Сентябрь, 1919 год.
Подъехало всего лишь две полицейские машины. Слишком мало для происшествия подобного рода, посчитала Татьяна. Эрван неожиданно задремал, явно не заметив этого. Молодой человек положил голову на плечо девушки и едва слышно засопел. Его лицо выглядело максимально серьезным и чем-то обеспокоенным. Длинная прямая челка придавала и без того юным чертам еще более детский и невинный вид, что заставляло Татьяну лишь умиляться. Она не стала его будить, хотя безумно желала покинуть это место. Гости не торопились покидать сорвавшееся торжество. У входа собралась любопытная толпа, все будто ждали прихода полицейских, чтобы те утолили их любопытство. Ходило много разговоров, каждый выдвигал свою версию случившегося, но всю эту болтовню объединяло только одно: ни один из присутствующих не жалел погибших. Марк Джексон был в их понимании непорядочным и жалким, для них это был человек, сумевший выбраться из болотной грязи, но не посчитавший нужным отмыться от нее. Татьяна не особо много знала об этом авторе, ее он заинтересовал лишь однажды, когда родная мать стала бредить его талантом. Язык у этого человека был подвешен и вправду хорошо, его тексты не пестрили шероховатостями, автор грамотно передавал суть своих мыслей и не приходилось вникать в каждое слово. Возможно, это заслуга редакторов, но вряд ли бы те стали досконально переделывать такой неоднозначный текст. Да, с войной наступило время призраков, отчаяние вынудило многие слабые умы искать встречи с умершими близкими через людей, в чьих жилах текла магическая кровь — абсолютно фальшивая. И мать Татьяны словно через эту книгу искала встречи со своим умершим мужем. Та сошла с ума. Перестала верить в настоящее. Она грезила таинственным будущим, которое предрекал Марк Джексон. Верила, что грядет нечто страшное, призванное уничтожить все живое и неживое. Ложь стала истиной в их доме. И Татьяна с каждым новым днем приходила к выводу, что больше это терпеть не может. — Татьяна? — позвал знакомый голос где-то поблизости. Девушка встрепенулась, чем заставила Эрвана пробудиться. Татьяна приметила в паре шагов от себя высокую фигуру Себастьяна. Его черное пальто и такая же черная шляпа были мокрыми и придавали ему вид американского гангстера, прибывшего сюда прямиком из мрачного Нью-Йорка. Татьяна не скрывала своего удивления от встречи с ним. — Себастьян, вот так встреча, — улыбнулась она и посмотрела на Эрвана, который все еще находился одной ногой в своих сновидениях и не понимал, что происходит вокруг. — Что вы здесь делаете? — Участок, где я работаю, находится неподалеку. Мы были поблизости, поэтому прибыли сюда. Удивительное совпадение, не так ли? — Разумеется, — кивнула та. — Я в замешательстве, детектив. Я до сих пор не понимаю, что произошло. Выстрелы раздались так внезапно… — Мы здесь ненадолго. Дождемся криминалистов. Я такой грязной работой не люблю заниматься. Иногда приходится. Но сейчас на это сил совершенно нет. Я не спал почти двое суток. Эрван хмуро поглядел на детектива и даже не удосужился поздороваться с ним. Себастьяна это, судя по всему, расстроило, но он старался смотреть на Татьяну. Не скрывал, что любовался ее внешним видом. — Татьяна, на улице холодно. А вы так легко одеты. Где ваше пальто? — Была такая суматоха. Было не до этого. Да и ночи пока что теплые. Мне не холодно. Детектив нахмурился и приблизился к девушке, приложил свою ладонь к ее лбу, и на его лице нарисовалось серьезное беспокойство. — У вас жар, — сказал он. — Вы, в буквальном смысле, горите. Я отвезу вас домой. — Я не хочу вас утруждать, Себастьян. — Не стоит беспокоиться, — отмахнулся он. — Эти бездари прекрасно справятся без меня. На сегодня моя работа закончена. Мне здесь делать особо нечего. А вам следует как можно скорее лечь в постель. Выглядите крайне болезненно. Вашему спутнику следовало бы волноваться об этом. Татьяна смутилась от того, что детектив так заботился о ней. Эрван выглядел озлобленным и будто бы ревновал, но ничего не говорил и даже спокойно дышал. — Не волнуйтесь, детектив, — ледяным тоном сказал Эрван и поднялся со скамейки. — Я сам позабочусь о Татьяне. — Я не претендую на вашу спутницу, молодой человек, — дружелюбно улыбнулся тот и спрятал руки за спиной. — Предложил помощь, только и всего. Насколько я понял, вы сюда добрались на такси. Вызвать машину сюда будет не так просто в столь поздний час. К тому же вот-вот возобновится дождь. Не противьтесь. Я хочу лишь помочь. — Спасибо, Себастьян, — Татьяна встала между Эрваном и Себастьяном и попыталась их немного успокоить. — Мы согласны. — Хорошо, — все так же холодно ответил Эрван и грозно посмотрел на детектива. — Только ехать придется довольно-таки долго. — Но до квартиры Татьяны ехать не дольше получаса. — Мы едем в другое место. — Как скажете, — пожал плечами тот и указал на припаркованную у ворот полицейскую машину. — Идемте. Только не забудьте взять верхнюю одежду из гардероба. Молодые люди нехотя вернулись в особняк. Гардеробщицы и след простыл. Люди в суматохе самостоятельно искали свои плащи. Разумеется, не обошлось без воровства. Татьяна с облегчением обнаружила, что их пальто на месте. Одевшись, Эрван взял Татьяну за руку и направился к машине детектива. Воздух стал по-настоящему влажным. И дышать стало тяжелее, как если бы лицо было закрыто медицинской маской. Эрван чувствовал необъяснимую слабость, его ноги дрожали и с трудом шли. Татьяна будто не чувствовала свой жар и всю свою обеспокоенность направила на парня: крепко держала его за руку и направляла того в нужном направлении. Юноша не знал, что с ним. Возможно, недавние события подорвали его психическое равновесие, и тело просто не выдержало такой эмоциональной нагрузки. Татьяна же выглядела воодушевленной и даже сумела улыбнуться, будто только что никого на ее глазах не убили, а те выстрелы были и не выстрелами вовсе, а шумом от фейерверка. Эрван сказал Себастьяну название улицы. Татьяна хорошо знала карту Лондона и, услышав, куда они направляются, сильно удивилась, так как это место находилось на окраине города, почти за его пределами. В тех местах располагались частные дома и фермы. Довольно уютные и зеленые места. Но чтобы туда добраться, нужно потратить около часа. — Там живет Крис? — задала вопрос