А вот и я с предпоследней главой… Простите, что долго. С Уважением, Тсукери;)
***
Савада-младшая проснулась в ужасном настроении и с оглушительной головной болью около одиннадцати часов дня. Потянувшись и поморщившись, девушка сползла с кровати. Апатия лёгкой поступью подкралась к ней и неожиданно села на шею, погоняя лечь обратно в тёплую кроватку, чтобы вновь упасть в омут сновидений с головой. Пересилив себя, Тсуна надела халат и тихо вышла из комнаты, направляясь, шлёпая босыми ногами по полу, в ванную. Однако холодная вода не смогла привести её в чувство. Посмотрев на себя в зеркало — мешки под глазами, спутанные волосы, лохматая грива, как у льва, — она прошла в комнату, чтобы найти какую-нибудь одежду. Шевелиться было лень и девушка ме-е-едленно натянула спортивные штаны, свободную белую футболку и сверху любимую толстовку оранжевого цвета с «27» на всю спину — её счастливое число. Взяв с тумбочки возле кровати телефон-раскладушку, Тсунаёши спустилась на первый этаж в столовую. Там уже сидели все остальные. — Соня пришла, — улыбнулся Дино. Он был буквально запакован в камуфляжный костюм, и Тсуна, покосившись на отороченный мехом капюшон задалась вопросом, как её брату не жарко во всем этом великолепии летом. — Ну… — замялась Тсу, садясь за стол между Фран и Каваллоне, — я устала очень и вот… сама не ожидала. — Быва-а-ает~ — протянула Фран, зевая, — все в жизни быва-а-ает~ Девушка заправила прядку волос за ухо. Её лицо, впрочем как и всегда, ничего не выражало, кроме совершенного равнодушия. Одета Фран была в лёгкое летнее платье изумрудного цвета, на подоле которого была вышита из шёлковых лент кувшинка. — Ешьте молча, — зло прошипел Занзас, — а то и так настроение ни к чёрту! Савада-младшая посмотрела на брюнета. Одет в классические чёрные брюки без единой лишней складки, в белую рубашку с расстегнутыми несколькими пуговицами сверху, открывающими вид на загорелые ключицы. Поверх рубашки чёрный пиджак. Занзас сидел тихо, угрюмо уставившись в экран своего телефона, словно вот-вот должно было прийти какое-то важное сообщение. — Согласен… Есть такое, — кивнул блондин. Все молча принялись есть. Напряжение за столом росло, и скоро Фран опустила голову на стол, тяжело вздыхая. Тсунаёши хорошо понимала сестру, понимала причину её вздоха. Это было не только семейное напряжение с утра пораньше. — Вы собрали вещи? — вдруг спросил брюнет, качнув головой, сбрасывая с себя остатки задумчивой сонливости. Зеленоглазая подняла голову и переглянулась с сестрой. Обе неуверенно кивнули, уставившись взором в тарелку. Есть не хотелось вообще. — Ничего не забу… — начал говорить Дино, но его перебила трель звонка. Тсуна испуганно икнула, выискивая в кармане телефон, поднимаясь со стула, отчего тот чуть не упал на пол: — Простите, я сейчас… Она как можно скорее выбежала из столовой и бросилась в свою комнату, где, запыхавшаяся, все же выудила из кармана телефон, открыла его, замечая незнакомый номер, но все же ответила, нажимая зелёную кнопку. — Алло? — неуверенно спросила Тсуна, стараясь сделать голос уверенным. # — Савада Тсунаеши? — спросил телефон. — Это ты?# — Х-хибари-сан?! — удивлённо воскликнула Тсуна, подавившись воздухом и рухнув на колени, — как вы узнали… Сердце ёкнуло в груди, а время, казалось, застыло в ту секунду. # — Ты. Мы перейдем на ты.# Её щеки неизбежно покраснели после этих слов и сама девушка, снова подавилась вздохом. Кажется, весь кислород из комнаты куда-то пропал! Или это лишь кажется? — Как в… ты узнал мой номер? Ты… Сердце замерло, приятно затрепетало, щекоча пером смущения рёбра, от чего захотелось натянуть улыбку до ушей и не снимать вечность. # — А, это, — как само собой разумеющее ответил между тем Кёя, словно Тсуна уже должна была всё понять, — из твоего личного дела.