1928 год, место действия неизвестно.
— Нет! Боже нет! — кричала она диким голоском. — Прошу вас! Удар, еще один. Ричард почувствовал запах крови. Резкий, напоминавший испорченные сладости, которые даже крысы трогать не станут. Упало тело человека. Вслед за ним раздался мужской голос, но он оборвался слишком внезапно, не успел произнести ни слова. Мальчик понял, что эти люди мертвы. Он смотрел за всем из своей кровати, видел лишь силуэты во тьме. С ним в комнате остался человек, стоял к Ричи спиной, тяжело дышал, почти задыхался. Он пнул одно из тел, немного подождал и сделал еще несколько таких ударов, не жалея силы. Зажегся свет. Исчез мрак. Мальчик увидел алые следы на бежевых стенах, те были повсюду, изрисовали каждый дюйм абсолютно новых обоев. Мужчина был в маске, принялся расхаживать вокруг двух тел. Ричи не сразу признал в умерших людях своих родителей, а когда понял, то испытал странное удивление, слишком простое для данной ситуации. Возможно, он был слишком напуган, чтобы воспринимать ситуацию адекватно. Человек снял маску, улыбнулся мальчику в кровати. И Ричи увидел себя. Взрослого, в крови, с огромным кухонным ножом в руке. А на полу лежали уже не родители, а монстры. Монстры из его снов. — Мы убили их вместе, Крис, — протянул взрослый Ричи руку мальчику и пожал ее. — Мы сделали это.***
Ричи проснулся в холодном поту и резко сел. Тело дрожало, хотя озноба не было вовсе. Рядом с ним сопел Адам, укрытый колючим пледом, а в паре метров трещали угли потушенного костра. Парень провел рукой по лицу. Это был всего лишь сон. Ночной кошмар. Не более. Он снова пережил их смерть, снова остался один, в той кровати, не в состоянии предотвратить трагедию. «На меня напали монстры», — сказал он Татьяне Хапперт. Это были его родители. Он убил их во сне. И они умерли наяву. Куда они пришли? Как долго бежали? Ричи не помнил. Он был слишком голоден вчера ночью. И раздробил камнем голову одной из птиц, что кричали на чердаке. Они нашли этот дом на обочине дороги рядом с замерзшим прудом. Здесь дул ветер особой силы, порой переходивший в суровую вьюгу. Ночью холод усилился, и не спасал даже огонь в камине. Адам обнял Ричи, что есть мочи, прижался щекой к его груди и только так смог уснуть. Ричи смотрел на него всю ночь, следил за его дыханием. И пытался привыкнуть к тишине в своем теле. Сердце больше не билось. В груди его отныне нет. Перед сном Адам задал вопрос: — Когда мы умрем? Люди не могут жить без сердца, ведь так? Ричи лишь промолчал. Он не знал ответа. И боялся узнать. В течение часа из раны в груди лилась кровь. Ее цвет был исключительно черный, вязкая структура, как у мазута. Парень не обращал на нее ни капли внимания. Лишь наблюдал, как она пропитывает одежду. В доме он нашел шкаф с сервизом, в котором затесалась бутылка виски. Запах спирта вызывал тошнотворное чувство. Но ощутить его вкус хотелось. Была надежда, что это поможет успокоиться. Хотя бы немного. Лишь бы не чувствовать эту дрожь. «Мне страшно», — шептал он, делая первые глотки. «Очень». Он прижал тыльную сторону ладони к носу, громко вдохнул и выдохнул: спирт обжег горло и желудок. Ричи сел на покосившийся стул, придвинул его к стене боком рядом с окном, чтобы предмет мебели не развалился от веса тела. Глядя в окно, он пил. И плакал. Слезы полились незаметно. Вслед за ними задрожали губы. Парень всхлипнул, прикрыл лицо рукой, потер пальцами между бровями. «Не плач», — твердил он. «Не смей. Не смей, слышишь?» Но внутренний голос будто был недоступен, и Ричи его не слышал. Он уснул. И проснулся от звука. Такого родного. Приятного. Он слышал, как бьется сердце. Его ритм был повсюду, в каждом миллиметре тела. Ричи вздрогнул и открыл глаза. Снова настало затишье. Сердце перестало биться. Юноша дотронулся до груди и несчастными глазами посмотрел в окно. Рассвело. Солнечные лучи осветили лес за домом, редкий, как волосы древней старухи. Среди стволов сосен различались деревянные постройки. Но запаха жизни от карликовых зданий не доносилось. Парень решил выйти и осмотреться. Он не знал, как долго они будут прятаться в этом доме, куда пойдут дальше. Но ночная вьюга принесла в это местечко высокие сугробы, продолжать путь будет сложно. Если там действительно кто-то еще живет, то он может помочь. Но надежды на помощь таяли с каждой секундой. На чердаке еще ночью они нашли два тулупа и зимние сапоги. Вещи и обувь были великоваты. Но это лучше, чем ничего. Судя