Следами странных зелий

      Очередной флакончик с ярко-красным зельем. Очередная порция любопытства, которое, наверное, никогда не получится успокоить. А что плохого в любопытстве? В обычном женском желании знать что это за штуковина и для чего она вообще требуется. Разве это плохо, что девушкам иногда хочется побыть детьми, пускай даже отстранённым от службы на месяц аврорам? Ну да, пускай и отстранили из-за простой «детской» шалости, но что плохого в том, что она случайно опрокинула флакон со слезоточивым зельем, так как ей понравились переливания на свету заколдованной жидкости? И кто же знал, что это зелье начнёт действовать с задержкой и очень не вовремя?       Персиваль буквально влетел в дом, заставив работать пылесос одним лишь взмахом палочки и наложив заклинание на продукты из холодильника и кухонную утварь. Обычно он предпочитал это делать своими руками, без применения магии, ведь мужчине казалось, что в этом есть что-то особенное: приготовить самому завтрак для любимой женщины, убраться в доме к приходу Тины (особенно, когда время поджимало и он не знал: справится ли), починить дверцу и отремонтировать микроволновую печь. Он любил это делать, но сегодня было не до работы. Тина внимательно наблюдала за Грейвсом, пытаясь понять, что происходит, а потом всё же решила спросить. — Ровно через час и 23 минуты, а может и раньше, в этом доме будут мои родители, — запыхавшись проговорил Персиваль, когда заставил семейные фотографии разлететься по стенам, а также разбавил их совместными снимками с Тиной, хоть их и не было так много. Казалось, что дом зажил совершенно другой жизнью. Он ожил. В комнатах стало светлее, на дубовом обеденном столе в просторной столовой появилась кофейная скатерть, — в тон обоев — а плафоны на светильниках стали в несколько раз чище. — Почему ты раньше не сказал? — начала волноваться Голдштейн, а мужчина одним лишь взмахом палочки сменил её обычный неброский серый наряд на сочетание бежевых брюк и белой блузки без рукавов, а затем подстроив и свой внешний вид под неё: брюки на тон темнее и белая рубашка со светлым галстуком. — Я сам раньше не знал! — вспылил он, а затем почувствовал прикосновение нежных женских ручек к своей шее. — Спокойно, Перси, не нервничай. Это всего лишь твои родители. Сомневаюсь, что они очень страшные люди, ведь у них замечательный милый сын. — Я тебе еще припомню милого, дорогая, — он попытался убрать её руки, когда галстук исчез с шеи, а на рубашке расстегнулось несколько пуговиц. — Что ты делаешь?! — Ты дома. И сейчас здесь будут твои родители, а не Серафина. Ты даже на оффициальные слёты так оффициально не одеваешься. А милого припомнить разрешаю, мой вспыльчивый хомячок, — брови мужчины взлетели вверх и он внимательно посмотрел в глаза своей возлюбленной, а затем услышал, как возле дома остановилась машина. — Твои родители не трансгрессируют? — поинтересовалась она, положив руку на плечо Персиваля. — Мы слишком стары для этого, дорогуша, — прозвенел на всё помещение женский голос, который заставил пару обернуться ко входу, чтобы увидеть двух держащихся за руки пожилых людей. — Здравствуйте, мистер и миссис Грейвз, — вежливо проговорила Тина и подошла к родителям своего возлюбленного, а Персиваль проследовал за ней, положив руку на спину девушки, тем самым поощряя её дальнейшие действия. — Мать, отец, мы с Тиной рады видеть вас в нашем доме, — Грейвс широко улыбнулся, прижав к себе Порпентину, словно прося её поддержки. — И кем же приходится тебе эта барышня, сынок?       Длительные объяснения и знакомство, разговор о прошлом и настоящем, и семейство Грейвзов вместе с Тиной село за стол, на который во время обсуждений быстро переместилась запечённая курица, пирог, несколько бутылок с огневиски и салаты, и только тогда Голдштейн поняла, что зелье начало действовать: жар разливался по телу, а по коже словно прошлась армия мурашек, Порпентина жадно ловила взглядом каждое движение своего бывшего начальника, время от времени «случайно» задевая его под столом ногой и доводя тем самым до сумасшествия, она внимательно смотрела в глаза мужчины, открыто флиртовала с ним, не обращая внимания на сидящих рядом родителей Грейвза, а потом, когда старшая часть семейства на несколько минут покинула младшее поколение, она переместилась на колени Персиваля. — Что ты делаешь, Тина? — Я соскучилась, — она укусила его за ухо и начала растёгивать рубашку мужчины. — Ты с ума сошла? Они вернутся с минуты на минуту, — начальник отдела бросил короткий взгляд на арку, ведущую к выходу на второй этаж, а затем попытался взять девушку за руки, но все его попытки были пресечены невесомым поцелуем в шею. Порпентина начинала спускать губами ниже, когда на ступеньках послышались шаги и Персивалю пришлось беспалочковой магией исправить весь беспорядок, в котором пребывали они вдвоём, и переместить Тину на её место по другой край стола, чтобы не вызвать подозрений, но материнские инстинкты не проведёшь. — Что у вас тут происходит, Персик? — Тина тем временем достала из кармана телефон и написала сообщение Грейвзу: «Сочный и сладкий», а затем переместила свою ногу ему на колени, к счастью, стол позволял и этого никто даже не заметил, чем вызвала еще одну волну смущения на лице мужчины. — Обсуждали последние события в отделе, — Персиваль пытался говорить как можно спокойнее, но его голос постоянно срывался от движений маленькой девичьей ножки. — Ты покраснел, Персиваль! У тебя жар?! — Нет, мама, тебе просто показалось! — женщина дотронулась тыльной стороной ладони лба сына и закусила губу. — Ты же весь горишь! А ну быстро в постель и не вставай, пока температура не спадёт! — Но, мам! — Быстро! — Правильно, дорогой, слушайся маму, а я за тобой поухаживаю, только сейчас, помогу твоим родителям расположиться в их комнате, приберусь здесь и присоединюсь к тебе. — Правильно, Тиночка, правильно, пойдёмте, — миссис Гревз взяла девушку под локоть и они проследовали на второй этаж, где в гостевой Порпентина наколдовала белоснежное постельное белье стакан с водой, на всякий случай.       Уже через полчаса девушка зашла в спальню к Персивалю, который сверлил её взглядом. — Ну что, больной, как за вами ухаживать? Или вы не хотите принимать у себя медсестру без халатика? — Голдштейн закрыла дверь на ключ, приглушила свет и села на кровати рядом с Грейвзом. — Я думаю, что завтра поставлю замок на подвальную дверь и сигнализацию на зелья, — после этих слов он достал из ящика прикроватной тумбочки палочку и когда девушка пробежалась пальчиками по его груди, наколдовал наручники, пристегнув одну её руку к быльцу кровати. — Персиваль Грейвз, ты не посмеешь! — Еще как посмею. Спокойной ночи, дорогая. И смотри там, не шали в своих снах.       Она еще долго возмущалась, тем самым смеша своего бывшего начальника, который вскоре уснул под громкие крики девушки, наложив заклинание тишины на комнату.