Светлячок и Соловей

Следующее утро началось так же рано с утренней молитвы, но потом к Джабалю подошел Саид и извинился за то, что вынужден уехать раньше срока. У его младшего омежки поднялась температура. Просто все сложилось одно к одному - зубки, посторонние люди и непривычное жилье. Поэтому Саид хотел вернуть семью в прохладу привычных стен, чтобы ребенок успокоился и почувствовал себя лучше. Джавад с сыном тоже хотели бы уехать домой. Им сообщили, что приехал из Федерации давно ожидаемый специалист, и альфы торопились с ним встретиться. Поэтому в пустыне недалеко от становища после завтрака опустились несколько шаттлов, и эмиры, простившись с родственниками, отправились домой. Их альфы остались, чтобы позже сопроводить на грузовых шаттлах соколов и скакунов, и, конечно же, слуг, которые приехали вместе с багажом эмирской семьи. После завтрака и отправки части гостей по домам, Тигран попросил Джабаля дать ему пару уроков мастерства владения мечом, и альфы, достав свои арсеналы, занялись любимым делом - военным мастерством. К ним присоединились и все оставшиеся альфы. Эмиры обнажили под солнечные лучи привезенное оружие, и занялись любованием, обсуждением и примериванием альфьих игрушек под собственную руку. А потом принялись обсуждать боевые приемы, которые больше подходят для того или иного оружия. Сам Абаль в это время, кряхтя, как старый дед, пытался разогнуть усталые мышцы, пока Айдан не отдал его на растерзание опытным массажистам, которых мудрый жада захватил специально для подобного случая. А после обеда вдруг все омеги захотели помыться в нормальном хаммаме, и альфы сразу велели подавать омеговозки и собирать неженок в обратную дорогу. И уже к вечеру все расположились в комфортном дворце Джабаля. Ужин прошел достаточно тихо, а после него усталые гости расползлись по своим комнатам. Следующее утро началось со сборов в хаммам, где высоких гостей ожидали с большим нетерпением. Абаль вместе с селафью был вынужден пройти по полному кругу всех удовольствий хаммама: мытье, парилка, обязательный массаж и депиляция. Все это сопровождалось музыкой в исполнении юных биби и слуг, вкусным угощением, и конечно же, купанием в бассейне, отдыхом и неторопливыми разговорами обо всем и ни о чем. Вечером, когда все гости собрались в одной гостиной, уже не было ни танцев, ни музыки. Было похоже, что гости просто устали от безделья и празднования. В это вечер были только разговоры. Джабаль, пока омеги нежились в хаммаме, свозил альф к любимой горе, показал привозные новинки горнодобычи. После того, как новые жилы обследует робот-крот, принимается решение, заниматься разработкой или стоит пойти в другую сторону. Точно так же поступали, когда в недрах горы обнаруживали пустоты, и надо было проверить будет ли там безопасно для работников. Это был совершенно революционный метод горнодобычи для Сабаха. У Айюба были старые шахты, в которых было много опасных пустот. Они были законсервированы, так с трудом обеспечивали нужды города, и теперь Айюб был рад, что благополучие его людей не зависело от выработки драгоценностей. У Салаха были разграбленные ранее шахты, которые он даже не пытался восстанавливать, полностью сосредоточившись на развитии своего города, его инфраструктуры и новинках. Он закрыл входы в основные шахты, оставив доступ к нескольким, куда водили любопытных приезжих и где вырабатывался поделочный камень для местных ремесленников. И то в последнее время камень для поделок стали привозить под заказ караванщики. А вот Мансур впервые оказался в шахтах. У его отца Саида добывали в основном золото, даже поделочный камень для них был редкостью. И поэтому Мансур вместе с отцом с радостью занимался садоводством и разведением молочного скота. Сыры, которые делали в их эмирате, уже завоевали несколько медалей на выставках и пользовались спросом у ценителей и гурманов. И кроме того, этими сырами заинтересовались медики, поскольку в их состав входил волшебный шур-шур, и по уверению некоторых врачей, эти сыры можно было считать своеобразным лекарством при лечении аутоиммунных болезней. Кроме этого, между эмиратами Айюба, Саида и Салаха был разбит «Золотой треугольник Сабаха». Это