Миры и Грани Шестигранника. История 24. "Аромат миндаля"

Время летело или текло незаметно, все, что было ему доступно — это следить за тем, как из тощего нескладного мальчишки Арис потихоньку превращается в такого же тощего и нескладного подростка, как потихоньку отрастает его спутанная грива, как перестают проходить между прутьями клетки его руки — сперва до локтей, потом — до костистых запястий. — Как же ты растешь-то, — смеялся вампир. Теперь ему приходилось смотреть в глаза Ариса, не устремляя взгляда вниз. Настал тот день, когда он попросил мальчишку поискать ключ от оков. — Он маленький, бронзовый и покрытый серебром, с фигурной головкой. Он открывает клетку и замки на цепях. — Я найду. — Только не попадись, Арис. Иначе мы оба погибнем. — Я умею притворяться и молчать. Эанор надеялся, что этого хватит, а еще благословения Госпожи для ее возлюбленного дитя. И удачи, чтобы за оставшиеся до совершеннолетия Ариса полтора года отыскать ключ. Удача отворачивала свой лик, капризная и ветреная. Ключа не было, непонятно, куда некромант его спрятал. Да и вообще, не выкинул ли он его с башни? Но нет, он ведь приходил к вампиру, приносил кровь, правда, с каждым разом все меньше. Это могло значить только одно: скоро Эанор будет ему без надобности. Говорить об этом Арису вампир не считал возможным. Мальчишке и без того было о чем переживать. Арис, с того момента, как Эанор научил его читать, делил свое свободное время между ним и книгами, а иногда и совмещал эти два увлечения, потихоньку вытаскивая из личной библиотеки мастера какой-нибудь том и принося его в темницу. Так было куда лучше — Эанор мог подсказать и объяснить то, чего он не понимал. Арис уже знал, что Эанор — вампир, что он питается живой кровью. И что он — одна из самых опасных тварей подлунного мира. Но не боялся. Ну как он вообще мог бы бояться того, кто стал для него средоточием всего крохотного мирка, в котором он обитал? — Здесь написано, что никакие цепи вампира не удержат. Эанор рассмеялся. — Эта книга устарела, или старый змей изобрел свой способ держать меня на привязи сам, не поделившись им ни с кем. Видишь, вот, на обручах? Это шляпки штырей, они проходят сквозь запястья и лодыжки. Если бы у меня даже хватило сил, чтобы порвать цепи, снять оковы я бы не смог, и вряд ли сумел бы далеко уйти. — Тебе же больно! — Нет, я привык. Вампиры очень быстро ко всему привыкают, особенность нашей расы. Хорошо приспосабливаемся. Жить ночью. Пить кровь. Существовать с железом в руках и ногах. — Я найду ключ и освобожу тебя. Обязательно. — Я знаю, цветочек, я знаю. Только не попадись, это все, о чем я прошу. — Я не попадусь, тени укроют меня. Вот так, смотри. Арис словно мгновенно растаял, не сходя с места, растворился в чернильной тьме подземелья. И очень вовремя: через некоторое время вампир услышал знакомое до мелочей шарканье подошв по неровному каменному полу, становящееся с каждым годом все одышливее и зловоннее дыхание. Сердце оборвалось: если Аргус учует мальчишку… Не учуял, открыл камеру, вошел, держа в руке нож и пустую плошку. — Что же, мне даже глотка крови не полагается? — Эанор оскалил клыки в усмешке и мысленно обругал себя: что он творит? Арис еще тут, это будет не самое лучшее зрелище для мальчишки, если он разозлит некроманта. — Больше нет, ты мне не нужен, — сухо сказал Аргус. — Тогда отпусти меня. — Нет уж, убить тебя проще. Зачем мне на свободе вампир, желающий моей смерти? Впрочем, в этот раз он не бил и не наносил лишних ран, просто вскрыл вену на руке, как всегда, оставив в ране нож, чтобы не прекращала идти кровь. Эанор оценил размер сосуда. Если проклятый некромант наполнит его доверху, никакое исцеление не сможет его спасти от жажды. — А как же твои ритуалы и прочее? Все завершил? — Все это чушь, но кровь вампира является хорошим катализатором, а этого количества мне хватит, в тебе больше нет надобности. Я мог бы, конечно, проверить сведения из «Книги Кая», пронзить тебе сердце сосновым колом или отрубить голову и сжечь тело. Но я не люблю лишней возни. Эанор тихо хмыкнул, мол, спасибо и на том. Кровь текла медленно, он еще и сердцебиение старался сдерживать. Надеялся, что Аргусу