Миры и Грани Шестигранника. История 24. "Аромат миндаля"

К балу оба готовились, словно к важному сражению. Слуги и куаферы кружились бабочками у пламени, массируя, намывая, протирая, расчесывая. — Главное — не переусердствовать… Не затмить принца, — веселился Эанор. — Ничего, когда-нибудь он затмит нас, когда будет жениться, — усмехался Арис в ответ. — Это да… — вампир продолжал улыбаться. К часу ночи их уже облачили в приготовленные наряды, и вампир своими руками украсил и жениха, и себя. Осталось только закрепить в сложной прическе юного жреца венец. В эту ночь он будет единственным украшением в алых кудрях, а маки блеснут только дважды — когда Эанор снимет «статусный» браслет и наденет на руку Ариса брачный. — Что ж… Вдохни поглубже и не забывай улыбаться. Эта наша ночь, Арис. — Я готов. Идем? Экипаж уже ждет. — Идем, моя любовь. Принц Нике нервничал. Кто бы еще подсказал — почему, это ведь не его свадьба, ему предстояло всего лишь засвидетельствовать брак одного из подданных и Прекраснейшего. Но руки подрагивали и немели, и сердце колотилось с перебоями где-то под горлом. — Что такое, Нике? — Лорель обнял его аккуратно, опасаясь помять накрахмаленные кружева. — Не знаю… Что-то неспокойно. — Боишься? Жрец Госпожи — это существо опасное, я понимаю. Но Арис… Он другой, не похож ни на Ворона, ни на иных первожрецов, описанных в летописях. — Да. Но согласись, сегодня очень важный момент. — Соглашусь, конечно. Нике, ты понимаешь, что этим браком, вернее, свидетельством этого брака ты противопоставляешь себя королеве? — Когда-то стоило начать, не так ли? — Она еще не так стара, как хотелось бы. И эти ее изыскания… — У Алатии не будет детей. А позволить кому-то из ее родичей умостить свой зад на трон, издревле принадлежавший князьям Риадорры, я не могу. Лорель обнял его за пояс покрепче. — Мы можем позаботиться об этих людишках. — И позаботимся, несомненно. Но чуть позже. Если выбить и вытравить всех кровных родичей Алатии сейчас, она поймет все, как бы я ни относился к ней, королева не идиотка. — По одному, по два? — Я готовлюсь к этому, Лорель. Все будет неспешно, и они умрут — так, чтобы никто не мог заподозрить вампиров. Лорель хищно улыбнулся. За столько лет мира люди забыли, что вампиры — хищники. Хитрые, опасные, жестокие, подчиняющиеся своим законам, лишь с поправками на людские. — Я сам разберусь… С некоторыми. — Но не забудь согласовывать с Киром. — Конечно. Мы будем очень аккуратны… Вампиры улыбнулись друг другу. — Так, вы еще не готовы? — Кирин явился, как всегда, неслышно и незаметно. — Пора начинать бал, все уже съехались. — Готовы. Что ж, идемте… Посмотрим, во что это все выльется. — Спокойно, Нике. Это варево пока только закладывается в котел, ему еще предстоит нагреться и вскипеть, — ухмыльнулся советник Гарт. — Сегодня ты добавишь в него соль по вкусу. — Знать бы, по чьему вкусу, — проворчал Никелеон. — По нашему, дорогой, по нашему. Нике кивнул, взял с бархатной подушечки свой венец — княжеский, древнюю реликвию рода. Его темные волосы яркое, начищенное и отполированное золото украшало предивно, черные камни скупо поблескивали, иногда роняя алый отблеск, словно внутри них таились рдевшие угли. — Как же ты прекрасен, — Лорель облизнулся. Принц не ответил, только улыбнулся и кивнул им, приглашая следовать за собой. Бальный зал сегодня был украшен так, что вампиры и прочие гости, собравшиеся по приглашениям принца, удивленно переговаривались, не понимая, к чему такая красота. Вроде бы до праздника урожая еще далеко, а остальные давно