Миры и Грани Шестигранника. История 24. "Аромат миндаля"

Вечер промелькнул быстро, для Эанора и Ариса он вообще пролетел незамеченным. Вампир занимался делами рода, Арис — Миртом. Юноша прекрасно понимал, отчего Эанор редко заходит в детскую и отказывается брать мальчика на руки, и не обижался на него. — Ну что, вы готовы? — окликнул его Сэй. — Переодевайся. — Поджилки трясутся, — шепотом признался ему Арис, передавая ребенка с рук на руки. — Почему? Ты уже был на балах. — Но этот будет особенным, чует моя задница. — Арис! — Ну Эно же не слышит, — сконфуженно улыбнулся юноша. — Все равно. Не стоит так выражаться. — Ладно, прости. Все равно предчувствие нехорошее. Как будто не на прием у королевы идем, а на торг, где нас будут рассматривать вместо товаров. — Так оно и есть. Но вы там вместе — это главное. Арис кивнул и убежал одеваться. Их с Эанором уже ждали слуги и куафер, чтобы уложить волосы и украсить их, как подобает. — Три танца — и домой, мой цветок. У нас ребенок, это допустимо. — Согласен, — Арис спрятал неудовольствие от того, что его волос касаются чужие руки. Но сегодня он должен быть безупречен, чтоб из прически не выбилось ни волоска, а на костюме не смялась ни одна складочка. Белоснежные кружева, шелк цвета старого золота, расшитый чуть более светлыми узорами, золотые заколки в волосах — белые и алые маки. За прошедший с момента его появления в Трианне год — почти год, подумать только! — Арис уже немного поднаторел в искусстве придворных интриг. Он был достаточно смышленым, чтобы схватывать налету и правила, и запреты. Достаточно опытным в притворстве: этому он учился с семи лет, когда Аргус вздумал обучать его невесть зачем. И первое, что он постиг — искусство носить маски. О, их у него было больше, нежели костюмов в гардеробе! Истинное лицо он позволял себе показывать только близким. Эанору, теперь еще Сэю, Ланору и Мирту. Маска сыграла свою роль и в знакомстве с принцем, было нетрудно изобразить то, что он изображал, тем более что опыта в общении у него было мало. Но ни один вампир, даже Эанор, не заподозрил, что это было нарочно. Арис чувствовал древность вампиров, ему необходимо было заинтересовать их, он уже тогда догадывался, что понадобится покровительство тех, за кем есть сила и власть. Не знал, правда, что власть принца номинальна, пока на троне сидит человечка. Но это все равно не имеет значения в ближайшие годы. Все это понадобится позже. Арису нравилась его игра, его маски. Госпожа была им довольна. Смерть вела его своими путями, как и гласили легенды. Она приходила во снах, и многие знания, что он впитывал в этих кошмарных и прекрасных одновременно видениях, были потеряны тогда же, когда Храмы Младшей из Сестер были разрушены — они никогда не записывались и поэтому не были доступны даже Ланору. Их передавали из уст в уста и только от первожреца к первожрецу. Он сам так же передаст их Мирту, когда сын подрастет. Госпожа учила его контролировать свои силы, превращать их в тонкий клинок и смертельный полог, в лекарский скальпель и исцеляющую тьму. «Станешь ли ты чудовищем из их легенд, — говорила Она, — зависит только от тебя. Твоя миссия — милосердие, но его символом во все века была мизерикордия. Я буду любить тебя безотносительно всего». Просыпался Арис после таких снов, полностью уверенный, что он никогда не будет отнимать жизни кроме как у смертельно больных. Но всякий раз, когда он пытался поклясться в этом матери, Она закрывала его губы ладонью, пахнущей ладаном и опиумом. — Не говори того, о чем потом пожалеешь. За весь год он так и не произнес эту клятву, ни вслух, ни мысленно. И это заставляло задуматься, почему Она запрещает. Впрочем, он и так знал, глубоко внутри, после рассказанной портным истории Ворона. Если что-то случится с Эанором… Нет, ничего не случится. Он сумеет защитить его. И всех остальных членов их маленькой семьи. — Как же ты прекрасен, мой цветок, — Эанор любовался им. — И