***
— Бьянка-а-а… — стонала Трисс, потирая лоб ладонью. Голова стала изрядно болеть от неприятного голоса старой знакомой и от её бредовых слов. — Почему меня никто не слушает? — с грохотом поставила чашку на стол Полоска. — Теперь ты от меня не спасёшься и выслушаешь! — Я уже всё это слышала тысячу раз. Оставь девушку в покое. — Вот ты увидишь её и сама всё поймёшь! — Ты в каждом человеке видишь шпиона скоя’таэлей. — Тогда зачем ей врать? Дверь в корчму открылась, и Трисс увидела в вошедшей своё спасение. Взмахнув рукой, указывая Саскии их столик, она взглянула на неё с такой надеждой… Драконица выглядела уставшей, но шла с улыбкой и какой-то уверенностью. Видать, ждала многого от этого вечера. Трисс с Цири столько времени уговаривали её отдохнуть. Наконец, дева и сама поняла, что начинает сдавать. — …Её приёмы ведения боя беличьи! И куда она ходит каждую неделю практически в один и тот же день? — Бьянка же будто её не увидела и продолжила втирать бред своей собеседнице. Благо Саския уже слышала это и готова была парировать доводы: — Потому что у неё в городе есть подруга, и она занимается травами. Авелин постоянно гостит у неё, да и люди мои видели ту знахарку. — А с каких это пор молодым знахаркам нужна помощь? Старухи и то сами справляются. Я вам говорю, что-то нечисто с этой Авелин. Трисс и Саския грустно переглянулись и вновь взглянули на Бьянку. Чародейке было больно видеть, как ясность ума постепенно покидала голову этой потрясающей женщины, которая когда-то помогла спасти её дорогую Цири от лап Дикой Охоты. Она была ей безгранично благодарна, но с каждым годом общение с этой женщиной становилось всё тяжелее. Всё начало меняться, когда появились слухи о смерти Вернона. Трисс не верила до тех пор, пока лично не встретила Бьянку. И тогда началось… Это вечное гонение за призраком из прошлого, который давно мёртв. Она уже устала от этой погони, устали её люди, но, кажется, Бьянка продолжала жить только ради этой погони; ради мести за Роше. Она отказывалась принимать разные успокаивающие разум настои и отвары, отказывалась от лечения, которое ей предлагали. «Я не больна! Йорвет жив!». И, стыдно признать, но Трисс продолжала общаться с Бьянкой лишь из чувства благодарности. Больно видеть, как некогда хороший солдат постепенно скатывается вниз. Наверное, если бы не Синие Полоски, преданно поддерживающие её, Бьянка действительно бы померла в какой-нибудь канаве. Но и Полоски уже от неё устали. Теперь Бьянка изливала свою ненависть на невинную девушку, о которой Саския уже все уши прожужжала Трисс. Но чародейка догадывалась, что дело только в женском поле новоиспеченного солдата. Саскии не хватало женского общества. И если раньше это не тяготило её, то после чародеек и Цири дева «пристрастилась» к долгим разговорам за пивом, к безобидным сплетням и просто общению, в котором она могла выплеснуть все эмоции и негатив. А может, Авелин действительно так хороша, что почти стои́т наравне с мужиками? — Бьянка, я сюда пришла, чтобы расслабиться, — серьёзно сказала Саския. — Либо ты успокоишься, либо… — Не буду больше вас доставать своим присутствием! Обиженная женщина вскочила на ноги и с гордым видом удалилась из корчмы, захлопнув дверь так, что все собравшиеся тут застыли от неожиданности. Даже участники кулачных боёв. — Ты знаешь, что мы с ней друг друга недолюбливаем. И всё равно взяла её с собой, — устало проговорила драконица, подзывая жестом официантку. — Прости, но ты же знаешь… — Знаю, знаю… Вишневой настойки, — последнее было сказано уже подошедшей работнице, на что Трисс игриво так присвистнула: — Решила с крепкого начать? Дела настолько плохи? — Не скалься, — в ответ улыбнулась Саския. Вдвоём они сидели недолго, но уже успели обговорить продолжение вечера, для чего и заказали одну из комнат. В замке и на улице охмелевшей главе стражи лучше не показываться, а Саския была настроена серьёзно. Когда дверь в «Висельник» была открыта в седьмой раз, и в помещение вошла девушка, Трисс почему-то сразу узнала в вошедшей