были сады, виноградники и поля, на которых выращивали корма для животных. Со временем эти сады и поля, двигаясь навстречу друг другу, срослись в один большой оазис, в котором были построены временные поселения для работников и станции для переработки винограда и фруктов. От этих станций всемирно известной фирмы «Ханиан» фрукты и сухофрукты отвозили к грузовым ангарам космопорта и развозились по всей галактике. «Золотой треугольник» укрывался на ночь от разбойников и ночных хищников куполами силовой защиты, которые так же поднимали в случае появления пыльных бурь, время от времени проносившихся по планете. Альфы контролировали периметр и порядок в оазисе. Возле домиков, где жили наемные работники, находились столовые, библиотеки, и конечно же, кабинеты дежурных медиков. Поэтому на фирму «Ханиан» с удовольствием нанимались люди, которые работали в течение месяца, затем им на смену приходили другие работники. Для Джабаля подобный вид заработка был в диковинку. Он жил все больше по старинке, вырабатывая и продавая драгоценности, воюя с соседями за оазисы или обуздывая чужую алчность. И кроме этого, он занимался разведением лошадей. Его табуны были самыми знаменитыми на всей планете, к нему порой приезжали коннозаводчики с других планет, которые прослышав о его лошадях, с удовольствием покупали у него и стригунков, и уже взрослых жеребцов. И хотя сам Джабаль никогда не покидал родной планеты, но скорость и выносливость его жеребцов прославили его далеко за пределами Сабаха. И конечно, разговор не мог не затронуть образование местного населения и постройку современных больниц и поликлиник. И хотя местные почти не болели, в отличие от приезжих, но от вывихов и переломов никто не был застрахован. Да и не стоило забывать о родовспоможении и хосписах для стариков. Потом разговор плавно перешел на школы, профессиональные училища, общественные библиотеки, и, конечно же, на филармонии и самодеятельные театры, где могли бы вступать одаренные певцы и музыканты. Джабаль все больше удивлялся. Учить музыке и пению не только гаремных биби, но и создавать специальные школы в городе, чтобы любой желающий мог научиться петь и играть? И люди действительно будут тратить на это свое свободное время? А филармонии это, когда музыканты исполняют музыку, а все остальные просто сидят и слушают? И это не так, как омеги выступают для эмира, а иначе… Люди собираются как на праздник, но не в гости послушать приезжего певца в караван-сарае, а специально прийти в такой дом, где только слушают музыку? И найдутся желающие выступать перед большим количеством людей? Это все очень странно. А самодеятельные театры, когда люди под аккомпанемент музыки читают стихи, или показывают небольшие сценки из Корана о жизни святых? Мансур сразу пригласил Джабаля с Абалем приехать в эмират к отцу, чтобы увидеть театр и выступление приглашенных артистов. Абаль прижался боком к мужу и, положив ему руку на колено, сразу уверил Мансура, что они обязательно приедут в гости, и с удовольствием побывают и в театре, и в филармонии, «как только разберутся с текущими делами». Абаль повернул голову, чтобы услышать подтверждение от мужа, но тот только ласково ущипнул его за нежную щечку и уверил, что все будет, как он захочет. Серенити подняв бровь, посмотрел на селафь, но мудрый Айдан закатил глаза и пожал плечами. Вечер прошел приятно и легко, но утром гости начали собираться по домам, поскольку в гостях хорошо, а домашние дела сами себя не сделают… После завтрака гости простились с радушными хозяевами, и наобнимавшись напоследок с юным супругом, наконец-то отправились по домам. После отъезда гостей в доме стало не тише, как на то рассчитывал Серенити, а наоборот суетнее и шумнее. А все потому, что из охотничьего лагеря стали привозить вещи и возвращаться слуги. Теперь каждую вещь, прежде чем вернуть в хранилище кастеляну, надо было хорошенько вычистить и просмотреть на предмет повреждений. Если повреждения находились, то их отправляли в мастерские для ремонта. Хорошо, что теперь были грузовые багги, которые эмир купил накануне. Теперь Ади сбивался с ног, надо было переделать сразу множество дел и успеть проконтролировать, чтобы