Миры и Грани Шестигранника. История 24. "Аромат миндаля"

Арис проснулся раньше, для него нормальным было вставать на рассвете, вместе с солнцем. В его комнате в замке никогда не задергивались тяжелые портьеры, и в выходившие на восток окна солнце заглядывало каждое утро, пробуждая его. Он чувствовал, как солнечный лучик стремительно перемещается по тяжелому бархатному балдахину, чтобы спрыгнуть на щеку. Улыбнулся и открыл глаза, наслаждаясь ощущением обнявшей его поперек живота тяжелой руки, прохладного тела, прижавшегося к спине так идеально, что казалось — Ариса создали именно для того, чтобы он заполнил пустоту Эанора. Если бы между ними не мешалась ткань, собравшаяся складками, было бы еще лучше. Кожа к коже, прохлада и тепло, смешивающиеся в нечто великолепное… Арису совсем не хотелось нарушать эту идеальность, но и полюбоваться спящим вампиром он тоже хотел. Он аккуратно перевернулся, закинул ногу на бедро мужчины, тихонечко подул на густые ресницы, сдувая с них тонкую прядку волос. Он помнил, какими вчера были губы Эанора — жесткими, но податливыми, прохладными снаружи и горячими изнутри. Не отдавая себе отчета в том, что творит, юноша потянулся к ним сейчас, прижался и провел языком, чувствуя их сухость. Просыпался вампир медленно и неохотно, спросонок сразу же сгреб жертву, зашарил, разыскивая запястье. Еда! Арис сам прижал руку к его губам, уловив желание, тихо выдохнул, переживая боль от укуса. Эанор окончательно проснулся после пары глотков, чувствуя, как тело наполняется энергией. — Закат? — Рассвет. Арис снова прижался к его губам, слизывая кровь, словно пытался понять, что находит в такой трапезе вампир. Кровь была соленой и теплой, на вкус не особенно приятной. Арис мысленно фыркнул: ему не нравился вкус собственной крови, это так странно. Но он нравится Эанору, и это хорошо. А рот у вампира после сна тоже прохладный, и это приятно, чувствовать, как он постепенно согревается. Это будило те искры, что вызывал и его голос, и запах, и прикосновение рук к волосам. — Вот теперь точно доброго вечера, то есть, утра, — Эанор потянулся, потом обнял его. — Доброго, — Арис выгнул спину, подставляя ее под его ладони. — Что мы будем делать сегодня? — Закупим все оставшееся, приобретем билеты на дилижанс. И вечером отправимся в столицу. — А что такое дилижанс? — Арис даже не думал скатываться с него, наоборот, обхватил коленями бедра и просунул ладони под спину. — Транспорт такой, — пробормотал вампир, чувствуя, как искры собираются в самом низу живота. — Нам долго добираться, да? — Арис опустил голову, прижался губами к его шее, тепло выдыхая. — Достаточно долго, — вампир неосознанно прижал его к себе покрепче. — Можно тебя погладить? Как в ванной? — Как в… О. Да, можно, — Эанор закивал. «Погладить» его требовалось уже настоятельно. Арис приподнялся и сел ему на колени, бесстыдно демонстрируя собственное возбуждение, которому, кажется, не придавал особого значения. Сейчас его волновали только изменения тела вампира, так что он бесцеремонно распутал завязки подштанников и стянул их пониже. Эанор протянул руку, положил ее на член Ариса. — Мне нравится ласкать тебя, — почему-то показалось важным произнести это вслух. Арис улыбнулся ему, выдыхая чуть резче, чем обычно. Придвинулся ближе, чтобы ему было удобнее, почти соприкоснувшись с ним, обнял теплой ладонью, провел медленно, словно изучая на ощупь, исследуя каждую венку под бархатистой кожей. Это было довольно необычно — так медленно и неспешно ласкаться, изучая чужое тело, такое живое. Собственную кровеносную систему Эанор в совершенстве контролировал при необходимости, так что возбуждение можно было бы убрать, просто приказав. Но не хотелось. Хотелось так, как обычно бывает у людей. — Мы разные и одинаковые, — Арис сблизил их члены, обхватил их вместе, двумя