1928 год. Место действия неизвестно
Татьяна снова была среди тумана. Он был гуще, чем она привыкла видеть. Если она вытянет перед собой пальцы руки, то вряд ли сможет их разглядеть. Туман сжал все звуки. Женщина слышала лишь собственное дыхание и стук сердца. Татьяна боялась. Не знала, куда идти. И лишь игрушка дарила хоть какое-то спокойствие. Она прижимала ее к груди, как собственного ребенка. И твердо сказала себе, что ни за что его не отпустит. Иначе пропала. Туман сразу же проглотит ее, как голодный зверь. «Лимб», — шептала она. «Лимб». Ужасающее слово. Но именно так называлось это место. Татьяна пыталась его понять, уловить смысл здешних мест. Она была уверена, что тут все происходит не просто так. Каждый клочок земли что-то несет за собой, будто является пазлом ее сознания, воплощением самых сокровенных страхов. Позади остался затопленный город. Соленая вода разъела его дома, растворила тела людей. Не осталось ничего, кроме мертвого камня. Этот город был Лондоном. Татьяна была уверена. Она его узнала сразу. Кажется, это была улица, где находилась мастерская Джорджа. А здание, что было разрушено на ее глазах, являлось ее собственным домом. В чем смысл? «Затем пришла Я», — продолжила суждения Татьяна. «Я Ее не узнала сразу, будто видела впервые. Поняла это, глядя в зеркало. Что Лимб хотел этим сказать? Существует ли эта альтернативная версия меня на самом деле? Или же это все в моей голове? Мои страхи, и не более того»… Как бы она хотела все понять. Но не могла. Впереди слышались шаги. Кто-то быстро бежал, кругами, зигзагами, падал, затем поднимался. Затем раздался крик. Татьяна прислушалась. Нет, кричал не человек. Это какое-то животное. Кажется, ржание лошади. Да, женщина была абсолютно уверена в этом. Из-за тумана звуки слышались так, будто все находилось под водой. Приглушенные и едва различимые, если не сосредоточить слух. Внезапно на ее плечо опустились человеческие пальцы. Татьяна оцепенела и, громко охнув, обернулась. На нее смотрел молодой человек, который был напуган ничуть не меньше, чем она сама. Это оказался Ким Юн. Он бы ранен, его лицо в крови, ссадинах, тело мокрое, будто от воды. Юноша едва стоял на ногах. Татьяна подхватила его и прижала к себе. Между ними оказалась игрушка Эрвана. Соприкоснувшись с куклой, Ким Юн вскрикнул и резко отскочил от женщины, обеспокоенно схватился за грудь. Татьяна увидела, что у него в рубашке образовалась дыра, будто игрушка прожгла ткань насквозь, кожа в этом месте окрасилась в алый и вздулась. Ким Юн в ужасе уставился на куклу, а затем на Татьяну. — Что это? — спросил он. — Откуда оно у вас? Татьяна сжала игрушку Эрвана еще сильнее. Она выставила ее перед собой и приблизилась к молодому человеку. Тот в страхе попятился назад. — Что вас так напугало, господин Юн? — холодно сказала Татьяна. — Я чувствую в ней огромную силу и защиту. Она вас не принимает. Значит, с вами что-то не так. Кто вы на самом деле, Ким Юн? — Я хочу лишь вам помочь. Эта игрушка проклята. Она призвана не спасать вас, Татьяна Хапперт. А только навредить. Татьяна снова прижала куклу к груди. Вдали вновь донеслось ржание лошади, оно было пропитано страхом. Животное словно боролось за собственную жизнь. Следом раздались странные крики, как человеческие. Лошадь определенно страшилась их. Эти люди бегали повсюду, совсем рядом с тем местом, где стояли Татьяна и молодой человек. — Прошу вас. Покинем это место, — Ким Юн протянул Татьяне руку. — Клянусь, что не наврежу вам. Моя цель — помочь. — С чего я должна вам верить? — Вспомните, что произошло в церкви. Прошу вас, вспомните. Татьяна опешила. Странно. До тех пор, пока Ким Юн не сказал ей об этом, она даже не держала мысли о том, что случилось в храме. Ее руки задрожали, и она едва не выронила игрушку. Юноша смотрел на нее с сочувствием. Это