Миры и Грани Шестигранника. История 24. "Аромат миндаля"

Пять лет спустя Кабинет принца Никелеона мог показаться пустым, но это было не так. Лорд Кирин Гарт, окопавшийся в кресле, придвинутом очень близко к камину, мог показаться спящим, но это тоже не было правдой. Внутри, под маской спокойствия, лорд кипел и бушевал. Правда, наружу эти чувства не вырывались, тем более что глаза Кирин не открывал. Иначе в полированном камне каминной отделки отражались бы два яростных алых огня. Злился лорд не просто так. У его гнева была веская причина: из Полисса прибыл один из глубоко законспирированных шпионов. И привез весьма тревожные новости. Как и полагалось, информация была доведена до ведома ее величества. Королева Алатия же, вместо того, чтобы внимательно обдумать, заявила, что это чушь, и мир с Полиссом достаточно крепок, чтобы не обращать внимания на внутренние дрязги соседей. — Идиотка! Человеческая идиотка! — Кирин шипел как сотня змей. К счастью, он успел обуздать свои чувства и навесить на лицо маску спокойствия прежде, чем в кабинет вошли Нике и Лорель. Хотя для них бушующий в душе любовника и супруга ураган тайной не стал — слишком хорошо оба его знали. — Что случилось, Кир? — Нике сел рядом и осторожно принялся распускать косу советника. — Эту идиотку пора прикончить, вот что. — Мы не можем, Кир. — Мои люди убрали лорда Эшеньяна. Его наследник казнен за убийство человеческого ребенка, — Лорель устроился на краю стола, с деланым равнодушием перелистнул несколько страниц ежедневника, лежащего рядом. — Больше кровных родичей у королевы нет. Только Нике. — Значит, остается только ждать. Но отказаться отслеживать ситуацию там, где уже была война… Принц медленно пропускал пряди серебристых волос сквозь пальцы, обдумывая информацию. И так, и так выходила палка о двух концах: уничтожь королеву сейчас — взбунтуются люди, оставь ее в живых, и повлиять на ситуацию в случае угрозы новой войны будет невозможно. Все, что мог сделать он сам, и что делал по мере своих сил — оттягивать развитие конфликта в Полиссе. У него была своя сеть шпионов, от торговых гильдий до магических орденов. И, конечно же, слуг при дворе и завербованных дворян. Но насколько сильно его влияние там, чтобы не допустить эскалации напряжения как можно дольше? — Если там грянет война, докатится и до нас. — В этом нет никаких сомнений, — все еще зло подтвердил Кирин. — Мало того, я считаю, что наследник Фенет, став королем, вполне способен объединить враждующие стороны и натравить их на Энрат. — И что предлагаешь делать? — уточнил принц. — В том и проблема. Вампир поднялся. Хотя Нике не успел выпутать пальцы из его волос и больно дернул, Кирин не повел и бровью. Заходил по ковру, вынуждая принца развернуться и следить за собой. — Я не знаю, что можно сделать в этой ситуации. Алатия кажется отстранившейся от жизни. Лекари уверили ее, что изменения в ее организме необратимы, и дитя она зачать не сумеет. Они, правда, говорили еще, что исцелить королеву мог бы темный целитель… — Но если мы попросим его, о нем узнают. Да и он может не справиться. — Нам и не нужно его просить, — фыркнул Лорель. — Нам ведь нужен конец людской династии Ллевеньян, а не ее продолжение. — Что, если он сам решит ей помочь? — нахмурился Нике. — С чего бы вдруг? — хмыкнул Лорель. — А с чего он внезапно год назад завел приятельские отношения с леди Амелл? — скрипнул зубами принц. — А месяц назад она родила. — Он же не безвольный инструмент воли Госпожи. Впрочем, если хочет испортить себе жизнь и уничтожить свою семью — пусть лечит королеву. Узнает, что такое людская благодарность. — Я думаю, его стоит предостеречь. Лорель посмотрел на мужа, вздохнул. Кирин свое отношение к юному Прекраснейшему не менял никогда. Даже если тот творил что-то странное и с точки зрения обычной логики малообъяснимое. Кирин жрецу благоволил и относился, наверное, как