по всему, здесь жили два охотника. Юноша нашел множество разделочных инструментов, заледеневшие потроха, присыпанные солью, и два ружья. Ричи взял оружие, проверил боеготовность. Попытался вспомнить уроки Эрвана. Но сейчас он будто держал орудие убийства впервые в жизни. Пальцы боялись коснуться металлической поверхности ружья, дрожали и не слушались. «Твой страх должен стать твоим союзником, он должен обострить твои рефлексы: устойчивость, внимательность и резкость. Следи за дыханием, оно не может притупить твой слух. Пока ты слышишь врага — ты жилец», — раздался голос Эрвана из прошлого. — Я видел старика, седого, с бородой, как у Санта Клауса. Его глаза были добрыми, я точно их помню. И я, кажется, его знал, — сказал Адам и откусил кусок жареной птицы, поморщил лицо от ее вкуса, но есть не перестал. — Я не чувствовал ни боли, ни страха. Ничего. Абсолютно ничего. «Адам описал человека, который вырезал из него сердце. Это был не Эрван. И никто из тех, кого я мог бы знать. Тогда кто же это? Он сменил облик, стал тем, кто вызывает у нас спокойствие. Возможно, он вколол в нас наркотическое вещество, я не знаю. Но я не думаю, что он оставит исчезновение наших тел без внимания. Мы ушли недостаточно далеко, чтобы скрыться. Но вьюга замела наши следы. Вот только как долго мы сможем оставаться в безопасности?» Ричи понимал, что им следует вернуться в Лондон. Но он не имел ни малейшего представления, где они сейчас находятся. Здесь не имелось ни одного указателя. Деревня без названия. Парень вышел из дома, прижал к себе ружье, как мать младенца. Мороз окреп, лицо обожгло холодом. Тулуп был теплым, но ветер легко попадал внутрь из-за великоватого размера одежды. Сапоги так и норовили отлипнуть от ступней. Сугробы были твердыми, хрустели, будто кукурузные хлопья. Ветер поднимал крупицы снега, подбрасывал к небу и заставлял их искриться. Ричи подобрался к первому дому, заглянул в окно, увидел свет керосиновой лампы на пыльном трюмо. Доносился мелодичный шум радио. Юноша обрадовался. Они были здесь не одни! Ричи впервые почувствовал вкус слабой надежды. Он подошел к двери и несколько раз постучал. В ответ тишина. Парень постучал еще трижды и, не получив ответа, решил войти внутрь без приглашения. Возможно, здесь находился пожилой человек с плохим слухом, либо же жилец крепко спал. Прямо с порога в нос проник запах гнили. Парень прикрыл нижнюю часть лица рукой и с отвращением простонал. Пройдя внутрь, он нашел источник вони. На полу лежало два тела, мужчины и женщины. Оба были мертвы. Их трупы высохли, приобрели синий цвет, а из-за холода процесс разложения существенно замедлился. Рой насекомых витал по всей комнате, а несколько крыс пытались отогнать их от своей добычи и неспешно откусывали от мертвецов кусочек за кусочком, издавая довольный писк. Парень выбежал на улицу и плотно закрыл за собой дверь, стал жадно хватать ртом свежий воздух. Он обошел дом и увидел около окна несколько ворон. Все были привязаны за лапы и подвешены на ветке дерева вниз головой. Сделали это совсем недавно, потому что тела птиц выглядели не столь плачевно, как жителей этого дома. Парень обошел их, но случайно задел плечом одну из них. Раздался вороний вопль. Ричи ахнул и бросился наутек. Птица забилась в конвульсиях. Парень с трудом себя успокоил и отгородил свое внимание от предсмертных движений несчастной птицы. Она все еще кричала, но силы ее стремительно покидали. И крик стал слабым, почти обычным. Он не хотел себя спрашивать, кому пришло в голову такое сотворить с пернатыми. Но этот кто-то находился где-то рядом. Ричи чувствовал это. И страх был силен. Он зашел в следующий дом. Стучаться не стал. Внутри никого не оказалось. На столе стоял приготовленный ужин, застывший под пленкой льда. Парень съел холодное печенье и высыпал еще немного в свой карман. Адаму должно понравиться. «Ш-ш-ш-ш»… Звук раздался из спальни. Ричи заглянул туда и увидел радио на стуле рядом с кроватью. «Ричи-и-и-и-и», — с издевкой пропел голос из приемника сквозь сильнейшие помехи. Это был голос разных людей, с разной интонацией. Станции быстро переключались, одна за другой, голоса дикторов складывались в различимые слова. «Я знаю, где… ты-ы-ы-ы! От… меня… не… спря… чешься-я-я-я-я! Я… найду… тебя. Я… ва…с всех на…йду». — Какого черта? — прошептал парень и выставил перед собой ружье, будучи готовым в любой момент выстрелить. «Аха-ха-ха!» — засмеялся хор из