***
Лето в горах не такое длинное, как хотелось бы, но ослепительно-красивое. Как и осень, и зима, и весна — они насладились сполна каждым временем года, что прошествовало мимо. Подрастали дети, на вольном воздухе окрепшие и загоревшие, и так не хотелось даже думать о возвращении — ни сейчас, ни через год. Нагорье принимало их, как своих, да и могло ли быть иначе? — Может быть, совсем не возвращаться? — вздыхал Эанор. — Я бы с радостью… Но все прекрасно понимали, что вампир связан присягой не только Прекраснейшему, но и королеве, как один из Стражей Границ. Он не испрашивал у нее разрешения от обета, храня тайну возрождения жречества Госпожи, хотя должен был. Но Госпожа не потребовала. — Нужно узнать новости из приграничья. Может быть, Полисс решит утихнуть. Арис не был в этом уверен, скорее, наоборот — он чувствовал собирающиеся на горизонте грозы, и вовсе не в смысле природного явления. Эанор засел за письма в столицу, прося передать последние известия как можно быстрее. Прежде чем он получил ответы, в сон Ариса пришла Госпожа, и лик ее был печален. — Двадцать спокойных лет я обещала Стражу твоему, мой любимый сын. Но даже богини не ведают всего. Судьбу свою все разумные мира вершат сами, и это — единственная причина, по которой они отвечают предо мной за свои поступки. Я не в силах изменить ход времени и событий. Арис ластился к ней и отчаянно не хотел слышать продолжения. — Ты уже взрослый и достаточно силен, чтобы полностью раскрыть свой дар. Как бы мне ни хотелось, тебе придется это сделать. Прости, сын. Сон развеялся, оставляя Ариса опустошенным и полным дурных предчувствий одновременно. — Цветок мой, что-то случилось? — поинтересовался по пробуждении Эанор. — Ты настолько мрачен… — Ты еще не получил писем? — Арис прильнул к нему, поцеловал и отстранился, садясь на постели. Ему не хотелось омрачать день, удивительно ясный и теплый для начала лета в Нагорье. — Нет, пока что они идут. Вряд ли что-то серьезное, иначе магия призвала бы меня. — Скоро, — кивнул Арис. — И когда это случится, станет не до планирования ни мне, ни тебе. Поэтому я хочу обсудить, что мы будем делать. — Ты останешься здесь. Арис вцепился в его запястья до синяков, закусив губу. Покачал головой: — Я не смогу остаться. Мой долг призовет меня так же, как тебя — клятва. — Значит, отправимся вместе. Дети будут тут. — Под присмотром Сэя и Ланора. Элисанна со своими тоже останется. Риада, скорее всего, обяжут вернуться — маги на войне ценятся на вес золота. — Надеюсь, что войны не будет. Нынешний правитель Полисса вроде бы умен. Арис не стал говорить, что именно из-за этого ума король Фенет и развяжет войну: чтобы сплотить раздирающих страну на части аристократов, нет ничего лучше, чем внешний враг. — А пока у нас есть время. Иди ко мне. Времени оставалось слишком мало. Они оба это понимали. И стремились провести вместе как можно больше драгоценных минут. Еще немного, час, два, день… Сколько получится.***
Если назвать что-то запретным во всеуслышание, можно добиться прямо противоположного эффекта. Эту нехитрую истину наследник лорда Кинеша усвоил с самого детства. Как и то, что люди ли, вампиры ли обязательно постараются добраться до запретного, чтобы утолить свое любопытство. Наги его изумляли — когда он принялся расспрашивать о долине, даже любопытная молодь только пожимала плечами, говоря, что Храм — священное место, и если туда нельзя, значит, туда нельзя. Все, что Янмару Кинеши удалось узнать — это то, что долина была не так уж и далеко от пещер, где он поправлял свое здоровье после неудачной дуэли. Раны уже зажили и не беспокоили, но он не торопился уезжать из Нагорья, пользуясь статусом гостя и возможностью насладиться горными красотами чуть подольше. К пешим прогулкам, могущим затянуться на два-три дня, которые совершал человек, наги уже