Татьяна, хотя и без ответа понимала, что это так. Эрван утвердительно кивнул. — У него довольно большой каменный дом. Милое местечко, тебе понравится. Думаю, он будет рад тебя видеть. Он живет с мамой. Она серьезно больна, и я не думаю, что та долго протянет. — Ты так спокойно об этом говоришь. — Крис смирился с этим. И я вместе с ним стал спокойно относиться к данному факту. Хотя мысль о том, что этой замечательной женщины может не стать, меня гложет. На какое-то время все замолчали. Эрван снова задремал и положил свою голову на плечо девушки. Татьяна поцеловала его макушку и сжала пальцы юноши. Те оказались настолько холодными, что девушка забеспокоилась состоянием Эрвана. Им следует как можно скорее забыть об этом вечере и никогда к нему не возвращаться. Но смогут ли они? Татьяна чувствовала, что с этого момента вся ее жизнь станет другой, изменится настолько, что она в скором будущем увидит в зеркале совершенно другого человека.***
Татьяна не могла перестать видеть перед своими глазами лицо убитого писателя. Она воспринимала эту трагедию как что-то предельно личное, и все внутри нее переворачивалось вверх дном. Девушка и раньше наблюдала смерти, в годы эпидемии Испанки, а в период войны это было обыденным, не особо трогавшим душевное состояние. Но сейчас ее терзали настолько сильные эмоции, что могло показаться, что Татьяна наблюдала гибель человека впервые в своей жизни. Она пыталась представить, что чувствовал писатель в первые секунды после совершенного выстрела, успел ли испытать боль или же смерть оказалась абсолютно безболезненной? Девушка не знала, что сделали с телом умершего после того, как паника поутихла. Люди были взволнованы, столь великолепный праздник оборвался в один миг, с приходом хлопка, который раздался посреди бального зала подобно грому на ясном небе. Себастьяна сегодняшнее убийство ничуть не всколыхнуло, мужчина выглядел спокойным, улыбался встречным автомобилям. Когда они заехали в Лондон, то детектив и вовсе начал смеяться в один такт с комиком, говорившим из радиоприемника. Мужчина слушал до безобразия неуместную передачу, которая высмеивала взяточничество чиновников и бесполезность королевской семьи. В данный момент Татьяна предпочла бы шум колес машины, чем французский акцент диктора. Эрван какое-то время безучастно смотрел на мелькавшие за окном пейзажи, а затем крепко задремал, спрятав свое лицо под длинным воротом пальто. Молодой человек не посмел даже взглянуть на Татьяну, подарить ей хотя бы крупицу утешения. Все выглядело так, будто Эрван забыл о своем знакомстве с девушкой и находился рядом в качестве попутчика, не более того. Татьяна не стала осуждать парня за равнодушное поведение и чрезмерную бестактность, ведь юноша за этот день пережил сильнейший стресс, как и она, и происшествие на маскараде добило его и без того расшатанную военным временем психику. Мужчины, вернувшиеся с войны, напоминали сломанные игрушки. Их заводной механизм в любой момент мог дать сбой, и они впадали в ступор, с головой окунались в тот давнишний кошмар, из которого они чудом выбрались живыми. Что пережил Эрван, Татьяна не знала и боялась спрашивать. Но шрамы на его теле говорили о том, что психика мальчишки, попавшего в пекло, была раздавлена солдатскими сапогами. Возможно, посттравматическое расстройство и является причиной столь неконтролируемого поведения Джорджа. Его заводной механизм сломался окончательно, а выпивка лишь усугубила ситуацию. Она думала о том, чтобы поговорить с Майлзом, выяснить, что случилось между ними этим вечером. «Ты такая наивная, Татьяна», — ругал ее внутренний голос, не успокаиваясь. Джордж ее изнасиловал, впустил в нее свое семя. Татьяна до сих пор чувствовала жар его полового члена внутри себя, переживала ту боль, которую наносило ей крепкое мужское тело. Она не могла двигаться, не имела сил сопротивляться. Хотел ли юноша делать это? Или же им овладело безумство, вызванное расстройством психики из-за пережитых им событий? Так или иначе им нужно разобраться. Мирно. Татьяна глубоко вздохнула. Дотронулась до своего живота. Ее тошнило, внутри что-то болело, пульсировало. Если в ней зарождается жизнь, готова ли девушка ее принять? Готов ли принять сам Джордж? Девушка снова взглянула на Эрвана. Она не скажет ему. Нет. Он не заслужил знать правду, столь ядовитую для него. Она его попросту добьет. Себастьян сделал радио чуть потише и повернул голову к Татьяне. — Выглядите сильно уставшей. Вы голодны? Здесь поблизости есть одно уютное заведение, работает и ночью. Я часто там перекусываю после вызова. Хотите заглянуть? — Да, — ответила Татьяна, не успев даже подумать. Мысль о еде взбодрила девушку. Хотя о голоде до сего момента она даже не думала. Эрван продолжал спать. И вряд ли услышал ее ответ, иначе бы ревностно зарычал. Татьяна уже поняла, что Эрван относился к детективу с неприязнью. И его можно было понять. Себастьян был из тех, кто мог оказывать знаки внимания женщине с партнером. И в данный момент его предложение было одним из таких знаков. Но Татьяна относилась к мужчине в шляпе с уважением и дружелюбием. То, что случилось с ними у Скалы Самоубийц, связало их, и эта связь ее теплила, она понимала, что Себастьян обязательно станет для нее кем-то вроде близкого друга, кому та сможет вылить всю свою душу, в любое время дня и ночи. И с каждым днем она убеждалась в этом снова и снова. Себастьян появился в ее жизни. И вряд ли исчезнет вот так просто. Даже под натиском стиснутых зубов Эрвана. Через пару минут детектив остановился посреди уютной улочки, которая была хорошо освещена желтым светом придорожных фонарей. В углу виднелась вывеска забегаловки «Разбитые сердца». Татьяна нахмурила брови и посмотрела на детектива с полуулыбкой. Тот понял ее мысли и лишь пожал плечами. — Оставим вашего друга здесь. Не думаю, что его следует будить, — прошептал он и первым покинул машину. Татьяна взглянула на Эрвана и нежно погладила его по плечу. Она хотела его поцеловать, обнять, но сдержалась. Молодой человек, проснувшись, вряд ли пустил бы ее одну с детективом, тем более в кафе со столь романтичным названием. Воспринял бы данное в штыки и посчитал за свидание. Девушка улыбнулась. Она знала Эрвана так мало, но уже была связана с ним обязательствами, которые