голосов. «Глу…пый! Глу… пый! Ты ме… ртвый! Все здесь… мертвые-е-е-е-е! Аха-ха-ха!» Ричи услышал шаги позади себя. Они были осторожными, испуганными. Вошедший явно не знал о присутствии молодого человека в спальне, но был напуган голосом из радиоприемника. Парень направился в гостиную, держа ружье крепче обычного. Раздался женский крик. Ричи чудом не нажал на курок и резко опустил ружье вниз. Перед ним стояла светловолосая женщина, ее лицо исказил ужас, глаза блестели от слез. На ней был такой же нелепый тулуп, как на Ричи, явно раздобытый в одном из здешних домов. Ее волосы слиплись из-за холода, кожа раскраснелась и выглядела обезвоженной. — Кто вы? — спросил Ричи. — Вы местная? — Я… я не отсюда. Я… не знаю, как сюда попала. На вид ей было около сорока, определить точно было нелегко, лицо не подверглось серьезным возрастным изменениям. Зрелый возраст выдавал взгляд: томный и лишенный жизненных красок. Ричи знал эти глаза, не мог отогнать от себя мысли, что уже видел их однажды. И женщина словно тоже видела в нем знакомца. — Вы в порядке? Что с вами случилось? — Я… плохо помню, — слабым голосом ответила она и села на стул около стола. — Я искала своего сына. Его зовут Адам. Вы не видели его? Такой темноволосый мальчик, лет десяти, невысокого роста. У него еще родимое пятно на шее, похожее на синяк. Я чувствую, что он где-то здесь. Не знаю, что мне подсказывает. Но это чувство привело меня сюда. Вот только… я так и не смогла его найти. — Ваше имя Кристина Дей? — Ричи был в не себя от удивления. — Да. Откуда вы знаете? — она резко встала и в надежде посмотрела на парня. — Вы видели его? Видели моего сына? — Он рассказал о вас сегодня ночью, перед сном. Сказал, что вы умерли. — Нет, он не мог так сказать, — обиженно и как-то рассерженно сказала она. — Я не умерла. Я здесь. Со мной все хорошо. Адам упомянул смерть матери вскользь, потому что боялся, что это вызовет у него слезы. А плакать он не смел. Держался стойко, пугающе стойко. «В нас стреляли. Я видел пули. Они летели, как пчелы, жужжали даже похоже. Со мной была девочка, Эмми. Очень красивая и добрая. Я побежал с ней, нам было страшно. Мама бежала за нами, кричала, чтобы мы прятались. И мы бежали. Не смотрели назад. Потом я потерял маму из виду. Но через какое-то время она вышла ко мне. И упала рядом со мной без сил. Пуля попала ей в живот. И она не смогла выжить. Я видел, как она умирает. Чувствовал, как жизнь покидает ее тело. В тот момент я хотел умереть вместе с ней. Я звал ее. Но она меня не слышала». Ричи не стал спрашивать про слова Адама, которые он сказал при их первой встрече. Он сказал, что видел маму, она была с ним, когда его сердце безнаказанно похищали. Была ли это галлюцинация? Или же эта женщина, что стоит сейчас перед парнем в огромном тулупе, действительно все видела? И проделала тот же путь, что и они с Адамом? И является ли эта женщина той, за кого себя выдает? Кристина Дей мертва. Она не может быть здесь. Это невозможно. Ричи выставил перед собой ружье и наставил его на испуганную женщину. — Кто вы на самом деле? Кристина отпрянула и прикрыла рот рукой, чтобы сдержать крик. Она заплакала: — Что вы делаете?! Ее тулуп распахнулся, так как не был застегнут. И Ричи увидел покрытую кровью одежду в области живота. Кровь была черной. — Вы чувствуете боль? — спросил он и указал на ее рану. — Нет. Ничего. Совсем ничего. Ричи опустил ружье. — Простите, я не хотел вас напугать. Хотел лишь кое в чем убедиться. Ваш сын действительно здесь. Неподалеку. Я отведу вас к нему. — Спасибо, — сквозь слезы прошептала она и улыбнулась. Ричи взглянул на радиоприемник. И грустно опустил глаза.***
Ричи отвел женщину в дом, где спал Адам. Пока они шли, повалил снегопад, пуще прежнего. Передвигаться по земле стало трудным испытанием, сапоги застревали в сугробах и слетали с ног, из-за чего приходилось останавливаться, чтобы отыскать обувь до того момента, как ее засыплют хлопья снега. Когда они приблизились к дому, где юноша нашел два разлагающихся тела, внутри заиграла рождественская мелодия. Она пестрила столь чужеродной жизнерадостностью, что стало не по себе. Празднику здесь не место. Страх и радость не совместимые вещи. Ни при каких обстоятельствах. Кристина Дей молчала. Ричи не знал, как к ней правильно обращаться. Мисс или Миссис. О судьбе отца ребенка он знал. Сожгли на ритуальном костре на глазах ребенка. Заживо. Привязали к камню, сделали надрезы на