добрый дедушка к пока еще малоразумному внуку. В отличие от Никелеона, который временами хотел Ариса придушить, временами — расцеловать. — Хорошо, попытайся. Если получится, будет прекрасно. — Оставим Ариса в покое. У нас пока иная тема, и я продолжаю утверждать, что с Алатией нужно кончать поскорее. Не думаю, что все наши усилия смогут еще минимум двадцать-двадцать пять лет удерживать Полисс на грани войны. — Что ж, слегка поторопим… кончину дорогой родственницы. Или отстранение ее от трона. — Твои предложения, Лорель? — Никелеон переменил позу, улегся на кресло поудобнее, что значило — его настроение потихоньку исправляется. — Просто ее убрать. Я давно это говорю. Кирин молча вернулся на кресло, присел на край и сгорбился, упираясь локтями в колени. Кажется, он устал. Ото всего. Говорят, что именно вот такая усталость гонит вампиров перед рассветом на крыши и открытые площади. Его обняли с двух сторон, крепко и нежно. — Что с тобой? — Кир, тебе нужно отдохнуть. Кирин молча позволил делать с собой все, что угодно, подставляя губы под поцелуи, даже отвечая на них, но душу словно присыпало пеплом после того, как отгорела ярость. — Что с тобой? — Лорель ласково заглянул в глаза супруга. — Должно быть, в самом деле, устал, — вампир опустил голову на его плечо, чувствуя спиной тепло тела Нике. — Не знаю. — Тебе надо отдохнуть. Поспать. Ни о чем не думать. — Это нереально, — бледно усмехнулся Кирин. — Ко мне стекается сейчас большая часть донесений из Полисса и приграничья. — Я займусь, — кивнул Лорель. — Будто у тебя мало своей работы, — проворчал его муж. — Своей немало, но ты выгораешь на глазах. — И нам это совсем не нравится. Кир, мы не можем тебя потерять, — принц поцеловал его в ухо, словно ставя точку в своих словах. — Я снова воодушевлен и почти готов работать. — Нет. Ты будешь отдыхать. Моим произволом у тебя отпуск, — заявил Никелеон. — Вот как? И до каких пор? — Кирин вскинул бровь и всем видом постарался дать понять, что не приветствует вот такое насильственное выпихивание его на отдых. — Пока я не скажу обратного, — принц легко куснул его в плечо, распустив шнуровку сорочки и оттянув кружевной воротник. Это всегда срабатывало, помогло и сейчас. Тело Кирина иногда было умнее хозяина. И когда это самое тело принимались ласкать, мозг Кирина уходил на покой. Тело хотело оказаться распятым между любовником и мужем, обездвиженным и неспособным решать за себя. И ему давали это, позволяя полностью положиться на тех, в чьих руках он терял себя. После секса думать ни о чем не получалось. Он легко соскользнул в сон, достаточно глубокий и спокойный, чтобы не реагировать на тихий разговор принца и Лореля. — Мне страшно, Нике. Страшно потерять его. — Все будет в порядке, Лори. Ему просто надо отдохнуть. — Нужно отправить его подальше от Трианна. — И есть идеи, куда именно? — Есть. Но совершенно безумная. — Пусть едет в Эрентиаду. Пообщается с Прекраснейшим вне придворной мишуры. Принц взглянул на Лореля так, словно не мог поверить услышанному. — Что? Куда? — Я серьезно, Нике. Я могу ошибаться, могу превратно понимать, что движет Киром, но я вижу, как он буквально молодеет рядом с Арисом, с каким энтузиазмом он выспрашивает его о детях. Может быть, это именно то, чего ему так не хватало? То, от чего он отказался ради близости к нам? — Дети? Ладно… Отправим его к этим детям. Лорель проницательно взглянул в лицо своего возлюбленного и сюзерена, улыбнулся: — Ты ревнуешь. Поверь, не стоит. Вспомни, как убеждал меня семь лет назад. — Я не ревную, Лори, я волнуюсь за него. — Я тоже. Семь лет назад они с Кирином отдали друг другу свой яд. Иногда Лорель не мог отделаться от мысли, что зря позволил супругу это сделать. Иногда ему казалось, что будет хорошо завести избранницу, из какого-нибудь младшего рода, чтоб для нее честью был уже даже статусный браслет и то, что