женщину немного успокоило. Она кивнула. Другого выбора у нее попросту не было. — Хорошо. Я сделаю это. Пойду с вами. Но только не смейте подводить мое доверие к вам. Ким Юн взял женщину под руку. Татьяна убрала куклу в карман пальто, чтобы не смущать молодого человека. Так они шли долгое время, пока странные звуки не растворились в тумане. Снова наступила мертвая тишина. Татьяна стала слышать дыхание мистера Юна. Он волновался, боялся, также хотел побыстрее покинуть это место. — Что вы знаете о Бездушных, мисс Хапперт? — Почему вы спрашиваете? — Просто ответьте мне. — Это тайное религиозное сообщество. Секта. В узких кругах их называют масонами. Люди верят, что именно они готовили Конец света и рождение нового Бога. Об этом подробно писал ныне покойный Марк Джексон в своей книге «Гибель Всевышнего или грядущий апокалипсис». Он утверждал, что Бездушные смогли открыть врата в загробный мир, питались его энергией, как пищей, отчего стали бессмертными. — Что там сказано про Гибель Всевышнего? — Он писал, что Бога убили. И на его место готовили нового. И что новый Бог принесет бедствия и разрушения. Миллионы смертей. — Марк Джексон был инвалидом, передвигался с помощью инвалидного кресла и не мог обойтись без собственной внучки. Как мне известно, вы были свидетелем его смерти. Сможете ли вы объяснить, как он после продолжительной болезни сумел встать на ноги? — Я не могу дать ответ на этот вопрос. — Он знал гораздо больше, чем писал. Потому что был членом ордена Бездушных. Они дали ему все, что он хотел. А взамен он должен был донести до всего мира правду о нас. Татьяна остановилась и посмотрела на Ким Юна. — Вы член этого ордена, не так ли? — Рад, что вы быстро пришли к этому выводу, мисс Хапперт. Как видите, моя цель не навредить вам, а всего лишь спасти. Ваш возлюбленный стал жертвой отступников, которые предали наши многовековые законы и впустили в мир бедствие. Доктор Ломан возглавил шайку предателей. — За это вы его убили? — голос Татьяны лишился эмоций. — Мы его не убивали. И не собирались этого делать. Мы никогда не нарушали святые законы, написанные нашими предками. Нам запрещено убивать предателей. Мы могли их запугать, применить физическое насилие, чтобы выведать нужную информацию об отступниках, — он остановился и внимательно посмотрел на женщину, его глаза выглядели честно. Татьяна верила, что он не врал. — Доктор Ломан погиб от рук того, кто пострадал от его действий больше всего. Его убил собственный сын. — Джордж Майлз? — К сожалению, мисс Хапперт. Эта новость потрясла нас не меньше, чем вас. Мы поняли, что события, которые мы пресекли в тысяча девятьсот девятнадцатом году, разразились вновь. Врата в Лимб снова открыты. И теперь мы слишком беспомощны, чтобы закрыть их. Этот мир питается людскими страхами. И он стал крайне силен за последнее время. Если сущности, населяющие его, проникнут в реальный мир, нас ждут катастрофические последствия. — Что вы хотите от меня? Ким Юн вместо ответа слегка улыбнулся и выставил руку перед собой. Туман рассеялся, и впереди появилась дверь. Та самая, через которую Татьяна зашла сюда. Юноша погладил деревянную поверхность и вздохнул. — Таких дверей осталось слишком мало. Дверь можно открыть и закрыть. Когда же между мирами случается разлом, происходят аномалии, уносящие жизни невинных людей. За последнее время пострадали многие, в том числе и те, кого вы хорошо знали. Неожиданно Татьяна вздрогнула, ей показалось, что она ощутила шевеление ребенка в утробе. Ким Юн заинтересовался ее тревожностью. Он, вероятно, видел женщину насквозь. Молодой человек подошел к ней и слегка коснулся ее живота. — Я чувствую его, — прошептал он. На лице мистера Юна возникло счастье. — Он ударил ножкой. Женщина побледнела. Как только Ким Юн коснулся ее, кукла Эрвана в ее кармане стала обжигающе