ты тоже, Эно. Пора, идем, — Арис собрался, намереваясь навесить на лицо маску безоблачного счастья, которая была бы лишь отражением истинных чувств, сразу же по пути во дворец. Эанор привычно улыбался с видом довольного жизнью вампира. — Постарайся не слушать всяческие пересуды, — заметил он, когда карета уже подъезжала к широким и ярко освещенным аллеям дворцового парка. — Хорошо, Эно. Это ведь все равно неправда. — Я бы хотел, чтобы даже такой неправды ты никогда не слышал, — Эанор потянулся к нему и забрал тонкие костистые кисти в ладони, переплел пальцы. — Хотел бы оградить тебя от любой несправедливости. — Я тоже люблю тебя, — Арис улыбнулся от всего сердца. «Словно теплым перышком по душе провели», — подумал вампир, впитывая эту улыбку, словно солнечный свет. Карета повернула, огибая клумбу у парадного подъезда, и остановилась. Дверцы тотчас распахнулись, лакей откинул подножку. Дворец сиял магическими светильниками и сотнями свечей. Выбравшись из кареты, Эанор протянул руку, помогая выйти Арису. Встретили их шепотками и настороженными взглядами, готовясь ловить новые сплетни. Жестокое разочарование должно было постигнуть сплетников: оба, и лорд Леанн, и его избранник, лучились счастьем и удовольствием. Вошли рука об руку, так же подошли к тронному возвышению, отдавая дань этикету и приветствуя королеву поклонами. — Хорошо держит лицо. — А что ему остается? Только выглядеть счастливым. — Но он такой молоденький, это не может быть лишь безупречной выучкой! — О, поверьте, молодежь нынче лицемерит, как дышит. Эанор старательно делал вид, что ничего не слышит. Лакей поднес напитки, они оба взяли по бокалу воды. Взгляд королевы чувствовали тоже оба: алчущий и холодный одновременно, слегка удивленный. Ее величество ожидала прошения о признании ребенка наследником рода, таковые всегда делались прежде, чем начнется бал. Однако Эанор не торопился. Он собирался сначала объявить Ариса своим мужем, а после уж подавать прошение. А объявлять Ариса супругом он будет на балу у принца, так что пусть пока что посудачат вдоволь. Они неторопливо двигались от группки к группке гостей, обмениваясь приветствиями и стандартными фразами о погоде, необычайно теплом для севера лете, прочих ничего не значащих мелочах. Но для любого придворного интригана смысла в этих фразах было более чем. — Мальчик вроде бы и вправду счастлив, вам не кажется? — Леди Инесс, вы так молоды, везде видите любовь. — Это не значит, что ее не может быть там, где я ее вижу, не так ли, леди Нариет? -… — Взгляните сами, разве возможно подделать такой блеск глаз? Но кто слушал молоденькую восторженную вампиршу на ее всего лишь втором бальном сезоне? Инесс сердито фыркнула, прикрываясь веером, и стала подбираться к Безумному Лорду. На мгновение она встретилась взглядами с его избранником, и по ее спине промчалась целая стайка хищных мурашек с очень острыми лапками: показалось, что его необычные глаза проникли в самую душу, рассекли грудь, взвесили сердце и сочли ее неопасной. Вспыхнувшая чуть ярче на бледных узких губах улыбка заставила леди Инесс отбросить опасения и странные мысли. Это всего лишь человек, к тому же очень юный — едва лишь перешагнувший порог совершеннолетия. Как бы так подобраться к ним, вот вопрос? На танец пригласить мужчину нельзя… А ей очень хотелось познакомиться поближе. Безумный Лорд был весьма импозантным мужчиной, от него просто веяло силой и желанием. Хотя Инесс верила в его любовь к избраннику, это не мешало ей в глубине души мечтать обратить его внимание на себя. Избранник — это ненадолго, да и год уже прошел, а лорду древнего рода стоит задуматься о браке. Может быть, она сумеет добиться этого брака, станет его невестой? Ее не пугали чудовищные слухи о его безумии — все это было чушью, выдумками досужих сплетников. Вампиры сходят с ума совсем не так, и заставить их свихнуться способна только одна вещь — детская кровь. Все остальное не имеет над