рожденные ею бастарды будут приняты в род Малисс-Гарт. Но Кирин упрямо твердил, что ему этого не надо. Лорель ему не верил. Об этом стоило поговорить и с принцем. Добавлять лучи к их любовной звезде без его ведома было бы самой настоящей изменой. Но это будет потом, когда Кирин отдохнет. — Ты сопроводишь его? — Никелеон вырвал Лореля из нелегких и болезненных мыслей. — Что? А, да, конечно. Заодно сам взгляну на поместье Леанн. — Но не задерживайся надолго, без вас обоих мне будет куда труднее. — Вернусь как можно быстрее, Нике. Принц поднялся с кресла и потянул его, заставляя встать. Как и всегда, одного раза близости ему не хватило, как и самому Лорелю. А вот то, что Кирин уснул, очень ясно говорило о его усталости и выгорании. Лорель прижался к принцу, не переставая коситься на спящего мужа. — Пусть спит, я не хотел бы его тревожить, — прошептал Нике, отводя голову к плечу и заставляя этим обратить внимание Лореля только на себя. Тот кивнул и поцеловал своего принца, забывая обо всем на свете. Нике редко позволял себе расслабиться настолько, чтобы отдаться. Но сейчас он сам лег спиной на стол, благо, бумаг на нем почти не было. — Мой принц, — проурчал Лорель. Нике оперся пятками о край стола и выгнулся навстречу весь, светя несытым взглядом. — Давай, Лори, ну? Лорель позволил себе немного полюбоваться, прежде чем вошел в это тело, столь желанное. Длинные сильные ноги тотчас притянули его, заставляя дойти до конца, вжаться так, чтобы не осталось даже воздуха между ними. Нике закрыл глаза, замирая на долгие секунды. Потом хрипло вдохнул и приказал: — Двигайся. Лорелю казалось, что он воочию видит солнце. Белая кожа Нике блестела от испарины, колечки в сосках манили схватить их, потянуть, вынуждая выгибаться, вырывая из груди вампира очередной стон. Лорель не отказал себе в таком удовольствии. Нике закинул руки за голову, приподнялся, опираясь на них, запрокидывая отягощенную косой голову назад, застонал так, что от одного звука можно было кончить. Но Лорель все-таки сумел сдержать себя еще ненадолго, прежде чем с хриплым стоном излиться. Только до того момента, пока не кончил Нике, забрызгивая семенем несчастный ежедневник, не успевший свалиться со стола, себя и полированное дерево. Лорель вышел из него, уселся на пол, переводя дыхание. Близость с Нике всегда, какую бы позицию он ни занимал, была фейерверком, безумием и самой сладкой пыткой. Больше ощущений было только в том случае, если к ним присоединялся Кир. — Вот теперь я точно готов сгрести Кира — и на крыльях в поместье… Чтобы быстрее. — Не стоит. Отправитесь дилижансом, чтоб не переутомляться. И помни, что я буду очень тебя ждать. — Я вернусь быстро, Нике. — Хорошо. Теперь унеси Кира в спальню. И ложись отдыхать тоже. Я еще поработаю над документами. Лорель кивнул, поднял супруга на руки и унес отдыхать. Никелеон остался, привел в порядок рабочий стол, себя, оделся и сел, придвинув стопку бумаги. Нужно было отбросить все личное и заняться делами, хотя витавший в кабинете запах страсти и семени не особенно помогал сосредоточению. Пришлось открыть окно, чтобы проветрить. За плотными портьерами и толстыми ставнями благоухала летняя ночь, на горизонте лиловыми всполохами сверкали зарницы. Принц щелкнул пальцами и негромко проговорил, не поворачивая головы: — Пусть в пищу ее величеству начинают добавлять состав номер три. По две капли в сутки. Что-то прошелестело и все стихло. Этот приказ он должен был отдать еще не сейчас, но ради спокойствия своих любимых можно немного поторопить время. Ненамного — две капли это не пять, яд будет накапливаться в теле человечки долго, лет пятнадцать. И лекари не смогут определить его, что радует. Маги, впрочем, тоже. Смог бы темный целитель, но Никелеон знал, что Арис, несмотря на свое доброе сердце, не станет лечить королеву. Хотя он мог бы быть и осмотрительнее, не высовываться