Светлячок и Соловей

- Пойдешь ножками, или я тебя отнесу? – Джабаль поцеловал супруга в висок. - Понеси, так будет быстрее. – Абаль уже не мог дождаться, когда с него снимут повязку. Альфа подхватил ласкового котенка на руки и понес по переходам дворца. Поскольку вход в хамам был на территории гарема, то Абаль не переживал, что он с непокрытой головой. Зато мужу хорошо видно, что он надел драгоценности, как и положено супругу эмира. А Джабаль в это время просто наслаждался близостью с любимым. Было очень приятно носить его на руках, такого ласкового и нежного. Абаль приобнял его за шею и выглядел как наездник в седле. Собранным и сосредоточенным. Альфа не удержался и, переступив порог хамама, поцеловал его в щеку. - Люди смотрят, – омега смутился. - Мы здесь одни, - Джабаль прижал к себе сокровище и провел носом по шее супруга. Его метка легко прижилась на любимом, от общего запаха голова кружилась и все тело наполнялось сладкой истомой. Очень не терпелось сделать супруга на самом деле своим, но в то же время хотелось, чтобы и омега желал его не менее страстно и не только в ответ на ласки, но каждый миг, именно так, как это чувствовал сам альфа. - А кто же мне поможет помыться? Или я могу снять повязку? - удивился Абаль. - Можешь снять, - хмыкнул альфа. Омегу не пришлось просить дважды, но стянув повязку он так ничего и не увидел, вокруг было темно. - А как же… - растерялся омега, - Джабаль, как это понимать? - Ты до сих пор наказан, но это не повод лишать тебя гигиены. Помочь тебе раздеться? Я сам искупаю тебя. Хаммам полностью протоплен и приготовлен, но кроме нас здесь никого больше нет. Разреши, я поухаживаю за тобой. Мне завтра придется уехать дней на десять, и поэтому хотелось бы побыть с тобой как можно дольше. - Уезжаешь? – омега явно расстроился и капризно уточнил, - а ты точно не можешь остаться? - Нет, хабиби, Совет Преданности собирается в полном составе именно по моей просьбе, и я обязательно должен там быть, – руки альфы расстегнули ожерелье на шее супруга. Абаль начал снимать перстни, но сразу же замер. - Я не вижу куда их положить. - Протяни руку налево, там стоит стол, там же лежат полотенца и покрывала. Как бы ты хотел помыться: быстро или не торопясь? - М-м, – задумался Абаль, - мне неуютно в темноте, поэтому быстро. И потом, я тоже хотел бы побыть с тобой дольше и не отвлекаться на мыло и шампуни. Поэтому быстро помыться, а потом поужинать. Абаль положил кольца на стол, который действительно оказался рядом, и начал расстегивать пуговички на платье. Пока он разобрался с рукавами, сбоку слышался шелест одежды, похоже альфа тоже раздевался. Одна мысль, что он сейчас окажется рядом с обнаженным мужем заставляла его нервничать. Хотя казалось бы чего вдруг? Он уже знал, какие у него ласковые руки и требовательные губы, но все равно обнаженный альфа вот так близко… просто протяни руку и коснешься… От одной только мысли, к чему можно прикоснуться, стало жарко, как будто он уже сидел в парилке. Джабаль к тому времени подошел и стал помогать супругу избавиться от одежды. Омега сразу вытянул вперед руки и провел по голой груди альфы. Точно голый,.. если от смущенного румянца можно было бы светиться, то омега сейчас сиял бы, как прожектор. Альфа накрыл две дрожащие лапки на своей груди и бережно поцеловал взмокшие ладошки, а после этого поднял подол и снял с супруга платье. Абаль попытался прикрыться, а потом подумал, да какая разница, если все равно ничего не видно. - Ты прекрасен, хабиби, - Джабаль накрыл его плечи покрывалом, - вот так тебе будет спокойнее, мой милый, хотя меня не следует стесняться, я тоже прикрылся полотенцем, чтобы ты так отчаянно не краснел. Протяни руку. Абаль опять протянул руку навстречу голосу, муж перехватил ее и положил