Убийца из зазеркалья

Скомканная записка из мусорного бака       Наверное странно, что я могу быть нормальным только в присутствии тебя — настолько, насколько я вообще могу быть нормальным. Могу ли я вообще судить о нормальности, имею ли на это право? Настолько ли это понятие относительно? В любом случае — спасибо. Ты — моя спасительная тропа в чаще этого гребаного заколдованного леса, в котором я плутаю с того самого злополучного дня. И я буду следовать за тобой, куда бы ты ни привел. P.S. Сегодня я отвратительно сентиментален. Двинь мне, если это прочтешь       Всю дорогу до дома Соня пыталась унять дрожь в пальцах и урезонить себя. Да, этот неуравновешенный засранец определенно умеет давить на психику, в способности нагнетать атмосферу и пялиться, как маньяк на маленькую девочку, ему тоже не откажешь — но черт возьми! Как можно было так легко поддаться на провокацию? Небось сейчас он там ржет у себя на кухне, довольный перформансом и тем, что обломал ее с интервью. Чертов псих… Чертов симпатичный псих с алебастровой кожей и стальными глазами робота… совершенно невыносимый тип! Собственное успокоительное — не то чтобы оно часто было нужно Соне, но все-таки периодически оно присутствовало в ее жизни — осталось дома на полочке в ванной, и потому приходилось терпеть, сдерживая порывы то разреветься от обиды, то начать хлестать себя же по щекам с воплями «Соберись, тряпка!» Горячий душ, релаксирующая музыка и минут тридцать самокопаний и самоубеждения — ну и таблетка — определенно. То, что нужно… … Однако надеждам Сони не суждено было сбыться. Сделав только один шаг в недра своей съемной квартиры, она поняла, что в доме кто-то есть. Вернее, кое-кто. Шлейф запаха ментола, смешанного с табаком и резким запахом духов с чайным деревом протянулся через все помещение и ударил ей в нос, разрушая все надежды на спокойствие. Кинув сумку в коридоре и рывками разувшись, Соня, направляясь в комнату, зарычала сквозь зубы: — Только, блядь, не это! Какого хрена, Киара? Ты же отдала мне сраные ключи — что ты тут делаешь?! В офисном кресле навстречу гневным крикам крутанулось тело, развалившееся в нем с видом полного на то права и абсолютной безмятежности. Киара себе не изменяла никогда, как, впрочем, и в этот раз: драные джинсы, обувь в помещении, безразмерная толстовка с идиотским принтом вроде «Улыбнись, если хочешь меня», засаленная дреддастая голова и неизменная сигарета в зубах — спасибо, если с обычным табаком. Когда-то Соня пыталась «сделать из нее человека», но пол года отношений, два месяца из которых они даже прожили вместе, показали, что исполнить это решительно невозможно. Точно не с тем, с кем познакомился в постели наутро после бурной гулянки в клубе. — Детка, да ты не нервничай так. Просто я нашла дубликат, — она хмельно — как, впрочем, и всегда — усмехнулась широким ртом, отнимая фильтр от обветренных губ, — вот и решила заглянуть на огонек. Я ничего не трогала в твоей писанине, честно-честно, — затянувшись в последний раз, она смачно затушила сигарету о кнопку «энтер». Собственно, это и стало последней каплей. Взревев раненым гризли, Соня кинулась на непрошенную гостью и, схватив за капюшон толстовки, рывком выкинула ее из своего любимого офисного кресла; откровенными пинками и ударами по ребрам она погнала бывшую девушку в коридор под хриплый смех и вскрики последней. Да, Киаре определенно было весело — эта гребаная негритянка, похоже, опять явилась в их некогда общую квартиру под веществами, и догадки об этом окончательно довели женщину до бешенства. Ведь эта идиотка запросто могла запороть всю ее работу просто потому, что ей стало скучно! Уже на подходе к двери Киара внезапно начала сопротивляться, если точнее — просто перестала двигаться вперед; более рослая и крепкая, чем Соня, она вполне могла снести тычки и удары последней, став на время просто бетонной монолитной крепостью. И сейчас эта крепость решила развернуться и заключить хозяйку квартиры в каменные объятия. — Иди… блядь… нахрен! — хрипела Соня, изворачиваясь в ее руках, пытаясь укусить и лягнуть посильнее. — Ну-у, детка, ну ты что, так не рада меня видеть? Киара с силой навалилась и придавила ее к стеллажу в коридоре, выбивая из легких весь дух, и тут же втискивая колено между бедер и впиваясь мясистыми губами в шею; Соня затрепыхалась и захватала ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. Проклятая наркоманка точно знала, что нужно делать с ее телом, чтобы она быстро сдалась и сменила гнев на острое адреналиновое возбуждение. Эрогенный участок на тонкой коже шеи отреагировал моментально, и позвоночник Сони тут же стал электрической цепью, проводящей острое удовольствие; ноги ее дрогнули, невольно стискивая чужое колено. Киара довольно хмыкнула, обвивая талию бывшей удивительно сильными для ее образа жизни руками. — От-е-бись, — с придыханием выдавила Соня, невольно запрокидывая голову и ударяясь затылком о стекло. Не разбилось — и ладно. Не удалила ничего — и ладно. Они переспят в очередной раз — ну и… — Нихуя не убедительно, — промурлыкала куда-то в изгиб плеча Киара, попутно стаскивая с уже не особо сопротивляющейся партнерши одежду. — Потренируйся к следующему разу, тогда, может, получится. Очередной гневный и язвительный ответ застрял у Сони в горле, вырвавшись чуть позже гортанным стоном — незваная любовница быстро разделалась с пуговицей и короткой молнией джинсов и запустила руку в ее промежность, тут же сминая ее горячей знающей ладонью. Влажные полные губы, уже больше не опасающиеся укуса, впились в рот Сони жестко и властно — и трепыхания последней окончательно перестали походить на злобное противостояние, постепенно перерастая в любовную игру. Длинные пальцы ее зарылись между дредд на голове Киары, цепляя отдельные волосы и вырывая их с характерным треском; той было плевать; Соне же всегда казалось — выдирай кто ей самой так волосы — убила бы нахрен, ведь это чертовски больно! Но Ки было плевать — как, собственно, и самой Соне. Ее джинсы и верхняя одежда остались лежать в коридоре, половина шмоток незваной визитерши тоже. Цепляясь, кусая, размашисто облизывая друг друга, они с трудом добрались до дивана, где агрессивно-страстное безумие продолжило набирать обороты. Киара знала досконально, как, каким местом и на что реагирует Соня, и это бесило — и тут же радовало ее — безумно. Нельзя, нельзя так открываться человеку, которому не доверяешь, которого презираешь в глубине души, почти ненавидишь за то, что он сделал с тобой, твоими мечтами и планами… Нельзя подаваться навстречу, разводить колени и просить «Еще!», когда единственное желание, бьющееся в мозгу — чтобы вы никогда не встречались. Нельзя. Но что сделать, когда это уже происходит?