Авелин. Во-первых, по описанию внешности, во-вторых, она просто была не похожа на здешних мамзелей, да и двигалась не как девушка, а как солдат, привыкший носить на себе тяжелое оружие или доспехи. И было кое-что ещё. Когда Трисс впервые увидела Авелин, её будто обдало кипятком. Странное, непонятное чувство, которое её никогда не подводило. Она её знала. В смысле, лицо. Оно было настолько знакомым, настолько повеяло чем-то… чем-то из далекого прошлого, которое стало почти забываться. Трисс знала Авелин, точнее, знала, кого-то, кто был на неё безумно похож, но у той или того обладателя наверняка были другого цвета волосы, не тёмные. Ибо они словно и были той вуалью, за которой Трисс не могла разглядеть правду; этот цвет словно не принадлежал их обладателю. — Простите, я опоздала, — добродушно сказала Авелин и сразу взглянула на Трисс. Нет, вне всяких сомнений, Трисс где-то видела эту девушку. — Авелин. — Приятно познакомиться, — настолько Трисс поразили её чувства, что она проговорила приветствие, как какой-то троль. Прокашлявшись, она улыбнулась и ответила дружелюбнее: — Меня зовут Трисс. — И мне очень приятно. С первых минут девушка расположила к себе чародейку. Она была симпатичной, очень улыбчивой и общительной. На каждый вопрос находился моментальный ответ, могла поддержать много тем, особенно, если они касались политики и военных действий, а если подчинённая Саскии в чём-то не разбиралась, то с удовольствием слушала объяснения… В общем, очень приятная девушка. Теперь ясно, отчего Саския положила на неё глаз. Вот только пить её приходилось заставлять. О нет, у Трисс не было такой привычки. Она старалась уважать чужое мнение и желание, но сегодня такой вечер, что трём пьяным головам будет веселее, чем двум и одной трезвой. Саския ту ругала за это одним только взглядом, но Авелин пришлось по вкусу предложенное Саскией туссенское красное. Сразу видно, молодая девушка баловалась напитками и раньше, но всё равно считалась в этом деле новичком. А это вино походило для таких, как она.***
Самый пик в «Висельнике» приходился на поздний вечер, когда уставшие кметы заходили сюда, чтобы расслабиться после тяжелого дня. Среди таких Керо видела Луи, знакомого кузнеца, у которого она закупалась инструментами для ловушек… Многих людей. И потому Трисс и Саския предложили перебраться в оплаченную комнату, где будет тихо и уютно. Керо очень хотела уйти, но нельзя. У неё задание — расположить к себе Саскию. А настойка драконихе развязывала язык и как-то убирала стену между девушками. Ей пришлось согласиться, несмотря на то, что лицо ныло от лживой улыбки, голос болел от того, что приходилось кричать, дабы её услышали. Да и как бы она не старалась растянуть вино, чтобы успевать хоть немного отрезветь, всё равно начала чувствовать ватность в ногах, легкую тяжесть в теле и трудность в фокусировки взгляда. Но надо признать, ей нравились разговоры. Во время неинтересных она изображала полную заинтересованность и засыпала Трисс и Саскию вопросами, а тем нравилось видеть в девушке внимательного слушателя, ну а если разговоры начинали её заинтересовывать... Особенно в тактике ведения войны её язык особенно был развязан, и часто мнение в неверности или верности тактики совпадали с Саскией. В комнате разговоры превращались в более бабские, больше всех опьянела Трисс, и именно она поднимала самые интимные и щекотливые темы. Саския отвечала на них если не с охотой, то с маленькой частичкой заинтересованности, в то время как Керо совсем потеряла интерес ко всему этому. Даже притвориться не могла. — Авелин, — ну вот, ещё и до неё добрались. Керо перевела взгляд на Трисс, пытаясь им соврать о том, как же она устала, и со стороны женщин было бы лучше послать ту домой, но того взгляда никто не увидел. — Вот ты же молодая девушка. А чего в армию пошла? Из-за того, что тебя старой девой кличут? — Что, прости? — в отряде об этом вообще темы не поднимались, да и среди эльфов не было такого понятия, как «старая дева». — В твоём возрасте уже пора бы за вторым ребёнком