# «Ради меня нашёл личное дело и прочёл?!» — от одной этой мысли стало больно и грустно. Савада сама не понимала, что с ней, почему она грустит и радуется одновременно, стоит услышать от него хоть что-то. Хотя нет, она понимала и знала, что это, даже могла признаться в этом самой себе. Са-а-амую капельку. — И что тебе надо? — с внутренним трепетом спросила Тсуна. # — Жду тебя в своём кабинете в течении получаса, иначе камикорос!# — бросил Хибари и отключился, а сердце Савады ухнуло вниз, забирая с собой голову, здравый смысл и любые сожаления со стеснением. Что ж, он её ждёт и она придёт…***
POV_ХИБАРИ Я долго не решался ей позвонить. Вдруг не ответит, не узнает или ещё что-нибудь. Нет, не узнать голос ГДК невозможно, это точно, ведь каждый запомнил, как заповеди Бога, его голос и даже спокойное дыхание, которое никогда не путают ни с каким другим, что часто спасает от камикороса. Позвонил ей. Вроде, все прошло гладко. Ну… Как гладко? Она явно испугалась, узнав меня. Неужели, я настолько страшный? И почему тогда не боялась кинуть в меня туфли?! И даже спокойно заснула в моём кабинете! Что? Что с ней делать? Как приручить? Показать, что я не плохой? Стоп. Стоп. Стоп. Сейчас мне надо сделать дела, чтобы отвлечься от мыслей о ней. …Скоро ли она придёт ко мне.? Время длится чертовски медленно, хочется уже поторопить его. Минуты… Нет, секунды ожидания тянутся вечностью, больно прожигая неугомонное сердце своим ядом. Читать. Писать. Надо срочно как-то отвлечься! Но как? Читаю. Пишу. Я не понимаю, что читаю, что пишу. Все плывет перед глазами, лишь её силуэт вижу чётко стоит прикрыть на секунду глаза… Боже… Что со мной творит любовь к ней? Стоп. Любовь? Нет, нет, нет. Я не могу её любить. Не могу! Это же просто немыслимо! Ужасно было о таком подумать! Как я только смог?! Тяжело вздыхаю. Откидываюсь на спинку рабочего кресла, прикрывая ладонью глаза… Прохлада… Мои руки всегда были холодными. Кто захочет держать их? Кто вообще захочет посмотреть на… Меня? Не на маску холодного руководителя и беспощадного подонка. Не на красивую внешность. Не на статус моей семьи и деньги. Есть ли такой человек на Земле вообще? И где он, если есть? Проходит (миллион вечностей) тридцать пять минут и слышу стук в дверь. Неуверенность так и сквозила в этом стуке, что сразу стало ясно кто стучал. — Входи, Тсунаеши, — говорю я. Стараюсь мягко и нежно, но из горла вылетает не фраза, а словно ледяные копья, что бьют точно в цель. Точнее в испугавшуюся ещё больше шатенку. — Здравствуй, — я удивлённо посмотрел на неё. Её голос не дрожал. В кабинет вошла Тсунаеши. Такая же красивая, как тогда, на балу (всегда красива, просто я — дурак, не замечал очевидного перед глазами или не хотел). Лёгкое платье фиолетого цвета с чёрным корсетом и алыми лентами, связывающим этот корсет спереди. Весь её образ прямо сквозил некой уверенностью и загадочностью. А этот фиолетовый… Ммм… Мой любимый. — Присаживайся, — уголки моих губ дрогнули, пока глаза жадно пожирали её… — Постою, — твёрдо отвечает она и быстро приближается к моему столу, кладя руки на него, наклоняясь немного вперёд. Хочется попросить её наклониться ещё ниже, но сглатываю эту просьбу вместе с горьким комком, засевшим в горле. — и так, — вновь заговорила она и наши взгляды встретились, — почему вы решили позвонить мне и даже нашли мой номер в личном деле? — Мне надо было поговорить. END_POV_ХИБАРИ — И о чем? — Тсуна внутри трепетала от волнения, хотя на лице не дрогнул ни один мускул. Они смотрели друг другу в глаза. Это было их своеобразной игрой, уничтожением. Она знала, что не может противостоять Кее — он сильнее, лучше… Она просто тонет в нем, в его глазах. Молчание воцарилось вокруг, окутывая их своей