Светлячок и Соловей

- Благодарю тебя, муж мой, – Абаль сделал еще один шаг вперед и протянул к мужу скрещенные руки. – Я полностью в твоей власти и готов принять от тебя любое наказание. - Мой соколенок, – Джабаль невольно улыбнулся. - Ты моя любовь, мое дыхание, я не причиню тебе боли, я просто хочу научить тебя видеть сердцем, а не глазами. Джабаль прижал широкую ленту к затылку, а потом обхватил ею глаза супруга крест-накрест и завязал на затылке. - Помнишь, как ты учил Алели доверию и послушанию? Вот сейчас ты поймешь, что чувствовал твой птенец, когда на него надели шапочку, - эмир погладил супруга по щеке и повернулся к селафь, - Айдан, вы сами соберете вещи, или сказать Ади, чтобы он прислал слуг в помощь? - Не беспокойтесь, – Айдан махнул рукой, а потом благодарно улыбнулся, - спасибо вам за все. И я хотел бы вернуться сюда, чтобы закончить начатое дело, – Айдан жестом показал змею и поднял брови. – Я сократил список на три четверти, но осталось похоже самое непростое. - Не переживайте, - Джабаль кивнул, - им всем пока не будет хода во дворец, а потом вы пришлете мне список оставшихся, и мы обсудим с вами план действия. - О чем вы говорите? - Абаль настороженно крутил головой, пытаясь услышать то, о чем умолчали, - кому это хода во дворец не будет? Новым учителям? Врачам? - Соколенок, – Джабаль ухмыльнулся. – Теперь, когда твои глаза закрыты, тебе придется научиться доверять другим без всяких условий. В любом случае, прощайтесь, в ближайшее время вы не увидитесь. - До встречи, мой хороший, - Айдан поцеловал правнука в щеку и погладил его по плечу, - слушай свое сердце и помни о своем обещании. - Хорошо, – Абаль кивнул и попытался в воздухе поймать ускользающего селафь, - я все сделаю, а ты передай оми, чтобы он за меня не волновался. Айдан еще раз поцеловал омежку и тихо выскользнул из комнаты. Абаль раньше никогда не обращал внимание, как шелестит шелковое платье и какой легкий шаг у селафь. - Пойдем, отведу тебя в комнату, - Джабаль взял за руку супруга и осторожно потянул, - я буду занят до вечера. Обед тебе принесут, а поужинаем мы уже вместе. Джабаль завел Абаля в комнату. Омега покрутил головой, пытаясь понять, где именно он находится, в спальне Джабаля или в своей собственной комнате? Эмир подвел супруга к кровати, и когда колени омеги уперлись в покрывало, он провел по нему руками и понял, что он в своей комнате. Абаль сразу сел на кровать и сложил руки на коленях, приготовившись к ожиданию. Шаги мужа прозвучали у двери, а потом раздался тихий щелчок закрываемой двери. Серенити вздохнул и снял с себя ленту, до вечера времени много, можно спокойно книгу почитать. У двери раздалось хмыканье. Серенити посмотрел на дверь и увидел, что Джабаль так и стоит у закрытой двери в комнате. - Ты снял ленту, – Джабаль недовольно раздул ноздри, - разве ты не понял, что наказан? Я поверил тебе, а у тебя, похоже, совсем нет чести. Придется над этим поработать… Джабаль шагнул вперед и, вытащив из ножен короткую джамбию*, он быстро надрезал ворот платья, а потом парой резких рывков разорвал платье до самого низа. - Что ты делаешь? –дернулся Серенити, - прекрати немедленно! Стой! – Серенити попытался прикрыться обрывками платья, но его жестко развернули и, стянув платье в рукавах до запястий, Джабаль, дернув, оборвал рукава и связал обрывками руки за спиной. – Джабаль, прекрати, ты меня пугаешь! Что ты делаешь? - Ты, наверное, не понял, - Джабаль проверил, надежно ли связаны руки и не пережаты ли запястья, - но ты наказан. И если ты не можешь принять наименьшее из наказаний, то будешь наказан сильнее. Джабаль подхватил упавшую ленту