идти, — объяснила Саския. — А ты в армию. Неужели не нашла, с кем хотела бы соединить судьбу? — Нет, — как-то спокойно пожала плечами собеседница. — И даже никогда не влюблялась? — игриво спросила Трисс. — Я не знаю любви, — чародейка с девой как-то странно переглянулись, а на Керо посмотрели как-то… с жалостью? — Я не знаю, что чувствуют влюбленные, не понимаю баллад и песен об этих чувствах… Не надо на меня так смотреть! — Никогда не любила? — переспросила Саския. — И не было в твоей жизни мужчины, за которого бы ты и в огонь, и в воду? «Та-а-ак, — подумала Керо. — Понесло их не туда». Такую сторону драконицы бельчиха ещё не видела, и… Она ей не нравилась. Может, дело в Трисс, которая затрагивала женские струны в душе Саскии? Дракон драконом, но женщина есть женщина. Может, дело в том, что сама Керо была далека от всех этих бабских сплетен. Однако… Когда до девушки дошёл смысл вопроса, она нахмурилась: — Есть, но это не значит, что я его люблю. Он меня выр… — но собеседницы услышали лишь первую часть предложения и перебили ту на полуслове: — Мужчина, к которому ты бы тянулась, где бы он ни был. — Да, но… — С кем ты себя чувствуешь, как за стеной. — Есть, но… — И когда он далеко от тебя, чувствуешь, что в сердце пусто. — А когда он рядом, мир становится во много раз ярче! Керо промолчала и осмотрела собеседниц испуганным взглядом. Отчего же она испугалась? Если верить их словам, она испытывала то самое чувство к эльфу, которого знала с тех пор, как помнит себя. И это было… странно? Страшно? Сердце вдруг забилось с такой силой от осознания слов охмелевших женщин, как оно не билось по прибытию сюда! — Что молчишь? — хитро спросила Трисс. Почему-то именно сейчас Керо придумала ей второе имя — Лиса. Хитрая, красивая… — Всё-таки был? — Авелин, ну как можно любить кого-то, даже не зная, что ты любишь. Вот очень не хотелось грубить и выставлять себя в плохом свете перед Саскией, но: — Да вы просто напились и несёте всякую чушь! Но те нисколько не обиделись, даже виновато опустили головы и негромко произнесли: — Не серчай. Прости, что затронули неприятную для тебя тему. И хоть больше этой темы действительно не касались, настроение Керо было безвозвратно испорчено. Мысленно она скинула все эти слова на пьяные женские головы и постепенно стала забывать всё это, но осадок остался. Любит Йорвета? Чушь какая-то. Керо относилась к нему так, как всю жизнь относилась, ничего не менялось. Помнила, как в детстве тоже было плохо, когда он уходил на долгое время. И как она радовалась его возвращению. После неприятного случая из детства с циркачами она помнила, что в той кибитке впервые увидела именно его, и как-то на подсознательном уровне, но она была уверена, что только он сможет её защитить от всех невзгод. Так и получалось всегда. А то, что Керо готова за ним идти в огонь и в воду… Так этого хочет любой подчиненный эльфа. Каждый желает сделать своего командира счастливым, уж не потому скоя’таэли смотрят на него, как на Бога? Когда в окне показалась луна, три девицы перешли на тихий шепот и рассказывали разные интересные случаи из жизни, но именно ночью их стала звать природа. Сначала отлучилась Трисс, потом и Керо почувствовала, что ей нужно выйти. Предупредив об этом женщин, она покинула комнату и, закрыв дверь, тяжело вздохнула. Устала. Уши и голова болели от иногда совсем ненужной информации. Истории слушать интересно, но, когда дела касались Ложи Чародеек, Керо искренне скучала. Она хотела спать, хотела есть, но Саския с каждым часом открывалась всё больше, и тому сопутствовал уже не алкоголь, а какая-то атмосфера. Даже в корчме стало как-то тихо. Нужно этим пользоваться, пока можно. Справив нужду, Керо, прежде чем вернуться в комнату, подошла к корчмарю и попросила бутерброда с сыром, чтобы хоть как-то усмирить разболевшийся от голода желудок. — Авелин, вы ещё не ушли? — вдруг раздался позади голос Луи. «Уж кто бы говорил», — подумала она раздраженно, но повернулась к мужчине уже с лучезарной улыбкой. — Нет, ещё сидим. Так языками