Убийца из зазеркалья

Скомканная записка на грязной салфетке со следами томатного соуса, найденная под кухонным столом       Примерно десять минут назад гребаная банка «Томаччо» буквально взорвалась у меня в руках, оросив всю кухню и меня ровным слоем этой красно-бурой жижи, вне упаковки и в таких количествах воняющей, как оказалось, как подтопленная овощная яма — тухлятиной, сыростью и еще невесть каким дерьмом. Или это все из-за того, что сам соус протух? Не важно. Я не об этом. Я о том, что этот проклятый соус вызвал это снова. Воспоминание. Красные пятна, вяло текущая красная жижа, мое мокрое — и, я знаю, красное — лицо, мои красные руки. Почему, дружище? Почему, если я не причастен, почему я вспоминаю это? Кровь на моих руках, которой не было. Или все-таки была?       До «Кофе Стар», бывшего частым местом встреч Сони и Найджела, от ее съемной квартиры ходьбы было минут пятнадцать. На ходу купив пачку, она выкурила первую утреннюю сигарету и уже более-менее проснувшаяся появилась в почти безлюдном помещение кофейни. Найджел, ее бывший одногруппник по медицинскому колледжу, выглядел сегодня помятым, от него изрядно разило еще не выветрившимся спиртным. По его бубнежу и убитому выражению унылой морды Соня быстро воссоздала картину произошедшего: вчера он в очередной раз поскандалил с женой, хотел приехать к Соне, но ее телефон был отключен (прямо как чувствовала), и потому он ушел пить со старыми школьными друзьями-алкоголиками. Разговора по существу не получалось — он был слишком похмельным и удрученным, она же не хотела особенно вникать в его проблемы, это было не ее дело. К концу второго эспрессо он, наконец, решил, что пропускать работу не стоит, и может быть получится сколько-то отлежаться в подсобке; очевидно, что сегодняшняя встреча с «интересным пациентом» накрылась медным тазом, от чего Соня отнюдь не испытала прилива счастья. Не выспалась, притащилась сюда за несколько кварталов от дома, и ради чего? Захотелось выйти и покурить, но женщина преодолела это желание — Ким как раз собрался уходить, не хотелось, чтобы он сейчас стоял с ней и продолжал полоскать мозги, или, что еще хуже, принялся упрашивать пройтись с ним до стоянки. Соня всегда воспринимала отношения с Найджелом как легкие, взаимовыгодно-дружеские, не более, и потому любая попытка втащить ее в его мир странных и болезненных семейных отношений воспринималась ею в штыки. «Я просто иногда развлекаю тебя, а ты просто помогаешь мне с исследованиями, ничего больше, чувак», — иногда так и хотелось прямо сказать об этом, однако с тонкой душевной организацией Найджела этого делать явно не стоило. Наконец он, чуть пошатываясь, скрылся за дверью кофейни, и женщина смогла вздохнуть спокойно. Кофе почти остыл, потрепанная записная книжка не пригодилась — разочарованная, Соня убрала ее в сумку. Выждать три, пять минут… Немноголюдность помещения подтолкнула ее к тому, чтобы начать разглядывать редких утренних посетителей. В основном за столиками сидели мужчины пенсионного возраста, те, кому уже некуда было спешить в такую рань, одна преклонного возраста пара, а еще одинокий парень в углу. Что-то в его на миг мелькнувшем профиле показалось Соне знакомым, хотя она и не поняла, что и откуда. Она где-то видела его… школа, колледж, какая-то вечеринка? Выждав еще минуту, она оставила бакс за кофе под блюдцем и направилась в сторону выхода, поглядывая на странного парня в углу. Бледность его лица, скрытого наполовину козырьком кепки, была нетипична для начала лета, учитывая, что выдалось оно довольно жарким; однако на туриста он не был похож, поскольку вел себя свободно, хоть и несколько скрытно. В вырезе серой футболки проглядывали резко очерченные ключицы, одна со следами старого перелома — Соня скользнула от нее взглядом вверх, но споткнулась о напряженную челюсть и острый злой подбородок, а секундой позже и вовсе уперлась в стену ответного взгляда, поскольку скрытный молодой человек обернулся к ней в анфас. Пустые холодные глаза на треугольной формы лице выделялись двумя безжизненными, абсолютно мертвыми озерами; посмотрев сквозь нее, он вновь отвернулся в окно кафешки, и тут до Сони дошло, кто сидит прямо перед ней. Ленни. Ленни Хауэлл, тот самый парень из газеты!.. Точнее сказать, единственный выживший из семьи Хауэллов в жуткой резне в их собственном доме четыре месяца назад. Ноги сами понесли Соню к его столику, пока в голове крутились обрывки статьи — «четыре растерзанных тела», «отец семейства повешен вниз головой на веранде, половые органы отрезаны», «Леонард, старший сын пары, найден в подвале в шоковом состоянии», «амнезия». — Кхэм, извините? Могу я отвлечь вас на минуту? Здравствуйте, — выдавила она последний слог, когда пустые глаза вновь обернулись к ней. Казалось, он смотрит куда-то сквозь нее, не совсем осознавая, что перед ним стоит живой человек. Соня набрала в легкие воздуха и продолжила — ей всегда было не занимать наглости. — Мое имя Соня Новак, я писательница, хм, научных работ, — тут уж она покривила душой, поскольку кроме своей дипломной работы и пары не особо прорывных статей ничего «научного» издать пока что не успела, — разрешите? Под его несколько изумленное недружелюбное молчание она приземлилась рядом на диванчик, не зная, каким боком повернуться, чтобы не обжигаться о его пронзающий холодом взгляд. — Какого рода научные работы? — наконец вымолвил парень. Голос его оказался, напротив, совершенно невыразительным и бесцветным, похожим на едва слышную осеннюю непрекращающуюся морось или тихий шелест листвы. Глаза под кепкой на поверку оказались темно-серыми — впрочем, Соне не особенно захотелось долго вглядываться в них — от этого кожа на ее руках поневоле покрывалась пупырышками, словно бы от холода. — Ну, э-эм, в области психологии. По образованию я психолог-клиницист, и сейчас пишу кни… — Понятно. Всего доброго. Ленни резко встал и попытался перешагнуть через ее колени, но Соня невольно своими длинными ногами загородила ему проход, и он замешкался. — Погодите! Погоди, я знаю, кто ты! Ты Ленни Хауэлл, тот парень, про которого трубило телевидение на всю страну буквально три месяца назад! — только выпалив это, женщина поняла, что, возможно, была слишком громкой — народ в кофейне стал на нее оборачиваться. С силой отодвинув ее колени, Ленни выбрался из-за стола и направился к выходу. Не совсем соображая, что делает, Соня ринулась за ним. Завернув за угол он, вероятно, услышал шум ее шагов и резко остановился, из-за чего писательница едва не врезалась на полном ходу в его худую неширокую спину. — Какого черта вам надо от меня? — резко обернувшись и зыркнув на нее из-под козырька с наконец хоть какой-то эмоцией, кроме равнодушия, прошипел парень. Нижняя губа его маленького рта была чуть крупнее верхней, из-за чего ей на секунду показалось, словно он по-детски дуется на нее, но стальные глаза быстро разрушили это мимолетное впечатление. — Я пишу книгу, как раз про таких как вы — жертв насилия, свидетелей убийств, тех, кто смог выжить, пережить все это, — затараторила она, — мне нужно задать вам пару вопросов. Интервью, можно так сказать. Ей показалось, или уголок его глаза нервно дернулся. — Я не даю интервью. Никому. Ленни отвернулся, чтобы уйти, и сделал уже шаг вперед. — Но постойте! Понимая, что упускает отличный шанс, отличный материал, она попыталась остановить его, ухватив пальцами за рукав серо-черной ветровки; делать этого, впрочем, ей явно не стоило: парень дернул рукой так, словно чуть не коснулся не просто незнакомки, а оголенного электрического провода или ядовитой змеи. В резко брошенном взгляде его отразился такой космический холод и где-то в глубине затаенное предостережение, что Соня практически в прямом смысле примерзла к месту. — Я никому не даю интервью, мисс Новак, потому что я ни хрена не помню. Выплюнув это, он стремительно удалился, натягивая с коротко забритого светловолосого затылка бейсболку себе на лицо. Отмерла Соня не сразу. Насколько она знала из той статьи, Ленни какое-то время находился на реабилитации — но, похоже, психиатры и психологи оказались в его случае едва ли в состоянии что-то исправить. Парень был все еще где-то там, и щедро раздавал ощущение запредельного кошмара всем, кто подойдет слишком близко… на расстояние вытянутой руки. Вдруг она заметила на асфальте россыпь прямоугольников. Похоже, когда Ленни дернулся, из его кармана выпали визитки. Присев и почему-то пару раз обернувшись по сторонам, Соня быстро собрала их и сунула в карман кардигана. Чуть позже она с ними разберется. Этого парня ей совершенно точно не стоит упускать из виду!

