«Она будет хорошей парой Юлику, они помогут друг другу»
Собственно, взяла она её с собой, как раз, чтобы познакомить с юношей. Думала, может быть тогда он отвлечется от мужчины, что старше его почти на 10 лет, думала, может быть тогда она отвлечется от мыслей о смерти и несовершенствах нашего мира. —Так, нам надо найти ребят, — Лизавета взяла знакомую за руку и стремительно повела сквозь толпу, ведь чем быстрее она найдёт друзей, тем быстрее отступит страх, что сжимает горло и не даёт нормально дышать. То ли это было неоновое освещение, то ли девушке показалось, но Мирна слегка вздрогнула, а щеки её налились румянцем. Но она решила не обращать на это внимание и дальше выискивала друзей среди совершенно незнакомых ей людей. На помощь пришли несмешные шутки Кузьмы, которые Лиза могла услышать за километр, сейчас они были как раз кстати. —О, Лайзка! —послышался голос Дани, такой приятный, но в то же время от чего-то раздражающий, —А кто это с тобой? Одиннадцатиклассница решила не обращать внимания и на это. Только сейчас она поняла, что всё ещё держит подругу за руку, и тут же отпустила её, после чего услышав, кажется, разочарованный вздох. —Ребята, это Мира, Мира, это Даня, Кузьма, Руслан и Юлик, —она поочередно представила своей спутнице каждого, показывая на парней рукой в то время, как называла их имена. —Очень приятно, — Мирна мило улыбнулась и очаровательно похлопала ресницами, кокетства ей определённо было не занимать. —Так, теперь, когда все в сборе, я могу рассказать вам что-то охуеть какое крутое, —Онешко привлёк внимание друзей, а после, выдержав небольшую паузу, продолжил, — у меня будет своя собственная выставка! Прикиньте! В школе пока что, но,ебать, люди будут смотреть на мои рисунки! На парня тут же нахлынула волна поздравлений и фраз вроде «А я тебе говорил(а), что ты круто рисуешь!» Также каждый счёл своим долгом спросить, будет ли его портрет на выставке (а всё потому что Юлик постоянно использовал своих друзей вместо натурщиков), Лиза напротив, попросила не выставлять рисунки с ней, не любила она лишнего внимания, но парень отнекивался, мол составляющие выставки уже нельзя менять. Как-то так вышло, что во всём этом ажиотаже ребята разделились, Лиза ликовала: Юлик и Мира стояли слегка поодаль и о чем-то мило болтали, а значит её план работал. Почувствовав себя злобным гением, она облегчённо выдохнула и решила, что в награду может отдаться алкоголю полностью. Время шло, а тусич не стихал. Елизавета вливала в себя шот за шотом, не задумываясь о завтрашнем похмелье и потенциальной возможности впасть в алкогольную кому(!). В пьяном угаре всё выглядело в разы веселее и просто лучше. Привлекательнее ей показался и Данил, который всё это время провёл с ней, не отставая по количеству выпитого алкоголя. Жаль только, что музыка начала бить по ушам раза в три сильнее, и находиться в квартире было уже практически невозможно. —Го выйдем на балкон, покурим, —наклонившись к уху девушки, сказал Кашин. Горячее дыхание опалило кожу, и по телу пробежалась волна мурашек. Лиза была в лёгком замешательстве, поэтому только кинула в ответ "Не курю", но всё равно пошла за парнем. На более-менее свежем воздухе было гораздо лучше, хотя середина осени давала о себе знать, ветер пронизывал одежду насквозь, поэтому девушка обняла себя и слегка поёжилась и даже, кажется, слегка протрезвела. Слегка поодаль от неё стоял Даня и курил, глядя на ночное небо, усыпанное звёздами. На самом деле, курящий Кашин — это ещё то завораживающее зрелище, поэтому Лиза даже слегка засмотрелась, на чём поймала себя только где-то через минуту и сильно покраснела, естественно