прошли. — Неужели наш принц снова что-то задумал? Послы сопредельных стран задумчиво посматривали на небольшое возвышение, где стоял скромно украшенный трон, даже, скорее, кресло, и на дверь за ним. И все равно никто не успел увидеть, как его высочество в сопровождении неизменных советников появился в зале. — Добрый вечер, — голос принца был безмятежен. — Рад видеть всех вас, друзья мои. Гости, словно колосья на ветру, склонились перед ним. Кто-то пониже, кто-то не так раболепно, кто-то и вовсе лишь обозначил приветствие. Три пары внимательных глаз замечали и фиксировали все. Принц подал знак, музыканты заиграли что-то нежное и мелодичное. Пока еще не принятые танцы, просто ради развлечения гостей. Он ждал, цепко оглядывая толпу, замечая, как циркулируют по залу группки, пары и одиночки. Задержал взгляд на наге из дома Белого Змея, рядом с которым полным парадным облачением элорета выделялся некромант. Значит, где-то рядом и лорд Леанн со своим избранником-женихом. Но эта парочка оказалась ближе, они целенаправленно продвигались к тронному возвышению, как он и думал. Принц поприветствовал их наклоном головы, пряча усмешку: ах, какие сейчас будут лица у соглядатаев королевы! — Мой принц, я прошу милости, — лорд Леанн остановился у подножия трона, сжав ладони в предписанном жесте. — Я внимаю вашей просьбе, лорд Леанн. — Я прошу вас засвидетельствовать брак между мной и Арисом Коргисом эт-Леанн. — Арис Коргис, согласен ли ты взять в супруги Эанора Коргана, лорда Леанна? — принц возвысил голос, чтобы услышали все. — Согласен, — Арис кивнул, счастливо улыбаясь. — Эанор Корган, лорд Леанн, согласен ли ты стать супругом Ариса Коргиса? — Согласен, — твердо ответил вампир, отметив, что, кажется, в этом зале только три существа, кроме них с Арисом и принца с его советниками, понимают подоплеку именно такой постановки традиционных вопросов. Через мгновение тишины прозвучало повелительное: — Властью наследного принца Энрата я, Никелеон Керианн, благословляю вас на долгую и счастливую жизнь, — принц не поленился встать и спуститься с возвышения. Аплодировать никто не стал, только шелест в зале поднялся, словно в роще под напором урагана: в нем звучало удивление непонятному благоволению принца к этой паре. Рядом с Никелеоном возник наг, протянул бархатную коробочку, открывая ее. По рядам тех, кто оказался ближе всего, пронесся удивленный и почти возмущенный ропот: Безумный Лорд остался верен себе, на брачном браслете сияли маки. Эанор, ничуть не смущаясь, снял с тонкого запястья Ариса «статусный» браслет, опустил его на бархат. Брачный браслет принял в ладонь принц, и он же защелкнул его на руке юноши. Эанор и Арис поклонились, благодаря за оказанную честь, затем отошли к нагу и некроманту. — Поздравляем! — Сэйрис сиял и лучился радостью, словно это он только что обвенчался. — Спасибо, — Эанор выдохнул. — А теперь нас все начнут поздравлять… И расспрашивать. — Терпите, это ненадолго. Потом начнутся танцы, — хмыкнул некромант. — А в перерыве между снова расспрашивать… Ланор фыркнул и не ответил: оба знали, на что идут. — Цветок мой, с кем-то желаешь потанцевать сегодня, кроме меня? — Если Сэйрис уступит честь танцевать со своим избранником?.. — Арис лукаво улыбнулся нагу. — Что ж, думаю, что уступлю. — И я вижу наших старых знакомых из посольства Эреаты. Если котенок решится, позволишь мне? — Если решится — то да, вне всякого сомнения. — А мне позс-сволите пригласить вас-с на танец? — прозвучало позади с явным нагским шипением. Эанор резко развернулся. При ближайшем