боялась нарушать. Татьяна так долго была одна, сама по себе, что теперь чувствовала себя чуточку некомфортно от одной лишь мысли о том, что теперь ее свобода сильно ограничена. Но разве не к этому стремятся все женщины королевства? Быть привязанной к одному единственному мужчине. Эрван был юн и неопытен. Но Татьяна, возможно, хотела бы стать его той самой. Вот только почему ее до сих пор мучают сомнения? Дождь прекратился, улицы успели высохнуть. Воздух был прохладным и пронизывал до самых костей. Татьяна посильнее укуталась в свое пальто. Идти до кафе было совсем ничего, но из-за холодной погоды это расстояние растянулось на целую вечность. Ее каблуки стучали по брусчатке так громко, что любой спящий житель города услышал бы этот звук как выстрел немецкого танка. — Прошу, — Себастьян придержал перед Татьяной дверь. Татьяна поблагодарила его и вошла в уютное заведение. Внутри оказалась настолько тепло, что девушка вмиг согрелась, но пальто снимать не стала. Забегаловка выглядела слишком приземленно и уютно для ее откровенного наряда. Детектив также не стал снимать верхнюю одежду, лишь спустил с головы свою шляпу и положил на кресло рядом с собой. — Официант! — позвал он. К ним подошла улыбчивая женщина в фартуке. Поприветствовала единственных гостей. Себастьян заказал зеленого чая и итальянскую пасту. Татьяна из вежливости попросила принести ей то же самое. Она была не из тех, кто любил употреблять кулинарные изыски. Выбор Себастьяна был интересен и вряд ли сильно ударит по кошельку. Поэтому она была не прочь отведать то же, что заказал мужчина. Но ее выбор его сильно удивил, хотя говорить об этом прямо тот не стал, его выдал взгляд. — Вы спасли этот вечер, детектив, — улыбнулась Татьяна и смущенно осмотрелась. Ее привлекли шкафы с алкоголем за барной стойкой. Для столь скромного заведения там имелись весьма дорогостоящие напитки. — Хотите выпить? Не волнуйтесь, я угощаю. — Нет, пожалуй, откажусь. Я хочу выпить что-то легкое. Зеленый чай будет в самый раз. — Хорошо, не буду вас принуждать. Я бы выпил, но я за рулем, так что мне сегодня порадовать себя не удастся. На какое-то время между ними возникла тишина, и девушка с мужчиной смущенно переглядывались и разглядывали деревянную отделку кафе. Татьяна любовалась жалюзи, чей цвет сильно выделялся среди остального интерьера. У них был ядовито алый цвет, под стать сердцу, оттенок крови. Жалюзи были закрыты наполовину, так что с улицы ничего видно не было. Девушка забеспокоилась за Эрвана. Если тот проснется, то потеряет ее. И запаникует. А из-за закрытых жалюзи он даже не поймет, что Татьяна и Себастьян в паре десятков метров от него. Может попросить официанта открыть жалюзи хотя бы на одном окне? Официант принес заказ. Татьяна так и не осмелилась попросить его убрать занавес с окна, лишь тихо поблагодарила и уставилась на горячую итальянскую пасту. Себастьян взял фарфоровый заварочный чайник с зеленым чаем и налил себе немного в чашку, затем наполнил чашку Татьяны. — Спасибо, — поблагодарила его девушка. — Ешьте, Татьяна. Вы голодны. Вам надо поесть. — Да, вы правы, — кивнул та и намотала на вилку длинную лапшу, смазанную густым соусом. — Знаете, я вижу ваше беспокойство за вашего друга. Не думаю, что он так рано проснется. Его сон настолько же крепок, как этот чай. — Я знаю его не особо долго, чтобы беспокоиться о нем так сильно. Но я все же беспокоюсь. И это трудно объяснить. — Возможно, я покажусь грубым. Но я не думаю, что ваш роман с ним возник из-за взаимных чувств. Думаю, что вы испытывали симпатию к другому человеку. И эта симпатия была взаимной. Теперь же вы стоите между двумя лучшими друзьями. И кирпич за кирпичом разрушаете их крепкую дружбу. — Это не грубость. Скорее всего, ваши слова являются правдой от начала и до конца. Наша связь с Эрваном возникла из неоткуда, буквально из воздуха. Ни он, ни я не думали об этом. Но это случилось. — Вы сожалеете об этом. Знаете, любовь нельзя планировать или предугадать. Она приходит внезапно. Как вы говорите, буквально из воздуха. Если вы сейчас не сомневаетесь в правдивости ваших чувств к этому юнцу, то не терзайте себя. Радуйтесь тому, что имеете. — А у вас есть та, кого вы любите? — Татьяна только сейчас поняла, что до сих пор держит вилку с намотанной лапшой перед собой и до сих пор не опробовала ее на вкус. — Нет. Я пока что один. — Что же случилось? — У меня были женщины в моей жизни, но ни с одной из них не сложилось по тем или иным причинам. Не каждая была готова принять то, чем я занимаюсь по жизни. — Не каждая женщина готова стать женой полицейского. — Да. Вся семейная жизнь перестает существовать через пару лет. Я живу на работе, мои выходные существуют лишь на бумаге трудового договора, но по факту меня могут вызвать на службу в любое время. А я, как собачка, бегу на помощь. — У вас обязанности и детектива, и полицейского? — Можно и так сказать. Я стал детективом относительно недавно. Это более спокойная должность, нежели полицейский. Я не вижу этих мерзких лиц пьяных воришек или уличных неумелых убийц круглые сутки. Я вижу последствия. И должен восстановить события. И лишь изредка вспоминаю былое и надеваю полицейскую фуражку вместо этой шляпы. Просто иногда мне нужно движение. А детективная деятельность не всегда готова мне это предложить. К тому же в полицейском отряде я занимаю высокую должность. Капитан полиции. Так что… — Вам просто нравится командовать, капитан. — Да, вы правы. Но я уже не так молод и энергичен. Поэтому в ближайшие годы откажусь от звания капитана и займусь исключительно детективным ремеслом. — Что ж, я рада, что у вас есть планы на будущее. А вот я. Я будто не уверена, что готова заниматься тем, чем планирую заняться. Мое образование позволит мне работать в здании суда. Но вы ведь знаете, как мужчины относятся к женщинам, которые пытаются ими командовать или, не дай бог, продвинуться дальше по службе. Мужчины вообще ненавидят успешных деловых женщин. Потому что их мало. И они задевают их самолюбие, вторгаются в их вековые устои, где женщина послушная домохозяйка. — Я не буду говорить, что согласен с вами. Но некоторые женщины явно зазнались из-за тенденции равенства полов. Я не считаю, что женщина и мужчина могут быть равными. — Почему