себе на бедро, оно оказалось покрыто хлопковым полотенцем. Тонкие пальцы скользнули выше. Полотенце было завязано узлом на талии, а выше была горячая кожа. Тело у мужа было на ощупь плотным, но шелковистым, как седло. Абаль ухмыльнулся такому сравнению. Но потом погладил еще немного. Точно как седло, с таким же приятным тиснением, но только не узора, а фактуры мышц. Абаль попытался вспомнить, какой Джабаль на вид, он ведь уже был с ним в постели, и в прошлый раз в спальне было достаточно звездного света, чтобы увидеть, как он выглядит. Но тогда он его не рассматривал, да и было немного страшно вначале, а потом стало не до его внешнего вида. После того, как муж поцеловал его метку, омеге вообще стало все равно, как он выглядит. Абаль вдруг понял, что задержал дыхание, да и альфа, казалось, почти не дышал. Но стоило только оторвать руку от торса мужа, как по купальне раздался едва слышный вздох. Зато сердце, казалось,бьется где-то у горла и вот-вот выскочит из груди. - Откуда ты знаешь, что я покраснел? – Абаль вцепился в концы покрывала, как в спасательный круг. - Так темно, я даже собственной руки не вижу. - Это нормально, – альфа, судя по голосу, улыбался, - я же альфа, а мы видим даже в почти полной темноте, нам, как котам, достаточно даже отраженного света. В каждой комнате хамама горит по светильнику, посмотри, вон там, видишь, мерцает огонек? Мне этого достаточно, чтобы прекрасно видеть тебя, мой ненаглядный. - А я тебя не вижу… - омега недовольно надул губы. - Так и было задумано, - хмыкнул альфа, - я сказал, чтобы сильно не топили, ты ведь не любишь париться, зато теплой воды будет вдоволь. Пошли. Смелее… - муж перехватил руку супруга и бережно потянул за собой. – Ты мне доверяешь? - Да. Абаль успокоился и пошел вперед без колебаний. Казалось, они идут куда-то очень далеко, но вот слева почувствовался влажный жар, это был остывающий харарет, а еще через несколько шагов звук изменился. Теперь он не отражался от стен, а казалось терялся в вышине. Слышался звук маленьких водопадов, льющихся в мраморные чаши. Абаль понял, что они пришли в большой купальный зал, там был большой теплый стол, на котором телак делал массаж, эпиляцию, или просто намыливал жесткой варежкой, полируя кожу, чтобы потом укрыть в облаке душистой пены. Но здесь были и небольшие скамеечки у фонтанов с горячей водой, там можно было быстро помыться самому или при помощи банщиц вымыть голову. Обычно Абаль так и поступал, чем ужасно расстраивал банщиц, он ведь был единственным омегой в гареме, ну если не считать Айдана, который уже уехал, и биби из питомника, которые ходили в хамам под присмотром воспитателей. Банщицы, если бы могли, то купали бы супруга повелителя каждый день с новыми маслами и шампунями. Они умудрялись даже из простого мытья головы устраивать целое представление, с массажем головы и всевозможными масками для волос. И хотя волосы после этого действительно выглядели изумительно, но времени на это уходило просто ужас сколько. - Осторожно, впереди скамеечка, – предупредил муж, - подскажешь, как правильно мыть тебе волосы? - Ну, поскольку мне надо быстро, то вначале намочишь волосы водой, потом нальешь шампуня, вспенишь, смоешь и все! Абаль снял полотенце и уселся на скамеечку. У мужа почти получилось с первого раза намочить ему все волосы, но потом выяснилось, что одного ковшика мало. Альфа бережно поливал супруга, как любимый цветочек, а потом растерялся, заметив батарею бутылочек на полке. Пришлось Абалю разбираться в потемках по памяти. - …там крема, маски, бальзамы, ополаскиватели и просто питательные масла для силы и красоты волос. Понюхай, для меня шампунь делают специально с запахом сандала. Я, знаете ли, очень люблю запах сандала, - решил пояснить омега, вызвав довольное