ладонями. — Это так странно и красиво, смотри. Ты больше. Он не был нетерпеливо-порывистым, как бывают юноши в его возрасте, хотя, наверное, мог быть и таким. Но и ему сейчас хотелось неторопливых ласк, медленно заполняющих тело жаром. — Я взрослый, — это вампир почти простонал. — Я тоже, — Арис продолжил ласкать их, все так же неторопливо, но теперь облизал свои пальцы и обводил ими венчики, трогал уздечки, сравнивая свою реакцию с реакцией Эанора. Вампир очень сильно жалел, что не может приглушить чувствительность этой части тела. Или не жалел. Ощущения были превосходными. Он спал и с мужчинами и с женщинами, но прежде ни с кем не занимался подобными ласками. И никогда еще ему не хотелось растянуть прелюдию, сделать ее чем-то отдельным, без тех нелепых телодвижений, пошлого, потного соития. Это само по себе было прекрасно и самодостаточно — то, что делал с ним Арис. И отпустить себя, выплеснув семя, тоже оказалось ощущением неожиданно острым, куда более сильным, чем раньше. Арис в этот раз кончил тихо, скорее, от того, что ему понравилось зрелище выгнувшегося под ним вампира, чем от чего-то еще, негромкий стон был даже чуть удивленным. — Какие у тебя руки ласковые, мой цветок. — Это мое предназначение. Госпожа сказала: мой удел — ласковая смерть, я высшая награда и избавление от мук, я не могу и не должен быть жесток. Никогда и ни с кем. А с тобой я не думаю о смерти, мне хочется другого… — Чего тебе хочется? — с любопытством спросил вампир. — Быть с тобой всегда рядом, дарить тепло, касаться, обнимать. Без моей силы, понимаешь? — Понимаю, Арис. Просто объятия. Как сейчас. Юноша лег рядом, опустив ладонь на его живот в лужицу еще не застывшего семени, бездумно смешивая его, потом поднес испачканные пальцы ко рту и лизнул. — Почти как кровь… — Только горькое, — кивнул вампир. — Но вкус похож. — Встаем? Нужно смыть с тебя это. Эанор вскочил, переместился в ванную. — Конечно! — бодро отозвался он уже оттуда и засмеялся. Арис принес ему полотенце и тоже забрался в ванную. — Помыть тебя? — Да, если тебе нетрудно. Юноша даже рассмеялся удивленно: — Мне? Ничуть не трудно. Постой вот так. Эанору пришлось все же вспомнить, как управлять своим телом, чтобы не выдать своего волнения от слишком интимной близости. Что может быть более личным, чем принятие ванны? Похоже, ему придется смириться с тем, что Арис не считает зазорным делать это вместе с ним, мыть его и просить ответной любезности. Бесстыдное взрослое дитя! Но постель они разделят только в столице, не раньше. И после того, как Арис вообще будет понимать, чем они занимаются. Это обязательно нужно объяснить, и чем скорее, тем лучше: ему придется представить юношу ко двору как своего… пожалуй, любовника, иначе весь наличный цветник милых и очень зубастых дам и все кавалеры, чья мораль позволяет увлекаться собственным полом, закружатся вокруг этого бледного цветка, словно ядовитые осы. А вот наличие рядом злого лорда Леанна не даст им натворить слишком много глупостей. Что ж, решено, статус Ариса определен, теперь стоит подумать над зримым выражением этого статуса. И лучше прямо сегодня зайти в ювелирную лавку и выбрать браслет. Заодно и укусы прикрыть. Свои планы он сразу же озвучил Арису. — Браслет? — Арис поднял на него слегка недоуменный взгляд. — Это как те цепи? — Нет-нет, это как украшение. Прикрыть запястье. Заикаться о статусах Эанор просто не стал — пока не время, лучше он все объяснит обстоятельно и без спешки в Трианне, когда отдохнут с дороги и выспятся, но перед визитом в канцелярию двора. — Хорошо, если ты так хочешь, пусть будет браслет. — Ты сам его выберешь, любой, какой только понравится. Арис улыбнулся. — Мы будем есть? Я сейчас оденусь. — Да, а я пока закажу тебе завтрак. И себе воды. Юноша не стал уточнять, будет ли вампир пить чью-то кровь. Если и будет — то