ними никакой власти. — Как она смотрит-то, — хмыкнул вполголоса Эанор. — Мечтает заполучить тебя в свою постель, а твой браслет — на свою тонкую ручку, — отвернувшись так, чтобы его слова нельзя было прочесть по губам, ответил Арис. — Бедная девочка… — Единственная из присутствующих, кто верит в любовь между нами, — улыбка Ариса стала ярче. — Пригласишь ее на второй танец? — Если ты не против, мой цветок. — Я не против. Если ты позволишь нашему знакомому котенку пригласить меня. Риэр Китрис уже минут пять не отрывает глаз от нас. — Хорошо, пусть пригласит, может, новости какие-нибудь поведает. — Было бы интересно послушать его. Я слышал, зимой он уезжал куда-то. Он замечательный рассказчик. — Но первый танец мой, — Эанор притянул его руку и поцеловал кончики пальцев. — Это неизменно, любовь моя. Музыка зазвучала, тихая, легкий намек на то, что вскоре начнется бал. Оба синхронно поставили полупустые бокалы на поднос проходящего мимо лакея. — Надеюсь, это будет кастана, — заговорщически подмигнул Эанор. Арис притворно округлил глаза: — Этот новомодный танец, который старшие поколения считают абсолютно непристойным? — Именно он, — с энтузиазмом закивал вампир. — И ты, в самом деле, считаешь, что ее величество позволит ему просочиться на свой бал? — Арис захихикал. — Скорее небо упадет на землю, чем это произойдет! Это ведь жутко непристойно — не просто касаться партнера кончиками пальцев, а обнимать и почти прижимать к себе. — А вдруг? Вот у принца он точно есть… — О, я не удивлен, если так. Тш-ш-ш, кажется, сейчас. Звонко ударил в мраморный пол посох распорядителя: — Да начнется бал! Эанор с поклоном подал руку избраннику. Конечно же, зазвучала не кастана, королевский дирижер еще не выжил из ума, чтоб позволить такому непотребству оскорбить слух и зрение ее величества. Привычный, больше похожий на торжественный проход пар по залу, танец. Эанор старательно улыбался. Три прохода, поворот, три прохода. Тягучая, заунывная музыка. Ощущение острого лезвия, касающегося загривка: чужой взгляд следит неотрывно и жадно. Королева? Кто-то еще? Что ей донесли? Еще два танца — и стоит улепетывать. Ему не нравилось такое внимание, совсем не нравилось. Что ей может быть нужно? Она в личную жизнь подданных вмешиваться права не имеет. Что могло заинтересовать королеву в их паре, кроме слухов? Он был уверен: все изыскания по Прекраснейшим оставались тайной для этой человечки, принц и его присные не могли проговориться, им не выгодно. По счастью, танец закончился, можно было укрыться за колонной. И взглядом показать львиногриву: можно. Юный котенок за год изменился разительно, превратившись из нескладного подростка в молодого мужчину. Пока еще не набравшего той тяжеловесной грации, что отличает альф его расы, но уже уверенно стремящегося к этому. Риэр Китрис прошествовал к ним, изящно поклонился в традиционной просьбе. — Милорд Леанн, позвольте пригласить вашего избранника? — Позволяю, — царственно кивнул вампир. — Вы готовы к лавине сплетен, риэр Китрис? — чуть слышно, почти не разжимая губ и продолжая улыбаться, спросил Арис, подавая руку молодому львиногриву. — Конечно. Пусть болтают, нужно же им чем-то заниматься. — Расскажете, где вы были на сей раз? — улыбка юноши обрела чуть больше тепла. — Я вам все расскажу, — уверил Китрис. — Вам понравится. — Я весь в нетерпении. Вы же знаете, что сам я не бывал нигде, кроме родного города да дороги от Кронгарда до Трианна. — Я слышал, вас можно поздравить с отцовством? — осторожно заметил львиногрив. — Можно, Мирт — чудесный малыш. — Вы заключите триаду? — Мать моего сына скончалась от родовой горячки, — Арис чуть вздохнул и опустил глаза. — Сочувствую, — протянул львиногрив. — Благодарю. Так где же вы побывали, риэр? — уходя от неприятной темы, Арис снова улыбнулся, побуждая Китриса начать рассказ. — Побывал у нагов, в их княжестве. Это было бесподобно. — А где именно в Нагорье вы были? — В столице, в