надоест стоять, и он удовлетворится половиной. Недооценил терпение некроманта. Все тело пронизывал холод, наверное, такой как раз и называется смертным. Эанор закрыл глаза, сил держать их открытыми уже не было. Он обвис на цепях, руки рванула привычная боль, а ошейник впился в горло, когда натянулась цепь от него. Но все это было таким зыбким и далеким, словно уже не с ним. Сердце билось все медленнее и тяжелее, спадались пустеющие сосуды. Момента, когда Аргус выдернул из руки нож, он уже не запомнил. В себя приходить оказалось трудно. Все болело, внутри и снаружи. Регенерация оказалась хорошей? Конечно же, когда он сумел открыть глаза, напротив клетки обнаружился еще более бледный, чем обычно, Арис — причина той самой хорошей регенерации. — Эанор? — Привет, малыш. Ты меня вылечил? — Тебе нужна кровь. Я знаю, где ключ. На лишние слова Арис никогда не разменивался. — Тогда неси мне ключ и живую мышь. — Я попробую достать его, если нет — придумаю что-то еще. — Хорошо. Я буду ждать, цветочек. Судя по тому, что на следующий день Арис долго мучился, пропихивая между прутьев самодельную конструкцию из погнутой оловянной миски с ручкой и длинной палки, а потом аккуратно переливал из чайничка в миску еще теплую кровь — ключ добыть не удалось. «Поильник» он поднимал с величайшей осторожностью, чтоб не пролить ни капли драгоценной для вампира влаги. Эанор едва не вцепился в край зубами. — Живая… — прошептал он. — Это живая кровь. Разум мутило, он еле мог контролировать себя, потом стиснул зубы. — Арис, это ведь не твоя кровь? — Пей. Тебе нужно. Я постараюсь украсть ключ как можно скорее. — Арис, мне нельзя пить твою кровь, пока не придет твое шестнадцатое лето. — Это не моя кровь. Я украл приготовленного на убой кролика. Эанор принялся жадно хлебать кровь, чувствуя, как сила струится по телу. Цепи звякнули, боль в потревоженных рывком руках слегка отрезвила. — Что ж, пара кроликов — и цепи разорвутся. Но не будем пока торопить события. — Побереги силы. Мастер носит ключ на шее, не снимая никогда. Я пока еще не придумал, как украсть его. — Он ничего не говорит о том, какой ритуал хочет провести с тобой? — Он называет его «переводом времени». Что это значит? Часов Арис в жизни еще ни разу не видел. Хотя понятие «время» Эанор ему объяснил, как сумел. — Не знаю, — Эанор тоже не понял. — Я не разбираюсь в ритуалах некромантов. — В любом случае, до него еще три месяца. — Значит, прошло одиннадцать лет с того дня, как ты в первый раз пришел ко мне? Вампир окинул стоящего перед клеткой подростка внимательным взглядом, удивляясь тому, что в последнее время перестал замечать изменения. А мальчик вырос и потихоньку раздался в плечах, хотя и не перестал быть тощим и немного нескладным. Ничего, после совершеннолетия он быстро оперится, этот птенец. — Рашес шьет мне новую одежду очень часто. Я расту. — Это хорошо. Значит, три месяца… Я буду очень ждать, цветочек. — А ты мне объяснишь, что такое цветы? — Я тебе обязательно их покажу, Арис. — Мне нужно идти. Держись, к тебе больше не будут приходить и мучить. — Еще бы. Аргус считает, что я издох… — Ты в самом деле был мертв, когда я вернулся, — уже на выходе из каземата пожал плечами Арис. — Ты мне нужен. Я приду, как только смогу. Эанор улыбнулся ему вслед. Нужен. Интересно, зачем бы он был ему нужен? Чтобы разговаривать? И даже если так… Даже если только для разговоров… Арис ведь тоже ему нужен. Зачем-то… Ждать пришлось долго, видимо, Аргус загрузил недоученика занятиями по самую макушку, или просто следит теперь в оба. О том, что малыш мог просто попасться, он старался не думать. Просто потерпеть, уговаривал он себя, просто потерпеть и подождать. Потом оказалось, что прошла треть отпущенного срока. — Прости, — вот и все, что смог сказать Арис, наливая еще горячую кроличью кровь в плошку. — За что? — Эанор выхлебал кровь, чувствуя себя уже совершенно здоровым. — Он не отпускает меня ни на минуту, словно опасается, что я могу сбежать. Сейчас его нет в замке, уехал. — Нужно что-то придумать, Арис. Знаешь, что… Приходи ко мне после полуночи своего совершеннолетия. — Я приду. Ты выпьешь моей крови тогда? — Да. И может быть, удастся