же? — обиженно спросила Татьяна. — Потому что я считаю, что женщина по законам природы должна быть прежде всего матерью, а не командиром. Не стоит прыгать выше головы. — А если женщина не хочет становиться матерью? — Это вы сейчас так говорите. Придет время, ваши материнские инстинкты запоют громче весенних птиц. — Вы настолько хорошо знаете женщин? И поэтому до сих пор одиноки? — Одиночество и знание не связаны между собой, мисс Хапперт. Просто я сторонник того, что у каждого из нас должно быть свое место в обществе. Но современные тенденции, возникшие после войны и перестройки Европы, рушат все это. Себастьян замолчал, посчитав, что своими словами задел самолюбие своей спутницы. Татьяна выглядела невозмутимой и с улыбкой поглощала итальянскую пасту. Возможно, подобные возражения она слышала от мужчин регулярно, из-за чего реагировала так стойко. Доедали они уже без разговоров. Татьяна не позволила Себастьяну заплатить за себя, хотя тот настаивал. Поблагодарив официанта, оба покинули заведение. На выходе девушка споткнулась и навалилась всем телом на высокого детектива. Мужчина успел ее подхватить и сжал в своих руках, как стеклянную фигуру. Их лица оказались в настолько большой близости друг к другу, что Татьяна ощутила вкус дыхания Себастьяна. — Вижу, что вы удачно перекусили, — рядом с ними раздался хриплый голос Эрвана. Татьяна в страхе отпрянула от Себастьяна и виновато опустила глаза вниз. Эрван все это время стоял около входа и курил сигарету. Как долго он наблюдал за их ужином, Татьяна боялась даже думать. Себастьян смущенно почесал затылок, и внезапно его глаза расширились. Он обнаружил, что забыл в кафе свою шляпу. Словно ошпаренный, тот бросился внутрь. — Мне не нравится, что ты общаешься с ним, — угрюмо сказал Эрван и потушил каблуком ботинка окурок. — Этот тип неровно дышит к тебе. Это за километр видно. — Я спасла его, Эрван, — обиженно ответила Татьяна и скрестила руки на груди. — И было бы странно, что мы после всего, что пережили с ним, когда искали тебя, перестали бы общаться. — Так хочешь с ним подружиться? — Возможно, — пожала плечами та. — А ты разве против? — Да. — Ревнуешь? — Ревную, — его голос дрожал. Эрван тяжело вздохнул и вытащил из портсигара еще одну сигарету. Тем временем из кафе вышел Себастьян со своей любимой шляпой. Головной убор вернулся на его голову, и детектив казался самым счастливым человеком на всем белом свете. — Давайте я вас отвезу до места назначения. Уже слишком поздно. Вы все, наверное, устали. Особенно после подобной ночи. — Конечно, — ледяным тоном произнес Эрван, бережно убрал сигарету обратно в портсигар и грустными глазами уставился на Татьяну. Девушка почувствовала себя виноватой. С одной стороны, она корила себя за то, что заставила прочувствовать парня столько негативных эмоций. Но с другой, она не желала слышать от Эрвана какие-либо запреты. Себастьян был настоящим джентльменом и крайне приятным в общении. Поэтому сейчас она разрывалась на две стороны. Она жалела и злилась на Эрвана одновременно. Но жалость взяла вверх и, подходя к машине, она взяла юношу за руку и погладила его по щеке. Эрван налился румянцем, и на лице парня возникла улыбка от уха до уха. Он открыл перед Татьяной дверь, помог ей сесть, затем устроился рядом с ней. Все это время юноша не смел отпускать руку девушки ни на секунду, будто опасался, что та убежит, как самка лягушки. Себастьян завернул за угол, и автомобиль оказался посреди моста над Темзой. Улицы выглядели абсолютно пустыми, отчего казалось, что они в этом городе были единственными людьми. Татьяна боялась думать о том, сколько сейчас времени. Только сейчас за всю эту ночь она вспомнила о матери. И испытала гнетущее чувство. Мать без сомнения переживает, места себе не находит. Татьяна впервые за долгое время не ночует дома. Едет в неизвестном направлении с парнем, которого знает несколько дней. Это похоже на безумство. Но назад дороги нет.***
Колеса служебной машины Себастьяна разрезали толщу опавших листьев. Сентябрь не переставал поражать своими аномалиями. Деревья избавились от листвы настолько быстро, что трудно было представить, что еще две недели назад стояла знойная погода. Дул пронзительный ветер, разбавленный небесной водой. Татьяна в ужасе смотрела на дорогу и боялась даже думать о том, что придется выйти из теплого салона автомобиля и ощутить на своей коже этот осенний холод. Радио замолчало, его сменил скрежет помех. Себастьян поморщил нос и выключил радиоприемник, и его разочарование виднелось даже на затылке. Мужчина явно был из тех, кто ненавидел вождение в тишине. Эрван не спал и даже не пытался. Говорить он также не стал, лишь угрюмо пялился по сторонам, подперев подбородок ладонью. Татьяна хотела извиниться перед ним, но не смогла, смелости не хватило, да и гордость взяла вверх. В чем ее вина? Она не флиртовала с Себастьяном, лишь ограничилась дружеским общением, только и всего. Она должна дать понять, что не потерпит такого ревностного отношения к себе. Но в то же время ее съедала жалость к Эрвану. Он боялся, что та посмотрит на другого. А ведь это хороший знак. Значит, его чувства сильны и реальны. Разве не этого она пыталась добиться от молодого человека? Разве не это любовь? Она посмотрела на Эрвана. Его глаза были грустными и покрасневшими из-за бессонной ночи. Кожа стала белее обычного, совсем как у не видевшего солнца корейца. Он выглядел уставшим и болезненным, но пытался делать вид, что чувствовал себя лучше обычного: его тело было напряжено, готово к действию. Украдкой парень смотрел на затылок детектива, истекал ядом от его присутствия, но ничего не сказал за всю дорогу, весь негатив копил внутри и насильно подавлял. Чувствовалось, что он воспринимал себя обманутым мальчишкой, из-за этого его самооценка рухнула к пяткам и под ними и осталась, расплющенная и умершая под натиском обстоятельств. Себастьян без затруднения нашел нужный дом. Они забрались в старый район Лондона. Кирпичные дома стояли так близко друг к другу, что автомобиль между ними с трудом протискивался. Вымощенная дорога заставляла колеса вздрагивать и ходить ходуном. Вряд ли городские власти занимались благоустройством этого района со времен его строительства. Кирпичи стен зданий осыпались, потемнели, покрылись