и отодвинул ногой обрывки шелка, которые только что были красивым платьем. Он положил ленту на затылок омеги, но Серенити попытался увернуться. - Не заставляй меня быть с тобой более суровым, – Джабаль покачал головой. - Не ты ли говорил, что примешь любое наказание? Что же изменилось? Не прошло и пяти минут, а ты уже своевольничаешь. Надо уметь держать слово. Я считал, что ты сдержишь его, как взрослый и разумный человек, но похоже, ошибся… - Я сдержу слово! – Серенити вытянулся и зло поджал губы, - просто, глупо сидеть в пустой комнате с завязанными глазами, я бы почитал немного, а к твоему приходу опять завязал глаза! Это глупо сидеть в темноте, как птица в клетке! Я не птица, я человек! Развяжи мои руки! - Слышал, как соколы кричат, сидя в клетках? - Джабаль усмехнулся и завязал ленту на глазах, проверив, чтобы она не давила, но и не сползала. – Я слышу крик соколенка, но непослушную птичку надо научить дисциплине! Ты виноват и должен понести свое наказание, – Джабаль отошел на шаг и спросил вкрадчиво, - или все же развод? Я еще успею задержать шаттл с Айданом. Серенти сразу замолчал и дернул головой. Сдаваться не хотелось, но и ехать домой, как нашкодившему ребенку, вместе с Айданом не хотелось. Селафь с него шкуру спустит своим языком еще по дороге. А дома так вообще церемониться не будет, и уж ему тогда небо с овчинку покажется. Да и как появиться дома после всего, что было на охоте? Бельчонок до конца жизни будет припоминать ему разговор в омеговозке, да и оми тоже молчать не будет… А Тигренок? Как смотреть брату в глаза после этого? - Я все понял и буду послушным. Серенити повел плечами и, развернувшись, вытянул руки за спиной, надеясь, что их после этого развяжут, но в ответ он услышал, как щелкнул язычок на двери. Омега недоуменно повернулся и прислушался. В комнате было тихо. Он, не веря своим ушам, дошел до двери, но там никого не было. Серенити принюхался. В комнате пахло альфой, но фоном, похоже, его действительно не было в комнате. - Джабаль… - Серенити прислушался, но в комнате было тихо, - Джабаль, развяжи меня, я все понял! Развяжи меня! Я не птица и не вещь, чтобы закрывать меня в комнате связанного и беспомощного! Но ответом была тишина. Серенити постоял посреди комнаты, вспоминая, где находится дверь и добрался до нее, и только толкнувшись животом в ручку понял, что в этот раз Джабаля у двери нет. Пришлось вспоминать, где находится кровать, а потом осторожно нашарил по полу ее ножку и сел на покрывало. Тело холодил воздух. Оказаться голым, пусть и одному в закрытой комнате было стыдно. Еще больше стыда добавляла мысль, что в комнату может зайти кто-то из слуг, тот же Захи, и ему придется объяснять, почему он сидит в комнате голый и со связанными руками. Это было очень стыдно и обидно, а понимание того, что он сам в этом виноват, делало стыд просто нестерпимым. Серенити заплакал. Слезы вначале впитывались в ленту, а потом потекли по щекам. Омежка лег на бок, поскольку связанные руки не давали лечь на спину, и расплакался, жалея себя, жалуясь на несправедливость мира, а потом подумал о Джабале и заплакал еще сильнее. Ему, наверное, было очень больно понять, что человек, которого любишь, хотел твоей смерти. Бедный Джабаль… Серенити вытирал слезы о покрывало, а потом в носу собрались сопли, и он растерялся. Раньше бы он высморкался, но как это сделать со связанными руками? Просто выдуть их? Но тогда они повиснут на кончике носа… В каком же он будет виде, когда его найдут слуги… голый… связанный… зареванный… и с соплями на лице… Серенити сел и решительно шмыгнул носом. Нет. Он обещал Айдану быть всегда красивым