приятной тишиной, слегка покалывая их иголкой некого напряжения. — Об этом, — вздохнув, ответил он, доставая из-под стола чёрный пакет, — это же твоё. — Моё? — Савада взяла в руки пакет, заглядывая в него. Воздух тут же прекратил своё поступление в её легкие, а к щекам прилила кровь. Вся уверенность сходила на нет. В пакете, аккуратно уложены в коробку с прозрачной крышкой её бальные туфли. — это не моё. — Твоё, твоё, — Хибари немного улыбается, медленно вставая, — скрипачка. — О чем вы? — ещё больше растерялась Тсу, повернулась и пошла к двери, забыв оставить пакет. Дверь почему-то не очень-то и хотела отпираться. На все попытки девушки ее открыть лишь протяжно скрипела, слегка щелкая старым деревом. — Не притворяйся, — брюнет быстрой и лёгкой поступью оказался позади неё, кладя свои руки на дверь по обе стороны от её головы, не давая и шанса выбраться из этой ловушки, — я узнал тебя. — И что же теперь со мной станет.? — обернулась в его руках, чтобы стыдливо посмотреть ему в глаза, — камикорос? — Глупышка, — на секунду, ровно на секунду, голос Хибари становится мягче, нежнее и её сердце остановилось, чтобы резко ухнуть в ноги, заработав в два раза сильнее, что тишины, повисшей между ними, не было слышно. Кея усмехается, придвигается ближе к ней, заставляя упереться лопатками в двери. Мгновенно его губы накрывают её. «Ту-дум» — биение их сердец громче любого звука, отдаётся постукиванием молоточка в их головах. «Ту-дум» — смущение с головой накрывает её. «Ту-дум» — она шокировано смотрит в его глаза, что смотрели на неё так… Жадно, с любовью, с серьёзностью и некой решимостью. Он отпускает её, отходя на несколько шагов. Достаёт ключи из кармана брюк, кидает ей. Тсуна смотрит неверяще, но все же ловит ключ, не с первого раза попадает в замок, открывает дверь и мчится по коридору школы на всех порах, прижимая к груди пакет. «Что все это значит?! Почему он это сделал?!» — все эти мысли роем пчел жужжали в её голове. Вот она останавливается, начиная оглядываться. Территория перед забором школы со стороны главного входа. Савада медленно выдыхает, делает несколько шагов в левую сторону, уперев взгляд в асфальт, как… — Тсунаа-нииии~!!! — знакомый голос заставляет резко обернуться и посмотреть на кричавшего с такой грустью и ужасом, выраженными в этом крике, в этой немного немой просьбе о помощи. Маленький Субару, спотыкаясь, хныча и подтирая рукавом новой голубой рубашки свои сопли, бежал к Тсуне. Девушка не стала ждать пока мальчишка подбежит и сама побежала ему навстречу, словив его у самой земли, когда он вновь споткнулся, начав падать. — Что случилось? — Савада достала носовой платок из кармана в платье, вытирая слёзы с соплями мальчика. — К… Кайто… — начал, запыхаясь, повествование, — там дяди… Злые дяди… И они… Ониегосхватили! — на одном дыхании выпалил Субару. — Веди, я позвоню твоему брату! Они встают и шатенка бежит, подняв Субару к себе на ручки. Быстро достаёт телефон, набирая знакомый номер. #Алло? Тсу? — раздался в трубке знакомый голос Бьякурана.# — Алло! У нас ЧП! — запыхаясь начала она. — Вот! — мальчик указал на проулок через дорогу. — В общем, — шатенка побежала через дорогу, машины стали сигналить ей, некоторые водители открывали свои окна, чтобы крикнуть какое-нибудь оскорбление, но ей было все равно. Жизнь Кайто и Субару важнее. — приходи на Winter Street, 213С. Кайто могут похитить! Спеши! Савада не успела отключиться, как вбежала в проулок, быстро поставила Субару на ноги, кинув ему свой телефон и помчалась на трёх бугаев-хулиганов, какие обычно бывают… Стрижка, пирсинг, тату и сигарета во рту. В руках одного из них рыдал Кайто, пихаясь, пытаясь сбежать. — Ах вы! — Савада бьёт первого, ближнего к ней, кулаком в лицо. Не зря же она, в тайне от