слоем плесени, а чрезмерная влажность воздуха лишь ускорила гниение строений. Тут и там шныряли местные жители не самого привлекательного внешнего вида. Многие из них были совсем молодыми, ненамного младше Эрвана. И эти мальчишки с трудом стояли на ногах из-за алкогольного опьянения и косо поглядывали на глазевшую на них Татьяну. Дом Криса находился в самом конце и представлял из себя двухэтажное строение из грубо обтесанного камня со своим внутренним двориком. — Крис живет в квартире? — спросила Татьяна. — Нет. Я же сказал, что у него собственный дом. Его отец при жизни был банкиром и смог купить несколько квартир в этом доме. Он был так разочарован Крисом, когда тот заявил, что не желает продолжать дело отца. Сейчас все это принадлежит Крису. Вот только я ни разу не увидел в его глазах радости. Он будто чувствует, что не заслужил такого наследства. Потому что отец прямо говорил ему, что он неудачник и позорит его фамилию. — Это крайне жестоко. — Да, — протянул Эрван и вздохнул. Себастьяну пришлось постараться, чтобы припарковаться и не задеть фонарные столбы, да и не сбить никого из местных зевак. — Спасибо, что подвезли. Не знаю, как вас отблагодарить, — улыбнулась Татьяна и пожала Себастьяну руку. — Теперь вам предстоит потратить еще столько же времени, чтобы вернуться в город. — Не беспокойтесь за меня, я привык к бессонным ночам. Вы помогли мне, я помог вам. Все честно, — смущенно ответил он. Эрван обеспокоенно посмотрел на дом Криса. Татьяна проследила за его взглядом и попыталась понять, что его так привлекло. В доме не горели огни, не доносилось оттуда ни звука, даже скрипа ставней. — Все в порядке? — спросила девушка. — Не знаю. Мать Криса серьезно болеет. И свет в ее комнате никогда не гаснет, потому что она почти не спит по ночам. А если и спит, то Крис оставляет включенной настольную лампу. Боюсь, что в мое отсутствие что-то случилось. Ты пока проводи мистера Морана, а я пойду проверю. Эрван кивнул в качестве прощания детективу и побежал за дом. Почему он не направился к входной двери, Татьяна не знала. Возможно, Эрвану было указано заходить в позднее время через другую дверь. И все же беспокойство Эрвана перешло и на нее. Снова подул ветер, а вместе с ним где-то вдали раздался крик сотен птиц. Татьяна вздрогнула и посмотрела на небо. Вслед за птицами донеслись обеспокоенные возгласы других животных, что обитали в здешнем районе: завыли и залаяли псы, зашипели коты, глядя на небо. Засуетились даже курицы, бегавшие в соседнем дворе. Все это невероятно сильно пугало и заставило тело покрыться твердыми, как камень, мурашками. — Что-то животные сегодня с ума сошли. Никогда такого не видел, — прошептал Себастьян. — Я читала, что животные чувствуют опасность и таким образом предупреждают о ней. Все это очень странно, — Татьяна вновь взглянула на небо и увидела вдалеке огромное облако птиц, которые были готовы поглотить все пасмурное небо над Лондоном. Эрван вернулся. Его вид был крайне обеспокоенным. — Никого дома нет. Ни Криса, ни его матери. Не знаю, что произошло, пока меня не было. На полу в прихожей около лестницы какие-то разводы. Похоже на кровь. — Господи боже, — ахнула Татьяна и прикрыла рот рукой. — Хотите я осмотрю это место? — Себастьян посмотрел на Татьяну. — Нет, нет, — замотала головой та и выжала из себя улыбку. — Вы и так много сделали для нас сегодня. Если что-то и случилось, то хозяин дома наверняка вызвал помощь, поэтому и отсутствует. Вам надо вернуться домой и отдохнуть. Не хочу вас задерживать. — Что ж, Татьяна. Был рад помочь вам, — кивнул он, а затем повторил такое же движение, глядя на Эрвана. Парень ничего не ответил, отвернулся и снова посмотрел на пустующий дом Криса. Раздался раскат грома, улицу осветила вспышка молнии. Вслед за этим вновь засуетились местные псы, начали в буквальном смысле рычать на небо, прыгать вместе с цепью на шее и царапать заборы. Одна из кошек пробежала мимо ног Татьяны и взвизгнула, будто девушка была каким-то монстром из рассказов Лавкрафта. — Скоро начнется дождь, идите в дом, — посоветовал Себастьян и направился к своей машине. — Да, мы, пожалуй, пойдем, — кивнула Татьяна. — Но я хотела спросить вас еще кое о чем. — О чем же? — Вы будете расследовать смерть этого писателя? — Вас так заинтересовала гибель этого человека? Не думаю, что вам следует забивать голову подобной чепухой. Люди умирают каждый день. А писатели и поэты гораздо чаще. Особенно часто они лишаются жизни от пули какого-нибудь мерзавца. Им явно нравится быть застреленными. Такое их предназначение. Если их не застрелят, они сами это сделают. — Просто моя мать грезила им, сходила с ума по его работам. И этот человек будто стал частью моей семейной жизни, моя мать знала наизусть часть его книг. И рассказывала о них всем, кого встретит. Теперь же меня одолевает чисто женское любопытство. Хочу узнать, кому же этот человек перешел дорогу, кто решил его так прилюдно убрать? — Я не занимаюсь этим делом. Расследование передали Стиву Дею, моему коллеге. Он довольно молод, но весьма перспективен. Его ум гораздо свежее, чем мой, поэтому я и попросил, чтобы расследование отдали в руки этого человека. Если вы так хотите узнать подробности, могу вас познакомить с ним. Уверен, он будет рад вам рассказать все, что знает. — С чего вы решили, что он станет рассказывать незнакомой девушке о том, как продвигается расследование? Я ведь не имею никакого отношения к вашей работе. — Вы будущий юрист. Он относится к образованным женщинам с превеликим уважением. Его жена — врач. Вы бы видели восхищение в его глазах, когда тот на нее смотрит. Он приравнивает ее к Деве Марии, я нутром это чую. — Что ж, если он согласится поговорить со мной, я буду премного благодарна вам, детектив! — Можете заехать в участок в любое удобное для вас время. Спросите меня, и я тут же прибегу на ваш зов, — детектив написал на маленьком листочке адрес и отдал его Татьяне. Эрван скривил губы и закатил глаза. — Что ж, я покину вас, Татьяна, — Себастьян открыл дверь машины и приподнял свою шляпу. — Спокойной ночи вам и вашему компаньону. Татьяна кивнула ему и, когда детектив сел в автомобиль и завел мотор, улыбчиво посмотрела на Эрвана. Парень исподлобья с неприкрытой злобой смотрел, как машина детектива стала постепенно исчезать из поля зрения.***