груди. Пустили кровь. И медленно плавили мужчину на огромной печи, наслаждались его криками. Об этом писали многие газеты. Адам находился полгода на реабилитации, пытался справиться с потрясением. Но душевные травмы подобного рода не вылечить уколами и беседами с психиатром. Психическое расстройство мальчика Ричи чуял за версту. Чуял, потому что сам страдал этим же заболеванием. Они были похожи, как братья. И эта связь была необъяснимой. Ричи не знал Адама, Адам не знал Ричи. Но оба нашли общий язык так быстро, что чувствовалась неловкость. Сложно осознавать, что ты этого человека не знаешь, но при этом водопадом льешь на него всю свою душу, хотя никогда и ни с кем такого себе не позволял. Адам спал, когда они пришли. Лежал неподвижно. Как мертвец. И Ричи даже забеспокоился на этот счет. Проверил его дыхание, слегка побил по щеке. Адам поморщил нос, но глаза не открыл. Слабо вздохнул и отвернулся от света. Ричи улыбнулся. Погладил мальчика по волосам. Кристина стояла в стороне и наблюдала. В ее глазах читалась отчужденность, какое-то больное непонимание. Она обитала где-то за гранью, стояла здесь только физически, если стояла вовсе. Ричи уже был не уверен ни в чем. Вдруг это очередная галлюцинация. Мираж. Называйте как хотите. Он не верил ни во что. Даже в Адама. Слишком он странный для пережившего смертельное хирургическое вмешательство: спокойствие хоть отбавляй, а крепость сна крепче любой известной водки. Он встал, отошел к кухне. Стал наблюдать за Кристиной. Женщина склонилась над сыном, зябко передернула плечами, охнула. Наступила мертвое молчание, как в глубоко зарытом гробу. «И правда мертвые», — подумал Ричи и хмыкнул. Он подошел к сервизу. В прошлый раз ему показалось, что он видел там запаянную бутылку коньяка, кажется, грузинского. Действительно, глаза не обманули. Бутылка была наполовину выпита, измарана пылью и какой-то иссушенной дрянью. Открыв ее, парень отхлебнул прямо с горла. Лишь пьяное состояние могло сохранить ум здравым. Ну, или хотя бы частично. Он делал глотки за глотками. Бутылка стала легче, почти невесомой. Юноша взглянул на нее. И поразился своему аппетиту. Горечь наступила не сразу. И ее влияние на язык и на все, что имелось рядом с ним, походило на эффект от горчицы. Но Ричи терпел. Из глаз лились слезы. Желудок выжимал сам себя. Затем наступило затишье. Организм словил экстаз, в глазах померкло. Ричи почувствовал себя пьяным. Принялся хихикать. Кристина не обращала на него никакого внимания, была сосредоточена на одном: на своем сыне. С этого ракурса она казалась крохотной феей из сказок, с обрезанными крыльями. Ее кожа блестела, отдавала зеленоватым оттенком. Она улыбалась, смеялась, о чем-то думала. Но не говорила. Ричи показалось это ненормальным. Он решил выйти на свежий воздух. Желание протрезветь взяло над ним верх. На улице парень умылся снегом, опьянение сбавило градус, но не прошло насовсем. И что они, черт возьми, будут делать? Куда пойдут по такому снегу? И где они? Это Лимб? Ричи имел сомнения на этот счет. Радио в том доме с трупами? Что с ним? Сломалось? Или это и есть аномалия Лимба? Ричи решил проверить. Снова умылся снегом, даже немного пожевал его. Горечь во рту прошла. Кожа лица горела от холода. Лимб имел существенные отличия от реального мира. Эрван выделил наиболее заметные. Запахи. Лимб пахнет гнилью, плесенью, — всем, что заставит нос свернуться в трубочку. И это тесно переплетается со вторым отличием. Запустение. Руины. Все, что когда-то было обитаемо, оказывается забытым на отшибе, вдали от цивилизации. Лимб превращает все в мертвое, изжившее себя много лет назад; этот мир играет со временем, показывает то, что было, как запись, которую можно просмотреть, но не перемотать. Является ли данная деревня записью события из прошлого? Его личного прошлого. Лимб не покажет чужую историю, он затрагивает лишь ту часть души, которая касается наблюдавшего за ним. Ричи вспомнил то, что случилось с ним в Лондоне. Город отличался от привычных шаблонов, сотканных Эрваном из нитей пережитого им ужаса. Город будто был живой. Горел свет, пахло людьми абсолютно все, даже клочок выпавшего снега. Но явились тени. Жители Лимба. Эрван не знал, кто они. Или знал, но не говорил. Но он их боялся. Вздрагивал всякий раз, когда упоминал их. Их лиц не видно, их кожа черна, как ночное небо. У них нет пола, волос, расовой принадлежности. Они силуэты. И они всегда вместе. Держат друг