зацепились, даже время не замечаем, — вполне естественным голосом произнесла девушка. Луи был… мягко говоря, выпившим. Уж непонятно, что он там пил, но разило от него за пару метров, да и на ногах он еле стоял. Глаза полузакрытые, голова ходила ходуном как-то отдельно от тела. Таким состоянием вполне приличный мужчина себя очень сильно уродовал. Надо бы ему завтра намекнуть о такой вещи, как мера. Корчмарь в это время неаккуратно резанул кусок хлеба, с явной экономией продукта отрезал сыр и неуклюже бросил это добро на стол. Видать, сам устал. Керо в долгу не осталась и с теми же чувствами бросила деньги. — А ты что тут до сих пор? — Дык, сеструха моя сына родила днём. Отмечаю, — ещё шире улыбнулся он. — Собралась уходить? Тебя проводить? — Нет, спасибо. Мы ещё сидим в комнате. Наверное, всю ночь так будем. — Завтра на построении-то стоять сможете? Я видел, с вами сама Четырнадцатая с Холма? Красивая баба. Керо мрачно нахмурилась, но промолчала. Обычно Луи вёл себя как подобает джентльмену. Ну, или хотя бы видел рамки дозволенного. Нет, «баба» — слово в этих краях не обидное, но из его уст было слышать странно. — Сможем, не переживай, — усмехнулась девушка и, взяв наконец свой бутерброд, решила капитулировать как можно быстрее, но ощутив, как на её талию легла рука Луи, тело будто током обдало — в неприятном смысле. Сделала резкий шаг в строну и посмотрела на мужчину не самым лестным взглядом. Да вот только увидела на его лице очень знакомое выражение циркачей. — Руки, Луи! — Да брось, Авелин. Чё ты боишься? Я ж вроде пытался с тобой как приличный мужчина, а ты шарахаешься. — Я терпеть не могу, когда мужики ко мне прикасаются, — сквозь зубы прорычала девушка, как бы намекая о последствиях, но пьяный стражник ничего не понял. — Э, так это тебе к врачу надо, дорогая. Это не нормально, — девушка вновь повернулась к нему спиной, и то было ошибкой, ибо мужчина мягко, но настойчиво обнял Керо сзади, да так, что одна рука держала её, прижимала к груди, а вторая легла на ягодицу. Обдало током вновь, дальше произошло всё на рефлексе: бельчиха ударила мужчину затылком, из-за роста угодила точно в нос, и того было достаточно, чтобы её отпустили, но мерзавец недостаточно был наказан за дерзость. Обернувшись и застав Луи скрючившегося пополам и державшего свой нос, из которого ручьём потекла кровь, она схватила его за волосы и пару раз ударила лицом об колено. Был бы трезв, что-нибудь бы противопоставил, но он качался из стороны в сторону, не мог твердо стоять на ногах. Когда после этих манипуляций он, закричав, упал и завалился на бок, Керо была будто одержима. Она ничего не могла с собой поделать. Она ненавидела мужские прикосновения. И если вдруг кто-то смел позволить себе лишнее, в голове вставали картины из прошлого, и в девичье тело будто вселялся бес. Она словно видела тех циркачей, но на этот раз уже немаленькая девочка могла дать отпор. Когда волна бешенства стала отступать, Керо поняла, что весь «Висельник» смотрел на неё, как на демона. Для них было непривычным, что баба с такой жаждой крови расправляется с вполне безобидным стражником, коим и являлся Луи… пока не напился. — Авелин, — на крик Луи сбежались даже те, кто был в комнатах, и вот на Керо смотрели две пары женских глаз. Они были поражены, особенно Саския, ведь для неё этот новобранец был вполне спокойным человеком. Вот и всё. Сдать-то себя чем-то — точно не сдала, но вот доверие девы потеряла. Небось, завтра за этот погром выгнет её из отряда. Керо не могла больше оставаться в корчме. И из-за девы, и из-за всех этих глаз, которые смотрели на неё, как на ополоумевшую. Сначала просто пятилась к выходу, а потом, резко развернувшись, выбежала из корчмы на улицу. Неужели миссия провалена? От страха из-за этого сердце застучало сильнее, а мысли вновь и вновь воспроизводили завтрашнее будущее, в котором Саския выгоняет из отряда. — Нам не нужны солдаты, которые бьют своих же! — звучал в голове её властный голос. Пока бежала, Керо уже готовила план «Б», в котором либо заведёт