горячей. — Нам пора возвращаться в реальный мир, мисс Хапперт, — Ким Юн открыл дверь, и оттуда начал сочиться яркий солнечный свет. Татьяна услышала шум Лондона, ощутила запах снега и кондитерских изделий. Ей так хотелось перешагнуть через порог и еще раз очутиться в знакомом месте. Но что-то заставляло ее пойти на попятную, остаться в этом пугающем туманном мире. Ей казалось, что стоит ей возвратиться в Лондон, и кукла в кармане попросту превратится в прах. «Оставь надежду, всяк сюда входящий», — раздался шепот где-то в ее сознании. — Татьяна, дайте мне свою руку. Времени мало. Ржание лошади разразилось с новой силой, она едва не плакала от паники. Татьяна услышала цокот копыт. Лошадь неслась в их сторону. Ким Юн тоже услышал это и не на шутку встревожился. Татьяна увидела, что он достал пистолет и выставил перед собой. Затем выстрелил. Лошадь вскрикнула, но явно успела увернуться. Женщина, не зная, что на нее нашло, толкнула Ким Юна, отчего тот свалился на землю. Чудом он не нажал на курок и не попал в Татьяну. Молодой человек в недоумении уставился на нее, а затем резко перевел взгляд на что-то другое. Татьяна уловила громкое фырканье за спиной. Обернувшись, она увидела белоснежного коня. Да, это был конь, самец. И он глазами полными любви смотрел на нее, чуть приклонил голову в качестве приветствия. Женщина коснулась его влажного носа, погладила шершавую кожу. Это вызвало на лице улыбку. Конь томно дышал, но касания Татьяны его успокаивали, и он прикрыл глаза. Женщина опустила взгляд и увидела, что с момента их последней встречи его укусы на передних конечностях успели хорошенько зажить, но шрамы остались глубокими и не заросли шерстью. — Привет, Стив, — прошептала Татьяна. — Я так рада, что с тобой все хорошо. Ким Юн в страхе пялился на животное. Он ничего не понимал, поэтому был настроен враждебно и сжимал пистолет в руке, готовясь снова выстрелить. Татьяна испустила вздох, отошла от коня и окинула взглядом все еще открытую дверь. Шум города утихал. Времени, чтобы вернуться, почти не осталось. Скоро дверь снова окажется закрытой.***
Ким Юн с улыбкой наблюдал за Татьяной. Ее нежные руки гладили белую шерсть коня. Женщина дала ему имя. Стив. Молодой человек не знал, откуда между ними возникла такая связь. Но догадывался, что послужило причиной. Стив был своего рода объектом спокойствия в Лимбе, ангелом хранителем на окраине ада. Она не задавалась вопросом, откуда конь взялся, как нашел ее. Татьяна просто радовалась встречи с ним. Не отходила от него ни на шаг. Но Ким Юн же наблюдал за поведением этого загадочного существа с подозрением. Он поднялся с земли и прищурил глаза. Татьяна будто забыла о его существовании и даже не откликнулась, когда Ким Юн ее позвал. Шум за дверью стихал, Лондона уже почти не слышно. Мистер Юн забеспокоился. Необходимо уходить как можно скорее. Раны на теле болели, сводили с ума, он чувствовал головокружение. Хотелось снова упасть на землю. Но он продолжал уперто стоять и наблюдать за происходящим. Ему было страшно. Ким Юн этого не стыдился. Поднялся ветер, всколыхнул туман. Татьяна отступила на шаг от коня и с грустью взглянула в его глаза. Затем перевела взгляд на мистера Юна. Тот заметил, что она плакала. Бесшумно, почти незаметно. Лишь слезы ползли по ее румяным щекам. Молодой человек подошел к ней и задал немой вопрос. Женщина обняла его и разрыдалась навзрыд. Ким Юн ответил на ее объятия. — Я увидела то, что меня ждет, — прошептала она. — Я увидела. Все увидела. Стив мне показал это. Понимаете меня, мистер Юн? — Что вы увидели, Татьяна? Она промолчала. Продолжала плакать. Увиденное привело ее в ужас. Ким Юн посмотрел в сторону и с удивлением обнаружил, что конь бесследно исчез. Где-то в тумане доносился цокот его копыт. Стив покинул их. Теперь у них появился шанс уйти, пока не поздно. — Татьяна, — начал Ким Юн. — Нам надо уходить, я знаю, — прошептала она, уткнувшись носом в грудь молодого человека. — Я все расскажу вам. Обязательно, — ее глаза странно заблестели.***