для слуг. А он сидит здесь и рыдает, как наказанный ребенок… Но его действительно наказали… И слезы полились еще сильнее. Все должно было быть иначе, скоро приедут врачи, он собирался их встретить, сказать что-то умное и героическое, мол, наш эмират теперь будет другим – новым и современным, и Джабаль должен был им гордиться. Ведь все было так хорошо, и что же случилось, что он теперь сидит здесь в закрытой комнате… Серенити замер, услышав, что кто-то взялся за ручку двери. За дверью раздавались голоса. Серенити выпрямил спину и постарался выглядеть невозмутимо. Дверь открылась и в комнату кто-то вошел. Омега хотел принюхаться, чтобы понять кто, но нос был забит, и ничего не оставалось, как громко шмыгнуть. - Мой хороший, – голос Джабаля дрожал. – Не плачь. Хотя, наверное, тебе надо поплакать, но лучше не надо, - руки альфы огладили плечи, - да ты совсем замерз мой милый. На плечи омеге накинули что-то теплое, наверное, эмирский халат. Альфа приподнял его и посадил к себе на колени, одновременно растирая плечи и руки через халат. Серенити постарался взять себя в руки, и даже набрал воздуха в грудь, чтобы объясниться, но в носу появился пузырь, который сразу лопнул и по губе противно потекло. Это было так стыдно, что омега опять разрыдался. - Тише, тише, давай я помогу, - альфа прижал к носу платок и слегка сжал, побуждая высморкаться. - … я сам, отпусти… – Серенити попытался говорить и дышать через рот, чтобы больше не позориться. - Ты теперь не сам, - Джабаль опять прижал слегка нос, снимая оттуда текущие сопли и слезы, - у тебя теперь есть я. Давай, сморкайся, я помогу. Ну же, не упрямься. Серенити сдался и высморкался. Сразу же стало легче. Повязка на глазах не давала увидеть лицо мужа. Интересно, он торжествует, что настоял на своем, или ехидно и насмешливо смотрит, как супруг соплями изошелся. Но вместо этого теплые руки закутали крепче в халат, проверили, укрыты ли ноги и прижали к плечу. От этой молчаливой заботы и тревоги, которая неслась по связи, на душе опять стало тоскливо и печально. Джабаль все равно продолжал о нем заботиться, даже когда узнал, что он хотел его смерти. Лучше бы Захи его нашел, перед ним не было так стыдно, как перед альфой. - Прости… - Серенити опять зарыдал и уткнулся носом мужу в ворот одежды, - я не хотел. Вернее, хотел, но не то. Я не думал, что ты… - Серенити потерся носом по вкусно пахнущей сандалом шее, - … все было не так… В носу опять стало собираться, и омега начал дышать ртом, и Джабаль опять предоставил ему платок, потом дал напиться, держа осторожно стакан, пока по нему цокали омежьи зубки. А потом обтер лицо и уже мокрую шею. И теплые руки опять обняли и мягко прижали. А омега все плакал и пытался объясниться, что все было не так. Ведь он вначале не знал, какой альфа, испугался и хотел, чтобы все быстрее закончилось, а потом все стало иначе. Абаль опять заплакал, а муж держал его на руках и подавал время от времени то платок, то воду. Хотя теперь вместо слов были только междометия и жалобные звуки. А потом все слова у Серенити закончились, и силы закончились, а муж уже носил его на руках и, мягко укачивая, что-то напевал без слов, словно колыбельную. Омега боялся оторвать нос от шеи мужа, было страшно, что тот уйдет и больше не захочет иметь ничего общего с такой плаксой. И он больше не услышит этого теплого и пряного запаха и решит, что такому храброму и сильному эмиру, пожалуй, не нужен такой плакса как он. От всех этих переживаний омега почувствовал себя совсем обессиленным и не заметил, как уснул под монотонное пение мужа. Проснулся Абаль в тепле и полной темноте. В груди все