Эрван был напряжен, но не напуган. Действовал крайне спокойно. Парень смотрел на девушку, держал за руку все то время, что они двигались в сторону дома. Вход находился в боковой части дома около крошечного сада, за которым давно никто не ухаживал, так как растения росли так, как им вздумается. Едва они достигли порога, молодой человек прижал Татьяну к стене и впился в нее губами что есть мочи. От неожиданности девушка вздрогнула и тихо вскрикнула, когда ее спина столкнулась с деревянной поверхностью двери. Но быстро успокоилась, ощутив вкус раскаленных губ юноши. Парень отстранил свое лицо и посмотрел в глаза девушки так внимательно, что Татьяна испугалась, вдруг ему что-то не понравилось в момент поцелуя. Но стоило ей увидеть слепящий блеск его глаз, эту детскую глуповатую улыбку, румянец на щеках, и она тут же успокоилась. Все хорошо. — Я люблю тебя, — прошептала она и погладила юношу по щеке. — Не знаю, что со мной такое. Но я хочу это говорить постоянно. Такое теплое чувство внутри. Мне так хорошо с тобой. Особенно сейчас. — И я тебя люблю, — ответил Эрван. Голос его слегка дрожал из-за того, что он произнес эти три слова впервые. Но ему понравилось, как это прозвучало из его уст. Он снова поцеловал Татьяну, и на этот раз их губы находились в объятиях достаточно долго, чтобы устать. — Пойдем в дом, — попросила девушка и отстранила от себя тяжело дышавшего от возбуждения парня, хотя и с большой неохотой. — Боишься, что нас здесь увидят? — Нет, вовсе нет. Просто я очень устала и хочу спать, — улыбнулась она. — Хорошо, — кивнул тот. Эрван открыл тоненькую дверь из не самой прочной древесины. После двери следовала высокая ступенька. Если бы юноша не предупредил о ней, то девушка наверняка переломала бы свои ноги и попрощалась со своими недавно отремонтированными сапогами. Пол скрипел, каждый шаг сопровождался режущим слух звуком. Дом казался чрезвычайно старым и неухоженным. Всюду виднелась пыль и грязь. Чувствовалось, что в лучшие времена здесь обитал уют и чистота, но с приходом болезни хозяйки сего жилища все это кануло в лето. Крис и Эрван старались поддерживать угасавшие краски дома, но разве мужчинам удастся сделать это так же хорошо, как женщине? Комнаты казались крошечными. Кухня и вовсе была размером с кладовую: на такой и одному человеку развернуться будет сложно, что уж говорить о большой семье. — Моя комната на втором этаже. Я могу поспать в гостиной. — Кровать в твоей спальне слишком мала для нас двоих? — прыснула Татьяна и хитро улыбнулась. — Ты хочешь, чтобы мы спали вместе? — тихо спросил он и явно занервничал после этого вопроса. — Да, — без капли стеснения ответила та и продолжила осматривать дом. Эрван включил свет. Люминесцентные лампы осветили прихожую, которая явно была самым просторным помещением во всем доме. Справа стояла напольная вешалка, лишенная одежды. Татьяна повесила на нее свое пальто, а затем и пальто Эрвана, которое она помогла юноше снять, так как тот запутался в собственных рукавах. Рядом она поставила их зонтики. Парень прошел на кухню и открыл холодильник. Заглянул в него и долго осматривал его содержимое. — Ты голодна? — спросил он девушку. Девушка удивленно на него посмотрела. — Ах да, я забыл, — кивнул тот и закрыл холодильник. — Вы же с Себастьяном поужинали. — Если ты голоден, поешь. Я посижу рядом. — Нет, не голоден. Татьяна кивнула и взглянула на лестницу. Свет в прихожей был слабым, сравним разве что с мерцанием нескольких свечей. Но его было достаточно, чтобы рассмотреть те самые багровые разводы на полу, о которых упоминал Эрван. Девушка сел на корточки рядом с ними и провела по ним пальцем. Запах был соответствующий. Запах человеческой крови. Крис явно пытался в спешке убрать беспорядок. Но количество крови было столь велико, что понадобится еще несколько ведер чистой воды, чтобы пол снова оказался чистым. Что же здесь произошло? Следы крови имелись и на ступеньках. Эрван подошел к девушке и опустился рядом с ней. — Что об этом думаешь? — Не знаю, что и сказать. Складывается впечатление, что кто-то упал с лестницы, — прошептала Татьяна и вздрогнула, когда после ее слов раздался раскат грома. Капли дождя забарабанили по крыше и по окнам. И без того неуютный дом стал менее приветливым. Татьяна хотела как можно скорее убраться отсюда. Но она сама приняла решение приехать сюда с Эрваном. Теперь пути назад не было. — Крис не оставил тебе никакой записки? Он ведь знал, что ты вернешься домой и поймешь, что что-то случилось. — Я думаю, что ему было не до этого, — вздохнул тот и прошел на кухню, снова открыл холодильник и достал оттуда бутылку с яблочным соком, сделал большой глоток и предложил девушке. Та тоже сделала глоток и вернула бутылку парню. — Знаешь, Татьяна, Крис не из тех, кто любит всех предупреждать, да и вообще он не самый разговорчивый в критических ситуациях. В обычные дни его и кляпом не заткнуть. Но если что-то случается, то он уходит в себя с головой. В последнее время это происходило все чаще и чаще. Здоровье его матери ухудшилось. И он будто подготавливал себя к ее смерти. — Чем болеет его мать? — Ее ноги полностью парализованы. Случилось это не из-за травмы, а из-за нервного срыва после смерти мужа. Просто в один прекрасный день она упала посреди комнаты без сознания, а когда пришла в себя, то больше ходить не смогла. Врачи сказали, что физическое состояние ее тела в норме, а вот душевное в критическом. — Это ужасно… — Отец Криса умер не своей смертью. Его деятельность стала для него приговором. Подробностей я не знаю. Но Крис упомянул, что отец занимался некими махинациями, которые помогли ему неплохо заработать. За это его и убили. И не просто убили. Крис сказал, что тело его отца было в настолько плохом состоянии, что пришлось хоронить в закрытом гробу. Настолько сильно люди ненавидели его из-за денег. Этот дом единственное, что от него осталось. У отца Криса был счет в банке. Но суд арестовал все деньги. Крис заполучил сущие копейки. Разумеется, отец успел спрятать часть наличных средств в одной из комнат. Но Крис спустил уже половину на лечение своей умирающей матери. — Неужели врачи даже не смогли поставить хотя бы приблизительный диагноз? — Нет. Почти два года