списав своё странное поведение на алкоголь. Ей же не нравился Даня? Мысли о нём, как не о друге казались какими-то неправильными и даже противными. —Какие красивые звёзды сегодня, а знаешь, кто ещё красивее? — начал совершенно тупой пикап парень, да таким голосом, будто этот сетап был целью всего этого вечера, хотя вдруг так оно и было. —Мамка твоя, — вставила свой панчлайн девушка и начала так заливисто смеяться над своей же тупой шуткой, что смотреть на это было любо-дорого. —Нет, ты, дурочка, —совершенно спокойно сказал Даня, затянувшись, будто так и должно быть, будто он и не подкатывал сейчас к своей подруге. —Чё, — Лизу, кажется, в этот момент закоротило. Всё внутри похолодело. Похолодело от настоящего животного страха. Вот и нашёлся ответ на вопрос «почему у Лизы не было отношений?». Да потому что она боялась. Боялась близости, боялась подпускать кого-то к себе. Девушка пресекала любые попытки стать с ней чем-то большим, чем друзьями. Её пугали вытекающие из отношений вещи. Лиза до дрожи в коленках боялась физической близости, потому не давала никому себя даже обнять, только самым близким и родным и то очень редко. —Холодно пиздец, — всё, что в конечном итоге она может выдать. —Ля, иди сюда, — Кашин приобнимает девушку, зажав сигарету в зубах и начиная растирать ей плечи, даже слегка ликует в этот момент, мол вот как всё удобно сложилось, —так лучше? Лиза резко отскакивает от него, смотрит ошалело, испуганно, затравленно как-то даже, проводит пальцами по местам, где только что были чужие руки. Прикосновения будто обжигают, будто они физическую боль приносят, а не моральную. Сердце бьётся быстро-быстро и так громко, что кажется даже парень, стоящий в метре от девушки, может услышать его. —Нихуя не лучше, Дань! — только спустя почти полминуты отвечает она, голос предательски дрожит, — Кто блядь разрешал меня трогать? Он, кажется, вовсе не понимает, что произошло, что он сделал не так. Смотрит удивлённо и огорчённо как-то, выкидывает, к чертям, сигарету и пытается вновь подойти ближе. —Лиз? — по голосу слышно: обеспокоен. — Что случилось? Что я сделал? — Не подходи ко мне! — вжимается в кирпичную стену, дышит тяжело, а в глазах влага начинает блестеть, — Пожалуйста… — уже тише, умоляюще, — Пожалуйста, не трогай меня…***
—Так ты тоже любишь рисовать? - спрашивает парень у новоиспечённой знакомой, не то чтобы ему было прям очень интересно, он делает это скорее из вежливости, из-за отсутствия иных тем для разговора, хотя девушка кажется ему очень даже красивой и милой, она ему даже нравится и её даже можно было бы узнать получше. —Да, ходила шесть лет в художку, — Мира отвечает как-то сухо, потому что тоже не особо заинтересована в новом знакомстве, потому что надеялась провести этот вечер в компании другого человека, но всё-таки она замечает в молодом человеке какую-то только ему свойственную обаятельность, будто он как-то даже светится изнутри, будто от него теплом веет, правда не так сильно, как могло бы, ведь в глазах его видно отчаяние и разочарование, вину перед кем-то, Мира далеко не глупая, она всё подмечает, смотря из под густых ресниц и убирая волосы за ухо. —А я самоучка, — Юлик улыбается широко, ярко и так искренне, улыбается так по-детски светло, что кажется, что он самое чистое и святое, что вообще есть на этой чертовой планете, и сразу становится все равно на все, что происходит вокруг, что прежде раздражало или не давало покоя. Как было бы хорошо, если кто-нибудь другой мог бы улыбнуться ему так же, чтобы он сам на себе прочувствовал все те эмоции, что дарит окружающим, всем тем, кто ежедневно его окружает. Но никто не