друга за руки. И не отпускают. Они не проявляют агрессию. Но и не уходят. «Они забрали Марию», — прошептал Ричи. «Для чего? Что они сделали с телом?» Вспомнив о своем лечащем враче, у Ричи сжалось сердце. «Она не хочет умирать», — гласило послание в странном устройстве. Парень был уверен, что автор этого сообщения упоминал именно Марию. Женщина хотела жить. Но страх отравил ее рассудок. Прогремел выстрел. Затем еще несколько. Стреляли подряд. Без перезарядки. Ричи вскрикнул и обернулся. Звук доносился где-то поблизости. Вслед за ним закричали вороны. Но на небе юноша их не увидел. Значит, орали те, что были подвешены возле того дома вниз головой. Странно, что они так спокойно висели все это время. И не шелохнулись до тех пор, пока до них не дотронулись физически. Юноша двинулся на крик. Его шатало от опьянения. Но двигался он твердо и даже не спотыкался. Страх чуточку отрезвил. Ружье болталось за спиной, приклад лапал задницу, рисовал на нежной коже синяки. Ричи будет безумно рад, если ему удастся найти оружие поменьше. И надеялся, что здесь его не придется использовать. Подойдя к месту, где висели птицы, он поморщился. От бедолаг остались одни ошметки, разбрызганные по снегу. Под носом качались покрасневшие веревки с огрызками крохотных ножек. Судя по всему, стрелок использовал дробовик. И стрелял с минимального расстояния. Патрон буквально разорвал птиц, не оставив им ни шанса. Куда же делся этот человек? Он услышал хруст снега. Кто-то ходил вокруг дома. Ричи взял ружье, выставил перед собой и стал медленно двигаться вперед. Пошел на звук шагов. Человек двигался медленно, как будто играл с парнем. Затем остановился. Ричи замер и прислушался. Различил тяжелый вздох. После последовал смех. — Сынок! — заговорил старик. — Ох, сынок. Не в той деревне ты заплутал. Ой, не в той. — Кто вы такой? В ответ тишина. Ричи решил столкнуться с этим дедом лицом к лицу. Вряд ли он станет стрелять, если парень внезапно выбежит из-за угла. Кристофер обошел вокруг всего дома. Старика нигде нет, как и его следов на снегу. Что за черт? — Эй! — закричал он. — Где вы? На заднем дворе он приметил лестницу, ведшую к двери под землей. Дверь была приоткрыта и свистела, подгоняемая ветром. Возможно, старик спустился именно туда. Но разумно ли идти за ним в место, где ты, скорее всего, будешь уязвим? Ричи не знал, что у старика на уме, кто он такой и с какой целью пристрелил всех этих птиц. Да и скорее всего именно он подвесил их вниз головой, а потом решил проверить боеготовность дробовика. А что если убийство тех двух пожилых людей тоже на его совести? Ричи тяжело сглотнул. Ох, как бы он хотел, чтобы это было не так! По крайней мере, у него есть ружье. Но успеет ли он выстрелить первым? Дробовик превратит тело в фарш, не оставит и шанса. Ступеньки были скользкими, и Ричи пару раз чуть было не поскользнулся. Здорово! Если он умрет от падения, то можно не бояться откинуться от заряда ржавого дробовика. Дверь открылась неохотно, петли будто затвердели из-за наросшего на них льда. Создавалось ощущение, что ее и не открывали вовсе, а просто забыли закрыть, причем очень давно. Внутри скопилось много снега. На потолке выросли сосульки, как в пещере. Никаких следов человека. Даже запаха. Ричи разглядел шкафы с припасами. Присмотрелся к ним. Ничего особенного. Маринованные фрукты и овощи. Теперь еще и замороженные. Разочарованно вздохнув, Ричи направился к выходу. Но тут его внимание привлек металлический блеск за одним из шкафов. Кажется, это был ствол дробовика. Подойдя ближе, он подтвердил свои догадки. Это действительно было то самое оружие. И его сжимали иссохшие руки пожилого мужчины. На Ричи он даже не посмотрел, да и глаз у него не было. Их выклевали. Птицы. Ричи видел следы от когтей пернатых и множественные укусы по всему телу. Холод помог притупить трупный запах, но вонь, тем не менее, присутствовала, особенно вблизи тела. Парень брезгливо отвернулся. Тогда кто стрелял по птицам? Наверху возник шум. Кажется, кто-то ходил. Скрипели половицы, двигалась мебель. Заиграло радио, тишину прорезал игривый джаз. Ричи задрожал от страха. Сжал ружье, что есть силы и стал слушать. Женскому голосу из приемника подпевал охрипший мужчина, судя по всему, он был счастлив, пел скромно и не фальшивил. Парень боялся выйти, боялся снова никого не увидеть, боялся найти еще одного мертвеца, иссушенного зимним холодом. Но стоять здесь было невыносимо. И Ричи