Миры и Грани Шестигранника. История 24. "Аромат миндаля"

К началу охоты гость окончательно отдохнул, перестал мучить себя вычислениями и с головой отдался развлечению. — Арис и остальные с нами не едут. Не любят охоту и жалеют подлых лис, — предупредил Эанор. — Жаль, — искренне огорчился Кирин. — Я бы полюбовался двумя прекраснейшими созданиями Тьмы во время скачки — вашим супругом и элоретом. — Увы. Но прелесть здешних лесов компенсирует вам отчасти отсутствие этих домоседов. — Вам не обидно? — Я слишком дорожу комфортом любимого супруга и его здоровьем, чтобы тащить его, уставшего от множества домашних дел и заботы о детях, куда-то в поля. Лорд Гарт кивнул. — Да. Забота о семье — это очень важно. Просторы Эрентиады проносились мимо. Сахарок и Дым летели бок о бок, ревниво стараясь вырваться вперед, но вынужденные сдерживать бег — хозяева правили ими железной рукой, не допуская ослушания. Чуть в стороне открылась синеватая арка портала, и из нее вырвался жеребец редкостной для эрентийца масти — золотистый, словно солнечный луч. Его всадник на ходу поприветствовал своего Главу и его гостя, прижав руку к груди и склонив голову. — Элисанна просит прощения, но она решила поберечься и отправилась в ваше поместье, мой лорд, присматривать за детьми и помогать лорду Арису, — отрапортовал Риад, придерживая своего жеребца и выравнивая его бег. — Что ж, это вполне разумно с ее стороны. На краю небольшой рощицы хозяина земель, его родича и гостя ждали собравшиеся загодя арендаторы, конечно, те из них, кто мог себе позволить эрентийца под седло и охотничьего беркана на перчатку. Бесновалась и хрипела в поводках загонная свора норных псов — широв, что будут выгонять лис из их нор. — Вперед, ату их! — глаза Эанора горели угольями в костре. Псари спустили широв с поводков, и те, пластаясь в низких прыжках, со звонким лаем полетели вдоль рощи и поля, они давно вынюхали следы лис и теперь рвались к их охотничьим путаным тропам. — Надеюсь, это будет славная ночь, — пробормотал Гарт. К ним подошли берканары — слуги, ведающие охотничьими птицами, преподнесли лорду-советнику плотную перчатку-крагу с нашитыми на кожу деревянными брусками: только лишь кожу когти берканов пробивали, сколь бы толстой она ни была, а сталь повреждала уже их. На кончик большого пальца перчатки был нашит звонкий мелодичный колокольчик-манок. — Это Фрейр, — Эанор кивнул на крупную птицу с полужестким оперением, огромными желтовато-зелеными глазами и крючковатым клювом. — На эту охоту он ваш, милорд. — Здравствуй, Фрейр, — Гарт кивнул птице. — Мы должны загнать красивую лису. — Ур-р-ру! — отозвалась птица, развернув голову едва ли не к спине и глядя на него. — Именно так, — согласился Гарт. Берканы были не у всех гостей-охотников. Зато охотничьи самострелы — у каждого, будь то мужчина, женщина или подросток. Некоторые арендаторы привели с собой старших сыновей и дочерей, вступивших в возраст совершеннолетия, пользуясь случаем, чтобы познакомить их с лордом лена. Эанор скрупулезно исполнял свой долг: перемещался вдоль выстроившихся шеренгой охотников, здоровался, знакомился, интересовался делами своих вассалов. Лорд Гарт с интересом наблюдал за этой пасторалью. Не так уж и далеко от столицы, но Эрентиада — житница Энрата, здесь иные привычки, иная скорость жизни, уклад. Здесь эти раскланивания, долгие речи, церемонные знакомства в традиции, и не Эанору их нарушать. Интересно было понаблюдать. Сам Кирин Гарт таким не занимался, он и в провинцию не выезжал. Когда он сам стал лордом, точнее, когда стал любовником принца, свой лен он передал под его управление. Так делали многие лорды, имевшие постоянные должности при дворе. И Лорель, кстати, тоже. Принц назначил управляющих и пристально следил за их честностью и работой. Наконец, приветственные речи закончились, охота не могла долго ждать. По кромке поля уже мчались ширы, острое зрение вампиров позволило заметить пару лис, отчаянно удирающих от псов. Эанор свистнул и ударил Дыма пятками, посылая его вперед, в погоню, чтоб через какое-то время тряхнуть рукой, зажав в кулаке колокольчик, давая команду своему