***

      Когда перед глазами перестали мелькать черно-белые мушки, а слабость тела отступила и появилось неистовое желание покурить, свидетельствующее о том, что послеоргазменное состояние наконец отступило, первым, что сказала Соня, было: — Выметайся. Ки сладко потянулась всем телом — абсолютно шикарным для женщины, уже как двадцать лет курящей, принимающей алкоголь и вещества, похожим скорее на сухую скульптуру из мышц и кожи черного легкоатлета, чем на типичный «кисель» белого наркомана. Быть может, все дело в генетике? Да, определенно в ней. — Эй, детка, я думала, мы помирились? — Хрена-с-два, — зло зыркнув на любовницу, Сона вскочила с кровати и принялась одеваться. Плевать, в старую грязную одежду, она сменит ее потом, сейчас главное — перестать быть уязвимой и открытой перед этой чертовой манипуляторшей. — Даже не надейся, во второй раз я на эти грабли не наступлю — как бы хорошо ты ни трахалась. Давай, вставай и проваливай. И она демонстративно уселась за компьютер, открыв сразу несколько сохраненных вкладок. Что естественно, погрузиться в чтение и понять, о чем там идет речь, сейчас она не смогла бы даже под пытками Инквизиции — не тогда, когда за спиной, вздыхая и кряхтя, нехотя одевалась Ки. Это было просто очередным проверенным, работающим способом отвадить ее от себя, и Соня незамедлительно им воспользовалась. Откуда-то из коридора спустя минут десять послышалось: — Детка, ну иди сюда. Дверь закроешь… ну и всякое такое. — Проваливай. Она вообще-то захлопывается, — пробурчала в ответ хозяйка квартиры, не двигаясь с места. Слух у нее всегда был развит хорошо: только услышав вздох, шорох обуви и щелчок специально тихо прикрываемого замка, она сорвалась с места и, в момент достигнув двери, дернула ее за ручку на себя, захлопывая окончательно, после чего дополнительно провернула замок и накинула цепочку. — Сучка, — послышалось обиженно-разочарованное из-за двери. Соня откинулась спиной на мягкую обивку двери и медленно сползла по ней вниз, усаживаясь задом на коврик. Долбаная Ки. Долбаная ее слабость. Долбаная жизнь. Теперь уже никакая сраная релаксирующая музыка и самоанализ не поможет ей успокоиться ближайшую неделю — за которую, кстати, надо сменить замки. Обреченно вздохнув, Соня поднялась и побрела в ванную за успокоительным.