только его, хотя бы сейчас. — Я закажу тебе сок, он хорошо восполняет кровь у живых. Арис кивнул и умчался одеваться. — Ты заплетешь меня? — уже из своей комнаты спросил, тщательно расправляя кружева белоснежной сорочки. — Конечно, сейчас приду, — Эанор расчесывал волосы. Ему безусловно нравилось, как начался этот день. И он надеялся, что продолжится и завершится он так же отлично. Дилижанс отбывает после заката, тот, в котором разрешено путешествовать вампирам. Путь, конечно, будет долгим, но с ним будет его цветок миндаля. Или ариса, как называли миндаль давным-давно по меркам людей. Они успели позавтракать, когда явился посыльный из банка с документами, подтверждающими личность Ариса, магической копией такого же удостоверения личности лорда Леанна, выпиской со счета и копией счета за оформление бумаг. — Отлично, — возрадовался вампир. — Теперь с формальностями покончено. Им оставалось лишь купить дорожные мелочи, заказать в дорогу пищу и кровь, прогуляться по лучшим ювелирным лавкам и просто по городу, Арису стоило привыкать к людным улицам, ведь Трианн в более чем три раза превосходил Кронгард, соответственно, и народу там было гораздо больше. — Учись лавировать в толпе, будь внимателен. Иди медленно, придерживайся правой стороны потока. Арис был отличным учеником, хотя толпы его все еще пугали, а попадавшиеся в толпе больные или увечные буквально заставляли тянуться к ним, желая исцелить. Он мог это сделать, но Эанор тянул его прочь, опасаясь, что юного жреца Госпожи раскроют и убьют на месте. Только однажды уступил, вернее, попросту не успел отдернуть: Арис коснулся головы слепого мальчика, просившего милостыню на углу двух оживленных улиц, толпа буквально швырнула его к тому, а тьма исцеляющая рванула вовне и вовсе безотчетно. И хвала Тьме и богиням, что та же толпа увлекла их далее раньше, чем попрошайка понял, что исцелен, и завопил. — С этим тоже придется что-то сделать… — вздохнул вампир. — Но это мое… — Предназначение, я помню, цветочек. Но нельзя просто так идти и исцелять или убивать всех, кто попался под руку. Арис виновато опустил голову. — Что же мне делать? — Мы придумаем что-нибудь. Пока не знаю, что именно. — Обещаешь? Эанор кивнул. Надо будет спросить совета, хоть у кого-нибудь. Но это уже лишь в Трианне. Кажется, он слышал что-то о храме Двух богинь, где, конечно, поклонялись больше Вите, чем ее сестре, однако там могли что-то подсказать. Или же хотя бы пустить в архив. Ведь дети Смерти все-таки появлялись на свет и даже вырастали. Наверняка, отмеченные таким даром среди них тоже были. Раскрывать инкогнито Ариса было нельзя, это смертельно опасно для него. И все же интересно: отчего детей Госпожи называли чудовищами и монстрами, демонами во плоти? Только ли за их способность отнимать жизнь одним прикосновением или и вовсе силой одного лишь желания? Да, попасть в архив храма было бы просто замечательно. Поглощенный такими мыслями, Эанор почти не заметил, как все необходимое к путешествию было закуплено. Осталась лишь ювелирная лавка, и он, сориентировавшись в пространстве, повел Ариса к той, что двадцать пять лет назад считалась лучшей. Она таковой все еще оставалась, вокруг них сразу же закружились предупредительные девушки, улыбаясь так счастливо, словно к ним заглянули их женихи. Эанор, выяснив цены на золото, потребовал предоставить его спутнику выбор «статусного» браслета, и перед ними тотчас на черную бархатную подушку принялись выкладывать украшения, одно вычурнее другого. Арис слегка растерялся, он совершенно ничего не понимал в этом. — Просто выбери то, что тебе понравится, — подсказал вампир. — Осмотри все, примерь. И реши, какой ты хочешь. Юноша принялся перебирать украшения, что-то брал, чего-то лишь касался кончиками пальцев, на что-то и вовсе только бросал мимолетный взгляд и