вышел. Поднялся по лестнице медленно, внимательно смотрел по сторонам, боясь увидеть новые странности этого места. Он так хотел, чтобы это была обычная заброшенная деревня. Но его желания вряд ли пересекутся с действительностью. И Ричи это понял, когда внутри дома не увидел никого. Только висевшие над полом ноги, выглядывавшие из дверного проема. Этот счастливый поющий человек повесился в своем доме. А джаз продолжал играть. Только голос исполнительницы будто звучал из глубин Ада, многие слова рассыпались в помехах, а яркость и жизнерадостность превратились в похоронный марш, усыплявший бдительность. Радио. Оно играет здесь ключевую роль. Ричи направился в дом. Дверь была заперта. Поэтому парень разбил прикладом ружья окно, осторожно залез внутрь. Осколки захрустели под ногами, ветер бросился гулять по узким комнатам. Внутри царил бардак. Мужчина явно разбил часть посуды перед смертью, перевернул и сломал несколько стульев, выбросил книги из шкафа. Его одежда валялась в виде огромной кучи у спального места, а рядом с ней висел сам он. Ричи не стал смотреть на его лицо, успел заметить лишь седую бороду, заляпанную кровью. Мужчина был полностью обнажен. По ногам стекали каловые массы, перемешанные с мочой. Ричи не удивился этому. Он прекрасно знал, что удушение вызывает у человека недержание. А у тех, чья шея находится в петле, это выражается куда сильнее. Самоубийца буквально выдавил из себя все лишнее, что было внутри него. Радиоприемник стоял на кухонном столе. Возле лежали эротические фотографии времен войны. Красивые девушки позировали в обнаженном виде перед фотографом в самых изысканных позах, показывая зрителю все сокровенное. Ричи на секунду залюбовался снимками, но быстро отпрянул, увидев на них белые разводы. Кажется, покойник мастурбировал перед повешеньем. И вылил семя прямо на несчастные фотографии. Парень схватил устройство и вылез из окна на улицу. Находиться внутри стало невыносимым занятием. Необходимо вернуться обратно к Адаму и его матери. И там он сможет спокойно изучить странности, доносившиеся из радиоприемника. «Бе…ги», — сказал хор голосов из радио. «Смер…ть… Смерть идет за тобой…» — Кто вы? — воскликнул парень. — Кто вы? Ответьте. «Мы… те… кто больше… не живет… Умерли… Они умерли… Мы…. Умер… ли». Ричи почувствовал дрожь в коленках и чуть не выронил приемник. «Ри…. чи-и-и-и-и-и!» — зашипело радио и замолкло. Юноша тяжело задышал, схватился за место, где еще когда-то можно было почувствовать ритм сердца. Его поразил ужас. Он упал на колени и закрыл глаза. Что это, черт возьми, такое? Что творится в этом месте? Ричи вскочил и бросился бежать. Приемник издал пару шумов, но ничего, что могло бы привлечь его внимание. Он пытался не думать о том, что видел. Но яркие образы умерших так и не покинули его память. Всплывали в сознании снова и снова. Войдя в дом, он с грохотом великана закрыл за собой дверь, издал облегченный стон, опустился на колени. Кристина с удивлением посмотрела на него, но ничего не сказала, лишь продолжила наблюдать за спавшим Адамом, которого та переложила в кресло, где-то раздобытое ею, и укрыла еще двумя одеялами. Радио снова зашумело, но никаких голосов различить не удалось. Мертвый белый шум. Но не менее пугающий, чем фразы, сшитые из обрывков разных эфиров. Ричи встал, прошел на кухню, поставил приемник на стол и сел рядом, стал наблюдать за ним. Радио издавало звуки рядом с так называемыми аномалиями. Музыка играла лишь в домах, где он нашел труп. Это же приводило к «физическому вещанию», образы умерших говорили с ним, словно они живые люди. Но никого Ричи не увидел. Ни с кем не удалось поговорить. Что это могло быть? Кристина подошла к нему, вяло улыбнулась и села рядом. С удивлением посмотрела на радио. — Где ты нашел его? — спросила она. — В одном из домов. — Ясно, — все так же лениво ответила она и стала глазеть куда-то в сторону. — Вы знаете что-то про сверхъестественную часть белого шума? — Белый шум, — задумчиво сказала она. — Да, я слышала некоторые вещи об этом явлении. Приходилось сталкиваться во время рабочего процесса. Но никаких реальных подтверждений этому нет. Голоса сквозь шум радио лишь иллюзия, обыкновенный самообман. Человеческий мозг способен порой видеть образы там, где их нет. Это уязвимость психики, доставшаяся нам еще от самых первых людей. Мы видим опасность во всем, что нам кажется неизученным. — Но были ли случаи, когда действительно