рассмотрении этот наг оказался не беловолосым, а седым, а суровое лицо хранило печать многих прожитых десятилетий. Темно-коричневая чешуя его хвоста поблескивала тусклым золотом сложного узора. — Сешш Сэйрис, вы не представите меня счастливым молодоженам? — Да, сешш Алгерт, — наг изогнул хвост. Если судить по этому особенному «языку хвоста», Сэйрис нага уважал, был достаточно близко знаком и считал достойным представителем расы. — Лорды Леанн, это сешш Алгерт из рода Агат, лекарь и известный в Нагорье ученый. Эанор и Арис поклонились этому нагу. — Мы встречались, но не были представлены друг другу, — послав мужу вопросительный взгляд и уловив согласие, заговорил Арис. — О вас, младший лорд Леанн, как и о вашем супруге, говорит весь двор. Мои поздравления, милорды, — наг очень старался говорить без шипящего акцента. — Мы благодарны вам за поздравления, сешш Алгерт. — Так вы позволите пригласить вашего супруга на танец? — обращался наг, как ни странно, к Арису. Впрочем, если учитывать то, что для него статус Прекраснейшего тайной не был, а первожрец в любом случае выше Стража, вне зависимости от положения в обществе, ничего странного в этом не было. Арис кивнул. — Да, сешш. — Второй танец, если позволите, — теперь уточнялось уже у приглашенного. — Второй танец ваш, — кивнул Эанор. Шепот преследовал их приливными волнами, то накатывая, то отступая, стоило повернуться. Эанор мельком заметил несчастный взгляд леди Инесс, даже посочувствовал мимолетно. Раньше стоило думать, раньше. Впрочем, четверть века назад он был тем еще безалаберным балбесом и прожигателем жизни. А Инесс была совсем ребенком, вряд ли думала о замужестве. В любом случае, у них бы ничего не вышло. У него есть любимый, теперь — муж, он счастлив. — Первый танец… — объявил распорядитель. — Бьюсь об заклад, это будет кастана, — успел пробормотать Эанор, пока не зазвучала непривычная для многих музыка. Арис улыбнулся и вложил ладонь в его ладонь, как только прозвучали первые такты. — Как бы не оказалось, что лишь мы умеем ее танцевать… — Это важно? Меньше народу — больше простора, — легкомысленно отмахнулся Арис. Кроме них в центр зала вышли еще две пары: риэр Китрис вел в танце незнакомую Эанору юную вампиршу, а принц — лорда Кирина. — Потому что только мы и учились… — Мы впереди всех, — Арис улыбался и просто излучал счастье, всецело отдаваясь необычному ритму кастаны и крепким рукам мужа. На них смотрели с завистью и с неодобрением — такое неприличие! Такая близость партнеров у всех на виду! — Прекрасная пара, — задумчиво проговорил сешш Алгерт. — Безупречная. Эти слова, как круги на воде, разошлись по залу. Наги поддерживают их? Или это было сказано так просто? — О, вы, несомненно, правы, — к нагу подошел посол львиногривов, улыбнулся непонятной кошачьей полуулыбкой. — Какая грация, какая искренность в каждом движении. Интересные молодые разумные, вы не находите? — Нахожу, риэр Шеррис, — склонил голову наг, отвечая такой же улыбкой в лучшем змеином стиле. — И, смотрю, вы тоже ими заинтересовались? — Мой юный друг порекомендовал познакомиться поближе, и я уверен, он прав, это стоит сделать, — улыбка нага стала шире. — Присмотреться к ним весьма полезно… Наг кивнул, как-то очень уж внимательно заглянув в глаза послу. Словно… предостерегал? Или пытался указать, что не стоит забывать этих слов? Львиногрив кивнул, снова улыбнулся и удалился. Сешш Алгерт задумчиво проводил его взглядом, надеясь, что не подставил юного Прекраснейшего и его супруга прозвучавшими намеками. Но, если он верно понял