вещи гостей случайно не затерялись при перевозке. Приезжие слуги тоже вносили суету и гомон во всю эту кутерьму. Айдан отправился на помощь Ади, потому что все ссоры между слугами сразу же прекращались, стоило только рядом появиться гибкой фигуре селафь. Айдан в общей суматохе постарался незаметно передать излишек собственных вещей, он видел, что дела у молодой семьи уже налаживаются, а это значит, что он вскоре сможет отправиться домой. Он как-то незаметно успел обрасти вещами и своими, и теми, что ему дарил щедрой рукой Джабаль. Это были и Кораны в красивых переплетах с необыкновенно красочными текстами, и подставки под них из драгоценных пород дерева, различные по высоте и ширине. Новые платья, наборы для письма с инкрустациями и драгоценная посуда. Много нужных и не очень вещей отличного качества и великолепно украшенные. И, конечно же, новые драгоценности, которые так радовали сердце многомудрого интригана. Со всеми этими сборами Айдан почти упустил контроль над правнуком, что сразу же сказалось на его внешнем виде. Единственный омега в гареме господина перестал после отъезда гостей носить украшения и вместо платья бегал по дому в тунике и штанишках. И пусть его одежда была из лучшего шелка и великолепно украшена, но супругу повелителя надлежало ходить в платье и с изысканной прической, а не с простой косой, как маленькому биби. За его одеждой и поведением смотрело множество слуг, и он всегда должен быть примером для подражания, а не исключением из правил. Айдан поймал непослушного омежку в коридоре и потащил переодеваться, но вместо послушания капризный ребенок решил дерзить и огрызаться. Селафь схватился за подушку, чтобы наказать юного хулигана и нарушителя устоев, но супруг повелителя воспринял все это как игру, и побежал от грозного родственника, смеясь и уворачиваясь, от пролетающих снарядов, которых подсовывал под руку господину верный Нури. Неизвестно, как долго пришлось бы бегать Айдану, чтобы донести до неслуха простую мысль: «омега в любой момент времени должен, просто обязан быть красив и элегантен, и выглядеть как волшебное видение, а не растрепанный веник или непослушный ребенок, которого надо воспитывать, и призывать к порядку, а не внимать его словам, как пению райских птиц». Но тут им навстречу из-за очередного поворота питомника появился Джабаль, который шел к супругу, чтобы вместе с ним пообедать. Абаль, не раздумывая, радостно взвизгнул и бросился к мужу. Он стремительно вскарабкался к нему на руки, как котенок на дерево, и только тогда посмотрел на селафь, который пытался отдышаться и при этом прятал очередную подушку за спиной. - Что происходит? – Джабаль провел по влажной спине ненаглядного, и с интересом посмотрел на невозмутимого интригана. - Он пытается заставить ходить меня в платье и драгоценностях, – сразу же наябедничал супруг и показал Айдану язык, - а я не хочу! Ну, вот зачем мне два килограмма украшений, если посторонних в доме все равно нет? Вот появятся очередные гости, тогда и начну прихорашиваться. Знаешь, как неудобно скакать на лошади, когда тяжелые серьги готовы уши порвать, а перстни не дают сжать уздечку как положено! И в тунике удобнее, чем в платье! В любой момент захотелось покататься на корте, так просто прыг в седло и помчались! А то зайди в гарем, переоденься, потом опять иди в гарем переодеваться, так и день пройдет в сплошных переодеваниях и сотнях пуговиц! Я же ничего не успею! А мне надо птенца научить летать и, вообще, так много дел переделать! - Айдан, я вам, конечно, очень благодарен, что вы заботитесь о моем Абале, но его наказывать могу только я! – Джабаль взглядом указал на подушку, что торчала из-за спины омеги, - мой любимый супруг может ходить по дому так, как он сам этого хочет. Если он не хочет надевать украшения и ходить в тунике вместо платья, то пусть так и будет. Пока не нарушает законы шариата, он волен в своих действиях. А если провинится, то судить его буду только я. - Хорошо, уважаемый эмир ад Шур, - Айдан церемонно поклонился и отдал подушку Нури, - это ваш дом, ваш супруг и ваши правила. Но не стоит забывать, что гости могут появиться без предупреждения и надо быть всегда готовым, а не бегать