Миры и Грани Шестигранника. История 24. "Аромат миндаля"

Следующий день прошел спокойно, хотя Эанор и нервничал где-то внутри, ожидая, что королева отправит приказ явиться на закате. Но ни в течение дня, ни на закате, ни ближе к полуночи никто не явился, и он сумел выдохнуть. Послание, правда, уже после полуночи, принес магический вестник, но оно было запечатано знаком принца Никелеона. Эанор его немедленно вскрыл. В послании была всего одна строка: имя, адрес и краткое: «Дорого, но стоит того». Вампир расплылся в улыбке. — Что-то хорошее случилось? — отметил Арис. — Можно сказать и так. Скорее, я получил очень полезную информацию и подтверждение важного предположения. Но тебе, цветочек, я пока не могу сказать, потерпи, — Эанор крепко обхватил его лицо ладонями и жадно поцеловал, словно пытаясь выпить его душу этой лаской. — Хорошо, а когда мы отправимся на бал к принцу? — Четыре дня еще. Сегодня прибудет портной, тебе обязательно нужен новый костюм к этому балу. — Хорошо. У принца… приятные балы. — Хотя там тоже судачат, — усмехнулся вампир. — Но этот будет особенным. — Из-за того, что будет объявлен наш брак? — Конечно. И пусть только трое вампиров там будут знать, кто ты, это все равно очень важная веха в истории Энрата. Арис слегка смущенно улыбнулся. — А мне не нужно что-то дарить тебе? — спросил он, вспоминая уроки этикета, в том числе и брачный ритуал. — Только себя. И свою любовь, но ты уже одарил меня ею, это делает меня счастливейшим из вампиров. — Ты, правда, так считаешь? — Я в этом полностью уверен. Арис потянул его к кровати. Эанор, улыбаясь с затаенным предвкушением, послушно последовал за ним, по пути расстегивая и развязывая его одежду. Лучшего способа показать любовь, иначе как слиться в объятиях, будучи обнаженными, пока что никем не придумано. Если бы кто-то, кроме луны, сумел заглянуть в их окна, он бы увидел чудное зрелище и долго любовался бы тем, сколь гармонично смотрятся широкоплечий, подтянутый вампир с каскадом смоляно-черных волос, освобожденных из плена заколки, обнимающий тонкое, но отнюдь не хрупкое тело жреца, укрытое, словно плащом, кроваво-алыми кудрями до самых ягодиц. Они были одного роста, что позволяло им целоваться беспрепятственно. В ночной темноте было почти незаметно, что некогда алебастрово-белая кожа вампира теперь целована солнцем и слегка золотится, но вот кожа самого Ариса оставалась неизменно бледной, словно свет луны, полупрозрачной, так что на висках, на запястьях и сгибах рук, на шее и в паху выделялись тонкие голубоватые прожилки вен. Эанор обнимал его, наслаждаясь этим теплом в объятиях. Странно, но Арис совершенно не казался таким горячим, как обычные люди. Хотя его кровь была не холоднее, чем обычная, уж это-то он знал. — Сегодня ты… хочешь? — тишину спальни нарушил чуть слышный шепот. — Хочу, — таким же шепотом ответил Эанор. Не было шквала ласк и безумия желания, только нежность, которой иногда так не хватало обоим. Нежность с тонкой примесью страсти, выражавшейся во внезапных укусах, оттенявших наслаждение. Наверное, это и есть то, что называют любовью, решил Эанор. И вся его любовь принадлежала только одному существу — его Прекраснейшему. Главное — не светиться от счастья на балу. Не поймут. Это советникам принца можно, но и они в выражении своих чувств были скромны и сдержанны. Портной, явившийся в назначенное время, сразу принялся интересоваться тканью и ее цветом. — Пусть будет темный гранат, — после долгих размышлений, решил Эанор, Арис же согласился — это подчеркнет его вхождение в род Леанн. — Примерка в обычные сроки, лорд. — Готовый костюм нам нужен через три дня, мастер. Не позднее. — Все будет готово в срок, — уверили его. Вампир отпустил портного и поманил за собой