вырваться. — Почему не сейчас? Два месяца погоду не сделают. Мне почти шестнадцать. — Почти еще не равно, Арис. Мы и без того сильно рискуем этой полуночью. Арису пришлось согласиться, хотя ему претила мысль о том, что все могло бы закончиться уже сейчас. И очень злила неспособность украсть какой-то чертов ключик. Он твердо решил, что будет пытаться при любом удобном случае. Ключ висел на шее у мастера. Как его вообще можно было достать, если в покои хозяина не пускали? Он, наверное, мог бы пробраться, спрятавшись в тени, но старый параноик накрутил такую сеть охранных заклятий, что Арис попросту боялся сунуться туда. Возможно, он рискнул бы убить некроманта, но не был уверен в том, что хватит сил пробить все те амулеты, что оплетали и самого Аргуса, словно паучий кокон — жирную муху. Времени оставалось все меньше, а Арис так ничего и не придумал. Он слушал во все уши, ловя по кусочку все, что только мог поймать таким образом. Он сильно вздрогнул, когда ему сказали о сутках на последние приготовления. Все это время, два месяца, он прожил у ног мастера, словно собачка. — Завтра, — бормотал Аргус, посмеиваясь. — Завтра. О да… Арис не осмелился спросить, что будет завтра, ведь он так и не показал за все эти годы, что умеет говорить. Но насторожил уши: иногда на некроманта нападало желание поговорить, и тогда только слушай. Так вышло и на сей раз. Он узнал, кем был по крови, как умерла мать, что сказал отец. Но он ничего не чувствовал по этому поводу, ему было все равно. Все равно ему было и тогда, когда Аргус велел раздеться и встать, а затем принялся оглаживать сухой, неприятно-царапающей ладонью. — Хорошее тело, отличное тело… Славно послужит, славный сосуд. Затем ему было велено пройти в покои мага, и Аргус сам, лично, снял часть защитных плетений, подтолкнул юношу к купальне. — Я же не могу оставить тебя грязным. Арис отмылся, не понимая, что творится. Раньше никому не было дела до того, сколько дней он не мыт, хотя Рашес исправно наливал ему в бадью горячую воду раз в три дня. Он мылся только вчера. Потом Аргус внезапно тоже полез в воду, благо, в его купальне был целый бассейн с горячим источником, и у Ариса внутри задрожала тонкая струна, когда он искоса рассматривал мага и крепкую золотую цепочку на его шее, держащую тонкий вычурный ключик. Вот оно, надо как-то добыть этот самый ключ. Только как? Ему нужно было буквально одна-две секунды, чтобы расстегнуть цепочку, некромант бы и не заметил, что она соскользнула! Госпожа сжалилась над ним, подарив нужное время, когда мыло попало Аргусу в глаза. Соскользнувший с цепи ключик он нашарил ногой и сжал длинными цепкими пальцами. — Завтра… Завтра, — некромант смеялся достаточно самозабвенно, чтобы не заметить пропажи. Потом грубо выставил воспитанника из купальни и своих покоев, и едва тот шагнул за порог, прижимая ком своей одежды к груди, снова навесил всю защиту. Арис не стал ждать, когда он что-то заметит, не стал даже одеваться — успеется. Он понесся вниз, в подземелья, и тени сушили его кудри на ходу, слизывали влагу с его тела, укутывали шелком. — Цветочек? — Эанор слегка удивился его явлению. Размениваться на слова юноша не стал вовсе, как и одеваться. Вставил в узкую скважину ключ, осторожно провернул его трижды и потянул решетку на себя. И тенью скользнул внутрь, подходя к распятому на стене вампиру. Они теперь были почти одного роста и одинакового сложения, хотя у Ариса это выглядело естественно, а вот у вампира — крайней степенью истощения. — Арис, что… Чем тебе пришлось заплатить? — вместо голоса получилось какое-то сдавленное рычание. — Что? Я не понимаю. Постарайся не шевелить руками лишний раз, хорошо? Я потом попробую выбить штыри. Эанору пришлось проглотить уточняющие вопросы и просто замереть, полной грудью вдыхая запах чистого юного тела, впитывая его тепло. Замки на оковах открывались с трудом, кровь и влага подпортили механизмы, но все же Арис сладил и с ними, бережно придержал руки вампира, позволяя осторожно опустить их вдоль тела. — О, — Эанор блаженно застонал. — Я могу ими пошевелить! Я могу себя ощупать… Цветочек, это же волшебство. — Обопрись на стену, я открою остальные замки. Он