отворачивался. Эанор отвлекся, рассматривая перстни с эреатскими сапфирами, когда услышал тихий довольный возглас: — Этот, пожалуйста. — Но, милорд, это же маки… Как он вообще здесь оказался, ума не приложу. Простите великодушно, — лепетала бледная девица, и было от чего: маки чеканили только на погребальных украшениях, эти цветы были символом Госпожи. — Мы его берем, — сказал вампир. — Но… Эанор мгновенно выдвинул клыки и зашипел, за спиной взметнулись крылья. Девушки оказались не столь подготовлены к лицезрению вампира, разгуливающего белым днем, одна упала в обморок, вторая попятилась, бледнея и осеняя себя знаком Виты. На шум откуда-то из внутренних помещений лавки вышла хозяйка, которую Эанор помнил молодой привлекательной помощницей ее отца. Сейчас женщина постарела и погрузнела, но не утратила ни деловой хватки, ни памяти. — Милорд Леанн, сколько лет, сколько зим вы не заглядывали в нашу скромную вотчину! Что привело вас в столь дурное расположение духа? Мои помощницы оскорбили вас? Я немедленно накажу их! — Они отказываются продать моему избраннику браслет, уважаемая, — Эанор сразу же успокоился. — Мы немедленно исправим это упущение. Маки? Прекрасный выбор, особенно для вашего избранника, милорд. Желаете гравировку? Отполировать? — Арис? — вампир взглянул на юношу. — Не надо ничего, они прекрасны и так. — Мы просто берем его, — вампир выложил на прилавок деньги. — Не нужно денег, милорд, пусть это будет подарок и компенсация за моральный ущерб, — хозяйка покачала головой и улыбнулась. — Что ж, тогда я возьму еще вот этот перстень, — решил вампир, указав на приглянувшуюся ему вещицу. За перстень он выложил деньги в размере его двойной стоимости. — Идем, Арис. — Почему они так испугались? — спросил тот, когда они уже прогуливались в городском саду, а на его запястье красовался браслет с изумительно искусно вычеканенными цветами маков, один из которых был выложен крохотными гранатами. — Это цветы смерти, Арис. — Это дар Госпожи, сон и смерть в одном цветке, — Арис погладил браслет. — Люди не считают смерть благом, я уже говорил. — Я помню. А здесь красиво, — Арис отвлекся от неприятной темы, рассматривая незнакомые растения, восхищенно ахнул, залюбовавшись клумбой с цветущими розами. — Это розы. Тоже цветы. — Это тоже чей-то дар? — Нет, это просто цветы. Самые дорогие и красивые среди всех. — Они пахнут так… сладко? Вампир наклонился, понюхал розу. — Я б сказал — тяжело. Но если тебе нравится, я куплю тебе розу в цветочной лавке. — Не надо, тебе же не нравится. Зачем покупать то, что не будет нравиться обоим? — Арис отошел от роз, уводя Эанора с собой. — Потому что мы совсем не обязаны быть одинаковыми совершенно во всем. — Мы не одинаковые и так, — пожал плечами юноша. — А что тебе нравится? — Ирисы, погребальные цветы вампиров. Белые лилии. Это из цветов. — А еще? Расскажи о себе? — Двести двадцать пять лет, потомственный аристократ, урожденный вампир, сирота без живых родичей, родители покинули сей мир пять десятков лет назад. Характер: легкомысленный. Любимое занятие: прожигать жизнь на балах. Арис рассмеялся, интуитивно он почти все понял, пояснять не требовалось ничего, кроме последнего слова. — А балы — это что? — Танцы. Празднества. Сборища знати. — Ты покажешь мне? — Конечно. Мы посетим несколько. Нам придется, вернее. — Придется? Почему? — Потому что я аристократ, я обязан бывать на королевских балах. Арис чуть пожал плечами: он так и не понял, что такое эти балы, потому что о танцах и прочем имел очень смутное впечатление лишь по одной-единственной книге, роману, невесть как затесавшемуся среди научных трактатов и древних бестиариев в библиотеке некроманта. И тот он не дочитал, хотя имел привычку прочитывать все от корки до корки, бросил на середине, увлекшись тем самым «Миропорядком». — Ты все сам увидишь, — пообещал