хмыканье альфы. - Они почти все пахнут сандалом, - сдался муж, - и как определить, что именно является шампунем? - Давай подумаем, - задумался омега, - в широких баночках масла и маски, отложи их в сторону, мы сейчас просто вымоем волосы, поэтому ищи по запаху шампунь в высоких бутылочках,.. Много бутылочек? … Давай попробую, только я не вижу. Ага, нет, не то… и не это… и не это… А может все же то, что было до этого? Дай я попробую предыдущую, ага, нет не то,.. дальше… все? Тогда давай вторую. Как не знаешь, где она, как это перепутал? Джабаль, как ты мог забыть, что и куда поставил?! К тому времени, как волосы были наконец вымыты, как положено, а потом даже промыты и просушены, Джабаль понял, что проще в Диване навести порядок, чем разобраться в этом царстве скляночек и притираний. В альфьей половине хамама как то все было понятнее… Зато потом, в качестве поощрения, ему позволили помочь с мытьем спинки. Было приятно водить нежной мочалкой, полной пены, по телу любимого супруга и наслаждаться его вздохами и сбитым дыханием. У эмира было до этого много омег, но только с Абалем он чувствовал себя молодым и нетерпеливым. Он будто впервые прикасался к омеге и тихо млел от этой нежности и осторожных прикосновений. - А теперь купаться! – обрадовался омега и вскочил со скамейки. Абаль очень кстати вспомнил, что в большом куполе над бассейном были сквозные просветы. Днем в них светили солнечные лучи, и было очень приятно скользить по воде, между столбов света. Зато сейчас в них должен был просачиваться свет звезд, и он сможет увидеть мужа, и тогда ему не отвертеться! Будет даже романтично - зайти в бассейн вместе с ним, а потом сказать «я вижу тебя» и все! Больше никакой ленты! Джабаль помог дойти до края бассейна, там действительно было светлее. Абаль с удивлением увидел себя, облитого холодным светом звезд. Кожа будто светилась. Омега поднял руку вверх, чтобы рассмотреть, как это красиво смотрится. А хотя, возможно, это светились маленькие капельки воды, которые до конца не вытерли, но все равно было очень красиво. К сожалению, за всей этой красотой он отпустил руку мужа и теперь оказался у края бассейна совсем один. Омега спустился в темноту воды и с удовольствием увидел, что кожа все равно просвечивает, а стоит оказаться под звездным светом, так она начинала мерцать серебром. Осталось только затянуть в бассейн мужа и тогда все будет просто чудесно! - Джабаль, иди ко мне! – омега попытался определить, где спрятался стесняшка, - иди ко мне, любимый, вода такая теплая! Джабаль, где ты? Я жду тебя! А альфа в это время боролся с зовом восхитительной сирены. Абаль был как русалка из сказки, которая сладко звала корабли разбиться о скалы и остаться в бушующем море любви и нежности. Его супруг был прекрасен, как гурия из райского сада и так же недостижим. Совершенный. А в звездном свете совершенно волшебный и нереальный, как детский сон о любви. И эти сладкие слова, они пьянили и лишали воли. Альфа даже сбросил с себя полотенце и пошел на сладостный зов сирены, но потом собрал всю свою волю и остановился. Нет. Еще рано… Он опять испугается его. Его вида, его шрамов, которые покрывали тело как старую подметку на сапогах. Он помнил, как услышал плач супруга, который сравнивал его с дивом. Это было очень больно, почти невыносимо. Надо, чтобы он забыл то время и свой страх, и хотел увидеть его так же горячо, как и сам эмир. Надо просто подождать, когда по связи прокатится ответная волна нетерпения и желания при встрече. Надо просто подождать... - Соколенок, возвращайся, птичка моя! – альфа развернул большое покрывало и подошел к освещенной кромке воды. – Иди ко мне, моя радость. Ты хотел поесть, мы и так припозднились с ужином. Иди ко мне, я отнесу тебя на ручках. - Нет, ты