княжеской резиденции. — Лорд Сэйрис рассказывал, что княжеский дворец славится своей скульптурной галереей и оранжереями, — мечтательно заметил Арис. — О да, — львиногрив улыбнулся. — Вам стоит там побывать. Это волшебство из детской сказки, которое можно потрогать. — Обязательно уговорю Эанора отправиться туда, как только сын немного подрастет. А вы путешествовали в Нагорье один или с риссой Льямой? — Один. Сестра пока что вся в мечтаниях о балах и кавалерах. — Почему же ее сегодня здесь нет? — удивился Арис. — Потому что здесь сегодня вы, — вздохнув, Китрис решил быть откровенным. — Льяма все еще переживает свою безответную влюбленность и отказалась идти на бал, узнав, что вы с лордом Леанн будете здесь. — Как печально. Неужели она согласна лишаться праздника из-за такого? — О, она же девчонка, кто их вообще может понять! — отмахнулся львиногрив, заставив Ариса улыбнуться. — Благодарю вас за танец, Китрис. Было очень приятно побеседовать с другом. — Это взаимно, — юный риэр раскланялся с Эанором, который умудрился отделаться от своей дамы после танца, передав ее с рук на руки старшей родственнице, как и подобало галантному кавалеру. — Возвращаю вам ваше сокровище, милорд. Вы не откажетесь принять приглашение на небольшой прием в посольской резиденции? — Не откажусь, — с улыбкой уверил Эанор. — Отец пришлет вам приглашение, — просиял юный львиногрив. — Я буду рад подробнее рассказать о поездке, — он кивнул и отошел. — Что ж, еще один танец, мой цветок… Арис не успел ответить. К ним, высокомерно задирая подбородок, подошел какой-то вампир, судя по мелькнувшей в глазах Эанора неприязни — давний и знакомый недруг. — Добрый вечер, — тем не менее, вежливо произнес Эанор. — Добрый, лорд Леанн, — вампир улыбнулся уголками губ, и Арис мог бы поклясться, что более фальшивой улыбки не видел в жизни. — Позволите пригласить вашего избранника? — Не позволю, лорд Данхейм. — Отчего же? Только что вы позволили ему танцевать с львиногривом, но отказываете добропорядочному вампиру? — Именно так, — кивнул Эанор. — Данхейм, вы снова пьяны? — Разве вампир может пить вино? — тихо спросил Арис. — Опьянеть вампир может, только не от вина, — с отвращением процедил Эанор. — Неужели завидуете, Леанн? Говорят, у вас теперь под рукой неплохой источник наслаждения. — Данхейм, катитесь куда-нибудь подальше. — Ты меня посылаешь, щенок? — вампир взъярился внезапно, словно неведомый алхимик в спокойно попыхивающую реторту капнул катализатор. Эанору эта вспышка напомнила события более чем четвертьвековой давности. Просто слово в слово: и его реплика, и ответ Квентина Эверстока, лорда Данхейма. Правда, причина тогда была иная, отдавалась болью пониже поясницы, пусть и почти утихшей благодаря регенерации. — Именно так. Пошел ты, — процедил он. Арис на секунду растерялся, пытаясь понять, что произошло и продолжает происходить, потому что Данхейм внезапно сорвал с пальца какое-то кольцо и швырнул его под ноги Эанору. Юноша только и успел ощутить вспышку магии: вопреки законам природы, кольцо не отскочило от мрамора, звеня, а словно приклеилось к нему. Эанор, криво ухмыляясь, сделал то же самое. Его кольцо, брошенное даже не глядя, упало ровно поверх первого. — Мой ассистент — лорд Тэрон, — процедил Данхейм. — Мой — элорет Ланор Герен, — усмехнулся Эанор. Кольца вспыхнули и исчезли. Где-то в глубине зала прозвучало приглушенное восклицание: ассистенты дуэлянтов получили оповещение. Ланор свое негодование, вероятно, выскажет дома, в приватной обстановке. — Завтра после заката устроит? — поинтересовался Эанор. — Вполне, — процедил лорд, круто развернулся и удалился. — Я не совсем понимаю подоплеку его бешенства, — шепотом сказал Арис, вопросительно приподнимая брови и потихоньку направляя Эанора к выходу из зала. Если тот согласится рассказать, лучше сделать это в парке, где нет лишних ушей. Они вышли на террасу и спустились по широкой, украшенной вазонами с цветами и