беркану взять добычу. Вскоре и Гарт спустил Фрейра. Лиса… Добыча… Охотничий азарт затмевал все чувства, заставляя вглядываться в полумрак, ловя малейшее движение, скалить клыки и раздувать ноздри, вбирая запахи, вычленяя из них запах крови. Псы выгоняли новых лис, собственно, охоту и затеяли, чтобы притравить расплодившихся хищников. Берканы величественно взлетали, парили и камнем падали на добычу. Птицы были приучены нести ее хозяину по зову колокольчика. Тон каждого манка был отличен, и берканы летели только на тот, к которому привыкали с вылупления. Гарт ликовал как ребенок — что может быть лучше добытой узкомордой хищницы? Фрейр принес ему еще живую, лишь оглушенную лисицу, и слуга тотчас подал стеклянный, обшитый кожей с золотым тиснением стакан для крови. Первому добытчику — первая кровь. Кирин прикончил лису, наполнив стакан. Беркан лорда Леанна тоже принес тому добычу, и они отсалютовали стаканами друг другу. Кровь зверя была вполне терпима на вкус — еще горячая, пахнущая резко и остро. Главное, ритуал был соблюден. Потом уже было не до крови: псы гоняли лис, берканы хватали, стрелки били стремительно бегущие мишени. Каждый охотник отрезал лисе хвост, тушки уносили слуги: их скормят псам и птицам. — Какая великолепная ночь, — Гарт подъехал к Эанору. — Я надеюсь, вы развлеклись, милорд, — тот с шальной улыбкой привешивал к поясу очередной хвост. — Развлекся? Не то слово! — Чуть позже устроим охоту на перепелов, а там и зайцы жиру наберутся. — Это звучит как музыка для моих ушей, лорд Леанн. Эанор усмехнулся: страсть лорда Гарта к охоте он уже распознал, потому и намеревался устраивать эту забаву так часто. А ведь были еще богатые на птицу озера. — О, я уже весь в предвкушении. С охоты возвращались веселые, пересчитывая хвосты и любуясь ими. Слуги приведут трофеи в порядок, отчистят от крови, земли, помета, выпотрошат и высушат. Останется память об этой охоте, будет согревать душу и сердце теплом воспоминаний. — Завтра продолжим охоту, — Эанор отдал приказ слугам отправляться к охотничьему дому. Там уже все было готово к приему гостей. Все переговаривались, обсуждали ночь, смеялись. — Как приятно жить в провинции, оказывается. Эанор рассмеялся: — Только если у вас такой супруг, как мой Арис. Без него я вряд ли стал бы тем, кем стал. — О, мой супруг тоже весьма… интересная личность. — Не спорю, милорд, ваш супруг — сверкающая звезда на небосклоне политики и выдающийся маг, — совершенно серьезно согласился лорд Леанн. Лорд Гарт вздохнул. Оказывается, он успел соскучиться по своим любимым. Он подумал и решил, что завершит теоретические выкладки, поучаствует в охоте… ну, в двух еще — и вернется домой. Если не озвереет от разлуки раньше. Все-таки отдых в одиночестве не так приятен, как работа в компании семьи. В этом лорд Леанн был, безусловно, прав. И, кстати, он снова вместо «ужина» называл предрассветную трапезу «завтраком». Гарт улыбался и не поправлял его. Пока не было доказательств иного, он считал, что это — влияние Ариса, который живет на два времени суток. Хотя другие вампиры, женатые на смертных, так не оговаривались. Возможно, дело было в том, что супруги вампиров быстро переходили на ночной образ жизни? После трапезы Гарт улегся спать, чувствуя, что даже прямые солнечные лучи не ощутит. До рассвета оставались считанные минуты, и большая часть гостей уже спала, разойдясь по гостевым спаленкам этого крохотного охотничьего поместья под сенью небольшой дубравы. Но чуткий слух советника улавливал голос хозяина даже сквозь накатывающий сон. Лорд Леанн все еще не лег и командовал слугами. Молодость-молодость, даже в сон не клонит. Солнечные лучи брызнули из-за горизонта, как и любой вампир, лорд Гарт чуял их буквально кожей. Наваливалась сонливость, но любопытство было сильнее, а еще — исследовательский азарт. Он прислушивался и прислушивался. Хозяин охоты не собирался спать. Его голос слышался то из коридора, а то и с конюшни, хотя это уже и вовсе было невозможно: день явно обещал быть очень солнечным. Гарта все-таки сморило сном, сопротивляться дольше сил не было. Но заноза любопытства засела внутри, он