расстегнул ошейник, и вампиру сразу стало гораздо легче дышать. Потом освободил его ноги, опасаясь, что, если первым снять пояс, Эанор попросту упадет без поддержки. — Еще парочка мышей — и я тебе покажу настоящую магию. Арис сел рядом с ним, обнимая и аккуратно рассматривая оставшиеся на руках и щиколотках «браслеты». — Сейчас ночь, и в подземельях замка не водится мышей и крыс. У тебя есть только я. — Вампирам нельзя пить кровь детей, цветочек. Это… Плохо будет, в общем. — Я уже не ребенок. К тому же, ты сам сказал — приходить в полночь моего дня рождения. Он сегодня. — Полночь миновала? — Наверное… Я не знаю. Нужно подняться наверх, чтобы узнать время? Эанор кивнул. — Еще лучше было бы дождаться рассвета, но выбора особенно нет. А это еще что? В подземелье спустился Рашес, посмотрел на них, поскрипел костями. — Нет, мастер, — изрек он. — Он ищет меня? — сердце перепугано замерло. Скелет посмотрел на него, снова повторил свою реплику. — Еще не миновала полночь? — попробовал Арис другой вариант. — Да, мастер, — согласился скелет и погрозил ему костлявым пальцем. Юноша подобрался к нему, прижался к реберной клетке лбом, чувствуя, как скользят по спутанным волосам костяшки. Единственное родное существо, кроме Эанора, заботившееся о нем с самого рождения. Для Ариса были лишены смысла слова «мать», «отец», «родители», но зато этот смысл наполнял имя «Рашес». Скелет разобрал ему волосы, прислушался к чему-то. — Да, мастер, — проскрипел он. — Спасибо, — юноша выскользнул из его костлявых объятий и вернулся к вампиру, устраиваясь рядом с ним поудобнее. — Уже можно. Тебе руку или..? — Руку, цветочек, руку. В шею мы кусаем, лишь желая умертвить. Ну, или еще в одном случае. — В каком? — Арис поднес запястье к самым его губам, слегка напрягся, ожидая боли. Эанор что-то проворчал, потом аккуратно наколол клыками его запястье, принялся слизывать кровь, шалея с каждой каплей. За спиной заклубились крылья, возвращая привычную легкость движений. Это было не больно, и Арис терпеливо сидел, ожидая, пока вампир насытится. Он не боялся отдать слишком много, хотя для такой уверенности не было предпосылок, страха все равно тоже не было. — Достаточно, — наконец, сказал вампир, сцедив три глотка. А чувствовал себя так, словно напился по самое горлышко — кровь Ариса буквально кипела силой, и было страшно подумать, что случилось бы, испей он ее раньше. Его бы просто разорвало на кусочки. — Рашес, ты можешь выбить штыри в этих оковах? — между тем спрашивал юноша. — Да, мастер. Силы у скелета, усиленного магией для всяческих повседневных забот, хватало. Это оказалось больно до искр из глаз: металл врос в кожу и мышцы, но пришлось терпеть, если он хотел стать свободным. Эанор тихо постанывал, пока Рашес выдирал штыри. Зато потом вампир был вознагражден за все зрелищем того, как рука регенерирует. — Благодарю, Рашес. Теперь нам нужно уходить. Ты пойдешь со мной? Скелет не мог печально вздыхать, но именно это и чудилось Арису в его шелестящем: — Нет, мастер. — Если хочешь, я отпущу тебя, насовсем. Вита подарит тебе новую жизнь. — Да, мастер, — согласился Рашес. — Некромант творит слуг под себя, — шепотом пояснил вампир. — Умрет Аргус — умрет и твой воспитатель. — Аргус носит на себе целую броню заклятий, я не знаю, сумею ли убить его. А отпустить Рашеса я могу прямо сейчас, — возразил юный жрец Госпожи. — Да, мастер, — согласился скелет. — Тогда сделай это, малыш. Он заслужил покой перед новым рождением. Арис улыбнулся и встал, окутанный тьмой и своей страшной силой, словно плащом. Ласково коснулся белоснежных костей, и те просто рассыпались в невесомый прах, истаявший прежде, чем он долетел до пола. Вампир завернулся в свою собственную тьму, облекшую тело парадным костюмом, висевшим на нем, словно на чучеле, которому жадный хозяин пожалел соломы для набивки. Волосы, правда, пришлось сматывать и закидывать на плечо. Он бы и вовсе обрезал их до середины спины, но оставлять хотя бы клочок себя здесь, в вотчине некроманта, не хотелось — это было бы все равно, что дать Аргусу в руки практически путеводную нить к себе. Арис тоже оделся, аккуратно взял его за руку и повел прочь, наверх.