Саскию в лес, мол, поговорить по душам, рассказать трагичную часть прошлого, из-за которого всё случилось. А если откажется, то умолять на коленях принять в отряд. Но смысл, если доверие подорвано? Значит, придётся молиться, чтобы Саския согласилась выслушать её «раскаяние» в лесу. Но нужно подготовить почву. Утром, если Саския на плацу её прогонит, Керо вернётся в лес и прикажет всем готовиться, а на закате будет просить Саскию просто выслушать её. Подвела! Подвела своего командира. И всё из-за этого поганого Луи! Сказано же ему, что Керо терпеть не может прикосновения мужчин! Нет, всё равно полез; всё равно разбудил эти ужасные воспоминания, от которых девушка бежала и пряталась всё время. Ненавидела прикосновения… мужчин. Всех. Кроме одного. Бежала до самого замка, где дала себе отдых лишь в комнате слуг. Уставшая, слегка опьянённая, она сразу завалилась на кровать и была уверена, что не сможет уснуть; что мысли будут её будильником всю ночь, но ошиблась. Может, дело в хмельной голове, может, ещё чего, но стоило почувствовать под спиной мягкий матрац, как глаза начали слипаться, а Саския затерялась где-то на задворках сознания. Думала о другом почему-то. Йорвет и эти глупости про него и любовь. А может, правда? То было любовью? Даже Айлену и Киарану она не позволяла себя обнимать так, как обнимал только лидер. Если их прикосновения были безобидными и очень осторожными, то Йорвету Керо позволяла всё. И ни разу она не почувствовала, что ей неприятно. Любовь? Это любовь? Такая странная, и совсем не то, что она ожидала и что слышала в рассказах. Но… всегда спокойно только с ним, лишь его прикосновениям всегда было дано разрешение. Лишь с ним Керо всю жизнь было… хорошо? Это ли любовь?***
Но Трисс и Саския прожили в этом мире не одну человеческую жизнь, чтобы понять, что к чему. Вчера Луи в подробностях рассказал, как было дело. Такое поведение молодой девушки было можно оправдать тем, что с ней ранее мог случиться… плохой опыт. Саския должна была поговорить с Авелин утром с глазу на глаз, а что касается Луи… Ну, от своего командира он получил хороший нагоняй и отлучение от службы на две недели. Он не препятствовал, а утром, когда Трисс шла к Цири, видела, как мужчина слёзно просит прощение у Авелин. Что там было дальше, Трисс не знала. У Цири её ждала очень важная встреча с дорогим человеком. Он был уже в замке подле императрицы, и скорее всего, они уже обговорили все дела. Хотя нет. Стоило чародейке открыть дверь в большой зал, как увидела юную ведьмачку и Геральта, весело общавшихся на какие-то отстраненные темы. — Трисс! — он сразу заметил, кто, подобно царице, вошел в эти двери, и, быстрым шагом подойдя к подруге, заключил её в крепкие объятия. — Как я рад тебя видеть! — Мог бы чаще спускаться с небес на землю, — с укором произнесла чародейка и протёрлась о его щетинистую щёку. — Не усердствуй, — подошла ближе Цири и, дождавшись, когда ведьмак отлипнет от неё, обнялась с чародейкой сама. — Я ему уже всё высказала. — Я, конечно, понимаю, что ты решил уйти на заслуженный отпуск, но мог бы хоть раз в год нас навещать. — И это мне говорит та, которая может меня увидеть, стоит ей лишь пальцами щёлкнуть. — Вот ещё! А если я застану тебя с Йен в не самый подходящий момент? Раздался чей-то навязчивый кашель, и Трисс не сразу заметила, что Саския уже тут. Как так? — Ты здесь? А построение?.. — Я не могла не поведать старого друга раньше всех. То есть, почти раньше всех, — улыбнулась драконица на игривый взгляд Цириллы. Императрица, в которой, если честно, Трисс всё ещё видела непоседливую ведьмачку, указала собравшимся на стулья за круглым столом, за который все тут же и уселись. Сначала велись разговоры на отдалённые темы. Саския спрашивала о погоде в Туссенте, Цири спрашивала о Йеннифэр, а Трисс о других ведьмаках. У Геральта всё было хорошо. Он так и остался жить в этом живописным крае и только зимами по привычке возвращался в Каэр Морхен. Ламберт отшучивался, что как только Белый Волк ушёл на покой, для них с Эскелем теперь