оказался совсем близко, чтобы успеть подхватить омегу, если не удержится в седле. Но Подружка выровняла шаг, и Джабаль опять отъехал за спину. Такая забота не напрягала, совсем не хотелось махать руками и капризничать, как раньше: «я сам, я взрослый, я могу». Джабаль давал возможность проявить свою самостоятельность, не давя собственным авторитетом и не одергивая, если что-то не получалось с первого раза. Поэтому у Абаля будто крылья за спиной раскрылись и хотелось доказать, что он действительно может, умеет и ему можно доверять. И вместо похвалы - улыбка мужа, его ласковый взгляд, и ощущение, что каждым его жестом любуются и очень гордятся. Серенити и раньше принимал похвалу и заботу от отца и брата, но сейчас, когда за ним молча наблюдал муж, хотелось проявить себя еще с лучшей стороны, выказать еще больше мастерства и умения. И не за похвалу, а именно за молчаливую улыбку и тепло в груди, которое разливалось от ласкового взгляда. Охота шла своим чередом. Они охотились и в песках, и у подножья горы, стреляя в горных баранов, которые прыгали по отвесным скалам. Серенити попал в одного барана, ранив его, а стрела Джабаля добила животное. Когда альфы привезли барана и вернули ему стрелу, Серенити почувствовал гордость. И это стало едва ли не самым важным событием на этой охоте, потому что этого барана добыл не Джабаль и не Серенити, а они вместе, что радовало больше чем, если бы он сам его добыл. Серенити совсем потерял счет времени, но за временем следил Джабаль, и после очередных гонок он дал сигнал возвращаться. Дорога заняла много времени, и они подъехали к лагерю в первых сумерках. Подружка под конец стала спотыкаться все чаще и чаще, и Джабаль пересадил супруга к себе в седло, чтобы кобылка могла немного отдохнуть. А Серенити вдруг понял, как он, оказывается, устал! Когда он ехал сам, то совсем не замечал усталости, но стоило оказаться в объятиях мужа, как все тело заскрипело, как старая колода. Оказывается, и ноги устали, и попа была отбита о седло, и спину, казалось, сейчас заклинит, как ржавый замок. Хотелось пожаловаться, но взгляд упал на младшего альфочку, которого Айюб осторожно придерживал в седле. Было видно, что ребенок устал, но он все равно не хныкал и держал спину ровно, чтобы выглядеть, как взрослые. Серенити сразу устыдился собственной слабости и выпрямился в руках мужа. Он тоже взрослый и не начнет хныкать, как маленький. Джабаль довольно хмыкнул за спиной и постарался незаметно для других погладить омегу, разгоняя усталость. Сумерки быстро сменила ночная тьма. Альфы зажгли факелы, включились фонари, освещая пустыню за пределами лагеря. Пока слуги освежевали туши, костры достаточно прогорели, чтобы начать готовить. Абаля встречали всем лагерем с улыбками и добрыми пожеланиями. Родня и слуги вышли из своих шатров, чтобы поприветствовать охотников. У большого шатра подняли полог, чтобы было видно, как готовятся туши. Альфы начали петь, радуясь удачной охоте и общему празднику. Омеги прикрыли лица и взялись за музыкальные инструменты. Вскоре их сильные и красивые голоса вплелись в общий гул праздника. А потом альфы принесли маленькие барабаны и начали танцевать. Это было очень красиво. Они танцевали между костров, и всполохи огня освещали их крепкие и сильные тела. Все забыли об усталости и наслаждались праздником. Для Сабаха было необычно, но привычно для семей Айюба, Салаха и Саида, когда вместе с альфами под открытым небом сидели омеги и наслаждались праздником не из тиши гарема, а рядом, как равные. Джабаль смотрел на довольного супруга, который сидел рядом, и вдруг понял, что радость в любимых глазах согревает надежнее любого огня и приносит больше радости, чем привычный праздник среди альф. В воздухе запахло жареным мясом, с туш полился прозрачный сок. Стенку большого шатра опустили, давая омегам возможность снять покрывала с лиц и спокойно поесть и посмеяться без посторонних глаз. После еды омеги взялись за музыкальные инструменты и начали петь и танцевать для своих родных и близких. Абаль наслаждался каждой минутой в кругу семьи, а потом незаметно для себя уснул, прислонившись боком к мужу. Джабаль бережно подхватил именинника и отнес в спальню. Он снял с него сапожки и укрыл покрывалом, отогнав от него Захи, который порывался помочь, а потом сам прилег рядом и задумался. Это была, пожалуй, самая необычная, но вместе с тем самая приятная охота в его жизни. Через тонкий шелк стенки слышались довольные голоса людей, которые стали частью семьи вместе с маленьким упрямцем, который спал, положив ладошки под щеку и довольно улыбаясь во сне.