по дому, как курица, которой отрубили голову, в попытке привести себя в порядок! - Вы безусловно правы, уважаемый Айдан ад Дин ай Асад, многоуважаемый оми Айюба ад Дин, жада Саида ад Сид и Салаха ад Мин, уважаемого отца моего любимого супруга, которому вы приходитесь селафью, я очень ценю ваше мнение, но… пусть мой супруг ведет себя так как ему хочется. У него еще будет время родить детей и стать таким же мудрым, как и вы, но пока пусть он скачет на лошадях и учит летать птенца. Я озадачу своих ювелиров, чтобы они сделали легкие и красивые украшения, которые не будут мешать ему в повседневных хлопотах. А теперь давайте отправимся обедать, у меня после обеда заседание Дивана, и голодным мне там лучше не появляться. Потому что голодный я очень злой. Солнышко мое, - Джабаль поцеловал супруга через край шейлы, - поедешь обедать на ручках или пойдешь ножками? - А как ты бы хотел? – Серенити поерзал на руках у мужа, устраиваясь удобнее. - Я бы тебя с рук не выпускал, – сознался эмир. - Ну, тогда вперед, мой верный конь, поторопимся! Мне еще мужа кормить, чтобы он став добрым и ласковым, носил меня на руках и дальше. Джабаль рассмеялся и, прижав к себе свое сокровище, отправился дальше по коридору. Серенити осторожно отогнул край шейлы и опять показал язык селафь, который шел следом за эмиром с самым невозмутимым видом. Обед прошел как обычно, Абаль рассказывал, что делал утром и делился планами на день, узнавал, как дела в городе и как идет подготовка к приезду врачей, все ли оборудование привезено и хватает ли для всего мощности солнечных батарей. Айдан в этот раз помалкивал и только задумчиво поводил бровками, прикидывая возможные варианты. Когда этот задумчивый взгляд заметил правнук, он сразу же насторожился, обычно после таких серьезных раздумий селафь отрывал кому-нибудь голову, или раскатывал неприятелей тонким слоем по коврам. Только Джабаль не обратил на Айдана никакого внимания, он был поглощен улыбками и щебетом своего супруга, который после возвращения с охоты был милым и ласковым, как котенок. Эмир пообедал в приятной компании и отправился по своим делам. Селафь дождался, пока слуги вынесут пустые подносы и недовольно скривился. - Ты ПОКА можешь творить все захочешь, – Айдан посмотрел на правнука фирменным «свинцовым» взором, которым можно было гвозди заколачивать, – но вернешься домой к родителям, там я из тебя всю дурь выбью и никто за тебя не заступится. - Чего это, вернусь? – насторожился омежка, - я супруг! Мой муж силен и умирать не собира… ой… селафь, это ведь не то, о чем я сейчас подумал? Айдан молча выгнул бровь и посмотрел на правнука с укором. А вот Серенити перепугался и побледнел. - Ты сделал ЭТО? Да? - Серенити казалось сейчас в обморок упадет, - это несправедливо! Он хороший человек, его все любят, от него зависят столько людей! Ты представляешь, что начнется если вдруг… ой, селафь, зачем ты это сделал? - Не ты ли кричал, что наложишь на себя руки если останешься здесь? – Айдан ухмыльнулся уголком рта, - я лишь сделал то, что пообещал тебе, потому что если выбирать чья жизнь для меня дороже, то я и не задумаюсь с ответом. И не надо смотреть на меня с ужасом, это было твое решение, и скоро ты пожнешь плоды собственных желаний. Не ты ли хотел стать вдовцом, чтобы найти Соловья и повиснуть у незнакомого альфы (при условии что он таки альфа) на шее? - Соловей - поэт! - Серенити прикусил губу и виновато посмотрел по сторонам. – Это было неправильно и несправедливо к хорошему человеку. А Джабаль хороший человек и вдобавок ко всему он моя пара, а Соловей, это поэт, пусть и самый лучший, но нельзя же ради прихоти убивать человека? - Ты хотел быть вдовцом, так чтобы родители уже не имели над тобой власти? - Айдан опять вздернул бровь и недовольно расправил складки платья. – Не ты ли сопротивлялся любому решению Джабаля, отстаивая свою независимость и крича, что ты жертва насилия? Так чем же ты сейчас недоволен? - Айдан всем своим видом показывал что не его вина, если заказчика не устраивает конечный результат и, вообще, это было не его решение и поэтому не ему разбираться с последствиями. - Это не правда! – Серенити, вскочив на ноги, стал бегать по