привыкли, поэтому никто из змеехвостых не обратил внимания, когда тот в очередной раз собрался «побродить по горам». Кинеши же не просто бродил — он слушал, разговоры, обмолвки, поглядывал в сторону долины. Паломничество нагов он сперва принял за такой же интерес к запретному, посмеявшись про себя и обозвав их двуличными змеями. Но один случай заставил его усомниться в собственных выводах относительно этого. Для того, кто достаточно долго живет среди нагов, они перестают казаться на одно лицо. Этого нага он не раз встречал на пещерном источнике — тот страдал достаточно редким для этой расы заболеванием — хрупкостью костей, ползал чрезвычайно осторожно и медленно. Как он вообще выжил там, где ценилось телесное здоровье и крепость, было неясно, но выжил, должно быть, был умнее здоровых соплеменников. Янмар увидел его совершенно случайно и был рад тому, что сам наг, уделявший все свое внимание тропе, не увидел его — слишком близко к запретной долине оказались оба. Кинеши затаился и мысленно похихикал: змеехвостый, очевидно, решил помолиться на развалинах храма о выздоровлении, отчаявшись и разочаровавшись в достижениях местных лекарей. Однако скорость нага заставила его сильно удивиться — полз змей весьма активно, а уж когда он ударом хвоста откинул какой-то камень, помешавший ему на пути, Кинеши ощутил, как брови приподнимаются чуть ли не к основанию волос. Он был уверен, что не ошибся: это тот самый наг, который обползал даже самые мелкие препятствия на пути, опасаясь задеть их и повредить реберный каркас хвоста! Хотя змеехвостый больше не выглядел бессильным и хрупким, его чешуя обрела переливчатую гладкость и блеск, и он явно наслаждался здоровьем, хотя по старой памяти иногда осторожничал. Но что могло с ним произойти такое? Любопытно… Очевидно же, что это «что-то» случилось в запретной долине. Янмар проверил припасы и решил, что до долины и обратно ему хватит — наг полз налегке. Осталось придумать, как попасть в долину. «Там увижу», — решил он. Если вдруг там стоит какой-то барьер, проницаемый лишь для змеехвостых… Или для отчаявшихся… Или… Он решил посмотреть на месте. Тем более что, спустившись к тому месту, где прополз наг, заметил подобие тропы. В запретное место ведет целая дорога по нажьим меркам?! Да что с этой самой долиной не так? Выходило, что запретной она была лишь для человека. Не специально ли для него это было сказано? Любопытство гнало непременно узнать, что там. Вот только как туда проникнуть незамеченным? До сих пор ему везло, он не наткнулся ни на одного стража. Не может быть, чтобы их не было вовсе. Стражей не было. Он шел по тропе с полудня и не встретил никого. Наги настолько доверчивы? Глупы? Надеются, что никто не сможет пробраться в долину? Ну, у них были все основания для последнего: не будь у Янмара опыта последних нескольких месяцев, он вряд ли дошел бы. Для человека путь был головоломным и сложным. Нажья «дорога» предусматривала наличие «лишних» рук и мощного гибкого хвоста, ему же приходилось полагаться лишь на четыре конечности и уповать на то, что усталость не сыграет с ним дурную шутку, а дрогнувшая рука или ненадежно держащийся камень не отправят в пропасть. Наконец долина открылась перед ним. Как и прекрасный Храм, вовсе не являющийся развалинами. И слишком хорошо знакомый крылатый силуэт в небе, заставивший молодого человека протереть глаза и пощипать себя за запястье. Он возблагодарил свою осторожность, заставившую прятаться за камнями и двигаться чрезвычайно медленно. Дневной вампир, кем бы он ни был, не оставил бы в живых свидетеля своего существования. Неподалеку послышались голоса. Кинеши затаился, перестав дышать. Говорили на нагатэе, но он прекрасно понимал этот язык, выучил за время пребывания в Нагорье. — И Прекраснейший исцелил его… Прекраснейший? Кинеши затаил дыхание еще