она находилась в психиатрической лечебнице. Лечилась у Чарльза Ломана. — Мне не послышалось? — Да-да, у него самого. Он считается одним из лучших во всей Англии, так что не удивительно, что Крис отправил свою мать именно к нему. Доктор Ломан якобы сталкивался с подобными случаями. И его лечение помогло некоторым людям снова встать на ноги. — Но матери Криса он помочь не смог? — Как видишь, нет. Ее состоянии лишь ухудшилось. Она пробыла в клинике доктора Ломана целую вечность, а когда вернулась, то Крис ее просто не признал. Она похудела на двадцать пять килограмм. И отказывалась есть и пить. Доктор Ломан лишь отмалчивался. — Как же тесен мир. Я и не думала, что отец Джорджа занимался подобными делами. Я думала, что он просто известный хирург. Но никак не психиатр. — Как видишь, — Эрван снова отпил сок, а затем передал его Татьяне. Та снова сделала глоток. Подобную эстафету они проделали несколько раз, пока бутылка полностью не опустела. — Вкусно, — улыбнулась Татьяна. — Крис сам его делает. Берет у соседа яблоки за бесценок, потом давит из них сок. Я теперь ничего другого пить не могу. Даже от чая отказался. — Крис завоевал твое сердце, — девушка хихикнула и взяла парня за руку. — Пойдем спать? Эрвана уговаривать долго не пришлось. Он отвел девушку в спальню на втором этаже. В комнате было прохладно, но вполне уютно. Никакой лишней мебели. Лишь кровать и шкаф для одежды. На подоконнике лежала клетчатая кепка парня и пачка дешевых сигарет. Около кровати стоял стул, а на нем сушилось нижнее белье, покрытое катышками из-за частых стирок. Татьяна хихикнула, чем смутила парня не на шутку. — Прости. У меня тут беспорядок. — Ничего. У тебя симпатичные трусы. Мне нравится, — подмигнула она и села. — Если хочешь принять душ, то могу принести полотенце. — Да, пожалуй я помоюсь, а то после сегодняшнего праздника чувствую себя облитой грязью. — Ты безумно красивая, даже облитая грязью, — хмыкнул парень и снял с себя рубашку, оставшись в одних штанах с подтяжками, болтавшимися, как сонные обезьяны на деревьях. В полумраке тело Эрвана казалось настолько идеальным, что Татьяна сильно напряглась из-за возникшего желания и с трудом справлялась с участившимся дыханием. — Нужно постирать рубашку и брюки, прежде чем отдать Крису. Он не выносит моего запаха. Удивительно, что он вообще одолжил мне этот прикид, если у него такая аллергия на меня. Татьяна встала и начала медленно расстегивать молнию на своем корсете. Эрван замер и стал пристально следить за ее движениями. Но едва она добралась до середины, как комнату озарил пронзительный крик, а после последовал глухой стук по стеклу. Татьяна от неожиданности вздрогнула и в ужасе уставилась на окно. На нем виднелся алый развод, который стал медленно стекать вниз. Следом послышался еще один крик, и прямо на глазах у Татьяны одна из крупных птиц врезалась чуть левее и оставила после себя такую же красную вязкую кляксу. — Господи Боже! — ахнула девушка и закрыла лицо ладонями. — Что происходит? — Птицы с ума сошли. Никогда такого не видел. Татьяна была в таком потрясении, что не смогла самостоятельно расстегнуть свой корсет до конца. Эрван помог и ничуть не смутился, когда девушка обнажила перед ним свою упругую грудь. Он лишь улыбнулся и погладил шершавой ладонью ее острую ключицу. — Держи, — Эрван вытащил из шкафа свежее полотенце и вручил его девушке. — Душ на первом этаже слева от лестницы. — Я не хочу идти туда одна. Мне страшно, — прошептала она и обняла парня. — Не оставляй меня этой ночью одну. Прошу тебя. Юноша прижал ее к себе и чмокнул в лоб. — Хорошо. Пойдем вместе. Эрван достал второе полотенце, а затем стянул с себя оставшуюся одежду. Татьяна завороженно наблюдала за его действиями и поняла, что желание в ней вновь проснулось, запылало с еще большей силой, чем прежде. Парень подошел к ней и помог девушке снять юбку, а затем и колготки в сетку. На Татьяне остались одни лишь трусики, и в этот момент они показались девушке настолько тесными, что их ткань стала причинять чудовищный дискомфорт. — Ты так тяжело дышишь, — улыбнулся юноша и стал осторожно стягивать с Татьяны последний клочок ее одежды. — Ты хочешь меня? — Да, — прошептала она. Шум за окном усилился. Стены застонали из-за сильного ветра, и казалось, что дом ходил ходуном, как огромное желе на трясущейся тарелке. Но все внимание Татьяны было сконцентрировано исключительно на Эрване, на его горячей, как уголек в печи, коже, чуть взмокших волосах, безумно красивом лице и ангельской улыбке. Она хотела его целовать беспрерывно, хотела трогать его обнаженное тело, как свое собственное, не зная ни смущения, ни стыда. И Татьяна чувствовала, что Эрван хотел того же самого, и это лишь усиливало желание. Им обоим стало понятно, что прямо сейчас до душа они дойти не смогут. Эрван положил девушку на кровать и полностью укрыл своим телом. Татьяна не испытала тяжести в дыхании, тело юноши казалось легким, как перышко, она лишь наслаждалась его теплом. Член Эрвана обжигал и прижимался к низу ее живота. Юноша будто ждал разрешения или же не был готов оказаться внутри тела Татьяны. Они просто смотрели друг другу в глаза и испытывали чрезмерный экстаз от близости. — О чем ты думаешь? — спросила Татьяна. — О том, что я счастлив быть с тобой, — сказал он и поцеловал ее. Татьяна почувствовала приятную боль, которая тут же утихла и сменилась букетом огромных положительных эмоций. Она зажала нижнюю губу и пыталась сдержать рвущийся наружу стон, но сделать это было невероятно сложно. Юноша двигался медленно, не проникал в нее полностью, следил за эмоциями девушки, боясь, что та испытает дискомфорт. Но затем его уверенность окрепла, и его тело стало двигаться все быстрее и быстрее. Татьяна закрыла глаза и попыталась изучить каждое ощущение, испытанное ею в данный момент, надеялась найти то, что не чувствовала никогда прежде. Ее тело реагировала на тело Эрвана самостоятельно, пыталось двигаться с юношей в один такт. Одеяло, а следом и простыня сползли с кровати, и молодые люди вслед за ними оказались на полу, что их довольно-таки сильно развеселило, и оба стали хохотать и в то же время пытались отдышаться. — Чувствую, что после нас здесь будет беспорядок, — хихикнула Татьяна. — А мне плевать, — сверкнул глазами