иди ко мне, – Абаль вначале поплыл на звук голоса, но потом развернулся и поплыл обратно, - вода чудо как хороша, я хочу поплавать с тобой! - Хорошо, - квадрат покрывала на самой кромке света, опять свернулся и пропал, - я подожду, пока ты накупаешься… - Я не накупаюсь, пока ты ко мне не присоединишься, – Абаль стукнул по воде, там где отражались звезды, брызги сверкнули серебром и пропали в темноте, - смотри, как красиво. - Очень красиво, соколенок. Я смотрю и любуюсь. Голос мужа был как бархат, Абалю захотелось в него завернутся, но отказываться от своих планов не хотелось. - Ты знаешь, как ловят непослушных соколов? – ласково мурлыкнул хищник. – Или ты придешь ко мне, или я тебя поймаю… Абаль довольно рассмеялся, пусть этот охотник только вступит в бассейн, а там он сам бросится к нему, чтобы сообщить, что тот попался в ловушку. Неважно как, главное увидеть его… Но пока он игриво поправлял волосы, стоя под звездным столбом света и придумывал ехидные фразочки, ему на голову вдруг упало покрывало. Это было так неожиданно, что омега даже не успел сориентироваться и забарахтался в крепких объятиях. - Это не честно! – Абаль пытался вырваться, - ты должен был сам подойти ко мне, чтобы поймать! А кидать вперед покрывало, это не честно! - Я слышу соколиный крик, – усмехнулся альфа, - соколы всегда кричат, когда их ловят. Все птицы замолкают от страха, а соколы кричат, - альфа подхватил вырывающегося супруга и понес в темноту, туда, где стояли кровати для отдыха и был сервирован ужин, - всегда царапаются и пытаются клюнуть ловца, пока их освобождают из плена. Ты тоже будешь царапаться и кусаться? Соколенок? - Да! – Абаль пытался сдернуть покрывало, а потом вспомнил о наказании и замер, - нет, не буду. Я не хочу делать тебе больно. Хватит и того, что я уже натворил… - Соколенок, - Джабаль выпутал из покрывала расстроенного супруга и поцеловал грустные глазки, - не грусти. Я так тебя люблю, что твои слезы ранят меня, как кинжалы. Не плачь, хабиби, не рви в клочья мое сердце. Лучше улыбнись, дай мне надежду… - Джабаль, прости меня, – омега поймал руки мужа и, скользнув по плечам добрался до родного лица, - прости… Пальцы пробежали по лицу пытаясь поймать отголосок эмоций альфы. Провести пальцами по бровям, огладить умный лоб, гордый изгиб хищного носа, твердые губы, которые сразу же попытались поймать юрких разведчиков. Абаль постарался вспомнить, как выглядит муж, но почему-то общая картинка не складывалась. Вот удивленные глаза, когда они встретились на базаре впервые, ему тогда показалось, что его затянуло куда-то в омут этих глаз, а потом, когда он разбил шкатулку о закрытую дверь, эти глаза были широко распахнуты и очень удивлены. А еще вспоминался ласковый взгляд, когда на охоте он наблюдал за ним. В глазах была гордость и океан нежности. А еще он жмурится, когда смеется. А губы - они бывают твердо сжаты или немного приподняты в уголках, это значит, что муж доволен и улыбается. А еще они очень нежные, когда целуют… или вот как сейчас терпеливо и нежно ласкают каждый его пальчик… Джабаль поймал, наконец, омежьи руки и бережно поцеловал раскрытые ладони. - Аллах, храни тебя, хабиби, я простил тебя еще в тот момент, когда ты плакал в моих объятьях. Я бы тебе тогда простил даже кинжал в сердце. - Так я больше не надену ленту? – удивился омега, - тогда почему ты не даешь себя увидеть? - Считай это твоим испытанием, Соколенок. Я завяжу тебе глаза обратно, когда приеду, это, поверь, только для твоей пользы, тебе надо научиться видеть сердцем, а это долгий путь… - Я не хочу, чтобы ты уезжал, – Абаль капризно надул губы. - Я должен туда поехать, – альфа встал и вскоре принес полотенце и сухое покрывало, в которое закутал подсохшее сокровище. - Я сам созвал Совет Преданности, и