Сэйриса, Арису понадобится вся возможная помощь и влияние. Вскоре или чуть позже, не имеет значения. Львиногривы, как и все разумные мира, чтили Виту, но не забывали и Ту, что покровительствует хищникам. Танец завершился. Эанор и Арис вернулись к друзьям. — Ух! Это было красиво! — восторженно прокомментировал наг. — Ты же научишь нас с Ланором этой… кас-стане? — Конечно, — Арис улыбнулся. Эанор только фыркнул, пытаясь представить себе, как будет кружить партнера наг, там ведь сложный ритм, и довольно быстрый. — А для хвоста вариации есть? — уточнил Сэйрис. — Пока не знаю, как-то не задумывался, — рассмеялся вампир. — Но мы придумаем, если что. После недолгой паузы между танцами к ним подобрался риэр Китрисс, как Арис и говорил, немного смущенно попросил уступить ему второй танец. Эанор осмотрел его очень внимательно, затем кивнул. — Разрешаю. Его самого практически сразу увел сешш Алгерт, во время довольно церемонного и медленного танца заведя ничего не значащую беседу о лете, погоде, оранжерейных цветах. Вампир кивал, поддерживая ее, мило улыбался спутнику, всем видом показывая, что рад встрече. На самом деле, его это настораживало. Эанор твердо уверился в том, что дома вытрясет из змеехвостого дружка все до последней чешуйки его соображений. Что это могло так внезапно взволновать старого нага? Известие о Прекраснейшем, несомненно, но как он узнал? Конечно, Сэйрис говорил, что любой наг узнает в Арисе первожреца. И именно этот наг поклонился тогда юноше на вокзале. И в первый его бал не сводил с него глаз. Неужели все дело в этом? И ведь не заговоришь… — В Нагорье целебные источники, — говорил меж тем наг, снова сменив тему, плавно покачиваясь под музыку всем телом. — И соляные пещеры, в которых так легко дышится. Было ли это намеком? — Мы непременно навестим ваш край, — кивал Эанор. С его стороны это точно было ответом. Сэйрис уже все уши прошипел красотами Нагорья. — Вы можете рассчитывать на гостеприимство моего рода. А вот это уже было яснее ясного, и Эанору осталось только согласно кивнуть, произнося полагающиеся по традиции слова благодарности. Сешш Алгерт, если судить по его виду и некоторым признакам, вроде сложной татуировки вдоль правой верхней руки — глава рода, следовательно, может приглашать гостей и гарантировать их безопасность. Это будет совсем нелишне, когда они окажутся в гостях у нагов. Осталось выбрать время. Он не собирался покидать Трианн, да и Энрат в целом, в ближайшие пару лет. И, скорее всего, даже дольше. Пока в мире тишина и спокойствие, и не случается ни моров, ни голода, они поживут на одном месте. Хотелось Эанору простого безоблачного семейного счастья. Привыкнуть к Мирту, брать его на руки, читать детские сказки, обнимая Ариса. Любить своего мужа, дарить ему розы, живые и срезанные, украшения и книги, ласки и нежность. И не бояться ничего и никого. Нагорье подождет. Что такое пара лет для жизни вампира и нага? На третий танец Арис увел Ланора, и это тоже смотрелось красиво. Эанор третий танец пропустил, танцевать с Сэем не хотелось. — Уезжайте домой, или Арису внезапно вспалось повеселиться? — спросил наг. — Нет, что ты. Сейчас вернемся. И вы не задерживайтесь особо. Арис, оттанцевав третий танец, привел мага к его патрону и как раз собирался что-то сказать, когда к их компании один за другим потянулись вампиры, не только лорды, но и леди. Эанор всем кивал, принимал поздравления, обнимал Ариса и близко к нему никого не подпускал. Уйти сейчас не представлялось возможным, пока не иссякнет этот поток. Все, что он мог — это