Ариса. — А сейчас мы будем выбирать для тебя украшения. В моем роду было несколько комплектов свадебных драгоценностей, и не все — для женщин, так что я надеюсь отыскать что-то, подходящее именно тебе. Арис с интересом последовал за ним. Эанор не скупился на обычные украшения для него, их уже набралось на немаленький сундучок. Но в этот раз они прошли в кабинет, и вампир, прокусив себе палец, начертил на вмурованной в стену золотой пластинке заковыристый символ, не имеющий ничего общего с алфавитом любого языка. Средняя треть стены вместе со шкафами просто растворилась в воздухе, открывая комнатку в толще стены, заставленную старинными стеллажами. — Сейчас многие предпочитают хранить ценности в банке, но род Леанн довольно стар, и мы традиционно храним все, что составляет сокровища рода, здесь, под кровной защитой. Сам тайник — это артефакт, он неразрушим и ненаходим никем, кроме кровного представителя рода, — пояснил лорд любопытно осматривавшему комнатку-сейф Арису, пока методично открывал и осматривал содержимое крупных шкатулок из резной кости и черного дерева. Наконец, одну из них он поднял и вынес из тайника, затем смочил спиртом платок и стер отпирающий знак с пластинки. Стена вновь восстановила свою целостность. — Это свадебные фамильные украшения… Набрались за время сплетения родов. Он открыл шкатулку, поставив ее на стол, вынул из нее свернутый в трубочку кусок мягкой замши и расстелил на столешнице. И уже на нее принялся выкладывать драгоценности. Первым на темно-коричневую замшу лег изящный легкий венец без зубцов, украшенный чеканкой в виде прихотливо извивающихся перьев и выпуклыми кабошонами кроваво-красных камней. — Символ рода — феникс, но не огненный, а сумеречный. — А такие существуют? — удивился Арис. — Сейчас — даже не знаю, легенда гласит, что фениксы, когда вампиров из Сада Виты изгоняли, вступились за них, будучи птицами самой богини. И были прокляты вместе с вампирами, лишившись права перерождения в огне. Если уж эти полуразумные птицы некогда существовали, оставшись в легендах, возможно, они и сейчас еще где-то существуют. — Вот бы увидеть, — мечтательно протянул Арис. — Мы будем путешествовать, возможно, и увидим. Сумеречные фениксы — птицы скрытные, сколь помню из легенд и сказок. Следом за венцом на замшу легло ожерелье тончайшей работы, в виде все тех же перьев, скрепленных звеньями с такими же камнями. Ожерелье было длинное — оно ложилось на плечи поверх костюма или плаща, спускаясь до солнечного сплетения. И там, внизу, распускалось медальоном в виде раскинувшей крылья птицы, выложенной искуснейшим образом рубинами, гранатами, серым лунным камнем и черными морионами так, что получался перелив цвета, словно у остывающих углей. Арис восторженно рассматривал его. — Как красиво. — Это символ рода Леанн, я надену его на свадьбу. Вот это, — Эанор выложил два широких створчатых браслета с той же символикой, — тоже. Далее последовало чуть меньшее ожерелье без медальона, но в том же едином стиле. — Это украсит тебя, мой цветок. Как и венец. И напоследок на замшу легло кольцо, чуть меньшего размера, чем то, что украшало палец самого вампира, но с таким же гербом рода в багряном камне. — Мы будем очень красивыми, — с восторгом сказал Арис. Кольцо ему Эанор на палец надел сразу. — Привыкай носить, ты скоро станешь младшим лордом Леанн, так что оно твое по праву. — Это так звучит… Младший лорд Леанн… — Это, как говорил мой отец, звучит гордо, — приосанился вампир. — Леанны всех ветвей рода издревле были бойцами не из последних и хранителями своей земли. Кстати, на следующий год, я думаю, лето нам стоит провести в родовом поместье под Эрентиром. Там гораздо теплее, чем в Трианне, много простора, да и мне было бы