Ким Юн с боязнью думал о Джордже. Этот человек полностью изменил его восприятие мира. Они не были знакомы до тысяча девятьсот двадцать седьмого года. Этого знакомства не было даже в планах. Но усугубившаяся ситуация вынудила их встретиться. Встреча была подстроена. Ким Юн был вынужден лгать. От начала и до самого конца. Сложно было играть предложенную роль. Он до смерти боялся облажаться. Но сейчас был уверен, что справился. Джордж проявил то, что скрывалось внутри. Сущность, названная Фантомом, показала клыки. Община не знала наверняка, как именно этот сгусток негативной энергии присосался к Джорджу Майлзу. Они связывали это с преступным ритуалом Доктора Ломана. И пытались доказать свою теорию. К сожалению, данная версия подтвердилась. Ким Юн встретился с Майлзом около Биг-Бена в конце декабря, незадолго до Рождества. Джордж подтвердил его догадки о том, что он знал о членах Общины поверхностно. Все это незнание и создало неточные образы в голове у Фантома и спроецировало их в реальность. — Ты должен следовать четким инструкциям, никаких отхождений от плана. Любой промах может разрушить эту хрупкую карточную пирамиду. Фантом создал образы тех, кого Джордж знал больше всего. Они стали некой защитой для него. Отвлечением для разума Майлза. Пока Джорж думает, что Эрван рядом с ним, Фантом может спокойно питаться его энергией и развиваться. Но на деле Джордж совершенно один. Порой он становится тем, кого сам же придумал в голове. Случай в госпитале тому подтверждение. Себастьян Моран столкнулся с несуществующим образом Эрвана, вступил с ним в конфликт. Джордж свято верил в реальность происходящего. В это верил и детектив. Эта вера делала Фантома неуязвимым. Мы не знаем, насколько сильным стал этот Призрак. Но медлить нельзя. Пока мы можем его сдерживать. Нужно лишь поддерживать созданную нами легенду. Разрушение этой легенды, впоследствии, станет летальным для этой Сущности. Если это ее не убьет, то значительно ослабит. И у нас появится шанс остановить новые убийства. — Не боитесь ли вы, что Фантом в одночасье решит убить ребенка? — Нет. Этот риск сведет к нулю. Фантому жизненно необходим этот младенец. Для этого он и создал его. И мы должны наблюдать за этим. Крайне важно не допустить полное переселение души из одного сосуда в другое. В противном случае, ребенок должен умереть. «Община верит, что Фантом — энергия, созданная на основе душ Матери и брата Джорджа. Душа матери была отравлена проклятием Жрицы, очернена, лишена всякой святости. Она отравила и разум Вальдемара, который до последнего оставался сдерживающим фактором и позволил Призраку впасть в спячку на восемь лет. Кем сейчас стал Вальдемар — Община не знала. Ким Юн боялся об этом даже думать. Слияние двух оскверненных проклятием душ могло создать неуправляемого монстра. И молодой человек надеялся, что Вальдемар был просто подавлен, задушен в закоулках сознания живого брата. Возможно, он пытался убить тело Джорджа, склонял к суициду, это и была его отчаянная борьба со злом матери. Семейные разборки — как иронично. Целое семейство стало заложником египетского проклятия». Ким Юн жалел семью Ломанов. Но в то же время надеялся, что на Джордже история Ломанов и закончится. Желать кому-то смерти — недопустимая вещь. Но сейчас самая необходимая. Ким Юн был вынужден подвергать себя смертельной опасности в борьбе с наследием этой чертовой семьи. «Предатели должны получить по заслугам, сполна». — Образ врага в роли Общины должен заполнить сердце Джорджа. Это крайне важно. Наша легенда способна это сделать, способна пробудить настоящую сущность Фантома. Будь готов к тому, что