сестры, занималась самозащитой с Занзасом. Второй получает ногой меж своих промежностей. Скулит, слегка заваливаясь вперед. Тсуна делает шаг в сторону, хватает рукой его за горло сзади и одним плавным движением валит на асфальт. — Дрянь, — кричит последний, бросая ребёнка в мусорные баки. Достаёт нож и несётся на неё. Савада выжидает момент, снова делает шаг… Но первый оклемался и схватил её за ногу, потянув на себя. Взвизгнув, девушка оказалась прижата к асфальту. На её спине была нога сорок первого размера того парня, что был с ножом и очень на неё зол. — Дрянь, — вновь цедит парень. Он убирает ногу с её спины. Шатенка пытается встать, но резкий удар под ребра и вновь ударяется лицом обо асфальт с криком. Новая порция ударов пришлась на руки и на грудь. Слёзы потекли сами по её щекам от боли. — А ну хватит, уроды! — забегает в переулок Бьякуран. Следом за ним вбегают Ямамото с Гокудерой и Дино. — ТЦ, уходим! Хулиганы ушли. Сознание Тсуны медленно поплыло в небытие…***
Савада очнулась, когда ехала в машине скорой помощи. Как врачи сказали: «Угрозы жизни нет. Возможно есть перелом ребер и руки… Возможно, порвала связки». Когда шатенка это услышала, поняла, что сегодня сыграть на скрипке у неё точно не выйдет… Даже несмотря на всё… — Савада Тсунаеши, — голос доктора вывел её из мыслей, — к сожалению, мои подозрения подтвердились. У вас трещины в ребрах. Вам придётся делать тугую повязку изо дня в день и никаких физических упражнений. — она поникла головой. Слышать такое было больно. — но это на самое страшное, через полгода, максимум, заживет. Однако, вы порезали правую руку. Так вышло, что рана глубокая и, как мне сказали ваши родственники, что вы — скрипачка, вы выйдете на выступление сегодня, но, возможно, рана разойдется ещё больше, не смотря на то, что мы её зашили. Все ясно? — Да.Тсунаеши вышла из палаты врача в смешанных чувствах
***
Огни клуба завораживали. Сначала непривычно, ярко, шумно, а потом — все это становится как наркотик. Особая доза никотина, что помогает расслабиться и почувствовать себя — собой. В этот вечер воскресенья в клубе было народу в разы больше, чем обычно. Всех их привлекла вывеска про любимую скрипачку:Двойной сюрприз. Сегодня знаменитая неизвестная скрипачка приготовила двойной сюрприз для своих слушателей — он обещает быть необычными! Не пропустите — это единственный раз!
Хибари с Бельфегором тоже пришли. Они оба глазами искали своих прекрасных дам, даже хотели пойти в закулисы, но решили пройти туда после концерта.***
— Тсунаеши, ты уверена? — спросил обеспокоенный Дино, — я волнуюсь. — Все хорошо. — Как только почувствуешь боль или усталость — уходи, не смотря на зрителей. Ты — важнее для нас, чем они, уяснила? — в своей манере сказал Занзас. Но даже так не смог скрыть беспокойство и некую панику. — Хорошо, я поняла. — Идём? — спросила Фран. — Сегодня устроим всем сюрприз! Занавес поднимается, открывая вид на сцену. Посреди сцены стояла Тсуна. Платье персикового цвета до колен, удлиняется сзади. Красный бант, чьи ленты тянутся за её спину образуя пояс от которого шёл шлейф до пола. Те самые туфли, что когда-то были кинуты в многоуважаемого господина ГДК. На лице белая маска с лентами, завязанными на затылке; ленты было плохо видно из-за того, что их специально завязали под короткими прядями её волос. На руках перчатки. — Все готовы? — освещение было направленно только на неё. — Да! — хором кричит толпа. — Тогда… Зажигается ещё одна лампа, показывающая на девушку с зелеными волосами и похожей маской на лице за фиолетовым фортепиано. Она была в платье нежного, изумрудно-зеленого цвета. Платье обтягивает её до бедер, дальше становится более расклешенным, пышным. До колен, открывая вид на стройные ножки и красивые изумрудные