болело, как будто он от души наревелся. Омега поднял с подушки голову, пытаясь понять где он. А потом вспомнил - лента, комната, и он действительно плакал. Омега потрогал шелковую ленту, она уже высохла и пальцы скользнули по атласной поверхности. Руки! Руки были свободны. Абаль привстал на локте и потрогал себя и впереди себя. Он так и был голым и лежал похоже на кровати. А теплое сверху, это был халат Джабаля. А тяжестью на бедре была большая рука. Омега хотел откинуться назад и наткнулся спиной на кого-то. За спиной раздалось сопение. - Джабаль? – Серенити вытащил из теплого кокона руку и потрогал руку мужа, - ты здесь? Ты не ушел? - Ну, куда я от тебя уйду? – альфа, похоже, вздохнул, - не плачь, пожалуйста, больше, я думал, у меня сердце остановится от боли. - Ты меня простил? – Абаль попытался развернуться внутри халата. - Выдержишь наказание до конца – прощу, – вздохнул Джабаль. – Только не плачь, я больше такого не выдержу. - А когда будет конец? – поинтересовался омега. - Когда ты сможешь меня увидеть, – хмыкнул альфа, и помог супругу развернуться. - Так развяжи мне глаза, - Абаль потрогал пальцами нос и губы мужа, - Нет, – губы под омежьими пальцами улыбнулись и поймали в плен пальчик, чтобы облизать. – Глаза без сердца слепы, ты опять увидишь не то, - пробубнил альфа, не выпуская пленника. - Нет, я увижу тебя! – Абаль осторожно освободил один палец и предложил другой, муж с удовольствием обласкал губами и языком и другой юркий пальчик. - Я смогу увидеть тебя. Честное слово! - пообещал омега и закивал головой. - Кушать хочешь? - Джабаль приподнялся на кровати, садясь, а потом, быстро склонившись, коротко поцеловал омегу в щеку. – Давай я тебя покормлю. Как птенца. Тебе понравится. Абаль опять покрутился внутри халата и, просунув руки в рукава, сполз с кровати. Его сразу подхватили заботливые руки и посадили на подушку. Альфа дошел до двери и тихо что-то сказал, почти сразу в ответ так же тихо постучали, и эмир, приоткрыв дверь, забрал у слуги поднос и поставил перед супругом. - Пока ты в одном моем халате, не хочу, чтобы тебя кто-то видел. Ты только мое сокровище, – хмыкнул альфа и, судя по звуку, сел напротив. Омега вытянул вперед руки, пытаясь понять, что на подносе. В итоге вляпался одной рукой в миску с соусом, и чуть не перевернул чайник с горячим чаем. - Тише, торопыжка, – Джабаль поймал перепачканные в соусе пальцы, облизал, а потом тщательно вытер полотенцем, - я тебя сам покормлю. Ты ведь давал птенцу корм прямо в клюв, когда он сидел в шапочке? Открой ротик… По губе омеги скользнуло что-то мокрое. Он вначале отпрянул, а потом облизал губу, на ней был вкус персика. Джабаль горестно вздохнул, а Абаль неожиданно смутился. Ну вот, получается, что он ему все же не доверяет, а ведь это не так! Абаль сразу же наклонился вперед и отрыл рот, собираясь без возражений съесть все, что предложит муж. Кусочек персика оказался на языке. Омега осторожно прикусил его, а потом начал жевать. Следом в рот попал кусочек хлеба и мягкий сыр, а потом виноградина. Это даже стало интересно угадывать, что положат в рот дальше. А потом послышался звук льющегося в чашку чая, запахло фруктовым чаем, который омега предпочитал пить по вечерам, и у губ оказался тонкий фарфор чашки. - Если ты кормишь меня как птенца, - улыбнулся Абаль, - то тогда и пои, как птенца. Омега улыбнулся и услышал, как альфа сел рядом, коснувшись его бедра своим. Он положил руку на бедро мужа и почувствовал, как напряглись у альфы мышцы, а потом твердые пальцы бережно ухватили лицо за щеку и, лаская, потянули в сторону, разворачивая. Джабаль вначале подул ему в