пострадают невинные. Но иного выбора у нас нет. Только так мы сможем одолеть его и не допустить того, чтобы Он ускользнул от нас. — Что станет с Джорджем? — спросил Ким Юн. — Он не выживет. Чтобы убить Фантома, придется уничтожить и его тоже. Мертвое тело запечатает Призрака в себе навсегда. Сочувствие в данной битве не к месту. Будь готов к смертям, даже если все внутри тебя будет жаждать спасти этих людей. Без трупов войны не выиграть. Запомни это правило, Ким Юн. Навсегда. — Да, отец, — прошептал мистер Юн и поклонился старику. Он прокручивал этот разговор в голове снова и снова, проговаривая каждые слова. «Будь готов к смертям», — сказал отец. Ким Юн взглянул на Татьяну. Она выглядела подавленной, опустошенной. Был ли он готов к ее возможной смерти? Он не знал. Но уже мысленно готовил себя к ней. Эта красивая женщина хотела жить, Ким Юн чувствовал в ней эту тягу. «Я должен продолжать лгать. И ей тоже. Но все это во благо. Возможно, это спасет и ее жизнь. Хочу в это верить». Они вышли через дверь. Туман рассеялся. Перед ними возник живой город. Они стояли около церкви, в которой и были разлучены некоторое время назад, после чего их обоих затянуло в Лимб. Над храмом поднималось облако едкого дыма, крыша просела, местами провалилась внутрь. К стенам подъехали несколько пожарных машин. Мужчины в форме пытались выломать стены и выпустить запертых внутри людей. Панические крики не утихали. Татьяна побледнела и вцепилась в холодную руку Ким Юна. — Пожалуйста, пойдемте отсюда. Я не хочу находиться в этом месте.***
Январь, 1928 год
На следующий день разразилась вьюга, Лондон утонул в снежном буране. Машины с трудом передвигались по улицам, фактически, плавали в толще снега. Начались перебои с электричеством. Их отель оказался обесточен после обеда, как раз перед началом ночи. Ким Юн поставил на прикроватный столик керосиновую лампу, включил обогреватель. У Татьяны еще ночью началась лихорадка, температура поднялась выше сорока. Ким Юн сообщил о случившемся отцу. Тот прибыл в город к вечеру, его лицо было озадачено. Молодой человек чувствовал, что старика состояние женщины напугало не на шутку. — Как она? — спросил он. Господин Юн Старший выглядел гораздо моложе своих лет. Преклонный возраст выдавала позолоченная трость и донельзя устаревший пиджак, будто выпрыгнувший из середины восемнадцатого века. Джунсо Юн доковылял до кровати Татьяны и чуть коснулся ее бледной руки. Женщина лежала неподвижно, спала, не реагировала даже на свет керосиновой лампы. Отец молодого детектива сел на стул напротив кровати, Ким Юн сел рядом на полу в позе лотоса. Оба молчали и смотрели на тихо спавшую женщину. Тишину нарушал вой ветра и тиканье часов на стене. На несколько секунд люстра зажглась, но тут же погасла. Внизу раздались удивленные возгласы. Джунсо Юн странно хмыкнул. — Она ничего не ела со вчерашнего дня. Отказывается даже от воды. Ночью у нее была рвота с кровью. Джунсо Юн кивнул, почесал бороду и прикрыл узкие глаза. Его длинные седые волосы были заплетены в косичку на затылке. Он ее постоянно поправлял, будто опасался, что та смотрится как-то не так. — Это из-за ребенка, — сказал старик. — Он убивает ее. Маловероятно, что она доживет до родов. Ее тело слишком ослаблено. Лимб ядовит для ее человеческого тела. Обычный человек умирает в течение полугода. Над ней явно проводился некий ритуал, пытались ее вылечить. Но сейчас эта защита не действует. И ей станет только хуже. — Джордж Майлз что-то сделал с ней, когда она лежала в госпитале. Я предполагаю, что он временно исцелил тело, чтобы ребенок родился здоровым. — Я тоже так считаю. Иначе не было никакого смысла так рисковать и заявлять о себе. До той ночи мы и не знали ничего о его силе. И у нас нет никакого оружия, которое мы можем ему противопоставить. Фантом, завладевший