мне важно его решение. Помнишь, я уезжал на войну? – альфа дождался кивка от супруга и продолжил, - моим боевым трофеем стал соседний эмират. Присоединять его к своим городам я не хочу, поэтому поставил там наместником своего друга Рамиза, он был другом отца, а для меня был наставником в молодости и помощником в делах после смерти отца. Именно ему я передал в супруги наложника из гарема отца - прекрасного Фатана. Со временем супруг родил ему сына альфу Замира, ты должен его помнить из-за помолвки с твоим знакомым биби Вишенкой. - О! Да, я помню и Вишенку, и Замира, и их романтичную помолвку, – Абаль оживился, - Замир уехал вместе с отцом помогать ему наводить порядок от твоего имени, и они с Вишенкой продолжают переписываться, но уже не украдкой маленькими записочками, а большими письмами. Я даже давал Вишенке несколько стихотворений Соловья, чтобы он переписал их для жениха. Я так и не сказал Вишенке, что, возможно, Замир станет принцем-наследником, как ты и просил. - Хорошо, – Джабаль погладил омегу по лицу, и тот прижался к его руке, как котенок, выпрашивающий ласку, - именно по этому вопросу я созвал Совет Преданности. После того, как я похоронил там коварных дядю с племянником, я сообщил в Совет, что не собираюсь принимать эмират под свою руку и его могут навестить все желающие. Некоторые альфы действительно приезжали посмотреть на бесхозный город. Но я вывез оттуда все сокровища до последнего медяка и запечатал шахты, чтобы избежать их разграбления. Эмиры ориентировались только на слова шахтеров, которые всем рассказывали, что шахты основательно выработаны, и чтобы поднять добычу драгоценных камней, в оборудование надо вложить крупную сумму. Оазисы того города я забрал себе, как боевой трофей, так же как и гаремы обоих эмиров. Которые, если ты помнишь, я раздал своим воинам. Никто из претендентов не захотел брать «голый город», без оазисов, без казны и со скудными шахтами. Сейчас продукты для поддержки общины я присылаю из своего города, но как только кто-либо решится взять город себе, то я естественно прекращу это, и эти расходы полностью упадут на плечи нового эмира. Я хочу предложить Совету Преданности, чтобы он назначил эмиром Рамиза. Да, он не из эмирского рода, и его родители были бетами в моем городе, но он знает законы и прекрасно справляется с управлением города. И кроме этого, имеет супруга омегу, который родил ему наследника Замира. Они смогут основать новую правящую династию. И более того Замир уже нашел свое дыхание, а это значит, что и у него будут альфы-наследники. И это прекрасно! Не просто альфа из воинов, который сможет или нет оставить после себя потомство, а уже семья с наследником и прекрасным прогнозом на будущее. - А эмиры согласятся? - Я думаю, да, – Джабаль, похоже, улыбался, - лучше непородистый эмир, чем еще один город-призрак в песках. - А Рамиз согласен взять «голый город»? Как он будет кормить общину без казны и шахт? - Если Совет Преданности одобрит Рамиза, то я подарю ему бывшие оазисы города и пришлю специалистов, чтобы наладить работу в шахтах. Казну не отдам, но помогать буду и словом, и делом. Подарю ему пару табунов на свадьбу сына, пускай разводит лошадей, как я. С оазисами он сможет их прокормить. Но если Совет Преданности упрется и откажет Рамизу, то я заберу из города войска и сообщу жителям, что готов принять их в своих городах. И тогда в пустыне появится еще один город-призрак. Все равно посторонним эмирам я оазисы без боя не отдам. - А Рамиз не обидится, если придется вернуться после всего? Сейчас почти эмир и вдруг опять просто воин? - Он не был простым воином, он был у меня сотником и имел большой дом в городе. Он сам не рвется к власти, это, поверь, совсем не сахар, особенно в чужом городе среди родни