вьюнками, лестнице к началу одной из парковых аллей, а там Арис свернул на скупо освещенную магическими шарами дорожку, почти сразу же уводившую в глубь аккуратно подстриженных кустов. Эанор, вдохнув напоенный весенними ароматами воздух, выдохнул и взял себя в руки. — Это мой бывший поклонник… Темные узкие брови Ариса приподнялись еще выше, демонстрируя искреннее желание услышать эту историю. Можно было выговориться, уж кто-кто, а Арис никогда бы не использовал полученную информацию ему во вред. Эанор, слегка запинаясь, принялся повествовать о прошлом. Арис мягко придерживал его за руку, потому что сам вампир не смотрел, куда ступает, а дорожки в парке извивались фантазийно-прихотливо, так и норовя завести в очередную колючую розовую клумбу, на которой пока только наливались бутонами очень хорошо вооруженные против незваных гостей кусты. — Вернее было бы сказать, несостоявшийся покровитель. Когда закончилась война, и я вернулся из госпиталя, обнаружив, что остался совсем один, он был первым, кто предложил свою помощь и покровительство. А я был настолько растерян, что согласился, не раздумывая и не пытаясь узнать, чем придется расплачиваться за все это. Он говорил долго, почти до хрипоты, не стараясь подобрать слов, впервые выговариваясь кому-то, кому не все равно. И Арис, в какой-то момент крепко обнявший его, так и остался стоять, поддерживая. — Собрав свои вещи, я послал его, не выбирая выражений. Только тогда он не вызывал меня на дуэль. Вот так все и закончилось, — со вздохом произнес Эанор. — Он старше, так ведь? Каков он как боец? — Не знаю, мы не схлестывались с ним даже на тренировках. — Это не очень хорошо, но что-то ведь ты должен был слышать? — Он часто не в себе, это не лучшим образом сказывается на качествах бойца. — Но ведь вампиры не подвержены безумию? — Это не безумие, у живых это называется опьянение. — Значит, он пьет детскую кровь? — юноша помрачнел. — Почему это не запрещено тем же законом?! — Потому что дети не умирают… Или те, кто убивает их, слишком хорошо прячут концы в воду. В общем-то, завтра я очищу мир от этой мрази… — Главное, чтоб ты сам не пострадал. Я поеду с вами. — Хорошо, — кивнул Эанор, понимая, что Ариса все равно не удержать. Надеяться можно было только на то, что юноша не станет пороть горячку и лечить его прилюдно, если сволочь-Данхейм все же ранит его. Хотя об этом можно просто сказать. Что он и сделал. Арис серьезно кивнул: — Только если ты будешь умирать. С остальным, думаю, дотерпишь до дома. — Да, не забывай — регенерация у вампиров все-таки хорошая. — Я помню. Ну, идем? Мы пропустили уже, наверное, несколько танцев. В бальную залу Арис и Эанор вернулись, когда звучала музыка и пары чинно вышагивали в центре, разворачиваясь, меняясь, отшагивая. — Все это похоже на какую-то игру или ритуал, а вовсе не на танец, — вздохнув, заметил Арис. — Что поделать, новые танцы приживаются с трудом, особенно в сознании людей. — А в сознании вампиров? Арис переплел с ним пальцы, сознательно игнорируя этикет, запрещающий демонстрировать настолько близкие отношения на людях. Сегодня им было можно, и нужно. Он чувствовал чужие взгляды, внимательные, острые, ядовитые, неверящие. — Мы более гибки. Видим, как меняется все со временем. — Что ж, посмотрим, насколько простирается гибкость его высочества, — улыбнулся юноша. — Мы показались достаточному количеству придворных сплетников? — Да, мой цветок. Возвращаемся. Мне еще надо пережить встречу с Ланом. — Ты не рассказывал мне о том, как происходит вызов на дуэль, — Арис смягчил упрек улыбкой. — А вдруг меня вызовут? — Люди бросают в лицо друг другу перчатки, потом идут договариваться с друзьями, которые станут свидетелями на дуэли. — А вампиры бросают кольца? — Это дуэльные кольца, — он кивнул, — в каждом аристократическом роду есть такой артефакт. Простолюдины дуэлей не устраивают. А тебя вызвать не могут, потому что ты — избранник. Вызывая тебя, оскорбляют