***
Приказ казнить всех взятых в плен лендлордов Никелеон отдал в тот день, когда его гвардейцы обнаружили в подземельях очередного взятого сходу замка три десятка вампиров обоих полов — и не старше полутора сотен лет. Хотя вампирами назвать этих измученных, забитых созданий не поворачивался язык. — Может, мне вообще Полисс сравнять с землей подчистую? — И засыпать солью, чтоб сто лет ни травинки не проросло. — Да нет, зачем? Это нерационально. Земля не виновна в том, что ее населяют твари, недостойные зваться разумными. — Но простые вампиры Полисса и люди… Никелеон скрипнул клыками. — Хорошо-хорошо. Но столицу точно в пыль и щебень. Каждый замок, крепость, город обыскивали нанятые отряды нагов и львиногривов. Рабские рынки и подземные бордели — были везде. Вампиры Полисса давно забыли, что такое свобода. — Лори, звездочка, что ты там говорил о простых людях? Ворота и столбы украшались людьми нещадно. Война длилась неделю — столько времени заняло передвижение армии порталами и зачистка всех населенных пунктов по пути к столице Полисса. «Лунные» порталы перед рассветом уносили вампиров в казармы, после заката перебрасывали в новые точки. Столица готовилась к обороне, остатки королевской армии спешно укрепляли ворота и стены. Будто это им поможет против тех, у кого были крылья и одно желание — уничтожить тех, по воле кого люди измывались над едва шагнувшими за порог совершеннолетия вампирами. — Наши войска встретят сотни серебряных стрел со стен. — Это если порталы не откроются прямо в столице, — усмехнулся Лорель. Кирин, по уши зарывшийся в расчеты, фыркнул на обоих: — Помолчите, Извечных ради, это не так-то легко — привязывать порталы к подвешенным в воздухе координатам! Ни его, ни членов счетной палаты гильдии пространственников на поле боя не выпускали, только на ночную рекогносцировку местности, а то и этого не давали: засекать магические всплески якорей для портальной сетки могли и люди-маги. — Вот что я вам скажу, — Кирин откинулся на стенку походного шатра и устало помассировал веки. — Можно накрыть Полиссар сплошным портальным окном. Но для этого потребуется выпотрошить сокровищницу, установить маяки-якоря по периметру и не далее чем за сотню локтей от стен. Это как раз примерно дальний край оборонного рва. — Все сделаем, — хмыкнул Лорель. — Не так уж это и сложно, думаю. — Маяки тебе кто установит под градом стрел? Сама Госпожа? — Можно и так сказать, — прозвучало от входа в палатку. Вампиры резко развернулись, не веря своим глазам: Прекраснейший и его Страж! Но откуда они тут и зачем? — У вас есть какие-то идеи, лорды? — уточнил Нике. — Да, — Арис выглядел устало: лечил раненых и отпускал тех, кому помочь не мог ни он, ни светлые лекари. — Я могу сделать тех, кто будет устанавливать якоря, незримыми для чужих взглядов. Не за одно мгновение, не за один день. Это затратно. — Что вам понадобится для этого? — Только силы и время. И те, кто пойдет под стены Полиссара. — Сперва нужны артефакты-якоря. Нике… — Я отдам приказ, их изготовят в кратчайшие сроки. Город возьмем в осаду малой частью армии, остальные продолжат зачистку. Эанор покосился на мужа, размышляя, насколько тот вымотается. И насколько эта помощь будет нарушением его долга. Арис не должен был вмешиваться в военные действия, он мог только минимизировать потери, но не становиться косвенным виновником чужих смертей. — Я говорил с Госпожой, — верно истолковав его взгляд, упрямо мотнул растрепавшейся косой юный жрец. — Она не запретила. — Тогда сделаем это. Завершим войну. — Прекраснейший, — начал, было, Кирин, но тот приподнял ладонь: — По имени, милорд, прошу вас. — Арис, вам нужен отдых. — Я отдохну, не волнуйтесь. — У вас есть палатка? Эанор гневно фыркнул: Арис падал, где приходилось, иногда засыпал у него на руках. Какая уж тут палатка? Он оттаскивал мужа в первую же попавшуюся на глаза лазаретную. — Можете воспользоваться моей, — Лорель усмехнулся. — Благодарю, милорд, я так и сделаю. Вы можете рассчитывать на мою помощь в любой момент, — Арис кивнул и вышел. Никелеон вздохнул. — Последний рывок. — Мы сделаем это, Нике, — оба вампира сжали его плечи ладонями. — Мы это сделаем.***