может, никто больше не умеет улыбаться так же солнечно и чисто, без какой-либо задней мысли или выгоды. Девушка скорее всего даже влюбилась бы в него, но не влюбится. Она была бы даже рада влюбиться в такого парня, как он, но Мирна не сможет, особенно видя, что кто-то совершенно другой сейчас занимает все его мысли, только этот кто-то другой может заставить Онешко сиять ещё ярче. Десятиклассница предполагала, что Лиза позвала её не просто так, а сейчас и вовсе в этом убедилась, чем была слегка огорчена. Да и парень, видимо тоже знал, для чего подруга притащила сюда Миру Каплан из 10 «В». Он, конечно, догадывался, что она попытается его с кем-нибудь свести, но не так же быстро. Юлик был не готов, не хотел быть готов. В груди его где-то глубоко всё ещё теплилась надежда, которую убивать он не хотел и не собирался, хотя знал, что себе же делает хуже, что ещё глубже яму роет, что потом вообще не выберется. Без зелени чужих глаз и хриплого голоса просто не выживет, не сможет, не выдержит. Слишком сложно это. Слишком много и слишком быстро свалилось на плечи этого ещё совсем юного мальчика. Вообще всё, что сейчас происходило, было слишком для него. Не готов он был встречать последний школьный год так. Так это: плача, совсем как девчонка какая-то, в подушку по ночам, каждый раз с огромным усилием вставая с кровати, борясь с апатией и моральной опустошённостью, давясь тем, как каждый день повторял предыдущий. Не так всё должно было быть. —Прости, мне отойти надо, — как-то виновато и слишком тихо, выдавил из себя юноша, в надежде, что девушка не будет ничего спрашивать, буквально моля её об этом взглядом своим усталым. —Да, всё хорошо, конечно, — она слегка грустно улыбается, будто понимая всё, что хотел бы сказать Юлик, без единого слова, будто видит, как тяжело ему, как сложно, от чего ему даже становится жаль, что он не способен влюбиться в неё, такую милую, хорошенькую и будто всё понимающую. Нет, парню не нужно было никуда отходить, просто не хотел он больше выдавливать из себя улыбки, не мог больше говорить радостно и не натянуто совершенно. Без сомнений он был сильным, действительно сильным, но эти странные и такие неправильные чувства, они сжигали его изнутри, уничтожали по кусочку, медленно, но не менее мучительно, так, что казалось вот-вот в груди станет совсем пусто и ничего не останется. И ведь не поделиться ни с кем, не поймёт никто, даже Лиза до конца не поняла, то ли от того, что не хотела, то ли что-то её саму тогда тревожило. Юлик не знал, а гадать не хотел. Парень был наслышан чудотворными действиями алкоголя в таких ситуациях, а его здесь был вагон и маленькая тележка. Так зачем же отказывать себе в пусть временном, но исцелении? Онешко пил практически всё, что под руку попадалось, не жалея, активно смешивая одно с другим, упиваясь сполна, так, чтобы совсем ничего не чувствовать и не соображать. Только вот сделать он сделал, а подумать не подумал, что алкогольное отравление — это вещь не самая приятная и что так не далеко и до света того. Благо организм знал такие вещи получше самого юноши, поэтому понесло его в ванную, где он и провёл ближайшие полчаса в обнимку с белым принцем, проклиная всё, что только можно и нельзя. Юлик, к великому сожалению, не заснул после сеанса очищения желудка, а только слегка отрезвел. И теперь находился не в совсем неконтролируемом состоянии, а в таком, в каком обычно вытворяют самые глупые поступки, о которых жалеют потом ближайший месяц или даже два, тут уж, как выйдет. Он похлопал по карманам в поисках мобильного, достал его, лишь с третьей попытки смог ввести пароль. И сейчас палец его застыл над