нос, совсем как молодому соколенку и только добившись улыбки, прикоснулся к губам, предлагая глоток чая. Абаль поил мужа из губ, но сейчас было совершенно иначе. Было очень волнительно и ново накрыть его губы, позволяя напоить себя. Абаль сделал глоток, потом еще один. Чай был теплым и именно настолько сладким, как он и любил. Но особый вкус ему добавляли губы, которые не торопились пропадать. Их можно было лизнуть, забирая последнюю каплю и прижаться опять, как будто умираешь от жажды. Альфа впился поцелуем, пробираясь внутрь языком, будто проверяя, что чай выпили и действительно ждут продолжения. Следующий глоток сразу превратился в поцелуй, добавляя чаю сладости своей нежностью. Дыхание у мужа стало тяжелым, а омега довольно улыбнулся, и по руке альфы добрался вначале до плеча, а потом до шеи и, наконец, лица Джабаля. Оно было рядом, но так далеко… - Еще… - попросил птенчик, ответом ему стал тихий стон. – Еще, прошу, я как пустыня, пересох и жажду твоих прикосновений. - Что ты со мной делаешь, Соколенок, - простонал альфа и попытался напоить птенца, но его в ответ поцеловали и, схватив за шею, не позволили отстраниться. Почему-то эта временная слепота убрала стеснительность, и омега растворился в чувственных прикосновениях, ласке и тепле. Запах сандала проникал под кожу, и Абаль уже не понимал, кто кого целует, он мужа или наоборот. Это стало неважно. Важным стало не потерять, не раствориться в темноте и не дать отстранится этому теплу. Он закинул ему на плечи вторую руку и потянулся всем телом, желая большего, почувствовать всем телом тепло кожи. От резкого движения он перевернул поднос, и чай пролился им обоим на колени. Джабаль тихо зашипел и принялся обтирать любимые ноги от чая, который уже немного остыл, но все равно оставался горячим. Абаль вдруг понял, что у него очень чувствительная внутренняя часть бедра, и рука мужа даже через влажное полотенце все равно продолжает возбуждать. Омега перехватил руку с полотенцем и толкнул ее внутрь халата и вверх. И хотя туда чай не попал, но очень хотелось, чтобы альфа обязательно прикоснулся к возбужденному члену и понял, что он… что его… не оттолкнут, и будут очень благодарны за кусочек внимания и к этой части омежьего тела. Где-то звякнула посуда, похоже, теперь Джабаль перевернул поднос и с коротким стоном уложил супруга на кровать. Восставшую плоть, так желавшую внимания и тепла, обдало прохладным воздухом, когда халат распахнули одним движением. Абаль понял, что лежит перед мужем голый, как младенец, едва появившийся на свет. И только руки, пропущенные в рукава, оказались зажаты тяжелым халатом альфы. Омега только подумал, как освободить их, но все мысли вылетели, стоило двум жадным руками пробежать от щиколоток до бедер, и вдоль ствола прошелся горячий бесстыжий язык. Не успел омега вскрикнуть, как эпицентр возмущения был захвачен в плен и проглочен целиком. Тело свело судорогой от удовольствия, а под зажмуренными глазами стало светло от огненных всполохов. Это было так ярко и так необычно, что все мысли вылетели из головы. От этого чужого тепла и языка, который успевал оглаживать и ласкать со всех сторон, казалось еще немного и можно будет потерять рассудок. Абаль подкидывал бедра, толкаясь вверх, и альфа позволял толкаться ему в рот все быстрее и быстрее. А когда омега с криком кончил, так и не отпустил его, приняв все до конца и облизав напоследок, вызвав еще одну волну судорожных вздохов и вздрагиваний, похожих на предсмертные конвульсии. Это было так ярко, что Абаль опять расплакался от избытка впечатлений. Его как младенца освободили из пут халата и завернули в покрывало, уложив