Полиссар был взят с минимальными потерями среди армии Энрата через три недели после начала осады. Взят за одну ночь и один день. Никелеон прошелся по залам и переходам королевского дворца, рассматривая вычурно-роскошное убранство. — Разрушить или оставить? Вандалом слыть не хочется. — Идемте, ваше величество, я кое-что покажу вам, — посеревший от усталости Прекраснейший коротко взглянул на венценосного пленника, закованного в кандалы и с заткнутым ртом — его вопли раздражали и утомляли, не неся никакой полезной информации. — А после вы сами решите. Никелеон подставил Арису плечо, помогая идти. С другой стороны его поддерживал Страж, скрипевший зубами, но не смеющий даже заикнуться об отдыхе — пока. Арис брел, как сомнамбула, но весьма уверенно, словно не раз и не два бывал в этом дворце. Сворачивал в узкие коридоры, поднимался по лестницам — выше и выше, пока не осталась перед ними только одна винтовая лестница, ведущая в башню, снаружи казавшуюся уродливым толстым пальцем, нацеленным в небо. В ней не было окон, и вампиры прихватили два чадящих факела, горевших по сторонам от входа, перекрытого прочной толстой решеткой. Она напомнила Эанору решетку его клетки в подземелье замка Дракона. Замок он сбил ударом подкованного сапога. И то же ему и королю поочередно пришлось делать еще трижды, пока не поднялись в круглую темную комнатку, в которой, кроме перегораживающей ее пополам стены с узкой железной дверью, не было ничего. Дверь запиралась засовом. Только когда она открылась, мужчины услышали слабый плач, словно мяукали потерявшие мать котята. Арис бросился внутрь, будто этот плач придал ему сил. И вынес под свет факелов двух младенцев, по виду не сильно старше двух-трех месяцев от роду. — Мои братья, — горько улыбнувшись, сказал он, глядя на закусившего губу короля. — Нужно найти им кормилицу, — встрепенулся Эанор. — Откуда… Арис понял незаконченный вопрос короля. — Фенет хотел сравнять силы. Скорее всего, при дворе Алатии у него был шпион. Возможно, и не один. Эти дети стали Целованными Смертью не по естественным причинам. Их матерей убили во время родов. — Бедные, — покачал головой Эанор. — Сейчас бы сюда какого-нибудь нага. — Нага? — очнулся Никелеон. — Чем он поможет? Впрочем, если нужно, я прикажу найти кого-то из разведотряда. — По моему опыту, никто так умело не нянчится с детенышами, как наг. — О… Хорошо. — Теперь решайте, ваше величество, — устало сказал Арис, вручив ему детей, и побрел прочь, придерживаемый Эанором. Никелеон с двумя младенцами на руках постоял пару секунд и бросился вниз, искать какого-нибудь многоопытного нага, желательно, чтобы змеенышей у него было не меньше десятка. Думать, почему Арис доверил детей ему, было некогда — сперва их следовало накормить и обиходить. Но, скорее всего, у Прекраснейшего попросту кончились силы. Наг нашелся, по рекомендациям сослуживцев — отец аж пятнадцати детей. — Не волнуйтесь, поухаживаю как за родными, — уяснив задачу, пообещал он. — Буду должен, — кивнул принц, вручая ему малышей и почти бегом направляясь обратно в тронный зал, где ждал вердикта король Фенет и большая часть командования. — Выпить его, что ли, — задумался он, глядя на собрата. — Что там было, сир? — осмелился спросить кто-то из гвардейцев. — Дети. Двое младенцев… Целованных Смертью. Запертые за решетками, как будущие рабы. Фенет — молодой еще мужчина с характерными для полисской знати лисьими чертами лица и рыжеватыми волосами, задергался и замычал, ненавидяще глядя на Никелеона. — Святотатец! — гвардеец с отвращением пнул его. — Смерть с-собаке! — Теперь уже точно смерть, осталось решить, какая. — Что делать-то с дворцом, сир? Маги говорят, что стены Полиссара уже опутали взрывными заклятьями, и ближние к ним улицы тоже, а Застенок уже догорает. — Сожгите его. Отстроим новый, чистый город.***
Из Полиссара уходили только уцелевшие в резне вампиры, все сплошь бывшие рабы. Солдаты Энрата уводили пленных — самого Фенета и его супругу. Детей у короля еще не было. Армия победителей покидала разграбленный до основания город, маги готовились сравнять его с землей и пустить пеплом по ветру остатки. Детей Смерти нянчил наг, всю душу вкладывая в это дело. Чуть позже, когда Полиссар был уничтожен, его нашел Храмовый Страж. — Их нужно переправить в Нагорский Храм. — Сделаем, — заверил его наг, перепеленывая обоих младенцев разом. Эанор посмотрел на них, привыкая к мысли о том, что скоро у него появится еще два приемных сына. «Многодетный отец, — мелькнуло в голове. — Так и с Сэем сравняюсь по числу отпрысков». Как-то раньше эта мысль проходила мимо его сознания, а ведь верно: всех будущих Детей Смерти им с Арисом предстоит воспитать самим. По крайней мере, первое поколение. А как же еще воспитывать, если не в семье? Придется стать самым лучшим отцом. Ну или хотя бы просто хорошим, опыт с Миртом уже есть. — Тьма… Как же мне их