тот и снова проник в ее тело. Татьяна ощутила внезапное оцепенение, ее дыхание замедлилось и будто исчезло вовсе. Она вцепилась пальцами в спину юноши, будто за спасательный круг и пыталась сказать ему хоть слово, но вместо этого смогла выдать лишь громкий стон. Следом по телу стало разливаться приятное тепло, словно внутри загорелось второе солнце; дыхание восстановило свой ритм, и Татьяна громко выдохнула. Мышцы влагалища стали сокращаться, что заставило Эрвана тут же достигнуть пика. Эрван надрывно задышал, его мышцы напряглись до предела. Девушка смотрела на его лицо и любовалась каждой морщинкой. Парень изверг семя на живот девушки и замер, пытаясь очнуться от опьянения, вызванного наступившим оргазмом. — Тебе понравилось? — спросил он, все еще не придя в себя. Он достал из шкафа бумажные полотенца и оторвал парочку, чтобы Татьяна смогла вытереть со своей кожи сперму. Заметив на ее лице смущение, он решил проделать всю грязную работу самостоятельно. Когда он закончил, Татьяна села перед ним и прижалась своими губами к его щеке, а затем уткнулась кончиком носа в влажную шею Эрвана и жадно вдохнула аромат мужской кожи. Парни пахли по-особенному, их запах казался немного кисловатым, чуточку едким, но сводил с ума, как морфий. Нос девушки гулял по его шее, по линии подбородка, по слегка колючей из-за двухдневной щетины щеке. Он гладил ее по спине, по волосам, одаривал своим влюбленным взглядом. Казалось, что они могут просидеть так до самого рассвета, но Эрван разрушил все волшебство и напомнил, что оба хотели принять душ. И вспомнил он об этом достаточно вовремя, так как внизу раздался шум открывшейся двери. Кто-то вернулся. Татьяна в смущении бросилась к своей одежде. — Черт, и почему я не надела что-то попроще? — с укором взглянула она на твердый, как древесина, корсет. — Я не позволю тебе ходить в этом, — хмыкнул парень и направился к шкафу. Оттуда он вытащил свою рубашку, которая была настолько длинной, что могла достичь коленей Татьяны. — Возьми, надень это. Только не забудь про трусики. Татьяна возражать не стала. Она в спешке застегнула пуговицы. Ткань была плотной, так что ее напухшие соски видны не будут. Эрван натянул на себя белую майку и свободные штаны с тугой резинкой. Он быстро поднял с пола одеяло с простыней и попытался привести спальное место в презентабельный вид. — Эрван? — в прихожей раздался голос Криса. — Ты дома? Не один? — Да! Я здесь! — крикнул ему тот и бросился к двери, но у выхода он обернулся и обратился к Татьяне. — Жди пока здесь. Я позову тебя. Татьяна кивнула и села на кровать. Между своих ног она до сих пор чувствовала пульсацию, мышцы влагалища продолжались сжиматься, а то великолепное тепло так и не уходило. Еще ни с одним партнером во время секса она не испытывала ничего подобного. Дождь закончился. Крики животных стихли. Ночь вернулась в прежнее спокойное русло. На стекле до сих пор виднелись алые разводы. Девушка подошла к окну и открыла его, выглянула наружу и посмотрела на землю. В траве виднелось несколько тел мертвых птиц. Затем глаза поймали еще несколько. И некоторых из них застряли прямо в деревянной стене, вонзившись в нее своими клювами. Эта картина ее настолько шокировала, что девушка тут же захлопнула окно и села на кровать. Что же так напугало несчастных созданий? Что заставило их убить себя таким способом? Она и раньше слышала о массовых самоубийствах животных, но никогда не встречалась с этим лично. Неожиданно из прихожей раздался крик, а затем кто-то зарыдал навзрыд. Послышался успокаивающий голос Эрвана. Татьяне долго мыслить не пришлось. Плакал Крис. Плакать он мог по одной причине. С его больной матерью что-то случилось. Что-то непоправимое. Не дожидаясь разрешения Эрвана, она вышла из спальни и стала спускаться по лестнице. На первой ступеньке сидели юноши. Крис обнял Эрвана и плакал ему в грудь, Эрван же пытался всеми возможными способами его утешить. — Они не пытались ничего сделать. Не пытались ее спасти! — В этом нет ничьей вины. Никто не мог предугадать, что это случится. Эрван почувствовал присутствие Татьяны и обернулась. В его глазах она прочитала тоску. Значит, это правда. Мать Криса мертва. Крис ничуть не удивился присутствию Татьяны, и при виде ее постарался успокоиться и взять себя в руки. Из буфета в гостиной он достал бутылку коньяка, налил всем троим. Татьяна отказываться от выпивки не стала, посчитав, что отказ может сильно задеть хозяина этого дома. Рыжие волосы Криса были мокрыми из-за дождя, но того это ничуть не смущало. Его заплаканные глаза опухли и с трудом открывались. Он первый осушил стопку и добавил себе еще немного коньяка. — Я был на работе, когда это случилось. Она смогла встать. Представляешь, Эрван! Она смогла встать! Все, что я знаю, мама пыталась кому-то позвонить. Шла в сторону телефона. Записала номер на салфетке. Зачем? Не понимаю. — Ты пытался позвонить по этому номеру? — Нет. Было не до этого. — Что случилось потом? — Она поднялась на лестницу. Ты ведь помнишь ее? Как она была истощена. Мама почти ничего не весила. И ее ноги были тоньше тростинки. Но ей удалось добраться до середины лестницы. Потом она упала с нее. Я нашел ее в луже крови. Голова была пробита. Шансов выжить не было никаких. Я сразу же вызвал скорую. Но было слишком поздно. Они сразу же повезли ее в морг, даже не стали проверять, жива ли она. Выпивка сделала его голос невозмутимым, но губы Криса по-прежнему дрожали, будто тот вот-вот заплачет. — Надо узнать, кому она пыталась позвонить, — сказала Татьяна. Крис вздрогнул и посмотрел на девушку, будто видел впервые. Но затем одобрительно кивнул. — Да, ты права. Но я нутром чую, что этот номер принадлежит тому треклятому Доктору, который отнял у нее последние капли здоровья. Если она пыталась позвонить именно ему, я навещу этого старика. — Не делай глупостей, дружище. — Я хочу знать, что случилось, Эрван, — глаза Криса снова налились слезами, но он быстро вытер их и вновь наполнил рюмку коричневой жидкостью. — Столько лет она молчала, сидела в этом инвалидном кресле, не вставая. Мама была полностью парализована. И сегодня что-то заставило ее встать. Подойти к телефону. Мама будто написала этот номер для меня. Хотела, чтобы я позвонил этому человеку, если ей это не удастся.