под бок альфы. Омега освободил руку и закинул ее на шею мужа и, повозившись еще немного, окончательно успокоился и, наконец, заснул. День был долгий, да и потрясений было слишком много для одного дня. * Утром было очень странно не увидеть утренний свет и ориентироваться только по звукам. Повозив рукой по кровати, Абаль понял, что лежит один. По комнате кто-то тихо ходил. Но стоило только потянуть покрывало, чтобы прикрыться, как на кровать сел кто-то тяжелый. Теплая рука провела по лицу, отгоняя мгновенную панику, это был Джабаль. - Уже проснулся? Или поспишь еще? - Нет, - Абаль протянул руку на голос, ее перехватил муж и сразу поцеловал, - я хочу встать и позавтракать. - Разреши я помогу тебе одеться, - мурлыкнул альфа, - платье или туника? - Ту… платье. – Абаль поджал губы, он вспомнил об обещании селафь одеваться согласно статуса, - ты сегодня будешь со мной? - Нет, у меня дела в Диване, – Джабаль принес шелестящий шелк и попросил. - Вытяни руки. Хорошо, - Джабаль начал медленно и осторожно одевать супруга. Он так путался в складках подола и рукавах, что было понятно, что он это делает впервые. Захи помогал одеваться на порядок быстрее, - мы позавтракаем, и я уйду, а ты останешься с Захи. Вы ведь учитесь с ним в одном классе? Мне твой оми несколько раз напомнил перед отъездом, чтобы я не мешал тебе закончить образование. Пока ты не можешь видеть сам, он тебе почитает. - Хорошо, – Абаль вытянул из ворота лохматую косу и потрогал волосы, - а как расчесаться, если лента в волосах мешает. Джабаль вздохнул и перестал застегивать мелкие пуговки на рукавах омежьего платья. - Хорошо. Закрой лицо руками, я расчешу тебе волосы, а потом Захи заплетет тебе косу. Придется потерпеть, пока все не закончится, – Джабаль потянул за узелок на ленте, - ты помнишь, что подглядывать нехорошо? - Я не буду подглядывать. – Абаль недовольно поджал губы, - я не маленький! - Хорошо, – Джабаль снял ленту и через минуту вернулся с расческой. – Не хотелось бы делать тебе больно, но я раньше такие длинные волосы не расчесывал… - Распусти косу, вначале расчеши волосы пальцами, чтобы выровнять их по всей длине, а потом начинай расческой с редкими зубами, - начал учить омега. - А когда волосы распутаются, и не будет узелков, возьмёшь расческу с частыми зубками. И только после нее можно браться за щетку. - Целая наука, - хмыкнул альфа, но тем ни менее стал осторожно распутывать косу. Волосы легли тяжелыми волнами на спину, альфа с удовольствием запустил в них пальцы. У корней они были влажными со сна. Джабаль с удовольствием пропускал светлые пряди между пальцев, а потом взялся за расческу. В мешочке действительно было несколько расчесок с различными по длине и частоте зубцами. Он и не предполагал, что они все необходимы, чтобы просто расчесаться. Он сделал все как необходимо: вначале одна расческа, и когда ее зубчики стали легко скользить по волосам, взял другую расческу, а потом прогладил волосы щеткой. Они сразу стали блестеть и послушно льнуть к рукам. Джабаль понял, что получает от этого удовольствие. На душе стало тихо, как после молитвы. Он коротко поцеловал склоненную макушку и опять закрыл омежьи глаза лентой. Абаль вскинулся, похоже, он тоже забыл обо всем. Быстро заплел простую косу и с интересом замер. Утро было достаточно необычным. - Будем завтракать здесь или в гостиной? – Джабаль осторожно погладил волосы в косе, такие гладенькие… - Здесь, - Абаль огладил руками платье, проверяя все ли в порядке и все ли пуговицы застегнуты. – Я пока не готов выходить вот так из комнаты. Я пока лучше здесь побуду. Джабаль дошел до двери и отдал