прошлого эмира. Его сейчас поддерживает община, которая жива благодаря его усилиям и моим продуктам. Рамиз согласился взять эту ношу ради сына и возможных внуков. И еще, его супруг опять в тягости, и в этот раз, похоже, омежкой. Ради своих детей альфа способен на многое, даже потерять покой и сон, приняв бремя власти. - А тебе с этого какая выгода? - У меня, наконец, появится добрый сосед. Мы сможем вместе охотиться и ездить друг к другу в гости. Хороший сосед это почти родня, ему и оазисы отдать не жалко. Да и сам Рамиз мне как дядя, а Фатана я называл оми, когда был ребенком. Так что считай родня будет по соседству. - А я за Вишенку порадуюсь. Над ним все насмехались, что он влюбился в простого воина, а теперь он станет супругом наследника, и все ему завидовать будут. У них ведь хитба уже была! - Я тебя совсем заговорил, – вспомнил эмир, - а ты, наверное, голодный. Иди сюда, моя птичка, здесь все приготовлено для ужина. Здесь и фрукты, и долма, и ханум, а шурпа должна быть еще теплой, а вот здесь пончики с разными начинками, мне сказали, что их обязательно подавали в доме твоих родителей. Я купил специально пончиковый автомат, чтобы тебе это было привычно. - Нет, пончики нежно любит мой оми, - рассмеялся омега и осторожно пересел на соседнюю кровать, где посередине стоял громадный поднос, заставленный тарелками, - он говорит, что это самое приятное воспоминание из прошлой жизни. Лично я люблю больше пахлаву с фруктами, особенно кадаиф* с орешками и еще пишмание*… - … и сливочное мороженое… - подсказал муж. - …да, - смутился сладкоежка. – А ты опять будешь пить воду? Может, попробуешь мой фруктовый чай? Там не только фрукты, но и цветы, и с пахлавой очень вкусно. Селафь говорит, что сладости наполняют тело радостью и весельем, хочешь попробовать? - Мое тело может наполнить радостью другая сладость, - мурлыкнул альфа. - И какая же? – потупил взгляд румяный супруг, - шурпа? Ты же альфа, а альфы любят мясо… - ему ответом был мягкий смех мужа, - а как же я буду кушать, если совсем ничего не вижу? Давай, ты возьмешь меня на ручки, так тебе будет удобнее меня кормить… - прикусил губу юный хитруля. Джабаля не надо было просить дважды. Милый супруг с непосредственностью ребенка забрался на руки и приготовился к удивительной игре – отгадай, что съешь в следующий раз. Вскоре темнота взяла свое, ослабив контроль и стыдливость. Покрывало было забыто, омега вначале, как птенец, сидел с приоткрытым ртом, ожидая следующую порцию, время от времени облизываясь, а потом и сам включился в игру покорми другого. Он шарил в потемках по подносу, натыкаясь на блюда и сразу же отправляя в рот мужу все, что попадалось под руку. Джабаль без сопротивления ел баранину в крошках от пахлавы и кадаиф, который обмакнули по ошибке в острый мясной соус. Но когда время дошло до чая, Абаль решил во чтобы то не стало напоить им мужа. Он схватил сладкими пальцами мужа за шею и не позволил ему уклонится от любимого напитка, который пришлось пить из губ омеги. Альфа не сопротивлялся, выпив все, что было предложено, исследовал в отместку языком сладкий рот супруга, собирая дрожь губ и растерянность язычка. Абаль всхлипнул, когда альфа прервал поцелуй. - Скажи, а ты и правда дал бы мне развод? – Абаль уткнулся лбом в шею альфы и замер в ожидании ответа. - Дал бы, - вздохнул альфа, - и даже до дома родителей отвез, передав из рук в руки. А потом напросился бы в гости или стал лагерем под городом твоих родителей. И каждый день околачивался бы под твоими дверями, чтобы ты пройти не мог спокойно, спотыкаясь об меня. А по вечерам пел бы под твоими окнами. Пришлось бы вспомнить, как в детстве меня учили играть на ситаре, или учиться играть на нем заново. Может ты и сдался бы вскоре, пожалев, если не меня, так