вампир. — Пойдем в гостиницу? Я хочу есть, и нам ведь надо собираться? — Да. Тебе понравился грибной суп, кстати? — Да, он такой… необычный. Странно, что Рашес никогда не готовил такой. Может быть, просто не знал. — Может быть. Ничего, потом попробуешь еще что-нибудь необычное. Я даже не знаю, что предложить. — Мне… мне нравится привычное, — чуть стушевался Арис. — Обычный суп, обычные овощи. Хотя я, наверное, ем все? — Я не знаю, мой цветок. Но если тебе нравится твой нынешний стол, почему бы и нет? Уходя из сада, Арис все же украдкой сорвал себе одну розу — густо-багровую, с бархатными лепестками, и спрятал за отворотом сюртука. На память. В гостинице Эанор с наслаждением напился воды. — Надо заказать себе мяса, пожевать, чтобы клыки не забывали. Их постоянно надо тренировать. — А то они станут мягкими и не смогут прокусить кожу? — развеселился Арис, по, кажется, установившейся дурной (или хорошей? — Эанор еще не решил сам) привычке устраиваясь на подлокотнике его кресла и стягивая с волос ленту, чтобы перебирать и разглаживать пряди. — Что-то вроде того, скорее, затупятся. Волосы у вампира успели отрасти на пару ладоней. Хорошее питание поспособствовало, не иначе. А еще он подозревал, хотя и не был уверен, что это очень могут быть проделки одного маленького упрямого жреца Госпожи, точнее, это может даже не быть четко оформленное желание, поэтому его все еще не укрывает настоящий плащ до пят. — Скоро можно будет заплетать косу. Научу тебя. Арис расплылся в довольной улыбке, снова заставляя подозревать, что это все же его силы дело, и он это нарочно. — Мой любимый шелк, — он зарылся носом в макушку вампира и, кажется, был абсолютно счастлив. — У тебя тоже отличные волосы, тоже шелк, знаешь ли. — Они не такие, как у тебя. Живая тьма и синие искры. Вампир рассмеялся. Что ж, с обучением изящной словесности проблем не будет. Официант привез тележку с ужином, коридорный осведомился, не требуется ли господам что-то еще. — Приготовьте счет. Через три часа мы выезжаем, — приказал Эанор. — За полчаса до этого пусть придут два донора. Человек поклонился, уверил, что все будет сделано, и вышел, пожелав приятного аппетита. — Ты снова будешь ужинать не мной? — Прости, цветочек, но обессиливать тебя в дорогу — не лучшая идея, — вампир поймал готового вскочить с его кресла юношу за локти, опрокидывая себе на колени. — Не дуйся, ты и сам понимаешь, что я прав. — Понимаю, — вздохнул Арис, мгновенно расслабляясь и растекаясь по нему, словно кот. — Мне иногда придется пить других. С этим ничего не поделать. — Хорошо, но тебе же понадобится, м-м-м, десерт? — Арис лукаво улыбнулся, не торопясь снова покидать свое удобное лежбище, ему определенно нравилось отлеживать колени вампира. — Разумеется, как же я и без десерта? Вампир не был уверен, что говорить «сладкое» по отношению к Арису будет правильно. Его кровь горчила, но эта горечь была желаннее любого иного вкуса. Однажды он попробовал человеческий алкоголь. Это было горячее вино с какими-то пряностями. Людям, с которыми он разделил это вино, напиток не понравился, а вот вампиру, тогда еще совсем юному, когда он слегка отошел от последствий эксперимента, послевкусие пришлось по душе, хотя повторять он не рискнул. Кровь Ариса чем-то напоминала это самое вино, горячая и пряная. И она буквально окрыляла. — Вставай и садись есть, цветочек. У нас осталось мало времени на сборы. Арис, как ему показалось, с видимым сожалением поднялся и пересел за стол, принимаясь за еду. Впрочем, своей пищей он определенно остался доволен, особенно принесенным в этот раз десертом — чем-то ягодным, насколько мог судить Эанор. Он решил, что следовало бы освежить в памяти людскую пищу, ее виды и что с чем едят. Впрочем, это можно было сделать, приглядывая за занятиями по этикету Ариса. Да, он так и поступит.