внимательно следить за взглядами и выражением лиц, пытаясь угадать, кто таит за пазухой яд, а за спиной кинжал, а кто искренен в пожеланиях. В висках уже ощутимо покалывало от напряжения. Подошли и советники принца, хотя в их искренних поздравлениях он мог не сомневаться. — Что ж, праздник воистину великолепен, лорды, но мы вынуждены откланяться. Ребенок… — Да, касаемо ребенка. Вы будете подавать прошение об усыновлении? — осторожно спросил лорд Кирин, глядя на Эанора. — Разумеется, все в установленный срок после брака, — кивнул тот. Это значило — не более трех недель. Если по прошествии этого времени прошение не будет подано, Мирт будет считаться бастардом младшего лорда Леанн. Кирин кивнул, показывая, что все уяснил и понял. Эанор не собирался тянуть даже неделю. Следующий бал — через пять дней, и они сразу подойдут с прошением к королеве. Еще следует организовать прием в поместье Леанн. И как можно скорее. Все будут ждать приглашения на праздник, это несомненно. Стоит пораньше разослать карточки. — Сколько дел, сколько проблем… Званый вечер, свадебный бал… Арис тихонько посмеивался, зная, что будет помогать во всем, поддерживать и подставлять плечо в трудную минуту, делиться радостью и проблемами. Ведь отныне они супруги, а это — навсегда. Еще у Ариса сжималось от предвкушения сердце, замирало и начинало частить, а дыхание срывалось, стоило подумать, что этой ночью Эанор его укусит. Вампир и сам посматривал на него с легким волнением и невпопад улыбался. — Домой? С губ Ариса так легко срывалось это слово, он принял дом Эанора как свой, и теперь это правда. — Домой, — вампир обнял его. По пути к поместью ему казалось, что не удержится, не сможет себя контролировать, прижмет и укусит прямо в экипаже. Но Эанор справился, он работал над собой целый год. К тому же, вампирский самоконтроль к нему вернулся в полной мере. Один приказ — и нервы полностью успокоились. Арис почувствовал перемену, кивнул благодарно: горящие алыми огнями глаза мужа вызывали беспокойство. — Что ж, сегодня мы останемся вдвоем. Ребенка Ланор и Сэй попозже заберут в дальнее крыло… — Думаешь, мы будем такими шумными? — лукаво улыбнулся юноша, прищуривая серебряные глаза. — А вдруг? — вампир облизнулся. Коляска подкатила к воротам, и они скрипнули, открываясь перед ней и закрываясь позади. Копыта лошадей зацокали по вымостке подъездной аллеи. Арис прикусил губу — внутри него словно прыгали и кувыркались десятки огненных саламандр. — Терпение, юный лорд Леанн, терпение… Эанор смотрел, как разгорается чистое, голубоватое серебряное свечение в глазах мужа и повторял то же самое себе. Надо хотя б добраться до спальни. Он едва дождался, пока экипаж остановится. И Ариса из него выдернул, словно морковку из грядки. И на пол не спустил — продолжил нести на руках. По пути Эанор помог себе крыльями, чтобы быстрее добраться до покоев — не терпелось. И сдерживать Арис его не стал, хотя и мог накинуть легчайший полог успокоительной тьмы. Ему тоже хотелось, очень. Одежду с себя и вампира он начал снимать с первого же шага в доме, путь отмечали плащи, перчатки, шейные платки, туфли Ариса, колет Эанора… Укусил Эанор его сразу за порогом, прижал к себе, крепко держа, чувствуя вкус крови и биение пульса под губами. И сразу же зализал. Арис не сдержал стона, но ему было мало, он не успел насладиться. — Эно, еще… — Попозже, — хрипло пробормотал вампир, роняя мужа — теперь уже мужа — на кровать. Кажется, пуговицы с их сорочек разлетались по всей комнате драгоценным градом, но это никого не волновало в