собственные уши. - Похоже, я многое пропустил, - захихикал омежка, - хотел бы я услышать, как ты поешь. - Ох, Соколенок, поверь, лучше не надо. Мой учитель музыки сказал, что он поседел именно из-за моего пения. Оно у меня что-то среднее между скрипом арбы и воплем верблюда. Поверь, голос мне дан, чтобы врагов запугивать, у них сразу чесотка начинается вместе с недержанием. Побереги свои ушки для чего-нибудь нежного. А я продолжу своим ревом жеребцов пугать в пустыне и хищников отгонять. - Хочешь еще сладкого? – Абаль облизал свои сладкие пальцы. – Я могу тебя накормить сладким, я запомнил, где на подносе халва лежит. - Крупинка соли с твоих губ мне слаще любой пахлавы, - сознался Джабаль и потянулся к сладким губам, которые раз за разом облизывал супруг. Абаль довольно вздохнул, наконец-то все его заигрывания подействовали на упрямого альфу. Он уже устал прятать в складках скинутого, как бы нечаянно покрывала, свой торчащий член. Муж, казалось, действительно думал только искупать и покормить его! Какая изощрённая жестокость! А как же поцелуи? С тех пор, как омега услышал, что на него больше не сердятся и уже простили, он больше и думать ни о чем не мог. Очень хотелось, чтобы муж его целовал и нежил, как тогда перед днем рождения, когда он у селафь шлепки выиграл. И судя по тому, как сбилось дыхание альфы, он тоже хочет именно этого. - Джабаль… - это было последнее внятное слово, и было больше похоже на вздох, которое произнес омега. Потому что муж делал именно то, что хотелось, он, казалось, читал самые потаенные омежьи желания и капризы. Он играл на нем, как на самом изысканном музыкальном инструменте. Он перебирал губами и пальцами казалось по обнаженным нервам, вынуждая биться и извиваться, требуя немедленной разрядки, но так и не доведя до вершины, отстранялся, наслаждаясь жалостными вздохами и мольбами. Абаль сбросил покрывало и, позабыв обо всем, сам бесстыже потирался об альфу, прося и требуя, и умоляя. И муж опять начинал с самого начала, когда губы скользят над кожей, еще не касаясь, но уже обжигая дыханием, и омега опять забывает дышать от предвкушения. Легкий поцелуй, такой невинный, заставляет тело выгибаться от невыносимого удовольствия и боли от неутоленного желания. Джабаль зажал руки супруга, не позволяя к себе прикасаться, и продолжал ласкать его сам, чтобы тот почувствовал огонь, в котором сгорал сам альфа, когда ласка становится наказанием, а ожидание прикосновения пыткой. И только доведя супруга до истерики, он накрыл его отчаянно торчащий член губами и расцветил его темноту яркими всполохами оргазма. И еще раз и еще, удерживая дрожащие бедра супруга и наслаждаясь криками освобождения и восторга. * Абаль проснулся на рассвете. С мечети только пропели призыв к Аль-Фаджу. Он слабо помнил, чем все вчера закончилось. Всего было так много, что в голове мелькали только отрывки. Руки и ноги с трудом двигались, казалось, вчера вместе с семенем муж из него всю силу выпил. Засунув руку между ног, ощупал свою дырочку, она так и была плотно сжата. Хм… Он вчера рассчитывал, что все наконец уже свершится… Да что за напасть? Джабаль ждет, что он на коленях будет умолять взять его невинность? Абаль недовольно дернул покрывало, закутываясь плотнее, и закрыл глаза, собираясь поспать еще, но тут понял, что у него на глазах нет ленты! Ура! Наказание закончилось! Он осмотрелся внимательней; в утренних сумерках стало понятно, что он лежит на кровати в комнате мужа. Соседняя подушка не была смята, зато на ней лежала шелковая лента и записка. В предрассветной мгле было видна вязь письма, но чтобы прочесть его, надо было подойти к окну. Омега хотел соскочить с кровати, но тело отозвалось слабостью усталых мышц, поэтому сползать с кровати пришлось медленно и