со своим даром. Постепенное продвижение в народные массы идеи, что Прекраснейшие были, может, не такими уж и чудовищами, шло. Но нужно было быть крайне осторожными. Мальчишка! Эти пять лет прибавили принцу седины в его волосы. Одна вспышка оспы два года назад чего стоила. Да, благодаря Арису умерли десятки, а не сотни и тысячи, как могли бы. Но все равно, он мог бы быть и поосторожнее. Вампирам Никелеона пришлось прибавить к жертвам болезни еще пять жизней — тех, кто обратил на странного юношу слишком пристальное внимание. И успеют ли они в следующий раз предотвратить распространение слухов — Тьма ведает. И, Свет его побери, это был крохотный городок! А что, если эпидемия начнется в том же Кронгарде, в Трианне, в Либеччи? — Да не приведи Тьма… Иногда принц склонялся к мысли, что с некромантами работать гораздо проще. Ты им деньги, они тебе услуги. Прекраснейший же и его храмовники, если верить историческим хроникам, существовали на добровольные пожертвования и были в основном аскетами, ведомыми велениями дара и Госпожи. Но возродить Храм все равно хотелось. Может, зачтется за Гранью? Хотя о смерти Никелеон не думал вовсе. У него впереди была целая жизнь. И он собирался прожить ее как можно более полно. Явление двух вампиров неожиданностью не оказалось — предупреждение с просьбой принять лорда Гарта в гостях пришло заранее. — Ну не отказывать же, — мрачно сказал Эанор. — Он не нравится тебе? — уточнил Арис. Сам он затруднялся в определении своего отношения к этому вампиру. Может быть, более близкое общение расставит все на свои места? — Нравится. Но этот неожиданный визит… Арис только кивнул. В кругу семьи, рядом с родными, он спокойно разговаривал и даже достаточно многословно. Но стоило рядом оказаться чужаку, как он замыкался и старался не раскрывать рта без особой надобности. — Что ж, пусть поживет. Любопытно, что ему нужно. Так сложилось, что Эанор занимался управлением ленными землями, финансами и вложениями, а вот Арис принял на себя дела поместья, и здесь, и в Трианне, и приморского, о котором Эанор вспомнил лишь на пятое лето после своего освобождения. Тот дом требовал весьма глубокого ремонта, практически полной перестройки одного крыла, но Арис лелеял мысль, что следующим летом они уже смогут отправиться на побережье и вволю погреться на летнем солнце и горячем песке. Сейчас он то и дело уходил порталом туда, но только затем, чтобы проследить за ходом работ. Арис приказал приготовить для гостя уютные покои, где его не потревожат дети, вездесущие и норовящие влезть во все щели. — И объясни детям, что гостя тревожить нельзя, — добавил Эанор. — Хорошо. — Но сейчас мы должны встретить гостей вдвоем. Арис кивнул. Переодеваться не было нужды, это ведь не они в гостях. Хотя Эанор все же заплел ему косу вместо домашнего хвоста и попросил сделать то же для него. К полуночи они вышли в холл поместья. Как раз вовремя: управляющий отпер двери, а к ступеням подкатил крытый экипаж, намного уступающий комфортностью фургонам и даже дилижансам. Кирин за время пути немного пришел в себя и уже не выглядел таким погасшим. Выбрался, поклонился хозяевам поместья. — Доброй ночи, — поприветствовал Лорель, выбираясь следом. — И вам, милорды, — Эанор предложил им войти. — Тэра, Илна, — из шеренги слуг тут же выступили две названные Арисом вампирши. — Проводите лордов в приготовленные для них покои и помогите привести себя в порядок. — Прислать вам ужин в комнаты? — осведомился Эанор. — Не откажемся, лорд Леанн, — согласился Лорель. Кирин больше молчал, только на встревоженный взгляд Ариса ответил слабой улыбкой. Когда гости удалились в предназначенные им покои, жрец заметил: — Ему нужна помощь. — А что с ним? — Пока не знаю. — Идем, после ужина разберемся, что и как, — кивнул Эанор. Гости выбрались из своих покоев, когда привели себя в порядок и поужинали. Спустились в гостиную, где