пообещал, что непременно разберется, откуда у обычного вампира такая легендарная особенность — способность не спать днем. Вечером Кирин Гарт пристально осмотрел Эанора. Вдруг удастся понять что-нибудь? Но хозяин земель казался возмутительно отдохнувшим, бодрым и ни капли не страдал от гипотетических солнечных ожогов. — Что-то случилось? — поинтересовался тот, несколько насторожившись столь пристальным вниманием к своей персоне. Выглядел он прекрасно и цветуще — как раз поел и даже успел решить вопрос с одним из арендаторов. — Просто любуюсь очарованием вашей молодости, — вывернулся советник. Эанору его слова немного даже польстили, он ведь искренне считал свою юность и красоту утраченными в подземелье замка Дракона. Гарт улыбнулся, заметив его реакцию. Очень напоминал ему лорд Леанн его самого в далекой юности. Тогда он тоже считал, что утратил единственное, что могло к нему привлечь — красоту. Нике пришлось долго и старательно объяснять ему, что это не так. И делать это не только в постели, но и приблизив к себе. Тогда еще был жив князь Телион, отец принца, и он кандидатуру советника одобрил. — А когда хвосты обработают? Хочется поскорее начать их пересчитывать по кругу. — Кажется, уже все готово, милорд, — Эанор подозвал слугу, и тот, услышав вопрос, закивал, уверяя, что скоро трофеи вернут охотникам. — У вас есть маг среди слуг? — изумился лорд Гарт. — Не совсем. Скорее, просто искусный скорняк, — улыбнулся Эанор. — Он человек, так что работал весь день, чтобы все успеть. Как и ювелир. Когда трофеи торжественно внесли в холл охотничьего дома, гости заахали, а Кирину стали понятны слова о ювелире: каждый хвостик теперь венчал золотой колпачок с петелькой, в которую был продет прочный кожаный ремешок. — Прекрасно! — восторгу лорда не было предела. — Искуснейшая работа! Остальные гости выразили свои впечатления в звонкой монете, как это и полагалось по традиции. Похоже, только один лорд Гарт не знал, что в Эрентиаде после охоты за трофеи принято отдариваться золотом. И скорняк, и ювелир ведь не за просто так работали. Да и не было у него при себе денег. Впрочем, Эанор мог себе позволить такой небольшой подарок высокопоставленному гостю. Лорд Гарт не уставал любоваться своей добычей. Вот Нике и Лорель повеселятся, когда он будет хвастать им целой связкой лисьих хвостов! Через полторы недели его коллекция хвостов пополнилась заячьими и одним волчьим — зверя вспугнули с лежки, и лорд не удержался, очень уж красивый был экземпляр. Шкуру ему тоже выделали, он намеревался бросить ее на любимое кресло у камина, представляя себе, как прекрасно будет смотреться Лорель на густом палево-буром меху. — Неопровержимые свидетельства хорошего отдыха, — посмеивался Кирин. Еще большими и более важными для него свидетельствами были тщательно упорядоченные тетради с расчетами. Дело шло к завершению теоретической стадии, и Кирину не терпелось вернуться в столицу и заняться подготовкой к практической части. Наконец, пришло письмо от принца, призывающего вернуться. Возвращался Кирин с огромным энтузиазмом, посвежевший, набравшийся впечатлений, исцеленный не только силой Прекраснейшего, но и просто общением с ним, с детьми, с лошадями, долгими прогулками в лунные ночи. Он страшно соскучился по любимым и намеревался восполнить нехватку их любви в организме немедленно по прибытию. И пусть весь мир подождет. — Надеюсь, этой помощи он не забудет, — задумчиво сказал Эанор. — Он ничего не забывает, — усмехнулся Арис. — На редкость памятливый вампир. — И так странно на меня смотрел… — Решал, спросить ли тебя о способности не спать днем, или нет. Но он так и не сумел подтвердить или опровергнуть это предположение, потому и не спросил. — Надеюсь, не спросит, — проворчал Эанор. Арис успокаивающе опустил руку ему на плечо. — Мы вернемся в столицу этой осенью? — Пока что не знаю. Послушаем новости и решим. — Если мы хотим отправиться в Эреату, стоит, наверное, вернуться и заручиться приглашением от посла? — У нас ведь есть приглашение. Арис приподнял бровь: он был уверен, что потребуется совсем не устная договоренность, а официального вида бумага. — Но