назвать-то? — простецки почесал он в затылке. — Продолжить традицию, что ли? Ирис и… И… — Левкой, — прозвучал тихий смешок Прекраснейшего за спиной. — Не семья, а клумба, — печально сказал вампир. Арис обнял его за плечи. — Зато все цветы — твои, любимый. — Да уж, мои цветочки, — Эанор обнял его крепче. — Тебе стоит отдохнуть еще. — Обязательно. Как только закончится вся эта заварушка с Полиссом… бывшим Полиссом, и будут исцелены все, кто требует исцеления, отправимся в Нагорье и носу не высунем из Храма до совершеннолетия Мирта. — Осталось только Фенета выпить… Эх, дали бы мне… — Наш король может и согласиться, — кивнул Арис. — Только я что-то не уверен, что его мерзкая кровь достойна насытить Стража. — Всегда мечтал попробовать королевской крови, — сознался Эанор, пряча глаза. Арис приподнял бровь, мысленно требуя рассказать, с чего бы такое желание возникло. — Говорят, что у нее вкус необычный, не как у простого человека. Прекраснейший фыркнул, покачал головой: — Спроси у Никелеона, может, уступит тебе, как Стражу, право выпить этого человека. — Ну хоть глоточек сделать, — заканючил Эанор, изображая смертельно голодного вампира. — Лицедей, — Арис снова фыркнул. — Пойдем, я, чувствую, зря встал, стоило бы еще поспать. Но тебя рядом не оказалось, и сон пропал. — Заверну тебя в крылья, дам выспаться. — Это все, чего я сейчас хочу, — признался Прекраснейший. Монотонная работа в полевых лазаретах выматывала не хуже, чем в зачумленном городе. Разве что спасать получалось больше, чем отпускать, и это радовало. Эанор завернул его в крылья как добычу. «Я достаточно взрослый вампир, чтобы утащить свою добычу на дальнее расстояние. — А я — твоя добыча? — Самая долгожданная», — вспомнился ему давний-давний разговор в ночном лесу. — Спи-спи, а я тебя пока съем… Арис улыбнулся, привалившись головой к его плечу. Было не важно, что оба давно не мылись, не меняли одежду и спали где попало. На войне как на войне, здесь не место для капризов и неженок. Кусать мужа Эанор не стал — сам задремал. Усталость накапливалась, а передышки вроде этой бывали не часто. Нужен был нормальный отдых, но до завершения боевых действий — зачистки, как с изрядной долей цинизма говорили ветераны, — он оставался лишь мечтой. Сколько еще продлится все это? Тяжек долг Сына Смерти. Только теперь он понимает это со всей ясностью, во всех неприглядных деталях. И все, что он может — это подставить плечо и принять на себя часть этой ноши. Он поплотнее сомкнул крылья, отгораживая мужа от мира.***
Военные действия на территории Полисса завершились лишь к началу зимы. Зато полной и безоговорочной победой: оставшееся в живых мирное население признало власть короля Никелеона. Собственно, иначе просто не могло быть: знати в стране не осталось вовсе. Энратцы без жалости уничтожали всех, оставляя в живых только грудных младенцев, если те были в семьях, и тех переправляли в Энрат: их примут в род, воспитают, не дав памяти об истинных родителях, преданные королю люди и вампиры. Такая беспрецедентная жестокость была обусловлена одной простой причиной: любой лорд, владевший хоть клочком земли и парой деревень, держал у себя одного-двух, а то и до десятка вампиров-рабов. Никелеону предстояло еще разобраться с этими обездоленными детьми, воспитанными в страхе и подчинении. Гуманнее было бы отпустить их души за грань, но оставалась надежда на то, что они сумеют приспособиться к мирной жизни. — Их тоже стоит пристроить в семьи, — решил Лорель. — Куда-нибудь в провинции, подальше от городской суеты. — Но если с ними будут возникать проблемы… — Их уничтожат, — кивнул Никелеон. — При малейшем намеке. Но это новая кровь. Практически дети… — Их мировоззрение изначально изломано и извращено, — поморщился Кирин. — Было бы гораздо надежнее получить от них потомство и убить их. — Они дети, их психика может выправиться. — Лори… Надежда есть, но руководствоваться ее эфемерным призраком король не имеет права. — Дай им хотя бы пять лет! — Даже за год можно натворить такого, что не разгребешь за оставшуюся жизнь… — И ты предлагаешь их всех просто уничтожить? — Сперва они послужат на благо Энрата. И — да, звездочка, все, кто не сумеет принять свободу, будут милосердно отпущены. Лучше их душам родиться, забыв об этом воплощении. Лорель повздыхал, но согласился. Цинично? Да. Жестоко? Не настолько, насколько жестоким было бы длить эту несчастливую жизнь. — Что у нас еще осталось из дел? — Дел у нас, мои дорогие, еще много, — усмехнулся Никелеон. — Не переделать за целую вечность.