комнате, - вернее раньше это так и было, вернее… все именно так и казалось, но разве можно отказать паре в желании быть рядом? Джабаль хороший! Это не справедливо, если он… если его… Из глаз Серенити брызнули слезы, он упал на колени перед Айданом и схватился за его платье. - Неужели ничего нельзя сделать? – Серенити пытался заглянуть в глаза прадеду, а тот старательно отворачивался от капризного ребенка, - Айдан, миленький, я знаю, что ты можешь все. Умоляю… - Господин спрашивает, что происходит? – на пороге показался взволнованный паренек из обслуги. Он увидел недовольного Айдана и Абаля, который с мокрыми глазами стоял перед ним на коленях. – Господин хочет знать, что происходит и прислал меня узнать, не надо ли ему вмешаться. - Передай своему господину, - Айдан улыбнулся, - что я сообщил своему правнуку о желании уехать домой, а он не хочет меня отпускать. Брысь отсюда! Передай господину, что ему не о чем переживать, я все равно уеду. - Айдан! Умоляю! – Серенити схватился за платье селафь, как будто боялся, что его сейчас засосет в трясине. Паренек с ужасом взглянул на замершие фигуры и словно растаял в воздухе. Айдан попытался отцепить руки от своего платья, но правнук смотрел со слезами и болью, вымаливая помощь. - Айдан, милый, любимый! - Серенити схватил селафь за руки и сжал. – Молю! Спаси его! Я знаю, что ты можешь! Ты все можешь! Я клянусь, я буду послушным! Я буду ходить в дурацких платьях и быть самым примерным примером, только спаси его! Я все что угодно сделаю, только спаси его! - Ты обещаешь быть образцовым омегой? – Айдан хмурился и поджимал губы, - ты будешь выполнять не только писанные, но и неписанные законы? Ходить в платье, как положено, и станешь образцовым супругом? Вот так в любой момент времени кто бы тебя ни увидел, а ты как картинка и эталон внешнего вида и поведения омеги? - Клянусь! – Серенити поцеловал руки прадеду, - я стану самым образцовым образцом! И даже в хаммам дурацкий буду не только забегать, чтобы обмыться, но и все эти душные обряды выполнять! Потеть там в душегубке, делать эпиляцию это злобную и улыбаться при этом, как будто не больно! Клянусь! - …разделишь с мужем ложе не только, чтобы спать, но и отдашь ему свою невинность. И тело, и душу, и все мысли, и стремления, и не будешь отказывать ему в близости впредь? Станешь мужу опорой и поддержкой, разделишь с ним дыхание на двоих? - Да, – Серенити зарумянился и задрожал ресницами, - отдам, буду, стану, разделю дыхание, клянусь! - Хорошо, – Айдан встал и освободил руки из захвата, – я дам тебе противоядие, пока еще не поздно. Только он должен выпить его все без остатка. У меня его немного, поэтому ты уж постарайся, чтобы он его выпил. - Спасибо, – Серенити расцвел улыбкой. - Сейчас принесу, подожди здесь. Айдан вышел в свою комнату, налил в чашку воды из графина и развел в ней немого меда, просто чтобы обозначить вкус. А потом подмигнул Нури и вышел из комнаты, чтобы отдать «противоядие» правнуку. Неожиданно в комнате оказался Джабаль, пытавшийся ободрить расстроенного супруга. Сернити, увидев чашку в руках селафь, выхватил ее и с надеждой уставился на Айдана. Тот недовольно прикусил губу, понимая, что Серенити сейчас вряд ли сможет реагировать адекватно и наломает дров в горячке. Но и идти на попятный было уже поздно. - Прошу выпей это! – Абаль протянул чашку мужу, тот ее взял в руки и осторожно понюхал. – Молю, если ты любишь меня выпей быстрее эту настойку! Умоляю! Айдан только что не застонал в голос, теперь улизнуть от разборок с разгневанным эмиром не получится. - Ради меня! – Серенити набрал полный рот воды с медом и потянулся к мужу. Тот без возражений склонился, как орел, и выпил все из любимых губ. Пусть бы это была даже и отрава, но он бы не отказал такой просьбе. – Благодарю! – супруг нежно провел по щеке мужа и вдруг расплакался, - я был несправедлив к тебе вначале, но ты хороший человек и должен жить! Серенити не выдержал всех переживаний и умчался порыдать в свою комнату. Джабаль понял, что он что-то упустил и гневно уставился на замершего посреди гостиной интригана. Он нахмурился и придвинулся ближе, заставляя омегу сделать пару шагов назад. - Что это только что