тот момент. Все изменилось в тот миг, когда они остались обнаженными друг перед другом. Словно теперь не было нужды никуда спешить, и оба внезапно поняли: они в браке, у них вечность впереди. И сдержанной страсти стало гораздо больше, она таилась в каждом движении и стоне, в каждом поцелуе и укусе, оставляющем след на коже. Эанор укусил мужа еще раз. Слухи оказались правдой — после того, как на руку Ариса лег браслет, вампир чувствовал супруга гораздо полнее, мог сказать, когда стоит остановиться. Что-то в этом было такое… Недаром же мастера-ювелиры считались немного магами, особенно, те, что «слышат» металл и камни. Но сейчас Эанор меньше всего хотел задумываться над этой загадкой. Ему в губы отдавался частый тяжелый стук, Арис с трудом сдерживал крик и удерживался на грани оргазма, это тоже очень хорошо чувствовалось теперь. — Кричи для меня, мой цветок, — шепнул ему Эанор. Сейчас он прекрасно понимал, как можно заставить кончить одним только голосом. Друг на друга они действовали, словно замкнутая цепь шестеренок в часовом механизме. Арис хрипло застонал, подаваясь вперед еще резче, требуя не сдерживаться. И еще, громче. Кончили они почти одновременно, сплелись в объятиях. Все, что было сейчас за пределами вселенной, состоящей из их тел, их не волновало. Сердца бились в унисон, вампирский яд сейчас разносился по кровотоку Ариса, проникая во все уголки его тела. Скоро он начнет действовать. Эта ночь обещала быть очень непростой для них обоих. Придется обнимать Ариса и руками и крыльями, не отпуская. К тому же, он не знал, как отразится перерождение на Прекраснейшем. Даже если супругами первожрецов в древности и становились вампиры, то об этом нигде не было сказано, этого не знал даже Сэйрис. Все началось с легкой дрожи, почти незаметной, и странного тянущего чувства где-то внутри, в солнечном сплетении. Арис замер, прислушиваясь к себе. — Все хорошо, — Эанор обнял его. Он знал — потом придет боль. Вита воистину жестокая богиня, ее непреложный закон — все изменения с живыми созданиями происходят через боль. Рождение, взросление, первое соитие, изменение статуса — все это несет в себе толику боли. У обычных людей принятие вампирской сути проходило достаточно легко, хотя и с болью. Ариса через пару минут выгнуло, выкрутило в жестокой судороге, и он мог только мычать — эта же судорога намертво сомкнула его губы. — Терпи, мой цветок, терпи, — Эанор гладил его по плечам и груди. — Уже скоро. Внешне Арис практически не изменился, разве что плотнее стала кожа, как матово-белый шелк. Так было еще несколько томительно-долгих минут, пока он бился в объятиях вампира. Потом отпустило челюсти и тут же прострелило их огненной болью, от которой слезы покатились по щекам градом. Люди не получали вампирских клыков, но Арис человеком не был. Эанор поцеловал его, принялся вылизывать рот мужа. Язык об очень острый, хотя и совсем маленький клычок он оцарапал практически сразу. И — странное дело! — едва его кровь попала в рот Ариса, боль стала стихать. — Вот и все… Покажись мне, мой маленький вампир. Арис улыбнулся, демонстрируя две пары клыков, лишь слегка выдающихся из ровного ряда жемчужно-белых зубов. Как у полукровки или квартерона, они совсем не портили улыбку юноши. — Красиво выглядит, — одобрил Эанор. — Я сильно изменился? — Арис мог бы выбраться из постели и подойти к зеркалу, но не хотел. Наоборот, крепче сжал руки и ноги, обвивающие вампира. — Немножко видны клыки, кожа стала менее прозрачной, больше не видно венок… — Это нормально? — Вполне вписывается в