сильнее. Значит, здесь есть Сын Госпожи… Сразу два чуда подлунного мира? Это невероятно! Должно быть, тот вампир и есть Прекраснейший. О, он просто обязан подобраться так близко, как только сможет, чтобы понаблюдать за ним. И потом… потом он вернется домой. И расскажет ее величеству о чудотворце. Королева больна, это знают все. Никакие лекарства и лекари не в силах ей помочь, хотя назначена чудовищно огромная награда за это. И если Прекраснейший сможет вылечить королеву, это будет великолепно. Как и любой аристократ-человек чистой крови, он ненавидел и боялся прихода к власти вампиров. Несмотря на законность наследования принцем Никелеоном трона. Несмотря на то, что лишь сила вампирской гвардии удерживала соседей от беспрерывных попыток урвать у Энрата кус плодородных земель, шахтишку, лесок. Он перебрался за соседний камень, оказавшись еще чуть ближе к вампиру, который как раз пошел на снижение. Солнце весьма удачно светило со спины, пряча наблюдателя в густой тени скал и высвечивая парящего кровососа очень четко. И его ношу. Янмар узнал обоих, вытаращил глаза, рассматривая скользящего в воздушных потоках вампира, крепко прижимающего к себе супруга и занятого лишь им и поцелуем. Впрочем, поцелуй не помешал ему грациозно развернуться и направиться снова к храму на другой стороне озера. Вот оно, значит, как. Не так уж и свиреп был лорд Леанн. И он оказался дневным… Следовало поскорее рассказать все королеве. «Спешка хороша при ловле блох», — говаривал отец Янмара, и тот совершенно с ним соглашался, поэтому, как бы сильно ему ни хотелось спешить, он действовал неторопливо и аккуратно. Что на обратном пути, что по возвращению в лекарский городок у пещер. Дождался очередного приема у лечащего его травмы нага и перестал притворяться больным, выдумывая жалобы. — Мне полегчало, — признался он. — Немного побаливает временами, но все зажило, думаю. Наг внимательно осмотрел его, ощупал и едва не попробовал на зуб, но счел возможным признать выздоровевшим. Задерживаться же в Нагорье тем, кто исцелился, следовательно, почти утратил статус гостя, не рекомендовалось. Кинеши поспешил откланяться. Еще никогда он не торопился в столицу и, соответственно, под крыло и родительскую власть так, как в этот раз.***
Письма и приказы пришли магической почтой через неделю. Эанор вскрыл их и выругался. Ругался он долго, витиевато, не повторяясь. Ему, как Стражу Границ, предписывалось вернуться в столицу. Также вызывали Риада — была объявлена полная мобилизация, а лорд эр-Леанн все еще состоял в гильдии магов. Одновременно с этим управляющий писал о том, что Иллотиан, небольшой город на границе с львиногривами, закрыт кордонами: пришло известие о вспышке зеленой чумы у соседей и замечены больные уже по эту сторону. — Арис, собирай вещи. Нам пора… Кажется, война. Он категорически не желал говорить супругу о болезни. А зря, мог бы и догадаться, что Прекраснейший все равно узнает. — В Иллотиане болезнь. Я должен быть там. — Нет, я не пу… — договорить не позволила клятва Стража. Арис лишь осторожно коснулся его лица кончиками пальцев. — Ты знаешь, что я должен. И знаешь, что не можешь отправиться со мной. — С тобой отправится Сэйрис. Возражений не последовало, хотя Арис очень не хотел оставлять детей и Ланора с Элисанной без защиты. Впрочем, его совесть утешил тот факт, что, стоило вести об отбытии Прекраснейшего облететь окрестные горы, у Храма собралась изрядная толпа нагов, высказавшая желание защищать его семью. Среди змеехвостых были и те, кто ранее высказывал желание стать Стражами Храма, и кого он отправил ко двору князя испрашивать позволения на этот шаг. Князь разрешил это младшим сыновьям родов и вдовцам с выжившими взрослыми детьми. Той ночью они выползли вперед — двенадцать нагов в полном расцвете сил. Все они срезали свои косы, отрекаясь от своих родовых