полезно объехать арендаторов и проверить, как идут дела. — Хорошо. Звучит здорово… Провинциальная тихая жизнь. — Так делают многие, у кого есть семьи и маленькие дети, — усмехнулся вампир. — А у нас через год их двое будет. — А Ланор уже… Успел? — Цветочек, чего не знаю, того не знаю. Но договор не позволит ему теперь увильнуть, это ты очень хорошо придумал. — Заботился о нем и о ребенке. Думаю, Лан будет счастлив. — Мы для этого все сделаем, так ведь? Эанор понимал, что для него, очень мало верившего чужакам, подобные слова… мягко говоря — не свойственны, да и переживания о ком-то. Но день, когда его заклятый друг Сэйрис принес Клятву, перевернул что-то в душе. — Ага. Арис хотел спросить, полюбит ли Эанор Мирта хоть когда-нибудь, но промолчал. Этому вопросу было не время, так же, как не время было раньше задавать вопросы о браке. Рано или поздно все решится само, и торопить события ради удовлетворения собственной тревоги Арис не желал и не мог. — А расскажи еще о своем поместье? Какое оно? Эанор отложил все дела и документы, которые собирался просмотреть, и принялся рассказывать все, что помнил. Не сказать, чтоб ему самому нравилось там жить. Он предпочитал Трианнский дом, общество сверстников, городской молодежи, развлечения, которые были доступны только в столице. Теперь же припоминались охоты, конные прогулки по бескрайним полям и холмам Эрентиады, высоченный купол ночного неба, через который тянулась серебряная полоса Дракона. — Как красиво это звучит, — восторгался Арис. Он хотел это увидеть. Как и многое-многое другое. Впитать в себя, нарастить свои внутренние щиты, скрывающие силу. — Посмотришь сам, — засмеялся вампир. — Я отвлекаю тебя от дел? — сообразил Арис. — Прости, больше не буду. Пойду, избавлю нашу сладкую пару от забот о Мирте, пусть отдохнут. Эанор проводил его взглядом, облизнулся, вспомнив ночь. И зашелестел бумагами. Через час он собрался, предупредив, что улетает по делу и будет часа через два-три. Путь до ювелира оказался недолог. А мастера уже предупредили о том, что к нему явится лорд Леанн. Он внимательно оглядел Безумного Лорда, но не увидел в его глазах и тени безумия, ничего, кроме легкого отсвета счастья и предвкушения. — Добро пожаловать в мою мастерскую, милорд. — У меня готов эскиз, мастер. — Давайте его сюда, посмотрим, что можно сделать. Через пять минут мастер уже не был так уверен в душевном здоровье своего заказчика. На эскизе свадебного браслета красовался маковый венок. — Все точно по эскизу. И так красиво, как только вы умеете делать это. — Какие камни, милорд? Сколь мне помнится, вашему роду соответствовал кровавый рубин? — Да, именно он. — Все будет готово через неделю, — прищурившись, сказал ювелир. — Я доплачу за срочность, сколько скажете. Мастер проворчал что-то невнятное, хотя Эанор разобрал «куда ж вы все так торопитесь вечно?» и усмехнулся. — Сколько времени у меня есть? — Три ночи, включая сегодняшнюю. — Хорошо, я все сделаю. Эанор выложил на стол чек с задатком, порассматривал предоставленные мастером камни на свет, согласился с тем, что застежку браслета можно немного изменить. И улетел домой, радуясь предстоящей свадьбе, словно романтичная человечка, как обозвал сам себя. Надо вспомнить, что он взрослый и серьезный вампир. Это было нелегко, особенно сейчас, когда он знал — его ждут. Главное — не улыбаться слишком уж безбашенно. Едва он вошел в дом, как теплые руки обвились вокруг его пояса, сухие теплые губы коснулись губ, а облако кроваво-красных волос обдало ароматом ладана и опиума. — Все хорошо? Я ждал тебя. — Все отлично, мой цветок. Как же ты пахнешь… Арис улыбнулся и вновь поцеловал его. Да, с течением времени он распробовал эту ласку, понял, что даже самое легкое касание