распоряжение, чтобы принесли еду. Кто-то принес еду, в воздухе запахло утренней кашей и привычным запахом мяса со специями, как всегда, для завтрака альфы. - Я хочу есть сам, – Абаль повел носом, пытаясь сориентироваться, откуда пахнет и куда идти. Он и не ожидал насколько окажется беспомощным из-за временной слепоты, - я с трех лет ем сам. Это, конечно, приятно, когда ты меня кормишь, но… Омега замер на полуслове, не зная, как объясниться, вчерашний ужин и особенно то, как он закончился, это было очень приятно, но ведь сейчас утро и впереди много дел… похоже Джабаль понял все и без слов, он осторожно подвел его к подушке на полу, и пояснил: - Хорошо. Подушечка перед тобой, переступай и садись. Так. Поднос прямо перед тобой, осторожно, каша еще горячая! Да, тарелка с фруктами за ней, рядом с чайником. Разреши все же я за тобой поухаживаю и налью тебе чая? Абаль поднял тарелку над подносом и нашел ложку. Есть наощупь было крайне непривычно, но занимательно. Послышался звук льющегося в чашку чая, затем зазвенела ложечка, размешивая сахар. Абалю было интересно, сколько сахара положил ему альфа, и он протянул руку за чашкой. Руку сразу перехватили в воздухе, бережно вложили в нее ручку чашки и опять придержали, чтобы он случайно не плеснул на себя. Абаль сделал глоток и понял, что сахара в чашке столько, сколько он любит. Это принесло понимание того, что муж знает, какой он любит пить чай. Это было приятно, а потом стыдно. Омега поймал себя на мысли, что никогда не обращал внимание, что пьет Джабаль по утрам. Не кофе, запах кофе появлялся после ужина, когда в последние дни перед приездом гостей Джабаль задерживался чтобы поговорить, по большей части с селафью… - Айдан уже улетел? - Абаль осторожно поставил на поднос чашку и порадовался что, кажется, не пролил ни капли. - Еще вчера, - Джабаль долил омеге чая, и опять позвенел ложечкой о тонкий фарфор. - Оказывается, он уже отправил большую часть вещей в эмират ад Дин. Так что, сборы у него были недолгими. Я не хотел, чтобы он возвращался домой вместе со слугами и вещами с охоты, поэтому отправил его отдельно на своем шаттле. Он уже дома с сыном и домочадцами, не переживай. - Спасибо, - Абаль поставил на поднос тарелку с недоеденной кашей, аппетит почему-то пропал. – Спасибо, что не сердишься на селафь. Он ни в чем не виноват, он переживал за меня и хотел сделать как лучше. Он меня очень любит. Это только моя вина. Прости меня за то, что хотел сделать тебе больно. Я тогда совсем тебя не знал и был напуган. - Я понимаю. Хотя это очень больно, узнать, что… - Джабаль вздохнул и отодвинулся от подноса и встал. Абаль почувствовал, как по связи пронеслась волна горечи, как будто полынной настойки глотнул, опять стало стыдно и за свое поведение, и за то, что он хотел смерти своей паре. Но неожиданно омега почувствовал, как альфа погладил его по склоненной голове, и последующие слова его неожиданно ободрили. - И ты меня прости, – Джабаль опять поцеловал его в макушку, как ребенка. – Я поторопился и напугал тебя. Надо было действовать без спешки, но тогда на рынке мне показалось, что я сошел с ума. Как будто попал в старый сон, в котором я нахожу тебя, а потом теряю. Я испугался, что сейчас потеряю тебя, я… В гостиной раздался перезвон часов, и почти сразу раздался тихий стук в дверь. Альфа вздохнул и замолчал на полуслове. - Это Захи пришел, - пояснил муж, - мне пора на заседание Дивана. Я вчера пропустил день прошений, и сегодня придется разгребать все, что накопилось. - Удачи, – Абаль хотел поймать альфу, чтобы переспросить о том сне, но эмир только мазнул полой халата по спине, и вышел из комнаты.