***

      После частной консультации в одиннадцать Соня решила было перекусить, но смс, пришедшая на неказистый телефон, заставила ее немного скорректировать планы. Это было сообщение от Эм с предложением сходить вместе на ланч; от такого женщина никогда бы не отказалась — с некоторых пор Эм, ее старая подруга, работала помощницей следователя в одном из городских отделений полиции, и потому каждая их редкая встреча была сколь радостной для начинающей писательницы, столь же и продуктивной, поскольку она могла разузнать многое из того, что ее интересует, благо болтливость подруги позволяла без труда вытягивать из нее подробности. В автобусе Соня полезла за мелочью в карман и нашарила визитки — те самые, выпавшие у Хауэлла. Внезапно ее охватил какой-то детективный мандраж и, едва расплатившись за проезд, она принялась жадно их изучать. Николас Кинг, окружной колледж номер пять, директор. Номер телефона, безвкусные вензеля. Зачем Ленни этот мужик? Просто знакомый? Или он там учился? Нет, погодите. Он же по образованию учитель! Возможно, пытался устроиться на работу; наследство у него, конечно, сейчас имеется, но всю жизнь на него все равно не протянешь. Пара скидочных карт из аптек, продуктового «Джеллис Фуд»… нет, эти есть на каждом углу, так его не найти. Так… стоп, вот оно! Соня вцепилась в карточку, словно это был ее счастливый билет. Помятая визитка администратора общежития! Видимо, она болталась в кармане Ленни довольно давно, раз успела так истрепаться, а раз он ее не выбросил, то можно предположить, что парень хранил номер заведующих его жильем на всякий случай. Соня еще раз внимательно пробежалась по карточке взглядом, постаралась запомнить название и номер корпуса, после чего прибрала ее в нагрудный карман. Если она все-таки достанет Хауэлла, заставит дать интервью, заставит вспомнить (а в своих феноменальных умениях психолога-клинициста она не сомневалась ни на секунду), то ее книга точно станет бестселлером! Первые полки магазинов и фантастические гонорары ей будут обеспечены! В сладких мечтах о грядущем успехе она едва не пропустила нужную остановку неподалеку от полицейского участка.