губами может нести куда больше интимной нежности, нежели самый разнузданный секс. — Прогуляемся, Эно? Если ты не устал, конечно. Я давно не выходил на улицы. — Прогуляемся, мой цветок, — закивал вампир. Теперь он заметил, что Арис одет для прогулки, а из помещений для слуг выскользнули два вампира в черном, вооруженные до зубов — охрана. — Ого, приготовился уже? — Да, ждал только тебя. Идем? Эанор кивнул, распустил крылья. — Нет-нет, пешком, — рассмеялся Арис. — Как всегда. Нам некуда торопиться. Эанор с поклоном предложил ему руку. Если они летали во время таких вот «прогулок», что-то нарушалось в ауре вампира, и он чувствовал боль в крыльях, как если бы те были материальны. Поэтому Арис всегда выбирал пешие прогулки с той первой. К тому же, при ходьбе можно было рассмотреть город получше. Они бродили в Новом городе, и по Старому Трианну, и по ремесленным слободкам, и по Гильдийскому Кругу, ну и, конечно, не миновали трущоб, ведь там, зачастую, помощь Ариса требовалась больше всего. Эанор с истинно аристократической скукой переступал через мусор трущоб. Арис ничего вокруг не замечал, он всецело отдавался своему занятию, прислушиваясь к миру и тонким течениям его сил. Вампир оглядывался, слегка отфыркиваясь. Телохранители скользили тенями. Они не задавали вопросов, но, как и любые вампиры, могли чуять токи силы, исходящие от тонкокостной фигуры избранника хозяина. Ничего лишнего не думали — лорд Леанн мог и прикончить… нечаянно. Их дело — охранять, ему они и отдавались полностью. Впрочем, бродяги и бездомные в трущобах не лезли, чуяли опасность. Телохранители ее тоже чуяли, только вот исходило это ощущение даже не от лорда, а от его спутника. — Мы прочесали все кварталы, Арис. — Ты устал? — юноша тепло улыбнулся, окутывая его своей ласковой тьмой. Усталость растворилась в ней, словно соль в кипятке. — Идем домой через площадь Трех Дубов? — Идем. Она прекрасна по ночам. В кронах неохватных деревьев, сросшихся стволами, что росли в центре площади с незапамятных времен, возможно, с момента, как Трианн был еще деревушкой, сверкали светлячки и сонно пощелкивал соловей. — Люблю светляков… — Эанор улыбался. Арис прижался к нему, любуясь танцем светящихся зеленых и золотистых искр в кроне. — А в твоем поместье они водятся? — Полный сад, Арис. — Это хорошо, будем гулять и любоваться. Домой? — Домой. Надо успевать спать. На балу придется блистать. — Придется? Ты так говоришь, словно это будет тебе в тягость… — Нет, что ты. Это прекрасно… Мы будем прекрасны. Телохранители довели их до холла, откланялись и тут же куда-то улетучились. После неспешного принятия ванны Эанор и Арис легли в постель. Оба достаточно утомились, чтобы посвятить друг другу лишь немного легких ласк и уснуть, даже не доведя дело до конца. До наступления бала Эанор успел наведаться к мастеру и забрать браслет. — Ваше мастерство превыше всех похвал. — Я рад и благодарен за столь высокую оценку, но… — мастер Жоли немного замялся, стараясь подобрать вежливые слова. — Вы уверены, что ваша невеста оценит подобный… гхм… узор верно? Все же маки… — Мой супруг и не такое оценит… — О, какой пассаж… — немного растерянно протянул вампир. — Еще один холостяк потерян для дам. Они будут в трауре. — Они имели шанс меня заарканить… — Четверть века назад, — понимающе продолжил его реплику вампир. Мастер Жоли был ровесником безвременно ушедшего отца Эанора, даже немногим старше, и многое понимал, а что не интересовался сплетнями высшего света, так все равно заказчики доносили кое-что до его слуха. О Безумном Лорде не болтал только ленивый и немой, а таковых среди клиентуры мастера-ювелира не было. — Остепенился я… — Эанор хмыкнул. — Я рад. Ваш отец, милорд, часто обращался ко мне с заказами, и все