работа находилась чаще. Хотя первый больше времени проводил с Кейрой (это Трисс уже знала, так как очень часто виделась с чародейкой). Но постепенно разговор перешёл к политике и к бедам в Нильфгаарде. Тут-то Цири и начала вести разговор о деле: — Я тебя не просто так попросила приехать. — Вот те благодарность! — криво усмехнулся ведьмак. — Хоть бы раз меня пригласили в гости только за тем, чтобы напоить и накормить. — Геральт, мы серьёзно, — влезла в разговор Саския. — В окрестностях обитает какой-то отряд скоя’таэлей. Ни мы, ни Синие Полоски не можем его отыскать, а они грабят и жгут деревни. — Цири, у тебя целая армия, — недовольно пробубнил ведьмак. Трисс невольно усмехнулась мыслям о том, что Геральт изрядно обленился в Туссенте. — Но я не хочу вводить армию ради расправы с белками. Отыщи их. Если переговоры ни к чему не приведут, ты нам хоть скажешь, где они обитают, — было видно, что ведьмак подумывает отказать. Может, пытался как-то стрелки на Цири перевести? Почему она не выследит? Почему не попросит чародеек? — Мы тебе заплатим. О! Вон как глаза загорелись. — Сколько? — Сколько весит Трисс, — хитро улыбнулась Цири. Если то было комплиментом от императрицы, что чародейка мало весит, что ж, спасибо. — Сколько вешу я, и по рукам. — Тебе не стыдно со мной торговаться? — А тебе не стыдно старого больного Геральта посылать в лес, где бродят вооруженные до зубов нелюди? — Геральт, — устало позвала мужчину Саския. Видимо, ситуация забавляла всех, кроме неё. — Это серьёзное дело. Мы тебя даже не просим драться с ними. Просто отыщи. — А отчего ты не обратишься в дракона и не найдёшь их? — Ей нельзя, — ответила за Саскию Трисс. — Она ещё переживает, что не до конца контролирует силу. А если… — Да понял я. Понял, — подняв руки вверх, моля этим женщин замолчать, ведьмак встал из-за стола и явно обиженный пошёл в сторону выхода. — Найду я ваших белок. Курва, хоть бы раз пригласили на званный ужин. Геральт то, Геральт это… У меня отпуск! Цири и Трисс тихонько засмеялись в ладони, слыша, как он бубнит. Кивком головы чародейка распрощалась с императрицей и главой стражи и побежала догонять ведьмака, дабы накормить, напоить и уложить отдохнуть. Дело, конечно, срочное, но надо же его как-то задобрить. — Как там Йен? Я была уверена, что она тоже придёт. — Она подтянется, как только закончит разгребать какие-то дела. Как сама-то? — Хорошо. Спокойные времена настали. Даже не верится. — Не считая белок. — Не считая белок, — эхом повторила чародейка. Хотя и их становится всё меньше. По крайней мере здесь, в Нильфгаарде, что было заслугой Цири. — Так значит, Саския ещё переживает о том, что не контролирует себя? — резко перескочил на другу тему Геральт. Трисс кивнула. — Разве она не встретилась с отцом? — Говорит, что прожила с ним довольно долго. Она и к Цири-то попала относительно недавно. С тех пор больше не обращалась. Но это не мешает ей быть хорошей главой стражи. Людей в свой отряд выбирает хорошо, если не считать одного случая. — Сама знаешь, в семье не без урода, — усмехнулся ведьмак. — Что за случай? — Да вот вчера один из отряда приставал к девушке, за что получил по морде. Кстати! Геральт, тут месяц назад к Саскии попала девушка одна. Авелин. Знаешь это имя? — Ни разу не слышал. А что такое? — Надо будет тебе её показать. Знакомое до боли лицо, но никак не могу вспомнить. Тёмные волосы, зелёные глаза, полные губы и едва заметная родинка у носа. Очень миловидное лицо и… — У нас с тобой разные круги общения. С чего ты взяла, что я могу её знать? — Ну, вдруг, — в этот момент ведьмак резко свернул, направляясь на выход из замка. — Подожди, ты не отобедаешь? — Чем раньше начну с белками, тем быстрее закончу. А закончить я планирую очень быстро, так что пусть там окорока поджарят к моему приходу! Трисс даже не стала за ним бежать. Только улыбнулась слега и вздохнула. Нет, надо всё-таки встречаться всем чаще. Она очень успела соскучиться по своим старым друзьям. Даже с Йен они встречаются очень редко, а уж как давно не видела Золтана…