имен и служения князю. У Ариса защемило сердце от осознания того, что история нагорского Храма снова повторяется. — Что ж, они будут охранять Мирта и других. А мы постараемся вернуться поскорее, — Эанор касался его плеча, и это придавало сил. — Эанор, Сэйрис. Свидетельствуйте им, — сказал Прекраснейший и зашагал к святилищу, легкими взмахами рук раздвигая ширмы на своем пути. Вампир и старший из Стражей-нагов слаженно склонили головы. — Храм Госпожи Душ — средоточие милосердия. — Милосердие — высший дар Смерти, — двенадцать голосов пропели-прошипели ответ, и двенадцать тел склонились, вытягивая руки к облаченному в белоснежный наряд Прекраснейшему. — Я, Арис, Первожрец Храма, спрашиваю вас: клянетесь ли вы в безоговорочной верности Госпоже Душ и тем, кто несет волю Ее в мир? — Клянемся, — прошелестело в ответ. Арис вытянулся струной, запрокинул голову, впуская в себя безграничную силу Смерти и отдавая Ей власть над своим телом в этот миг. Двенадцать раз его руки коснулись рук нагов, заставляя их экстатически свивать хвосты, принимая ритуальные татуировки, спиралями закручивающиеся напротив сердца. — Клянетесь ли вы исполнять свой долг до последнего вдоха, нести в мир лишь милосердие во имя Госпожи Душ? — Клянемся! Эанор с интересом наблюдал со стороны. По лицу Сэйриса нельзя было прочесть ничего. — Подчиняться только Ее жрецам, и да не будет у вас более иных повелителей во веки веков? — Клянемся! — Стать братьями друг другу, и да не будет у вас иных родов и иной семьи? — Клянемся! Госпожа приняла их клятву — на плечи упали белоснежные плащи с алым подбоем, сотканные Ее силой. И Арис чуть покачнулся, отпущенный Ею, угасло заливавшее его глаза серебро. — Добро пожаловать домой, Стражи. Эанор поежился от внезапного порыва холодного ветра. Здесь неоткуда было взяться ему, похожему на тот холод, что касается кожи от просвистевшего в волоске от тела Ее серебряного серпа. Что-то назревало, недоброе, сулящее потери. Эанор надеялся лишь, что обойтись удастся малой кровью. Никогда он не был силен в предсказаниях, да и невозможно это — предугадать судьбу, свою ли, чью-то иную: ничей путь не записан на незыблемых скрижалях, любой поступок разумного изменяет реальность нынешнюю и будущую. Но отделаться от ощущения не мог. И от этого отпускать любимого Прекраснейшего куда-то далеко, докуда он никакими силами не сумеет дотянуться, чтобы встать рядом или впереди и прикрыть своими крыльями от беды, было безумно тяжело. Однако долг призывал его, Стража Границ. И присутствие Сэйриса рядом с Арисом немного успокаивало, внушая надежду. После церемонии посвящения Стражей Храма поднялась слаженная суета, лишь казавшаяся бестолковой: наги мигом заселились в пристроенное к Храму казарменное крыло, а те, кто уходил из Нагорья, готовились в путь. Вернее, готовились Арис и Сэйрис, Риаду и Эанору не было нужды что-то собирать, они всего лишь возвращались в свои поместья в столице. Ланор обещал открыть два телепорта, поэтому засел за тщательные расчеты для вампирского. Сэйриса он отпускал легко — некроманту было все равно, жив или мертв супруг, после перерождения они все равно встретятся. — Но ты все же постарайся не откинуть хвост, — прощаясь у портала, буркнул он едва слышно. — Приволоку его в целости и сохранности, — пообещал Сэйрис. Если бы не необходимость поспешить, наг затянул бы прощальный поцелуй надолго. Но пришлось оторваться и первым скользнуть в туманный овал портала. — Я присмотрю за ним, — улыбнулся Арис, с трудом заставивший себя тоже разжать объятия и выпустить вампира, и шагнул следом. Ланор проводил их долгим вздохом и повернулся к второму порталу. — И ты тоже притащи задницу в сохранности. — Как получится, — без улыбки кивнул вампир, делая шаг в зыбкое марево лунного портала. Следом за ним скользнул Риад, отсалютовав жене и детям.