было? - Джабаль уставился на Айдана, пытаясь увидеть правду в его глазах. – Меня отравили? - Айдан отвел взгляд, а Джабаль вдруг схватил его за шею как змею и приподнял в воздух. – Правду! Немедленно! - Если бы я хотел тебя отравить, - Айдан сипел, пытаясь ослабить захват, одновременно подавая знак Нури, чтобы тот спрятал удавку и не вздумал напасть на Джабаля со спины. Альфа заметил движение за спиной и стремительно развернулся, слегка ослабив захват на горле омеги, - если бы я хотел тебя убить, то ты давно был бы мертв. Я всего лишь помог твоему супругу осознать, каково это потерять тебя. - Поясни, – Джабаль стряхнул Айдана с руки, как сор, и зло сощурился. - Почему все воспринимают любовь омеги как само собой разумеющееся? - жада потер шею. – Эмир может любить или не любить, а вот любой омега в его гареме должен, просто обязан любить его! Нельзя полюбить просто потому, что должен это делать! И чем больше заставляют, тем хуже получается. А что делать, когда омега уже любит? Любит другого? - Абаль любит другого? – Джабаль покачнулся как будто его ударили в грудь. – Кого? - Тебя! Ну, то есть не тебя – эмира, а Соловья! Он просто вдолбил себе в голову, что любит Соловья и на другого даже смотреть не хотел! Мне пришлось прибегнуть к хитрости, сказав, что ты скоро умрешь, просто для того, чтобы он посмотрел на своего похитителя без ненависти. Пойми, глядя на тебя, он вспоминал лежащего в крови брата! Свои разрушенные планы! В его глазах ты в первую очередь враг, который сломал его мечты. Джабаль закрыл руками лицо и отвернулся к стене. Ему было больно. Так больно, как когда-то в детстве. Когда он, вернувшись с Совета Преданности с эмирской чалмой на голове, зашел в пустой и тихий гарем. Он добился справедливости, отец был отомщен, а старый враг был повержен. Он стал повелителем двух городов, а вожделенная гора была только в его распоряжении. Но дом стоял тихий и пустой, и не с кем было поделиться своей радостью. Оказавшись на самой вершине горы, он вдруг оказался в одиночестве… - Джабаль, – рука омеги неуверенно коснулась его спины. – Попробуй представить через что прошел Абаль. Вначале он отрицал все происходящее, ты помнишь, каким он был, когда очнулся тогда в купальне? Потом он тебя ненавидел и боялся, ведь ты почти убил его брата. Не давал видеться с семьей, он ведь увидел своих родных только через три месяца после разлуки. Он винил себя за то, что случилось с Тиграном, ему стало легче на душе, когда он, наконец-то, его увидел. Потом он попытался принять сложившуюся ситуацию, что теперь он далеко от дома, а этот город и эмират станет ему родным. Одно дело, когда омега готов к браку, ищет любви и альфу для семьи. И совсем другое дело, когда у омежки в голове только стихи, экзамены в школе и неясные планы на будущее. Когда выпросить у брата новый браслет - это достижение, доказывающее в первую очередь самому себе, что ты привлекателен. Когда о поцелуях ты знаешь только по наслышке, от других, когда приятели шепчутся на школьных переменах. И после всего этого вдруг получить мужа! Альфу! Большого, сильного, и не просто альфу, а еще и эмира, перед которым все другие склоняют голову… Это все сразу слишком много для одного человека. Это все равно, что человека после голода накормить жареным мясом с острой подливкой. Накормить от души, ведь вкусно и можно есть сколько влезет. Но ведь только человеку после такого станет плохо, в лучшем случае он отравится и несколько дней будет зеленый и больной. А в худшем? Он ведь и умереть может от такого. Так же и с чувствами. У вас не было периода ухаживания, он не успел осознать, что у него будет своя семья, не отец с оми, а своя собственная. Вот он и отравился от избытка тебя. Он захотел избавиться от тебя, чтобы вернуться к прежней жизни. Поэтому я и сказал, что ты скоро умрешь, это было необходимо, чтобы он перестал упираться и успокоился. А когда успокоился, что все скоро закончится, он присмотрелся к тебе. Ты стал ему интересен. Он захотел понять, что такое быть замужем, когда альфа рядом, помогает, защищает, балует. Он впервые услышал нежные слова в свой адрес и захотел поцеловаться. Ведь его первый поцелуй достался тебе, и