телом этого юнца, крайне силен. Думаю, ты и сам в этом убедился. Разрушена целая улица. Мэру пришлось постараться, чтобы успокоить жителей. У мэрии на днях прошли крупные митинги. Родственники погибших требуют тщательного расследования тех «взрывов». — Я заметил одну аномалию, когда был в квартире Морана. — Что ты почувствовал? — Радио чувствует разлом. Лимб будто транслирует сам себя через белый шум приемника. Когда Фантом был рядом, радио будто взвыло. Я едва не потерял слух. Возможно, это может помочь нам найти его, если Призрак все еще в Лондоне. — Мои люди сообщали о таких же помехах. Но я не придавал этому значения. Но твои слова заставили меня задуматься. Если это действительно так, нам нужно исследовать это и применить в случае необходимости. — Я не совсем уверен, от кого именно Татьяна зачала ребенка. — Что ты имеешь ввиду? — Как нам известно, к телу Джорджа привязались две души, одна из которых и спровоцировала появление Фантома. Вторая же душа была своего рода пробкой. Сдерживала развитие монстра на протяжении многих лет. С тысяча девятьсот девятнадцатого года никаких аномалий не наблюдалось вплоть до конца прошлого года. — Ты считаешь, что ребенок был зачат от семени Вальдемара? — Это всего лишь теория. — Обоснуй. — Вальдемар оказал существенное влияние на разум брата. За восемь лет он должен был стать мощным паразитом в его разуме. Мы нашли подтверждение, что именно Джордж спровоцировал поджог в общежитии, где проживал. Следы горючей смеси находились, непосредственно, в его комнате. Следовательно, Вальдемар хотел устроить суицид Майлза. Ему крайне выгодно убить брата, чтобы разорвать с ним связь. Что если этот ребенок — способ выбраться из тела? — Ты хочешь сказать, что этот ребенок — сосуд для тела Вальдемара? Но ведь это абсурд. Это невозможно. — Я тоже так думал. Но я в квартире Себастьяна видел не Джорджа. Я видел его брата. Сначала я подумал, что Майлз лишь проецирует образы, как это было во время инцидента в госпитале. Но сейчас я прокручиваю в голове те события и все больше убеждаюсь в том, что Джордж не контролирует ничего. В этом и проблема. Мы не знаем, в каком состоянии находится вторая душа. Но нет сомнений в том, что она вновь свободна. И создала прочные нити с Лимбом. Возможно, новые разломы образовались из-за Неё. — Мы должны проверить твою теорию. Пока что держи «Елизавету» при себе. Утром жди курьера, я получил новую партию патронов. Пока что этот револьвер единственное оружие, которое эффективно против «монстров». Никогда не знаешь, когда они заявятся к тебе домой. Ким Юн кивнул. Его глаза налились тоской. Джунсо сразу это заметил и приподнял указательным пальцем подбородок сына. Несмотря на то, что Ким Юн был достаточно взрослым, отец относился к нему все с тем же трепетом. — Что тебя беспокоит, сын? — поинтересовался старик. — Акеми. Я не видел ее с того самого момента, как мы начали эту спецоперацию. Знаю, это все ради ее безопасности. Но я тоскую по ней. Стараюсь отвлечься, думать о другом. Но последние пару дней это невыносимо. — С ней все хорошо. Знаю, почему твоя тоска так разыгралась. Беременность Татьяны напомнила тебе о собственном неродившемся ребенке. Не волнуйся, сын. Беременность Акеми проходит хорошо. Мы задумались о том, чтобы отослать ее в Японию на какое-то время. В Англии ей тоскливо. Да и знание языка у нее минимальное. — Путешествие будет долгим. Сможет ли она выдержать столько времени в море? — Сейчас строят такие пароходы, что пассажирам никакая качка не страшна. Так что ослабь свои нервы и думай о нашем деле. Сейчас на кону человеческие жизни этого города. — Я понимаю, отец. Прости меня. Джунсо Юн улыбчиво кивнул и похлопал сына по плечу. — Наша Община сильна как никогда, мы сплотились, встали на защиту нашей Веры. И мы не позволим, чтобы что-то изменило это.