были получены послания, которые никто не мог опровергнуть? — Многие что-то слышали. Но я верю, что это лишь из-за бракованных элементов радиоприемника. Но спиритуалисты часто использовали радио в своих сеансах. И обманывали людей. Но я не буду утверждать наверняка. Радио также ловит частоты из космоса. И белый шум по большей часть звук вселенной. А о ней мы ничего не знаем. Человек никогда не был за пределами Земли. И мы не имеем никакого представления, что там, на небе. — А вы верите, что вы умерли? — Ричи задал этот вопрос с такой дрожью, что ему показалось, что он вот-вот расплачется. Кристина промолчала, встала, в очередной раз продемонстрировала вялую улыбку и ушла обратно к Адаму.***
Прошло несколько часов. Ричи задремал на столе. Радио за все это время не издало ни звука. Он резко очнулся и захлопал глазами. Парень так и не понял, что именно его разбудило. Но чувство было таким, словно он только что получил удар по голове целым кирпичом. Он протер глаза и широко раскрыл рот, зевнув. Затем посмотрел на спавшего Адама и отметил, что его кожа заметно побледнела. Странно, за все это время Адам так и не проснулся. Парень забеспокоился. Женщина вздохнула, устремила свой взор на юношу. И Ричи прочитал в ее глазах горе. Настоящее материнское горе. Глаза Криса расширились. Он не хотел услышать эту фразу, хотел убедиться в этом сам. Ричи подбежал к Адаму, отстранил Кристину от него. Женщина тихо заплакала и отвернулась. Адам смотрел в сторону стеклянными неподвижными глазами, чуть приподнимал уголки губ, будто хотел улыбнуться. Ощупав его грудь, Ричи обнаружил огромное количество черной крови. Она пропитала одеяло насквозь. Руки Кристины также были в крови, она даже не пыталась их прятать. — Когда? Когда вы это обнаружили? — Только что. Он все это время дышал, — прошептала она. — Я слышала… Он дышал. Мой мальчик… Адам… Ричи выскочил на улицу, что есть силы ударил по стене дома, проделал это еще несколько раз, разорвав костяшки пальцев в кровь. — Почему все вокруг снова умирают?! — заорал он. — Почему это происходит?! Объясни мне, — он взглянул на небо. — Если ты действительно там есть, Боже, почему ты это допустил?! Радио снова зашумело. Эфир перескакивал с одного на другой, уши уловили беспорядочный набор человеческих голосов, мужских и женских. Они не пытались сложить это во что-то цельное, в какую-то фразу. Просто кричали. Ричи не хотел это слушать. Он желал побежать туда, где ничего этого не будет. Но парень продолжал стоять на месте. Играл желваками, сжимал кулаки. Нет, он не станет бежать. Адам бы этого не одобрил. Этот мальчик сильнее всех стремился к жизни. И он бы обязательно нашел выход, если бы смог. Все, что Адам хотел, это увидеть маму. И он увидел ее. Но покинуть эту деревню без названия ему так и не удалось. — Что я буду делать? — спросил себя Ричи и посмотрел на дверь позади себя, за которой доносился чуть уловимый плач Кристины.***
Стало темнеть. Он решил вернуться в дом. Кристина так и осталась сидеть в том же положении: сгорбилась над сыном, как горгулья, и что-то бубнила себе под нос. Ее здесь не было, горе от потери превратило женщину в призрак, которого можно, по крайней мере, лицезреть, а не просто слышать. Тело мальчика Ричи решил не трогать, по крайней мере, пока. Боялся. С наступлением темноты парень перебрался на чердак, нашел там кресло-качалку, какие-то одеяла, укрылся до макушки и попытался заснуть. Холод так и не уходил, без огня перезимовать эту ночь будет нелегко. Но он терпел. Внизу догорал камин, перед сном Ричи подбросил туда несколько ножек от стульев и приправил это дело газетами. Кристина замерзнуть не должна. Тем не менее Ричи не хотел находиться рядом с ней. Он просто не сможет снова посмотреть на неподвижного мальчика в кресле, не осилит воспоминания о том, как тот еще вчера смотрел на него с надеждой. Адам верил, что Ричи его спасет, выведет из этого места. Но Кристофер не смог. Он сумел выполнил лишь одно его желание. Адам воссоединился с матерью. Ему ничего не снилось, да и Ричард так и не понял, спал он или нет. Очнулся он от звука птицы, что заблудилась на чердаке и скакала по мусору, любопытно поглядывая на человеческий силуэт, укутанный в несколько одеял. Ричи злобно глянул на нее и зевнул. События вечера не сразу всплыли в его памяти. Но дрожь прошла. Стало чуточку спокойнее. Это и называется смирение? Он захотел снова вернуться ко сну, но тут его внимание привлек