осторожно. Похоже муж писал чернилами, выводя арабскую вязь не хуже оми, сам Абаль предпочитал шариковые ручки, пусть не так красиво, зато быстро. Бумага была плотной и пахла мужем. После вчерашнего хамама тело среагировало на этот запах вполне ожидаемо. Омега придвинулся к решетке окна и прочитал: «Возлюбленный супруг мой. Вынужден оставить тебя на время. Надеюсь, ты не будешь сильно горевать в разлуке и найдешь себе занятие, чтобы скрасить свой досуг. Ты знаешь, что моя поездка важна и для нас, и для наших городов. Обращайся за любой помощью к Ади, если он не сможет решить твоей проблемы, то обращайся к сотнику бею Арибу или его супругу ясноглазому Хала (я тебе рассказывал о моих четырех оми). Ленту снимаю до своего возвращения, не хочу оставлять тебя одного и беспомощного. Не грусти, Соколенок, все мои мысли с тобой. Эмир Джабаль» Хм. Абаль прикусил губу и задумался. Странная подпись и странное письмо, больше похожее на вверительную грамоту для прислуги, чем на письмо любящего мужа, который вчера… ох, нет, пожалуй, вспоминать о том, что было вчера в хамаме, не стоит… Абаль перечитал письмо еще раз и задумался. Этот альфа считает, что он будет сидеть в углу гарема и наматывать сопли на кулак? А Ади ему нужен, чтобы сладости разыскивать? А старший омега это типа замена Айдану? Чтобы было у кого на плече порыдать? Да за кого он его принимает? Пф-ф. Абаль постучал себя углом записки по губам и задумался. Он обещал Айдану быть образцовым омегой. Но только с кого брать пример? С самого Айдана? Тихо сидеть в гареме и плести интриги? Быть в курсе всего, что происходит в городе, не выходя за порог гарема… или как оми… Ходить по городу, встречаться с людьми и быть в курсе всего не из чужих слов, а видя все сам? А по вечерам рассказывать мужу, где был и что видел. Иметь свое мнение и не бояться его высказывать, глядя в глаза оппонента? Но будут ли его слушать? Оми все же намного умнее, он всегда находил нужные слова, а в споре мог цитировать Коран лучше любого кади. Абаль поежился, оми говорил ему учить Коран и даже закладки делал к обязательному прочтению, но в то время это все казалось таким глупым и ненужным… И что же делать? Абаль плюхнулся на кровать и стал по привычке заплетать волосы в косу. Волосы заплетаться не хотели и заодно прилипали к пальцам. Омега посмотрел на себя и ужаснулся. Он был в прилипших крошках пахлавы, а в волосах виднелись ниточки халвы, тело немного чесалось от подсохшей спермы, и хотя муж и вылизывал и под конец пытался обтирать полотенцем, но вот банщик из него точно не получился. Да он вчера до хамама был чище, чем сейчас! - Захи! – Абаль добежал до дверей и увидел сонного приятеля, - просыпайся, скажи слугам, что я прямо сейчас в хамам приду, меня надо срочно искупать. И принеси в хамам мое любимое платье - бирюзовое, нет, лучше желтое и сапфиры выбери из шкатулки. И мне надо будет волосы красиво заколоть, так чтобы не сильно мешали. Учителя сегодня приезжают? - Нет, - Захи зевнул, - вчера приехали, их уже разместили по домам. А что? - Надо будет сегодня их навестить и заодно проверить, как там ремонт школы сделали и всего ли хватает для классов. Не знаешь, там приехали только учителя младших классов или нам с математикой кто-нибудь сможет помочь? - И зачем тебе драгоценности, если муж уехал? – Захи неторопливо вставал с подушек, - и вообще, чего ты с утра такой прыткий? - Захи, – Абаль вздернул подбородок, - я - супруг эмира и буду заниматься делами города в его отсутствие! Он мне письмо оставил, в котором так и написал «найди себе занятие»! Ты представляешь, как много надо успеть сделать? И кроме этого, нельзя забывать о внешнем виде. Я должен быть самым образцовым образцом! Эмир приедет и обалдеет от всего, что я сделаю! Но начну я с хамама!