меня, вместо избранника всегда дерется его патрон. — Значит, мне придется вести себя очень тихо. — На того, кто посмеет тебя вызвать, люди посмотрят косо, ты выглядишь хрупким и совсем не кажешься бойцом. — Ко всему прочему, я не умею держать в руках шпагу, — усмехнулся юноша. — И не стану учиться этому. — Да и вряд ли ты кого-то оскорбишь. — Я — сама вежливость, — Арис рассмеялся. — Пойдем, я не хочу больше танцевать. Экипаж их уже ожидал, прощаться ни с кем было необязательно. Всю дорогу до дома они молчали, Эанор морально готовился выслушать много «лестных» слов от некроманта, которого зачем-то назвал своим ассистентом в дуэли. Почему не Сэйриса? Конечно, некромант — это более обидно для Данхейма. Человек. На дуэли вампиров. Сам он выбрал вампира, Эанор его знал, как, собственно, знал вообще практически всех представителей аристократии, проживавших в Трианне. Вампирское сообщество было не так велико, как людское, и за двадцать три года отсутствия почти ничего не изменилось. Этот вампир был всегда довольно спокойным и уравновешенным. Идеальный ассистент. Эанор надеялся, что Ланор, высказавшись по поводу своей роли, будет на самой дуэли столь же спокойным и внимательным. Встречать их Ланор не вышел. Интересно, было ли это добрым знаком. Возможно, сейчас он успокаивал свою злость так же, как и всегда — вчитываясь в мерно перелистывающиеся страницы гримуара. Может быть, даже читал о дуэльном кодексе вампиров. Искать его и спрашивать Эанор не стал. В конце концов, они встретятся за завтраком. Арис, едва сбросив плащ и сюртук, кинулся в детскую, полюбовался на крепко спящего нага, покачивающего хвостом колыбельку со столь же крепко спящим Миртом, и вернулся в их с Эанором покои. — Ну как, заботится о ребенке, не приходя в сознание? — Ага. Он такой забавный в эти моменты. Очень легко умилиться и забыть, что это Страж и воин. — Почему б иногда и не забыть об этом? — Разве что иногда. А ты забываешь о том, кто я? — Мой любимый человек? Никогда не забываю. Арис улыбнулся ему, потом шагнул вперед, отводя руки, расстегивающие бриллиантовую булавку на шейном платке. И сам принялся раздевать, неторопливо, словно смакуя каждое мгновение этого обнажения. Он не касался кожи, не целовал, просто смотрел, но Эанор чувствовал, как по телу скользит невидимая бархатная тьма — усмиренная, ласковая сила Смерти. — Мое ядовитое счастье… — Ты дал мне имя, — Арис улыбнулся. — Я стал таким, каким ты меня воспитал. Он опустился коленями в густой ворс ковра и медленно сматывал шелковый пояс с талии вампира, продлевая нереальное мгновение предвкушения. — Я даже не знал, кого воспитываю, Арис. — Это не важно. Шелк растекся под ногами темно-золотой лужей, тонкие пальцы потянули вниз плотную муаровую ткань бриджей, обнажая бедра. Эанор смотрел вниз, на Ариса, улыбался, показывая кончики клыков. Он переступил через упавшую ткань, сглотнул, глядя, как Арис развязывает держащие чулки ленты, как стягивает тончайший белый шелк, умудряясь все же не коснуться кожи. Приподнял поочередно ноги, позволяя раздеть себя до конца. И вздрогнул, словно от удара молнии, ощутив первое прикосновение губ к колену, влажный выдох на коже. — Не устал на балу? — Эанор погладил его по волосам. — Ничуть. Под нажимом мягких узких ладоней пришлось раздвинуть ноги шире, и очень хотелось ухватиться за что-нибудь. Арис касался его ног губами снова и снова, и его поцелуи обжигали. Эанор забыл про контроль тела — он был сейчас не нужен. Он беззвучно молил своего жестокого любовника поторопиться и одновременно не хотел этого. Мягкие кудри, выпущенные на свободу из тугого плетения, скользили по его коже, словно вода… или кровь. Арис приподнялся, прильнул губами к его животу, прикусил кожу, порождая целый рой огненных искр в кровотоке. — Может, на кровать? — Идем. Они ни о чем не договаривались, ничего не обсуждали. Просто в какой-то момент к Эанору пришло понимание, что этой ночью он будет