странный шум внизу. Что-то упало. После донеслись стоны. Ричи понял, что что-то не так. Вскочил и стал спускаться вниз. На нижней ступеньке он остановился, прислушался. Стоны не были похожи на те, что издает человек в трудную минуту, это было что-то с нотками наслаждения, причем настолько сильного, что стало не по себе. Стоны приправлялись чавканьем, клацаньем зубами. Ричи помнил этот звук. Тело бросило в холодный пот. Рефлекторно он направил взгляд на ружье, которое лежало на кухонном столе. Свет от камина давал тень и удалось увидеть силуэт Кристины. Она склонилась над креслом, в котором спал Адам. И быстро двигала головой. Ричи сглотнул. Осторожно прошел вперед. И перед ним открылась кошмарная картина. Кристина отрывала от тела сына кусочек за кусочком, не оставляя на Адаме ни единого живого места. Она съела большую часть его лица, теперь принялась за шею. Ричард ощутил столь сильное отвращение от этого зрелища, что желудок сжался и был готов выплеснуть через рот все свое содержимое. Но ужас притупил тошноту, заставил броситься к ружью. Женщина учуяла парня, резко обернулась, издала нечеловеческий крик. Ее лицо покрывали куски человеческой плоти, черная кровь, что стекала вниз по длинной шее и принялась пропитывать одежду. Она скалила зубы, как дикое животное, медленно шла навстречу Ричи одичавшей походкой. Ричи выстрелил, не моргнув глазом, попал прямо в цель. Женщина упала на спину. Но ее жизнеспособность ничуть не пошатнулась. Она снова встала на ноги, гордо выпрямила спину. И теперь она не просто шла по направлению к Ричи, а бежала. У парня было несколько секунд, чтобы перезарядить ружье и снова выстрелить. И это не помогло. Пули не причинили Кристине ни малейшего вреда, лишь изуродовали хрупкое тело многочисленными дырами в коже. Она поднялась на стол, немного попозировала на нем, изображая обезьяну без разума, затем совершила прыжок. Ричард чудом успел увернуться и ударил ее прикладом по голове. Это дало ему немного времени. Но женщина все равно сумела добраться до него. Ее зубы вцепились в пальцы левой руки. Ричи услышал хруст. По телу ураганом пронеслась чудовищная боль. Кристина отстранилась. Парень увидел, как из ее зубов торчит половина его руки. Он с ужасом посмотрел на свои пальцы и понял, что из них остались только двое: большой и указательный. Остальные женщина с аппетитом проглотила. Воспользовавшись его шоковым состоянием, она толкнула парня в грудь, перед падением Ричи успел схватить что-то со стола и бросил в нее. Это оказалась солонка. Соль туманом окружила силуэт Кристины. И та отпрянула, издав испуганный вопль. Ее кожа буквально задымилась от соприкосновения с пищевым продуктом. Ричи изумленно наблюдал за этим. Он собрал с пола горсть соли и бросил в женщину. Та снова завизжала от боли. — Значит, соли боишься, — прорычал парень. Он вскрикнул от боли в руке, прижал ее к груди. Черная кровь залила всю одежду, не оставив ни капли чистого места. От соприкосновения с солью рана буквально вспыхнула. Женщина снова прыгнула, повисла на шее парня. Приготовила зубы к укусу. Ричи зачерпнул с поля соль и бросил щепотку прямо в открытый рот Кристины. Женщина тут же отскочила назад и в ужасе стала трогать свое лицо. — Нет! Нет! — кричала она. Кристина упала на колени, ее пальцы судорожно сжали горло. Ричи увидел блеск слез на ее глазах. — Мой мальчик, — прошептала она. Ее тело поникло и упало набок. Она заплакала, изо рта полилась кровь. Через мгновение глаза закоченели. Даже издалека было заметно, как сильно расширились их зрачки, едва ли не полностью перекрыли собой радужку. На лице застыл страх и излишняя скорбь. Кристина смотрела на Адама. Она осознала, что натворила. Но пропустить это осознание через себя так и не успела. Ричи на всякий случай посыпал ее солью. Тело действительно дымилось от соприкосновения с ней. Во время процесса у него внезапно закружилась голова, притупились слух и зрение. Он с содроганием взглянул на свою руку без пальцев, выругался и прикусил нижнюю губу. — Черт! Черт! Черт! — закричал он. Он встал, покачивающейся походкой добрел до двери. Вышел на улицу. Его тело тут же упало на колени, все содержимое желудка вылилось на снег. Он тяжело кашлял, задыхался, рыдал навзрыд. А эта деревня без названия смеялась над ним, наблюдала из домов, о чем-то перешептывалась. Зашумело радио. Тишину прорезал рождественский детский хор. Ричи улыбнулся ему. И усмехнулся сквозь слезы.