они были уникальны. Надеюсь, вы поддержите традицию. И, если можно, позвольте вопрос? — Разумеется, мастер. — Меня гложет профессиональное любопытство, — снова осторожно заговорил мастер. — Я не силен в артефакторике, но я — мастер, одаренный самой Тьмой, и могу чувствовать металлы и камни, их силу. На вас надет артефакт, буквально источающий незнакомые мне прежде эманации. Я вижу золото и кровавый рубин, но… не чувствую их. — Это… дар Госпожи, — вампир благоговейно сложил ладони. Мастер Жоли на несколько мгновений забыл, как дышать. Но вскоре отмер и так же смиренным жестом выразил почтение Младшей из Сестер, Покровительнице вампиров. — Воистину благословен род Леанн, — проговорил он. — Для меня честь послужить вам, милорд. Эанор кивнул. — Я обращусь к вам вскоре. За подарком для супруга. — Буду ждать. Мои поздравления, милорд. Эанор принял поздравления и поспешил домой. До свадьбы оставался только один день, и он, к собственному удивлению, слегка нервничал. Арис встретил его у порога, одетый и с замершими чуть позади телохранителями. — Эно, ты не устал? Тогда летим. Нам нужно побывать в Храме. — Летим, — согласился Эанор. Он понял подоплеку поступка: Арис мог с легкостью наплевать с высоты полета на то, что у него есть кровный отец, потому как лорда Эймара не считал им никогда, но у него так же была мать, и пусть Госпожа всегда знала, что с ее сыном, он обязан был рассказать о будущем браке и получить благословение. Некоторые ритуалы нельзя игнорировать. Телохранителей только стоит не подпускать слишком близко. Ничего не пришлось говорить, в Храм оба телохранителя не пошли, замерли у входа охранными статуями. Старик-привратник привычно зашлепал к посетителям, чтоб отпереть дверь святилища Виты, но вовремя вспомнил, что туда эта пара не входит никогда. — Свечи, милорды? — прошамкал он. — Благодарим, нет, сегодня дары у нас с собой, — первым ответил Арис. Старик покивал и ушел, вздыхая. Арис распахнул врата святилища, входя. Как и прежде, здесь едва уловимо пахло холодным дурманным ароматом, приглушенно сияли витражи, несмотря на глухую ночь за ними, внимательно смотрела на пришедших статуя Госпожи. Эанор сразу же поклонился ей, приветствуя. Ни он, ни Арис не успели толком ничего сделать, как Госпожа сошла с пьедестала, белым призраком отделившись от статуи. Скинула капюшон, высвобождая свои кроваво-красные волосы. — Здравствуйте, мальчики. С чем пришли сегодня? — Просить благословения Госпожи на брак, — Эанор склонился еще ниже. На его макушку легла холодная ладонь, пальцы вплелись в волосы, побуждая поднять голову, скользнули по щеке и замерли под подбородком, принося вампиру безумное смешение ощущений и заставляя редко и неглубоко дышать. — Что ж, я позволяю. Если вы оба уверены в этом решении. — Да, мама, — Арис подошел, прижался к Эанору, и тому стало гораздо легче, словно на него накинули нежный шелк, приглушая ощущения. — Да, Госпожа, — отозвался он. — Что ж, тогда будьте счастливы так, как только сможете. — Мы будем, — ответили оба в один голос. Рука богини убралась, заставив вампира задохнуться от облегчения. Все же общаться с богами — это нелегкая ноша. Госпожа еще раз им улыбнулась и заняла свое место, вернее, исчезла. Осталась лишь безмолвная статуя, у ног которой Арис и оставил свои предсвадебные дары: несколько колосков, маков, веточку мирта и веточку миндального дерева, перевитые белой лентой. Больше задерживаться в Храме не было нужды. — Что ж, осталось только самое страшное, — изрек Эанор. Арис легко рассмеялся, обнимая его и целуя, и после заметил: — Страшное? — Конечно. Пережить бал с объявлением о свадьбе. — Мы переживем, Эно. Мы переживем все, что бы с нами ни случилось. Эанор обнял его покрепче. И понесся домой.