принадлежать своему цветку, но страха это не вызвало, только предвкушение. Волноваться было не о чем — Арис наверняка прочитал всю нужную литературу. Он доверял, иначе не могло бы и быть. Доверие было самым важным. И любовь. Арис любит его, значит, не причинит вреда. — Закрой глаза, Эно. Эанор послушно зажмурился. Поцелуи загорались на коже огненными цветами, касания пальцев вспыхивали в воображении золотыми линиями, оплетали сетью. — Перевернись. Вампир повиновался. Под животом оказалась подушка, и непристойность позы заставила застонать, пряча лицо в простыни. Арис прижался к его спине, горячий, словно напоенный солнцем. — Не бойся… Я сам боюсь. — Я очень стараюсь, мой цветок. Арис хихикнул ему между лопаток, провел языком влажную дорожку по спине вдоль позвоночника. — Щекотно… — признался вампир. — Как тебе нравится? Расскажи мне. — Я не знаю, у меня никогда ведь не было такого. Арис кивнул — метнулись по спине Эанора его волосы, принося еще немного щекотки. И больше не спрашивал, стараясь понимать все по реакции любовника, по тому, как он сводит лопатки или вздрагивает всем телом, как выгибает еще больше спину. Арис зажал в ладони фиал с маслом, согревая, старательно лаская вампира губами и свободной рукой. Страха не было, было только любопытство: каково оно, когда по согласию и с внимательным любовником. Когда Арис добрался поцелуями до его ягодиц, Эанор аж замер в некотором шоке. Сам он его так не ласкал, не вылизывал бесстыже, словно зверь. Но это было очень приятно. — Арис… Ари-и-ис! Тело само по себе выгибалось, словно требуя еще таких ласк. Арис прекрасно понимал это и продолжал, заставляя потерять голову окончательно и бесповоротно. Эанор даже не заметил, когда в нем оказались пальцы Ариса. Было не больно, ничуть. И он сам попытался двинуться навстречу им, но ему не позволили, прижав ладонью поясницу. — Тише, Эно, тише. Потом он услышал тихий просительный скулеж, и только позже, когда стало не хватать воздуха, понял, что это он сам. Арис долго мучить не стал, толкнулся в его тело. Эанор сам приподнялся на разъезжающиеся от избытка чувств колени, покачнулся, повинуясь направляющим его ладоням, хрипло застонал, ощутив одну из них на своем изнывающем от желания ласки члене. Это было… Нет, слова сейчас искать он был неспособен. Он просто хотел еще, и Арис двигался медленно, растягивая удовольствие для них обоих, сжимал пальцами основание члена, не позволяя кончать, пока не понял, что еще немного — и Эанор в самом деле рехнется. Накрыло вампира блаженством так, что показалось — задохнется сейчас от чувств. Пытался отдышаться он долго, слушая, как затихает заполошно рвущееся дыхание Ариса, как выравнивается отдающийся ему в спину стук его сердца. И бездумно улыбался, успокоенно и счастливо. — Идем в ванную? — Арис скатился с него, поцеловал в плечо. Спрашивать, все ли в порядке, не стал — и без того чувствовал, да и исцеляющий полог тьмы вампир ощутил почти сразу, хотя в нем и не было особой нужды. — Ползем… Почему я не могу стать туманом? — Потому что это невозможно? — рассмеялся Арис, протягивая ему руку. — И как бы я удержал туман, обнимая? А я хочу обнимать тебя. Эанор поднялся. — А я — тебя. Долго-долго. Никаких неприятных чувств. Никакой тянущей боли. Может быть, только немного неловкое ощущение стекающего между бедер семени, но это быстро исправила теплая вода. И трогательная забота Ариса, взявшегося мыть его. — Это было чудесно, Арис. Юноша улыбнулся, целуя его в губы. — Я рад. Но в следующий раз я хотел бы видеть твое лицо. — Хорошо, мой ядовитый цветок. Предложение не смутило. Будет следующий раз, будет, теперь он был в этом уверен. Так же как уверен в Арисе — и второй, и последующие разы будут столь же захватывающими, как первый. — Надо подождать, пока высохнут волосы, — укутывая вампира в полотняную простыню, сказал Арис. — А потом я заплету тебе легкую косу. И ты мне, хорошо? — Хорошо, мой цветок, договорились.