первый интерес к альфе, был обращен на тебя. И что же случилось сегодня? Абаль понял, что ты хороший человек и больше не желает твоей смерти, он принял тебя как мужа. Он уже не отстраняется от твоих рук и относится к тебе с нежностью. Сознайся ему, что Соловей - это ты, и он отдаст тебе свое сердце. Оно уже давно запуталось в паутине твоих стихов. Он грезит о встрече со своим любимым и теперь его сердечко разрывается от любви к загадочному поэту и любви к реальному человеку, своему мужу. Перестань его мучить и скажи ему правду. - Какую правду… - Джабаль смотрел с тоской на пожилого омегу, который пытался унять его боль, - я в первую очередь эмир. А эмир не может писать про любовь и розы. Да меня просто на Совете Преданности на смех поднимут! Скала и вдруг страдает, томится от любви к омеге. Нет, это невозможно! – Джабаль сделал пару шагов по комнате и вдруг споткнулся. – А ты откуда знаешь, что Соловей это я?! Кто сказал? - Никто, – пожал плечами Айдан. – Просто я умею читать между строк, а еще твой Ади слишком преданный друг! Он всегда только сам переписывал твои стихи прежде, чем подбросить их Абалю или отнести в лавку. А уж сравнить почерки труда не составила. Сам Ади и двух слов срифмовать не может, да и возрастом не вышел. А как так получилось, что ты стал Соловьем? - Это его отец, – Джабаль ухмыльнулся. – Он нашел в моей комнате стихи, прочел и переписал, чтобы отнести в лавку. Уж очень они ему понравились. У него старший брат держал книжную лавку, только вот он сам был не очень грамотный и когда переписывал, совершил ошибку в двух буквах, и так я из льва стал соловьем! ( Хайдар - лев, Хазар - соловей) - Не сердись на супруга, пойми его. Он ведь любит тебя так сильно, что готов отказаться от власти, славы и денег, лишь бы быть с тобой. Он любит твою душу и трепетное сердце, а твоя чалма его скорее пугает. Открой ему свое сердце и получишь самого верного и преданного супруга. Ты же видишь сам, он за последнее время повзрослел и изменился. Он станет твоей поддержкой и опорой. И он не хлипкая травинка, которая согнется от ветра, его силой и упрямством можно ворота таранить при любой осаде! - Да, я это заметил. Но я эмир, – Джабаль вздохнул, - и чалму могу снять только с головой. Это больно. Мне надо подумать… Джабаль стремительно вышел из гарема, оседлал Сокола и умчался из города. Айдан узнал через своих людей, что Джабаль покинул город один и велел его не разыскивать. В эту ночь было тихо не только в гареме, но и в городе. Айдан и Серенити так и не заснули этой ночью, неизвестность просто убивала. Айдан читал Коран, а Серенити сидел рядом и тихо раскачивался от боли, которая раздирала все внутри. Он сам виноват, что оттолкнул от себя хорошего человека. Своего мужа. Свою пару. Половинку своей души. В мечетях пропели полуночный азан. Город замер в ночной тиши, и только охрана на воротах высматривала своего эмира и готовилась к выступлению на помощь или в розыск, но утром после утреннего Аль-Фаджа фигура всадника появилась на горизонте и вскоре Джабаль въехал в город. Все в городе вздохнули с облегчением, любимый эмир был жив и здоров. Когда Джабаль переступил порог гарема, ему навстречу встали уставшие и готовые к любым последствиям омеги. В руках альфы были тяжелые кусачки по металлу и шелковая лента. - Абаль, я даю тебе возможность выбрать свою судьбу самому, - Джабаль показал кусачки в одной руке и ленту в другой. – Я могу снять с тебя брачный браслет и, дав развод, отпустить домой. Я нарушу все законы, но пойду на это, если это будет твое решение. Но если ты решишь остаться, то ты примешь то наказание, которое я сочту равным твоей вине. А теперь решай. - Я виноват, и приму любое наказание, муж мой, только не наказывай Айдана, он ни в чем не виноват и выполнял мою просьбу. Я один виноват в том, что случилось и пусть весь твой гнев достанется мне. - Хорошо, – Джабаль отложил кусачки и взял ленту двумя руками. – Айдан, собирайте вещи, через полчаса стартует мой шаттл, который отвезет вас, куда скажете. - Благодарю тебя, муж мой, – Абаль сделал еще один шаг вперед и протянул к мужу скрещенные руки. – Я полностью в твоей власти и готов принять от тебя любое наказание.