слуги уже устроили удобные для всех кресла, а для нага — гнездо с меховыми подушками. Оба вампира выглядели не слишком хорошо, дорога их утомила. Хотя, как сказал лорд Малисс, они проделали путь в обычном дилижансе, и лишь от последней крупной станции ехали в экипаже, иначе все было бы куда печальнее. — У вас очень уютный дом, лорды Леанн, — Лорель был любезен и мил, улыбаясь почти безостановочно. Это-то и настораживало. Арис ясно видел, что за этими улыбками лорд прятал страх за супруга и нежелание оставлять его в одиночестве. Но, как он сам заметил, следующей ночью он покинет эрентийское поместье и вернется назад. Пока что Лорель просто мило улыбался и что-то болтал. Пару часов спустя гости отправились отдыхать, несмотря на то, что до рассвета было еще далеко. — Завтрашние планы не меняем? — Арис воспользовался тем, что остались только свои, и перебрался на любимое место. — Нет, не меняем. Не думаю, что гость сильно помешает. — Гость будет сладко спать, — улыбнулся Арис. Они намеревались совершить конную поездку и встретиться с эр-Леаннами. Риад и Элисанна тоже проводили лето в маленьком поместье в Виардинских холмах. От Эрентиады это было не слишком далеко, тем не менее чародеи пользовались портальным амулетом, чтобы преодолеть это расстояние за считанные мгновения. Встречались в давно облюбованном для пикников и прогулок месте на берегу небольшого озера. Эр-Леанны обещали взять маленького наследника ветви и передать его на две недели под опеку старших родичей. Так и малышу Дарию было не скучно, и у Мирта с Наиной появлялся еще один товарищ для игр, и снова беременная Эли могла немного отдохнуть. — Хорошо, тогда прогуляемся. — Уверены, что трое мелких исчадий Тьмы не разнесут поместье? — лениво хмыкнул Сэйрис. — Одному пять, второй четыре, третьему три с половиной, — напомнил Эанор. — Это не помешало первым двум завалить сенной сарай неделю назад. Арис одновременно и хмурился и усмехался. Маленькие шкодники умудрились подбить на шалость детей конюха и поварихи, те достали кое-какие ингредиенты… В итоге опорные столбы сенника словно древоточцы сожрали. Строение рухнуло, и хвала Тьме, что не на мелких засранцев. — А за ними троими будете присматривать сами. — О, будто вы воздержитесь от попыток повоспитывать детей. Эанор рассмеялся. — Я воздержусь. Конечно, он уже потихоньку начинал обучать Мирта тому, что полагалось знать будущему лорду. Но знал также, что и Арис учит его тому, чему его самого обучала Госпожа. О том, как Мирту удастся совмещать роль наследника рода и Прекраснейшего, пока даже думать не хотелось. Однако в том, что касается воспитания как такового, Эанор участия не принимал. И к Мирту относился достаточно ровно. Благожелательность и участие — большего не требуется. Воспитанием занимались Сэйрис, что было ничуть не удивительно, и Арис — и вот это как раз удивляло. Ланор, как и Эанор, несмотря на кровное родство с Наиной и то, что некогда воспитывался в обычной семье, особенным рвением в этом не отличался. — Не люблю детей, — коротко пояснил он. — Вот немного подрастет, проклюнется чародейский талант — тогда и буду учить. Так же как и Эанор, он испытывал к дочери теплое расположение, не более. Не отказывался брать на руки, заплетал пока еще куцые беленькие косички, но не сходил с ума от любви к ребенку. Наина к отцу и сама не очень тянулась, видимо, понимала что-то. Вот Мирт родителей не разделял, одинаково относясь к Арису и Эанору. Даже при том, что их отношение разнилось. Отчего так — сказать никто не брался. — А уж когда их четверо будет… — Четверо? — удивился Ланор. — А я не говорил? Элисанна ждет ребенка. — Бедный Риад. — Он только счастлив. Мечтает о дочке, чтоб было кого баловать. Ланор хмыкнул, пожимая плечами. Они разошлись отдыхать, ведь хозяевам предстояло подняться довольно рано, чтобы успеть и делами заняться, и ребенка забрать.