официальное приглашение с подтверждением тоже придется достать. На тонких губах Прекраснейшего зазмеилась легкая улыбка. — Значит, пора готовиться к возвращению. — Да, пора. Отдохнул, мой цветок? Арис усмехнулся, чуть склонив голову: назвать отдыхом время, что он проводил в Эрентиаде, было нельзя. Здесь он бывал занят гораздо больше, нежели в столице. Там можно было усадить детей в игровой комнате под присмотром няни и Сэйриса, здесь же… Сэй отдыхал от забот о «змеенышах», и требовать от него помощи у Ариса не поворачивался язык. А из Ланора нянька хуже, чем наездник. — Вернемся уже совсем скоро к прежней жизни. Арис промолчал, его не оставляли тревожные предчувствия. Как жрец Госпожи, он чуял нависшую над миром угрозу, пока еще неясную и глухую. Что это будет: мор, война? Этого он сказать не мог. — Думаю, вы завтра отправитесь. А мы тихо и неспешно следом. — Как скажешь, любимый. Как только разместимся и наведем порядок, я нанесу визит лорду советнику и приведу ему его жеребца, как и обещал. — Хорошо. Они как раз соскучатся друг по другу. Арис усмехнулся и кивнул. — Не планируй ничего на два дня по возвращению. Я тоже успею соскучиться, — он запустил тонкие пальцы в густые волосы вампира и чуть потянул, вынуждая запрокинуть голову. Коснулся языком горла, прочертив влажную дорожку от межключичной ямки до подбородка. — Не буду, — Эанор обвил руками его талию. — Мы были слишком заняты другими этим летом, — Арис прошептал это ему на ухо, чувствительно прикусил мочку острым клыком, словно намеревался проколоть ее под еще одну серьгу. — Надо будет все исправить. Сразу же по приезду. — Обещаешь? Теплые губы коснулись кожи над тем местом, где ближе всего подходила пульсирующая вена, острия клыков укололи и замерли, не торопясь вонзиться, принося удовольствие и боль. — Клянусь, — уверил Эанор. Клыки мужа хотелось ощутить в своей шее поскорее, слишком давно Арис не одаривал его «лунным поцелуем». Лето выдалось то еще, как редко они оставались только вдвоем! — Цветочек мой… Арис крепко сжал в горсти его волосы, запрещая двигаться, лизнул кожу, заставляя теряться в ощущениях и желаниях. И, наконец, укусил одним аккуратным движением, слизывая выступающие капли крови. Эанор застонал, чувствуя слабый жар внутри тела, проходящий волной. А потом и легкие уколы целительной тьмы, закрывающие ранки от клыков Ариса. И мягкий толчок в грудь, заставляющий упасть навзничь, на широкую мягкую кровать, отдаваясь на волю рук любимого мужа. — Люблю тебя, цветок мой! — А я тебя, Эно. Арис отвечал редко, но если уж отвечал, то эти короткие слова наполняли вампира радостью, словно игристое вино. А ласки пьянили не хуже. То, что они давно не предавались любви, сейчас делало все острее. Арис не давал ему передышки, заставляя задыхаться от желания с каждым новым укусом, с каждым ласковым прикосновением губ и пальцев. Эанор уже знал, что муж будет ждать, пока он сам не попросит или потребует взять его. Только сам. — Давай, мой цветок… Хочу тебя. И пронизывающее удовольствие от первого проникновения, острое, рвущее натянутые нервы шквалом ощущений. Такое, что не сдержать вскрик, хриплый и тихий. Ощущения сменялись от сжигающего жара во время соития до еле уловимого тепла после него. И тепло, пожалуй, было более ценным — оно грело вампира постоянно, словно спрятанный в самом сердце солнечный луч. Эанор обнял мужа, притих, улыбаясь. Завтра они отправятся в Трианн, а там быстро пролетят осень, зима, и весной можно будет готовиться в путешествие по сопредельным странам. — Как бы тебя наги не разобрали на памятные сувениры… — Не беспокойся, скорее, они будут застывать статуями при моем приближении, — рассмеялся Арис. — И что нам делать с целой долиной статуй? — Любоваться, — фыркал Арис, представлял себе эту картинку в красках и не мог перестать хихикать. — Ага, и неприличные надписи оставлять. — Эно! Ты — и неприличные надписи? Я чего-то не знаю о твоем бунтарском детстве?! Вампир порадовался тому, что краснеть не позволяет его природа. — Я тебе… не все рассказал… — Тогда рассказывай, — Арис пристроил голову на его плечо и приготовился слушать.