контактом, на котором красовалось такое знакомое имя «Дима», а рядом даже был эмоджи чёрного сердечка, Дима ведь любит чёрный. Поколебавшись минуты две, он всё-таки нажал на злосчастную кнопку «вызов» и поднёс дрожащей рукой телефон к уху. Послышались протяжные гудки, а после и родной заспанный голос: — Кому блядь в такое время не спится? — устало огрызнулся Ларин, кажется, он даже не удосужился взглянуть на экран, где написано было «Юлик», кратко и без излишеств. —Номер мой уже удалил? — грустно усмехнувшись, спросил юноша и тяжело вздохнул, от чужого голоса было так приятно и так больно одновременно, такая гремучая смесь выходила из эмоций, что одно неверное движение и всё разлетится в дребезги, так, что уже никто не соберёт. —Юль? — непозволительно нежно и обеспокоенно спросил Дмитрий, не уследив за собой, пытаясь тут же в миг собраться и сделать хоть чуточку безразличнее, — Юлий, я просил не звонить мне. —Я просто… — хотел уже было что-то сказать Онешко, но будто в миг отрезвел и, кашлянув, выдавил из себя, —Доброй ночи, Дмитрий Александрович, — и сбросил. Ларин же в недоумении остался слушать гудки, пытаясь с мыслями собраться, понять, что произошло вообще, и подавить в себе резко обострившуюся тоску и тревогу. Кошки будто с двойной силой на душе скрестись начали, и вдруг стало так холодно, будто и не существует тепла вовсе, так туго скрутилось что-то в груди, что мужчина готов был взвыть от боли этой, пусть она и была душевной, пусть и не осязалась. Было по-настоящему плохо, и заснуть этой ночью он больше не смог.***
Выходные. Не рай ли для учителя? Особенно для классного руководителя одиннадцатого "Б". Да только вот, рай исчез сразу же, как только Поперечный вообще узнал, что у его учеников вчера была пьянка. Надо было выходить уже на встречу с друзьями: он договорился с Русланом и Мишей в бар пойти; а он сидел и обзванивал своих непутёвых подопечных, благо со всеми всё было хорошо, если не считать того, что всем было просто ужасающе плохо, но мужчина по своему опыту знал, что без этого обойтись не могло. Когда стало точно известно, что никто умереть или попасть в больницу за эту ночь не успел, Данила наконец-то мог начать собираться. А сборы его заключались в том, чтобы умыться (в надежде каким-то магическим образом избавиться от всепоглощающего космоса у себя под глазами), пригладить волосы и найти более-менее не мятую рубашку. Таких было не очень-то и много, особенно после ухода Регины. Мужчина часто ловил себя на мысли, что скучает по ней: по её тонкому милому голосу, по её заботе и по теплу, которым от неё всегда так приятно веяло. Он был рад за неё, был рад, что она нашла своё счастье, но ему также её порой сильно не хватало, она стала неотъемлемой частью его жизни. Но нужно было привыкать к тому, что Даня имел сейчас. Одиннадцатый «Б», друзья и коллеги — всё, что у него осталось теперь. Не так уж и плохо на самом деле. Перестав думать, абы о чем, Даня, взяв кошелёк, телефон и ключи, надел куртку и поспешил выйти и дома, потому что, кажется, уже очень сильно опаздывал. Благо друзья его тоже не отличались пунктуальность, и пришли они все примерно в одно и тоже время (каждый опоздал практически на одно и то же количество времени). Сев за уютный столик в углу и заказав себе по пинте пива, мужчины начали разговор с бытовухи, но после третьего «повторите заказ» всё пошло-поехало так, что вот уже Поперечный рассказывает о том, что Петра подменили, а Пушкин это Дюма*. Его интереснейший рассказ прерывает телефонный звонок. Смартфон Руслана лежал на столе, поэтому Даня и Миша успели увидеть на нём, усеянное самыми разными сердечками имя«Женя».