привычные результаты заключения брака, — подумав, кивнул Эанор. — Хотя люди обычно не получают клыков, мой цветочек. — Наверное, я очень их хотел, — предвкушающе улыбнулся Арис, рывком переворачиваясь вместе с мужем. — И теперь будешь меня кусать? — М-м-м, только если ты захочешь этого сам. И скажешь об этом, — Арис прижался к его шее губами и подразнил языком, касаясь мелкими быстрыми движениями. — Укуси меня, — потребовал Эанор. Чтобы попасть точно в вену, Арису пришлось потрудиться, заставив вампира откинуть голову и самому выгнуть шею не слишком удобно. Все-таки у него и клыки поменьше, и опыта совсем нет. Но чутье его вело и подсказывало, а еще знания о строении тела, в том числе и вампирского. Под острейшими клыками кожа распалась мгновенно, а вот упругость вены Арис ощутил, как краткое сопротивление. Сжал челюсти сильнее — и почувствовал наполняющую рот кровь. Эанор застонал, но когти вместо спины мужа все-таки процарапали простыни. Исцеляющей слюны у Ариса не было, как и преобразующего яда, но была его тьма, и ранки закрылись, оставив чуть заметные шрамики. Остатки крови он осторожно слизал, удивляясь тому, что этот вкус ему нравится — сладко-солоноватый, пряный, терпкий, словно очень густое и выдержанное вино. — Понравилось? — выдохнул Эанор. — Да, — Арис приподнялся. — Это самое изысканное лакомство, что я пробовал. Он уютно устроился между ног вампира и уложил голову ему на живот, пока еще не делая ничего, но заставляя предвкушать. Эанор смотрел, облизываясь, щурился. Арис приподнял голову и поцеловал его, втягивая кожу, трогая ее языком. — Второй заход? — Ты не хочешь? — серебряные глаза лукаво прижмурились: «нежелание» вампира очень явственно уперлось Арису в подбородок. — Очень… о-очень даже хочу… — Эанор даже застонал слегка. Он знал — чуял и предвкушал, — что Арис торопиться не станет. И оказался прав. Как и в том, что предугадал желание мужа сперва вылизать его, как дикий зверь своего детеныша. Простыни во время этого действа превратились в лохмотья. Самоконтроль Эанор отбросил, чтобы не мешал наслаждаться. Мужа он не покалечит, зачем сдерживать себя. Ему хотелось только запомнить каждый миг из этой ночи и рассвета, каждое прикосновение, каждое движение в нем и на нем. Запомнить, как блестят налившиеся цветом губы Ариса, плотно охватившие его член, как в такт движениям его губ и языка толкаются в распаленное желанием нутро его пальцы, как жестко впиваются в бедро, запрещая двигаться, пальцы свободной руки. Шипел и стонал вампир в голос от такого зрелища и ощущений. Помнил, как почти выкрикнул осипшим голосом мольбу, и как Арис внял ей, тем не менее продолжив действо неспешно, лаская рукой и ею же сжимая, оттягивая финал. Как замирал, войдя до сочного шлепка плоти о плоть, наклонялся, чтобы поцеловать, укусить или лизнуть, вырывая из горла вампира несдержанные хриплые вопли. После оргазма Эанор понял, что сил у него нет даже моргать. Так и пялился в полог, пока милосердный сон не сомкнул веки. Кто и как его обтирал, он не почуял, но это мог быть только Арис. И проснулись они одновременно на закате все в той же разоренной постели, в лоскутах простыней и облачках шерсти и пуха от набивки подушек и матраса. — Постель придется менять… Надеюсь, не каждую ночь. — Я не хотел бы лишать тебя всех сил каждую ночь, этак никакой вампирской выносливости не хватит на целую вечность, — рассмеялся Арис, сдувая с носа пушинку. — И денег на постель. — Ага… Я люблю тебя. Арис посмотрел ему глаза, чуть кивнул уже без улыбки. — А я люблю тебя, муж мой. Встаем.