туфли на шпильке 4х сантиметров с кристалликами со стороны пяток. — Начинаем, — без эмоций проговаривается она и в клубе настаёт тишина. Савады заиграли. Как только смычок коснулся струн пронеслась быстрая, интенсивная мелодия. Фортепиано не уступало скрипке быстротой звучания. Казалось, словно они пытались обогнать друг друга, словно ветер играл с колокольчиком, сменяясь на журчание речушки и стрекотанием стрекоз, пролетающих над водой. То нежная мелодия скрипки, дарящая привкус тирамису, с пожаром страсти фортепиано. То звук разбивающихся капель дождя о стекло, подаренные фортепиано с ураганом пылкой мелодии танго от скрипки. Скрипка и фортепиано. Фортепиано и скрипка. Они сменяли друг друга, помогали, поддерживали и звучали вместе, как сложный механизм часов, что показывают время, а верить им иль не верить — никто не знает. Так и с этими инструментами — они играют живую и мертвую музыку одновременно, иногда сменяя, но постоянно маня за собой, поэтому не знаешь — верить иль нет этой чарующей мелодии сирен. Занзас нахмурился. Он увидел, что Тсуна стоит на ногах из последних сил, но до конца ещё целый час! Она не сможет и точно поранить себя, замучает… — Эй, ты, — обратился брюнет к проходившему мимо директору заведения, — останови концерт! — Но… — замямлил испуганный директор. — Сейчас же! — Сию минуту! — директор, полноватый мужчина с плешью на голове лет сорока, выбежал на сцену. Он сглотнул, подойдя к установившимся сестрам, — Ваш брат приказал остановить это всё, — шепотом сообщил он. Взял микрофон, что стоял перед шатенкой и развернулся к ничего не понимающий толпе, — простите, но выступления скрипачки на сегодня отменяются в связи с некоторыми обстоятельствами. Народ загудел, засвистел, противясь вмешательству. Хибари смотрел на Тсуну. Что-то в ней ему не давало сейчас покоя. — Ты как? — подошла к шатенка Фран. — В порядке, — уклончиво ответила Савада, подходя к директору, — позвольте я, перед уходом, сообщу одну очень важную вещь? — Конечно. Директор подвинулся, давая ей встать перед микрофоном. Осмотрев зал, она глубоко вздохнула. — Прощайте, это был последний концерт. Тишину, возникшую после произнесённой фразы, можно было резать чем угодно, даже цветочным горшком. Шатенке было неприятно такое сообщать полюбившимся ей людям, но так было нужно. Так. Нужно. Тсуна развернулась и вместе с директором, и сестрой направилась к братьям в за кулисы. — А ну стой! — злой и властный голос ГДК разнесся громом в этой тиши, заставляя вздрогнуть каждого. Все расступились и Хибари поднялся на сцену с другой стороны сцены, — это из-за того, что я смог тебя узнать? Почему ты… Ты уверена.? Если так хочешь, я тебе больше и слова ни скажу, даже подходить не буду… Только скажи… Почему? Ты уверена? Ты ведь так счастлива играть на скрипке! Зал в немом ужасе смотрел на Кею. Никто до этого момента и представить не мог, что у такого злого, без эмоционального, бездушного человека может быть такой грустный голос, тревожное выражение лица… Все это приводило в шок. — Я и правда счастлива играть на скрипке, — вздохнула она, покачав головой. Сделала пару шагов ему навстречу, — пойми… Мне нужно так поступить. Я могу тебе всё объяснить, но не сейчас. — она обводит взглядом толпу и ГДК догадался о конце оборванной фразы. «Не при всех. Это личное», — давай лучше позже поговори… Тсуна слегка пошатнулась, но устояла на ногах. — Пошли, — Фран порывается схватить сестру за локоть. — Тсу… — проговаривает Кёя, делая выпад к ней.Но никто не успел…
Бессознательное тело шатенки упало на холодный деревянный пол… Кровь на её руках стала видна через перчатки. Ужас и страх за любимого человека обуяли Кёю. На сцену выбежали братья. Бельфегор тоже поднялся на сцену, чтобы помочь.Никто не успел…